Встречи. Такая долгая жизнь...

Ирина Дыгас
                ТАКАЯ ДОЛГАЯ ЖИЗНЬ…

    Он её заметил как-то нечаянно, вскользь проводя взором по головам танцующих пар на танцплощадке Летнего сада.

    Что-то вдруг зацепило в маленькой сухонькой фигурке, стоящей на возвышении, на холме, на той площадке, что окаймлена знаменитой балюстрадой – широкие перила с фигурными балясинами в стиле восемнадцатого века. Не мрамор, бетон – дань нашему унитарному веку, но всё равно красиво, с запросами на благородность и породистость.

    Вот там и стояла, держась тонкой рукой за перила, зябко поёживаясь от холода камня и ставшего неуютным ветерка поздней осени. Маленькая, худенькая, изысканная, словно актриса немого кино. И лицо было таким же: треугольное, нежное, белое, оживлённое лишь ясными крупными глазами, деликатными румянами и персиковой помадой. Даже волосы не красила – соль с перцем, маренго. Лишь красиво убраны в низкий «учительский» пучок, который элегантно обёрнут сиреневой газовой косынкой или шарфиком. Похожий покоился на тоненькой шее, стеснительно прикрывая, очевидно, морщинки и некрасивые возрастные сухожилия.

    Осторожно искоса поглядывая, учтиво отводя своевременно глаза, Станислав Андреевич всё больше очаровывался незнакомкой.

    «Хороша, Ассоль! И годы тебя не взяли – всё ещё можешь нравиться такому старому и хромоногому Грэю, как я!

    Хохотнул, опасливо осмотрелся, убедился, что друзья танцуют любимое танго “Брызги шампанского”. Вернулся мыслями и серым взглядом к фигурке на холме: застегнула мягкий пиджак, сняла с пучка довольно большую косынку и надела на голову по-крестьянски, завязав под подбородком – озябла вконец.

    Усмехнулся беззлобно:

    – Теперь ты выглядишь на свои года, престарелая героиня сказки!»

    Покачал головой, умерил смех, встрепенулся и, поймав взгляд Василия, друга, сделал знак «смоюсь, прикрой». Быстро похромал, опираясь на трость, на холм, пока замёрзшая девушка-бабушка не ушла, не пропала в суете столицы навсегда.

    Успел, замедлил ход, отдышался невдалеке, разглядывая объект восхищения вблизи: «Чудо! Сокровище!»

    – Добрый вечер, сударыня. Не помешаю Вашему уединению?

    Шагнув ещё на пару шагов ближе, деликатно остановился, опираясь двумя руками на самшитовую трость, склонил седую голову в уважительном поклоне.

    – Нынче свежо, осень стала неуютна и неласкова. Не пройти ли нам в беседку?

    – Да, пожалуй, – смутилась, как девушка, но взгляда синих глаз не отвела. – И Вам доброго вечера. Не помешаете. Я собралась, было, уходить…

    – Если Вас не ожидают срочные дела дома, рано ещё покидать парк. Подышим, порадуемся природе, пока она нас не загнала в бетонные клетки квартир до весны, – подошёл, подал руку, мягко окунулся в синь взора. – Позвольте представиться, сударыня. Станислав Андреевич Азорский, москвич в первом поколении, на пенсии, вдов, дети разъехались по странам и городам, пара шальных внуков присматривают за мною издалека – культурные, дают свободу и возможность почувствовать, что ещё не настолько стар, чтобы носить мне предметы жизнеобеспечения! – рассмеялся негромким хрипловатым смехом, сверкнув озорными юными глазами.

    – Рада знакомству, Станислав Андреевич! – не сразу справилась со смехом, даже тайком смахнула слезинку в углу глаз. – Альбина Георгиевна Шторм, москвичка поневоле, петербурженка в третьем поколении. Вдова, одинока уже семь лет – автокатастрофа унесла семью сына полностью.

    Погрустнела, побледнела, сжала маленькие кулачки. Справилась быстро, заметив, как кинулся мужчина к ней.

    – Я в порядке. Минутная слабость, простите, Станислав Андреевич.

    – Идёмте, Альбина Георгиевна, – предложил локоть, нежно и неспешно повёл её прочь. – Я воспользуюсь нахально знакомством с одним хорошим официантом и напрошусь в его заведение… – заговаривая женщину, отвлекал от боли и горя, что старалась скрыть всеми силами.


    Вскоре сидели в укромном уголке приличного кафе и читали меню.

    – Не стесняйтесь, сударыня, заказывайте смело. Я, признаться, проголодался.

