Летом сорок первого года Ане, как стахановке, выделили путевку в Дом отдыха.
Утром 23 июня, когда молодые люди спешили к морю, раздался вой сирены.
Все бросились к репродуктору, и голос Левитана объявил о том, что 22 июня враг напал на нашу Родину. Только что смеющиеся, веселые, шумные отдыхающие застыли в немом ужасе. Подъехали машины и увезли всех мужчин. Женщины рыдали, катаясь по земле, заламывали руки, падали в обморок. Аня задохнулась от горькой мысли: «Увижу ли я тебя когда-нибудь, братик?» Бросила все – и бегом домой, чтобы брата увидеть. Знала, что мобилизуют всех, и его тоже. Быть может, навсегда.
Началась самая кровопролитная, самая жестокая война из всех, которые знало человечество. Миллионы советских людей, более ста национальностей, защищали свою Родину.
Пал Ростов. Немцы пытались взять в кольцо Краснодар. Все, кто мог, усиленно копали рвы. Возле деревни Покровка враги столкнулись с оборонявшимися. Это были курсанты военного училища и старшеклассники. Основные части красноармейцев были позади, осталась только молодежь – неоперившиеся птенцы, совсем еще мальчишки. На небольшом участке немцы прорвали оборону, растерявшаяся бегущая молодежь попала под пули фашистов. Враг зашел в Покровку, прошел через нее победителем, смалывая в молохе войны пытающихся спрятаться молодых людей. Следом пала Дубинка.
В самом начале бойни жители попрятались по домам и подвалам. А когда немцы ушли, они вышли из укрытий и с ужасом увидели, как на всем пути следования фашистов лежали истерзанные автоматными очередями тела курсантов и старшеклассников. Рты были открыты в безумном крике, лица искажены гримасами боли, мертвые глаза глядели в небо с удивлением, как бы вопрошая: «За что?» Полнилась криком и плачем земля русская.
Историческая справка: каждому фашистскому солдату была вручена памятка: «У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание – убивай всякого русского, советского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик - убивай…». И фашисты действовали в соответствии с памяткой. Убивали на поле боя, добивали раненых, истребляли тех, кто оказался на оккупированной территории, создали 1100 лагерей – конвейеров смерти.
Истреблению подлежали евреи, цыгане, славяне. Перед нападением на Советский Союз Гитлер напутствовал своих солдат: «Войну против России нельзя вести по-рыцарски. Ее нужно вести с беспощадной, безжалостной и неукротимой жестокостью…».
Советский народ на себе испытал эти указания.
Все заводы Краснодара перевели на военное положение. Был организован штаб МПВО. При бомбежках рабочие комбината оказывали пострадавшим первую помощь, доставали из-под разрушенных домов и отправляли раненых в больницы, а мертвых сносили в отведенные места и помогали хоронить. Жили в школе на казарменном положении. И если в первые дни вой сирен и вид убитых приводили жителей в ужас, то постепенно все стали привыкать к самым страшным проявлениям войны. Никто не мог даже представить, что ждало впереди.
И вот звучат фанфары. Без единого выстрела немцы входят в Краснодар. Казаки встречают их хлебом и солью, вся центральная улица Красная усыпана розами. Так вспоминают очевидцы, да и в исторических документах проскальзывают подобные факты.
Штаб МПВО собирался эвакуироваться. Анна и её лучшая подруга Нюся приготовили все для побега и пришли проститься с родными.
Мария, плача, заламывала руки и вопрошала:
- Доченька, Анечка, и повторяла, куда же вы пойдете?!
Дмитрий упрямо твердил: «Немцы тоже люди, они нас не тронут». Наивный, уже ходили слухи, что первыми будут уничтожать евреев и цыган.
На Покровке дурачок (каких немало в городах и селах) кланялся колонне немцев в пояс чуть не до земли, крича: «Заходите, господа, в наш город, заходите!». Увидела это одна женщина и с радостью стала повторять за дураком его выверты. Ближайший к женщине немец соскочил с коня, схватил бабу за руку, затащил в первый попавшийся дом, исполосовал плеткой и, когда она ползком на улицу вылезла, здесь её и пристрелил. Тут- то горожане и увидели лицо «долгожданных гостей». И улицы опустели, бежали в основном в сады и огороды, где копали рвы, траншеи и прятались в них.
Девчонки были настроены решительно, схватили вещи и побежали на переправу. А та уже горит. Всё кругом видно, как днем. Уходя, красноармейцы заминировали фабрики и заводы. Повсюду рвались мины. В груды горящих развалин превращались фабрики, заводы, водокачка - все, что не успели эвакуировать. К вечеру город наполнился стрельбой, взрывами гранат, криками людей. Анне осколком ранило руку. Кровь промочила рукав, усилилась боль. Что делать? Куда бежать?! Все планы побега при начавшейся неразберихе рухнули. Домой. Домой! А там уже немцы расположились.
Прошли завоеватели, расквартировались, и жители стали потихоньку пробираться в свои дома. Аня и Нюся прокрались в «Обжорку» и решили там пересидеть. Но есть-то нечего. Кто уходил на базар - не возвращался. Что делать? Девушки собрались и пошли на комбинат. Там были горы пропавших туш коров, свиней, рыбы. Чуть в глубине - замороженное мясо, облитое керосином.
Вонь невыносимая, нутро выворачивает. Но девчонки набрали карпа, принесли. Мыли, мыли, на ветру сушили, а керосин не выдыхался. Гадость несусветная, но ели. Не умирать же с голоду.
А немцы продолжали издеваться над людьми. Объявили регистрацию. Молодежь скрывалась, потому что зарегистрированных угоняли в Германию. Одновременно придумали такой фокус. За шоколадку бери хоть два ведра подсолнечного масла. Опять шустрая Анна, правдами и неправдами, раздобыла сладкую плитку и получила вожделенное масло. Пришла домой, вспомнила о племянницах, Колиных дочках.
Решила с ними поделиться добытым богатством. Отлила в бутыль, отнесла Моте. А наутро заглянула в ведро и ахнула: что унесла, то масло и было, остальное вода. Немцы прямо в воду масло наливали, оно пленкой растекалось и не поймешь, что обман, пока верхушку не сольешь. А что делать? Назад же не понесешь – точно убьют.
Через несколько дней во дворе Соколенко немцы поставили электродвижок. Открыли сапожную мастерскую. К Ане стал заходить молоденький австриец, только школу закончил. Доказывал, что они никого не убивают, это Сталин и Гитлер нехорошие, а солдаты «гут». Да кто ж ему поверит, когда такие ужасы на глазах творятся?! В это время в городе появились виселицы, а на мертвецах бирки: «Я воровал», «Я партизан», «Я не подчинялся немецкому порядку». Люди боялись поднимать глаза от земли.
Дмитрия Мислера закрыли в доме и приставили патруль. Но Нетта пробралась глухой стеной к маленькому окошку. Подошел отчим - тощий, постаревший, несчастный
- Доченька, меня вызывали в комендатуру. А я лежал больной, не мог. Машенька сказала, что пойдет вместо меня, с тех пор я не видел свою Марусеньку, твою маму! Анна почувствовала, как в груди разрастается боль и ощутила взрыв ненависти. Трясущаяся, бледная, с горящими глазами, она побежала в полицейский участок. Там ей сказали, что Марию Мислер перевели в гестапо. Девушка еле нашла это двухэтажное здание: наверху немцы, а внизу - испуганные, изможденные, обреченные люди.
Продолжение читайте здесь http://proza.ru/2017/03/24/1059