Пьеса Жизнь Матвея Вторая Мировая Война Runtu Uri

2021: Статья Автора : " Драма Жизнь Матвея Вторая Мировая Война 1941-1945 Россия Uri Runtu " /  http://proza.ru/2017/12/04/318 / Iouri Runtu: French / Юри Рюнтю : Russian / Uri Runtu: English : Telegram : 2021

      Фото : 1995 - Афиша постановки : Пьеса Рюнтю , поставлена на сцене Национального Тетра Карелии на финском языке с переводом на русский языке (синхронно) ко Дню Празднования - 1945-1995 - 50-летия Победы СССР во Второй Мировой Войне - в Петрозаводске, Россия /  http://proza.ru/2017/12/04/318 /. 2020

   2021: Статья Автора : " Война была в МОЕМ ДОМЕ 1941-1945 Россия Uri Runtu " / http://proza.ru/2021/05/04/317 / Iouri Runtu: French / Юри Рюнтю : Russian / Uri Runtu: English : Telegram : 2021

    Авторская Драматургия о Второй Мировой Войне : пьеса написана Рюнтю Юри в январе 1995 : в Канберре Австралия / Runtu Uri WWII : Canberra ACT Australia : 1995 - 2021 /. Сегодня 2021.

    Фото : Театральная программка для зрителей на день постановки. Пьеса автора
       Ю.Рюнтю , поставлена на 23 апреля в 1995 : на сцене Национального Тетра
      Карелии на финском языке с переводом на русский языке (синхронно) в День
          Празднования - 1945-1995 - 50-летия Победы СССР во Второй
     Мировой Войне - в Петрозаводске, Россия /  http://proza.ru/2017/12/04/318 / WWWII Russia : 2020

      Сегодня 2021 год : C Днем Победы над Фашизмом из Европы : 1939 - 1945, две мировые войны с грабежами и насилиями пришли на землю России из Европы: это следует помнить Россиянам в 21-м веке.

    2020 От автора "  Драма - Театральная Пьеса на финском языке - ко Дню Победы 9 Мая в России Uri Runtu WWI " / http://proza.ru/2020/06/19/171 / WWII Australia | Australian writer and journalist : Yuri Ryuntyu | Uri Runtu 2020.

    2020 От автора " Драматургия о Второй Мировой Войне Runtu Uri WWII Uri  " / http://proza.ru/2020/06/19/161 / WWII Australia | Australian writer and journalist : Yuri Ryuntyu | Uri Runtu 2020.

    2020 От автора " Пьеса к 50-летию Победы на 9 Мая 1995 Uri Runtu  " / http://proza.ru/2020/06/19/151 / WWII Australia | Australian writer and journalist : Yuri Ryuntyu | Uri Runtu 2020.


         МОЯ ГОРДОСТЬ - Рюнтю Матвей - ОТЕЦ ВЕТЕРАН - ФИНСКОЙ И ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙН : р. 1915 - 1996 ум.


    Пьеса Рюнтю Юри Мэттью, поставлена на сцене Национального Тетра Карелии на День Празднования : 50-летия Победы СССР во Второй Мировой Войне - в Петрозаводске, Карелия Россия.

    Финансовая Поддержка для моего личного приезда из Австралии и проживания в России - осуществлена и из Англии (Офис Ее Величества Королевы Англии Елизаветы Второй, Лондон : 1995)

    Пьеса Рюнтю Юри Мэттью: Я приехал из Канберры и присутствовал на 20 репетициях, которые заняли более 4 месяцев в Петрозаводске: Россия. Это афиша для моего спектакля, поставленного 23 апреля 1995 в Государственном Национальном Театре Карелии на финском языке: Петрозаводск, Россия.

    Постановка оплачена консулом по культуре (Финляндия) и Министерством Культуры республики Карелия (Россия).


    Перевод на финский и на русский языки сделали местные переводчики с английского языка. Представление осуществлялось на финском и русском переводах синхронно: на 9 Мая 1995 .




ДРАМА

ЖИЗНЬ МАТВЕЯ

 


СОВРЕМЕННАЯ АВСТРАЛИЙСКАЯ ДРАМАТУРГИЯ

ЮРИ РЮНТЮ

 

 
ЖИЗНЬ МАТВЕЯ : Вторая Мировая Война

Драма на Славянскую Тему о Культуре - России, РСФСР и СССР: 1938-1996

 


Шесть действий

 
 

СИДНЕЙ – ПЕТРОЗАВОДСК

 

1994-1995




Фото: Обложка афиши в день премьеры этой пьесы на 23 апреля 1995 в городе моих родителей - в Петрозаводске, Россия

Я присутствовал на всех - 20 репетициях этого спектакля, которые заняли более 4 месяцев. Это имело место в Государственном Национальном Театре: Петрозаводск, Россия.