    Обернулся, уловил внимание Оскара, невысокого черноволосого и приятного в обхождении армянина лет сорока, официанта. Когда подошёл и учтиво склонился, Станислав отложил меню.

    – Оскар, голубчик, мы голодны. Что-нибудь сытное, полезное и не слишком вызывающее. А пока чаю нам с лимоном – продрогли там. Танго не согрело!

    – И не согреет! Это же не Аргентина! – Оскар легко подхватил смех. – Здесь нужно «русского трепака» отплясывать, никак не меньше! Или наш «Шалахо»! – забавно выполнил несколько танцевальных па, махнув салфеткой, свернул веселье, поклонился женщине. – Что предпочитаете на десерт, мадам? Желе или пирожное?

    – Желе?.. – ожила, расцвела в весенней улыбке, помолодела. – А есть клюквенное или брусничное? – с придыханием и ожиданием чуда.

    – Сделаем двойное. И взбитые сливки послаще, – понятливо кивнув, бесшумно ушёл.

    Буквально через три минуты принёс чайную пару: большой фарфоровый чайник с кипятком, а сверху поменьше – с заваркой, по-азиатски, по-южному. Рядом на подносе покоилась сахарница и тарелочка с тонко порезанным лимоном. Накрыв стол, пожелал приятного чаепития.

    – Заказ будет минут через тридцать-сорок – повар готовит что-то особенное, – поймав тревожный взгляд клиентки, успокоил. – Он уложится в средний тариф, не переживайте, мадам.


    Вышли из кафе в сгущающиеся сумерки, посмеиваясь и виновато покачивая головами.

    – Это форменное безобразие! Нельзя так переедать в нашем возрасте!

    – Но признайтесь, Альбина Георгиевна, мясо было просто волшебно – таяло во рту, не грозя унести с собой наши вставные челюсти!

    Станислав возбуждённо смеялся, придерживая женщину на ступеньках, когда спускались из парка на тротуар.

    – Кто бы подумал – домашнее рагу с овощами и курагой! Угадал повар, что нам барбекю просто не переварить. Потому и хожу сюда частенько. Внукам тоже понравилось – шашлык нахваливали долго. А как Вам желе? – с высоты роста посмотрел на засмущавшуюся миниатюрную знакомую. – Аромат был потрясающий!

    – Напрасно отказались. Я Вам предлагала, – пожала худыми плечиками. – Но десерт получился на редкость удачным, согласна. Желе – хитрое дело, уметь мало, нужно знать секрет. У меня получается… кисель!

    Смеясь, сели в такси, что вызвали по телефону из кафе. Посмеивались, вспоминая чудесную армянскую кухню, только без перца – поняли клиентов и вошли в положение.


    Прошло три месяца.

    Новый год решили встретить вместе с семьёй Станислава, но внуки за день до торжества объявили, что подвернулась «горящая» путёвка в туристический комплекс на Алтае, и старики проводили их с недоумением и лёгким разочарованием.

    – Молодёжь! На подъём легки, обязательства – по боку, родня и чувства – в сторону…

    Разворчался дед, с грустью провожая такси с неугомонной двойней двадцати двух лет.

    – И куда такую пропасть продуктов теперь девать? Три холодильника!

    – Четыре, – Альбина покраснела. – Я тоже свой забила до отказа.

    – Четыре! Да свадьбу можно накормить… – как-то поперхнулся на последнем слове, повернул голову…

    – …или компанию друзей, – быстро перевела разговор в безопасное русло. – Я могу троих обеспечить. Им тоже одиноко в праздники. Бывшие педагоги. Женщины приличные.

    – У меня поболе … – раскусив уловку, почему-то так ей обрадовался! – Но если без фанатизма, как говорят внуки… Две пары, трое одиноких… Пожалуй, их и приглашу. А? Как идея, Аленька?

    – Мне нравится. Пары обеспечены кавалерами, одинокие тоже. Спасибо за идею, Слава! – стеснительно отвела взгляд. – Где соберёмся?

    – У меня, конечно! Твои две клетушки лопнут от наплыва гостей! Это не квартира – два лоскута!

    Обняв за плечи, повёл настойчиво к себе, подумав: «Нужно поговорить о нас. Довольно тянуть».

    – Чаю? С лимоном?


    – …Поспешно. Быстро. Мы мало знаем друг друга…

    – Брось, Аленька! В нашем-то возрасте! Время не терпит, годы тоже. Зачем их терять и страдать в одиночестве?

