Продолжение. Предыдущая часть http://proza.ru/2017/02/01/1996
Следующим утром, оставив за себя самого надёжного из командиров отделений, отправился к цензору.
Быстро нашёл нужный дом. На входе дневальный проверил документы и сказал, где комната полковника Ермилова.
Я поднялся по лестнице и осторожно открыл дверь с табличкой "полковник Ермилов".
Оказалось, что это не кабинет полковника, а довольно большая приёмная. У окна против двери за столом с пишущей машинкой сидела симпатичная женщина, как оказалось потом, секретарь полковника.
Я подошёл, она попросила мой военный билет. Раскрыла, сверила фамилию с каким-то списком и что-то в нём отметила.
-Присаживайтесь, сержант, - сказала она, - вас вызовут.
Минут через десять открылась дверь кабинета полковника, и из неё вышел довольно пожилой мужчина в штатском. Он подошёл к секретарю и что-то тихо спросил у неё. Она так же тихо ответила и кивнула в мою сторону.
Мужчина вернулся в кабинет, почти сразу секретарь громко сказала:
-Сержант, зайдите к товарищу полковнику.
Я подошёл, на всякий случай постучал и, услышав из-за двери приглушённое "Заходите", вошёл.
За большим столом в кресле сидел тот самый мужчина в штатском. Я представился, он показал рукой на кресло поменьше с другой стороны стола.
Пока я садился, он взял в руку тонкую пачку листов. Я сообразил, что в этой пачке находится моё "творение".
-В нашей стране, - начал он, - любые документы перед публикацией должны пройти проверку на предмет отсутствия в них сведений, запрещённых к огласке.
Он сделал небольшую паузу и продолжил:
-Ваше стихотворение о войне во Вьетнаме, которое взяли для публикации в "Красную Звезду", было направлено нам для проверки и выдачи разрешения. Я мог бы просто запретить его, ничего Вам не объясняя – ведь не всегда Вы получаете ответы из редакций, в которые посылаете свои стихи.
Он опять замолчал, а я пытался сообразить, что же "запрещённого к огласке" может быть в моей безобидной "поэме".
Как будто прочтя мои мысли, полковник сказал:
-Молодые авторы иногда имеют самое поверхностное представление о том, о чём пишут. Или вообще не имеют.
Он опять замолчал, как бы давая мне возможность осмыслить, что именно к этой категории он относит и меня.
-Достаточно много таких авторов, - продолжил он, - ни за что, ни про что испортили свои жизни. И мне хочется предостеречь от этого Вас, сержант.
Вы думаете, что обозначенная в Вашем стихотворении связь "Гренада" Светлова – гражданская война в Испании – Отечественная война – война во Вьетнаме логична и правильна с политической точки зрения.
Вот мы сейчас проверим Ваше предположение и увидим, куда оно может завести, - цензор заглянул в листки, которые продолжал держать в правой руке. – Вот первые строки Вашего произведения:
Мне памятны с детства Светлова слова:
"Гренада, Гренада, Гренада моя,
Я хату покинул, пошёл воевать,
Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать".
Я уже не говорю, что войну с Франко республиканцы проиграли, поэтому политически неправильно соотносить ту войну с нынешней вьетнамской.
Он положил листики на стол, внимательно посмотрел на меня и вдруг спросил:
-А где Вы вообще видите связь "Гренады" Михаила Светлова с гражданской войной в Испании?
Честно говоря, мне это и самому понятно не было, я знал, что написана была "Гренада" лет за десять до войны в Испании. Просто, не очень раздумывая, подхватил некий штамп, связывающий поэму и войну.
Но полковник вовсе не собирался искать несовпадение в датах. Он задал сразу несколько вопросов:
-Где сказано, что это об Испании? Какой эскадрон имел в виду Светлов? Красный?
-Конечно, красный! – уверенно ответил я.
-Почему? – возразил цензор. - В поэме нигде об этом не сказано, не упоминаются ни коммунисты, ни комсомольцы!
Опять пауза, после которой он опять спросил:
-А Вы обратили внимание на строки: "Ответь Александровск и Харьков ответь, Давно ль по-испански вы начали петь?" Почему Александровск?! – он опять посмотрел мне в глаза.
-Не знаю, - ответил я. А что я мог ответить? Такого оборота я никак не ожидал.
-Так вот, молодой человек, - продолжил цензор, - Александровск был во времена нашей гражданской войны одним из оплотов анархистов! А Харьков оставался центром анархического движения Украины как во время гражданской войны, так и после неё. И "Яблочко-песня", хотя её пели и красные, и белые, и зелёные, была излюбленной песней анархистов! А Нестор Махно очень интересовался анархизмом в Испании, отцами которого были русские Кропоткин и Бакунин. После гражданской войны в России Махно, живший в эмиграции в Париже, консультировал испанских анархистов, которые до сих пор считают его своим духовным отцом наряду с Бакуниным и Кропоткиным! Вот почему Светлов написал, что Александровск начал петь по-испански!
Опять пауза. Я был просто ошарашен!
Но и это было ещё не всё…
Продолжение следует http://proza.ru/2017/02/03/976