Театральная постановка оплачена консулом по культуре (Финляндия) и Министерством Культуры республики Карелия (Россия). Перевод текстов на финский язык сделали местные переводчики с английского и русского языков. Зрители слушали актеров и актрис на финском и русском синхронно. Я присутствовал в театре на нескольких преставлениях моей пьесы в 1995 - 1997 годах 

 

 

ПОСВЯЩЕНИЕ И БЛАГОДАРНОСТЬ

 
Моему отчиму-ингерманландцу Матвею Семеновичу РЮНТЮ ( Павловск : С.-Петербург р. 1915 - 1996 ум. Петрозаводск Россия ) на Юбилей его 80-летия в 1995 году, и за разрешение написать о жизни его первой семьи ( разрушенной Блокадным Ленинградом в 1941 - 1942 г.г. ) и о всех его близких в СССР  /

 
Моей матери Лидии Сергеевне Рюнтю-Кузнецовой ( Петрозаводск р. 1925 - 1986 ум. Петрозаводск СССР : Россия ), русской. Ее памятные слова: « Лучше горькая Правда, чем Сладкая Ложь » - стали для меня молитвой. Эти слова сделали - трех ее сыновей: Леонида и Юрия и Виктора - добрыми и отзывчивыми. Материнское милосердие и сострадание не раз спасали меня от злобы и вероломства недругов.






ВСТУПЛЕНИЕ

 

"Ибо истинно говорю вам, что многие Пророки и Праведники желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали".

Апостол Матвей: Священное Евангелие.

 

"Посеянное же на доброй земле означает слышащего слово и разумеющего, который и бывает плодоносен, так что иной приносит плод во сто крат, иной в шестьдесят, а иной и в тридцать".

Апостол Матвей: Священное Евангелие.

 

"Тогда Праведники воссияют, как солнце, в Царствe Отца их. Кто имеет уши слышать, да слышит!"

Апостол Матвей: Священное Евангелие.

 

Этот Человек и поныне принадлежит к Интеллектуальной Элите ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. Он эталон для Подражания и Источник Духовности и Мира между людьми.

 

 

ИНТРИГА ДРАМЫ

 

Сутью настоящей драмы стала реальная судьба очевидца и строителя антихристианской супердержавы СССР.

 

Действие первое: Призыв в Советскую Армию, депортация родственников, прощание с женой, свидание с ней в блокадном Ленинграде, составляют истоки Человеческой Трагедии.

 

Действие второе: Случайно спасенного малолетнего сына, Матвей отдает полузнакомым на улице. После войны начинается арестантская жизнь. Реабилитация в день смерти Отца и Учителя Всех Времен и Народов выбрасывает его на поселение к депортированным сестрам. Сын не принимает отца. Между ними четырнадцать лет пропаганды о том, что он враг Родины.

 

Действие третье: Женитьба. Объединение двух детей от первого и второго браков драматизируют жизнь. Жене 24, а приемному сыну 16. Жена хочет сдружить семью, рожает третьего сына. Три брата носят одну фамилию. Они живут под одной крышей.

 

Действие четвертое: Идет время. Взрослые сыновья видят и не видят происходящего на их Родине. Старший и младший стали членами Коммунистической Партии СССР. Средний не согласен с ними. Искалеченная судьба отчима не позволяет ему строить светлое будущее, на костях и крови. Никто не видит, что оно невозможно без человеческих жертвоприношений.

 

Действие пятое: Призрак коммунизма олицетворился в Чудовище Тотальной Слежки и Доносов среди сверстников. Его цель отдать под любым предлогом "очередное поколение" в трудовые лагеря. Эти люди должны работать бесплатно до смерти. Их труд должен стать бессовестно присвоенным богатством, среди живущими счастливо доносчиками. Средний сын иммигрирует с женой и ребенком.

