Предыдущее: http://proza.ru/2017/02/07/382
Вся эта грустная история вызвала долгие обсуждения:
- что важно для сына в данный момент,
- не проморгали ли мы нечто важное в его становлении как сексуально здорового подростка,
- как наилучшим образом быть полезным ему.
Мы сразу почувствовали, что наши рассуждения расплываются в разные направления из-за того, что мы не знаем, как бы точнее выразиться, «отправных точек», что ли, т.е в зависимости от того, что он уже «познал» с Люсей. Ведь далеко не всякий мальчик так попадает в руки влюблённой в него девочки, причём наверняка в роли «ведомого», а не «ведущего». После обсуждения этой проблемы мы поняли, что никакая наша доверительность не может нам помочь. Пришлось мужу пойти на консультацию к тому профессору, который начал в своё время их консультировать. Мы предполагали, что полезны будут его беседы с сыном. А тот предложил другой вариант – пока консультироваться с ним будет только муж, а мы под его руководством будем ещё больше укреплять доверительность – ибо очень хорошее начало уже было заложено, а авторитет отца должен сыграть при этом особенную роль.
Конечно, муж очень серьёзно отдался этой проблеме, и нас захлестнула новая информация.
Вот вкратце изложение этого мужем.
Как только муж сказал сыну, что хочет поговорить с ним о последних событиях, связанных с Люсей, он насторожился и предложил сначала выслушать его отношение к этому. И начался долгий рассказ.
Уже через месяц после начала уебного года в шестом классе, когда она обратила на него внимание, как на мальчика, он ей заявил, что не желает быть в свите её ухажёров, не одобряет её «ветренности», т.е не равной дружбы со всеми, а частых предпочтений то одного, то другого «кавалера». Она сразу же сказала, что ей всё это надоело самой. А на его замечание, что ей бы следовало больше внимания уделить своим двойкам, которые она успела нахватать за этот месяц, она сказала, что просто мучается, когда садится за уроки – она совершенно не способна заниматься одна. Он предложил ей попробовать позаниматься вместе. Им обоим понравилось. Она быстро исправила двойки, и с оценками всё наладилось. Сначала они занимались 5 дней в неделю, потом перешли на три, потом при 2-х занятиях в неделю они занимались только математикой, физикой и химией. И за этот год он с нею подружился, как с мальчиком. А вот в конце года он сделал первую глупость: предложил в седьмом классе сидеть рядом.
В седьмом классе они занимались вместе уже только один раз в неделю , но уже в начале учебного года он допустил ещё одну глупость – решающую в событиях с Люсей. После лета она просто расцвела. Когда они встретились, она просто спросила, как она ему нравится, и он откровенно сказал, что очень нравится. Уже через месяц она завела разговор по школьному иллюстрированному справочнику по детской сексологии. Он открыл этот справочник и показал папе места, с которых началось их «самопознавание». Там на 9-й странице написано, что половая зрелость в среднем для девочки - 11 лет, для мальчила - 13 лет. А на 15-й – в разделе “Для чего нужна женская грудь” написано, что «кроме главного предназначения, она привлекает мужчин, а её повышенная чувствительность к прикосновению усиливает сексуальное влечение женщины», а на других – ещё более интересно. Поэтому сначала её интересует, привлекает ли его её грудь, и она просит его дать ей почувствовать, что это такое – усиление сексуального влечения женщины. Ни с кем, кроме него, она ни за что бы не подняла этот вопрос, т.к. он единственный серьёзный мальчик, с которым она не боится разговаривать на такую тему. Теперь, когда им больше 14 лет, они уже перешагнули средний возраст половой зрелости, и, если они друзья, то почему бы не познакомиться ближе, что это такое. И он поддался её и своему желанию.