    Держал её заледеневшие от волнения тоненькие пальчики в тёплых ладонях, говорил тихо, спокойно, убедительно:

    – Вопрос не в том, что знаем друг друга мало, а в том, что чувствуем. Я знаю твёрдо: ты мне нужна, понимаешь? Здесь, в этой квартире, каждый день. Нужна, чтобы чувствовать твоё тепло и знать, что ты ощущаешь то же самое: тепло сердца и общность душ. И нежелание расставаться. Я не одинок в чаяниях? Просто кивни в ответ.

    – Не одинок, – едва слышно прошептала, опустив голову с проседью.

    – Спасибо, Аленька! – притянул её пальчики и поцеловал, стараясь не форсировать события. – Мне это нужно было знать именно сегодня. Сейчас. Когда мы одни и в тишине. Будет время подумать и взвесить риски, определиться с желаниями и чаяниями, – выпустив женские руки из ладоней, ласково привлёк женщину, прикоснулся ко лбу, поцеловал с пиететом. – Я не тороплю тебя, милая. Только не томи с ответом. Нам и так мало осталось…

    – Я намного старше тебя. Зачем?..

    – Стоп, – не позволил ей договорить, положив пальцы на губы. – Тема закрыта навсегда. Что такое пятнадцать лет, когда сердца стучат в унисон? Ничто. Мы свободны, при квартирах, никто не посягает, завещания написаны, друзья неглупые, всё давно поняли, рады за нас. Никто и ничто не помешает, поверь, – убрал пальцы, приник к губам с лёгким поцелуем. – Только есть маленькая просьба, – погладил любовно по щеке, отёр нечаянную одинокую слезу, заглянул в повлажневшие глаза цвета моря. – Прошу, умолю: дождись моей смерти. Хочу умереть здесь, на этом диване, у тебя на руках. Поклянись, моя Ассоль!

    Уткнулась головой в его грудь и расплакалась от счастья и ужаса того, что когда-нибудь случится неизбежно. Когда-нибудь…


    Они официально заключили брак, хоть в ЗАГСе и возмущались, мол, в вашем-то возрасте…

    Жених не уступил, настоял на регистрации. Ему было 66 лет, ей 81 год.

    Когда брачующиеся вошли в зал торжества, регистратор с удивлением взирала на их паспорта.

    – У вас годы рождения неверно указаны. Наоборот должны были написать!

    Выяснив и отсмеявшись, приступили к церемонии.

    Невесте нельзя было дать больше шестидесяти лет! Она была в чудесном светлом кашемировом костюме и кремовой блузочке, что очень освежала смущённое помолодевшее лицо истиной аристократки.

    Жених блистал в настоящем смокинге и казался иностранным графом из прошлого века: высок, поджар, с белой тростью из слоновой кости с золотым набалдашником – подарок друзей к свадьбе.

    Невесте коллеги и подруги преподнесли комплект украшений: дорогое серебро и жемчуг.

    Когда вышли из Дворца бракосочетаний, их встретила шумная гурьба, стоящая у нанятого длинного белого лимузина – все вместились!

    Это расстарались внуки с друзьями – оплатили и украсили. Такой транспорт был ещё в новинку в столице – пришлось раскошелиться.


    Всё сложилось.

    Пара оказалась по-настоящему счастливой и слаженной, словно долгие годы ждала этой встречи в парке во время пятничных танцев на площадке! Дождалась.


    Их часто видели то в театрах, то на открытиях выставок и вернисажей, то прогуливающихся по набережным Москва-реки и Яузы, то проплывающих на речных трамвайчиках…

    Зимой внуки выпроваживали стариков в профилактории и пансионаты, заставляли кататься на лыжах и санях, плавать в бассейнах и проходить новомодные СПА процедуры, принимать мощные омолаживающие препараты…


    Они прожили ровно двадцать лет! Да-да!

    Ассоль сдержала обещание и дождалась смерти своего Грэя. Для этого ей пришлось ещё немного пожить. Пару десятков лет. Такую долгую жизнь.


    Когда ей исполнилось 101 год и 101 день, Станислав тихо упокоился на женских руках, лежа на том самом стареньком кожаном диване.

    Альбина нашла в себе силы, чтобы проводить любимого мужа на кладбище.

    Прожив немного, умерла на его Сороковину поздно вечером, выпроводив многочисленных друзей и родственников.


    Грэй дождался свою Ассоль, стоя на холме у балюстрады парка.

    Когда юная Аля робко протянула руку, принимая приглашение на танго, такой же юный Славик с радостью обнял её за тоненькую талию и, взмыв в воздух, повёл в Вечность…

                Март, 2017 г.

                Фото из Интернета.

                http://proza.ru/2018/01/01/1397