 

Действие шестое: Умирает мать. Она смертельно облучилась под радиоактивным Чернобыльским дождем на Балтийском взморье. Сыновья и отец опять вместе. Сын иностранец приезжает с семьей на похороны. СССР доживает последние дни. Империя Антихристиан рушится на глазах. Все с удивлением смотрят на отца. Он, таков - каким и был. Его судьба всегда была перед глазами сыновей-коммунистов. Они, кажется, поняли, что Атеизм обманул их. Смерть матери открыла сердца детей. Новые глаза смотрят вокруг на вчерашнюю и бесчеловечную жизнь. Братья впервые по-настоящему вместе. Завещание матери сбылось. Обновленные люди начинают незнакомую жизнь. Милосердие и сострадание поселились в сердцах.

 

 

МУЗЫКАЛЬНЫЕ ВСТАВКИ

 

Буду рад, если режиссер-постановщик согласится с авторским взглядом на происходящее через произведение русского композитора нашего века: ПРОКОФЬЕВА СЕРГЕЯ.

Хотелось бы слышать повсеместно фрагменты из музыкальной баллады «ПЕТЯ и ВОЛК». Эта музыка наилучшим образом подходит к сценическим декорациям - на тему о христианской трагедии в СССР.

 

Буду благодарен, если постановка завершится голосом Эрика Курмангалиева, а именно, его пением произведений И. С. Баха.

 

Этот возвышенный и одухотворенный голос отделит «тьму» отцов и дедов от «будущего дня» потомков. Дух божественного и вечного снизойдет на смертного человека.

Жить для будущих поколений благородно, хотя тебя сегодня и ничего не ждет. Удобрять добром и возделывать родную землю никогда не порочно и не поздно.

 

Все, что можно и нужно договорить - скажет Эрик Курмангaлиев, его «голос от Бога».


ОБРАЩЕНИЕ

Буду признателен, если Вы, дамы и господа, перед участием в драме "Жизнь Апостола Матвея" (1997), заучите особую часть "Нобелевской лекции" И. Бродского:


"Мне не хочется распространяться на эту тему, не хочется омрачать этот вечер мыслями о десятках миллионов человеческих жизней, загубленных миллионами же [доносчиков], ибо то, что происходило в России в первой половине ХХ века, происходило до внедрения автоматического стрелкового оружия, во имя политической доктрины, несостоятельность которой уже в том и состоит, что она требует человеческих жертв [человеческих жертвоприношений] для своего осуществления.

Скажу только, что - не по опыту, увы, а только теоретически - я полагаю, что для человека, начитавшегося Диккенса, выстрелить в себе подобного во имя какой бы то ни было идеи затруднительнее, чем для ЧЕЛОВЕКА, Диккенса не читавшего.

И я говорю именно о чтении Диккенса, Стендаля, Достоевского, Флобера, Бальзака, Мелвилла и т. д., т. е. ЛИТЕРАТУРЫ, а не о грамотности, не об образовании.

Грамотный-то, образованный-то человек вполне может, тот или иной политический трактат прочтя, убить себе подобного и даже испытать при этом Восторг Убеждения (через донос). Ленин был грамотен, Сталин был грамотен, Гитлер тоже; Мао Цзе Дун, так тот даже стихи писал; список их жертв, тем не менее, далеко превышает список ими прочитанного..."

 

Теперь, когда лекция продумана, дамы и господа, а поэтому справедливо разместилась в актерском подсознании, приступайте играть драму.

 

 

ОСОБЕННОСТИ ДРАМЫ

 

Господа актеры и актрисы, простодушие и внешне наивное настроение без надуманных "выкрутасов" может очень помочь успеху.

Характеры, которые обратили автора к идее драмы, часто стоят перед вашими глазами среди повседневной жизни. Они живут и сегодня, в России 1995-2020.

Здесь мало кто шаркает ногами. Каждый "летает" и вечно торопится с юности до преклонных лет. Никто не думает о смерти. Многие живут одним днем.

Верный грим и точную театральную окраску образов нетрудно отследить из монологов между действиями.


 

Прошу обратить особое внимание на последнюю сцену шестого действия.

 

Слова М. С. Рюнтю к умершей жене должны быть произнесены в особой тишине. Это вызовет "электрическое" воздействие на всех вокруг, разом. Его молитва обращена к Богу.


"Пришло... безвременье? Пришло... признание истины?"


Ощущение двойственности должно преследовать всех в зале. Все закончено (и пора идти домой) и в то же время присутствует ожидание чуда (когда может "что-то еще и ждет"). Вот то самое, что должно стать "цветом" и то самое, что желал бы автор перечувствовать, сидя в зрительном зале.

 

"Безвременье... оказалось кажущимся" - должен сказать для себя зритель.