Потом, по мере рассказа Димочки, они оба хохотали над подробностями, а я в это время в гостиной выходила вон из себя от удивления и любопытства. Потом, когда муж с лёгкой ехидцей в голосе спросил меня, хочу ли ли я знать эти подробности, я с удовольствием влепила ему пощёчину – по-моему, к его удовольствию тоже, потому что он снова начал хохотать. Но всё-таки я из него вытянула, что настоящего секса у них не было.
Ссорились они дважды. Первый раз, когда она без всяких объяснений, прекратила эти игры, а он, уже привыкнув к ним, был очень недоволен и обиделся на неё за это. Но он принял это, как должное, они быстро помирились и не напоминали друг другу о прошлом. Второй раз – за месяц до Нового Года, когда она попросила его продолжить, он ей прямо отказал, заявив, что эти «уроки» до добра не доведут. Теперь она обиделась, но как-то нехорошо. Начались упрёки и те её выходки, о которых он рассказывал мне. Дружба вроде совсем раскололась, что и привело к отторжению им её неожиданного признания в любви.
Главный вывод моего М я приняла без возржений: «Если он смеётся после случившегося, значит он не травмирован».
И он принял мой вывод: «Если он смеётся после случившегося, то он не чувствует, не знает, и не понимает, что такое любовь".
- Ну и слава богу, - сказали мы друг другу.
Я только поразилась, что мой М не выразил ни слова сочувствия к Люсе, а я, перестав думать о сыне, погасила свет в спальне, отвернулась от мужа и думала уже только о ней.
И вот, лежу я, чуть не плачу, думая о превратностях несчастной любви, и постепенно погружаюсь в благородное возмущение своими «бесчуственными мужиками». А старший лежит за спиной и хихикает, доводя меня этим до белого каления. Наконец, я не выдерживаю, включаю свет, поворачиваюсь к нему, пылая нешуточным гневом, а он прыскает от хохота и заявляет:
- Нет, напрасно ты не согласилась послушать некоторые подробности. Мы с Димой договорились, какие тебе рассказать сейчас. Может быть, другие потом он и сам тебе пораскажет.
В голове я "споткнулась" о простое рассуждение, которое не пришло туда раньше. Сколько раз уже случалось – кажется одно, а на самом деле – совсем другое. Раз договорились, значит не было ехидства, оно мне померещилось! Что же делать с моим гневом, и как выпросить теперь подробности – ведь сейчас наверняка нарвусь на какую-то подковырку в его духе. Такое продолжение мне показалось безопасным:
- Там, где вам, дурням – смешно, другим плакать захочется.
Сработало!
- Ну-ну. Давай я тебе буду рассказывать одну подробность каждый вечер. Если тебе захочется плакать хоть от какой-то, на следующий день вместе поколотим Димулю, ты ведь им возмущена куда больше, чем мною. Идёт?
- Ну-ну, - его же тоном поощрила я его, милостиво соглашаясь, и устроилась поудобнее.
Нет, с этим инквизитором так просто не сладишь:
- Тогда выбирай один из первой тройки – как он отхлестал её по голой попе, проделка нашего байстрюка с презервативами, или как она его укусила.
O, ужас! Темно в голове! Уж лучше бы меня вместо этих трёх названий три раза ударило электрическим током!
Да ещё в придачу – выбирай! В третьем названии мне сразу же померещилось, куда она его укусила, и от страха на меня повеяло мертвецким холодом (конечно же, я ошиблась). Во втором названии сочетание слов «проделка», «байстрюк» (которое я слышала только в Одессе, как что-то дурно восхитительное), «презервативы» и всё это как-то связанное с ней – нет, это тоже сулило что-то страшное, что было бы явно выше моих сил перенести. Оставалось только первое, но я уже почувствовала, что превратностям несчастной любви сейчас не поздоровится, ибо в устах этого палача рассказ с названием «голая попа» сработает лучше гильётины. Так что – отказаться вообще от подробностей? А ведь их явно не только три. И только соображение, что если откажусь, то уснуть уже точно не смогу, заставило меня сдаться:
- Давай по порядку.
Продолжение: http://proza.ru/2017/02/10/431