 

ОЖИДАНИЕ СОПРИКОСНОВЕНИЯ С ВЕЧНОСТЬЮ

НЕ ДОЛЖНО ОБМАНУТЬ ЗРИТЕЛЕЙ!

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

 



БОГ
 
Отец, Сын, и Святой Дух, как в это верят православные христиане Российской Империи и СССР.

 
 

Апостол Матвей
 
Человек, ставший святым в силу Праведности и Благоразумия. Образец Христианской Интеллектуальной Элиты Человечества.

 
 

Матвей

 
 
Матвей Семенович Рюнтю, непримечательный каторжник и арестант советских концентрационных лагерей в СССР. Христианин. Один из пятидесяти миллионов реабилитированных россиян, на слезах, на крови и костях которых построено горделивая, спесивая и сверхвоенизированная супердержава антихристиан СССР.

 
 

Анна

 
 
Первая жена М. С. Рюнтю, умершая голодной смертью в блокадном Ленинграде. Христианка. Похоронена на Пискаревском Кладбище в С. Петербурге. Жена каторжника и арестант советских концентрационных лагерей в СССР.

 
 

Мать Матвея
 
Мать М. С. Рюнтю, потерявшая сына в концентрационных лагерях в СССР. Христианка.

 
 

Фронтовой офицер
 
Сергей Рапоппорт, командир рядового М. С. Рюнтю. На фронте и сокамерник по советским концентрационным лагерям в СССР. Христианин.

 
 

Солдат - фронтовик
 
Михаил Петров, сослуживец и друг М. С. Рюнтю. Христианин.

 

 
 

Продавщица

 
 
Работник торговли ЛенГорПищеТорга, жена войскового генерала. Антихристианка.

 

 
 

Бес от Люцифера

 
 
Курьер по срочным и неотложным делам при канцелярии Люцифера.

 
 

Генералиссимус и

Главный Вождь СССР

 
 
Отец всех Времен и Народов СССР и Мира, Вождь, Учитель и Главный Коммунист Иосиф Виссарионович Сталин. Историческая личность и вождь интеллектуальной элиты Антихристиан Российской Империи и Антихристиан СССР.

 
 

Вождь СССР Берия
 
Коммунист, секретная кличка "Бери-Бери" (шпион мирового капиталистического лагеря: господин Берия). Историческая личность и вождь интеллектуальной элиты Антихристиан Российской Империи и Антихристиан СССР.

 
 

Вождь СССР Ягода

 
 
Коммунист, секретная кличка "Ягодник" (шпион мирового капиталистического лагеря: господин Ягода). Историческая личность и вождь интеллектуальной элиты Антихристиан Российской Империи и Антихристиан СССР.

 
 

Вождь СССР Ежов

 
 
Коммунист, секретная кличка "Ежевика" (шпион мирового капиталистического лагеря: господин Ежов). Историческая личность и вождь интеллектуальной элиты Антихристиан Российской Империи и Антихристиан СССР.

 
 

Священник

 
 
Православный христианин русский ортодокс, каторжник и арестант.

 
 

Певица

 
 
Душа русского народа тех лет, Лидия Русланова - каторжница и арестантка советских концентрационных лагерей в СССР. Христианка. Вдова казненного маршала СССР. Образец Интеллектуальной Христианской Элиты России.

 
 

Конвоир
 
Охранник в советском концентрационном лагере в СССР. Рядовой антихристианин СССР.

 
 

Анна Семеновна
 
Сестра арестанта и каторжника советских концентрационных лагерей в СССР М. С. Рюнтю (финка, выселенная на поселение в Петрозаводск). Христианка.

 
 

Софья Семеновна
 
Сестра арестанта и каторжника советских концентрационных лагерей в СССР М. С. Рюнтю (финка, выселенная на поселение в Петрозаводск). Христианка.

 

 
 

Мария Семеновна

 
 
Сестра арестанта и каторжника советских концентрационных лагерей в СССР М. С. Рюнтю (финка, выселенная на поселение в Петрозаводск). Христианка.

 

 
 

Леня

 
 
Сын М. С. Рюнтю от первого брака, беспризорник и сын каторжника и арестанта советских концентрационных лагерей в СССР. Антихристианин.

 
 

Лида

 
 
Лидия Сергеевна Рюнтю (урожденная Кузнецова), вторая жена арестанта и каторжника советских концентрационных лагерей в СССР. Христианка.

 

 
 

Юра
 
Сын Л. С. Кузнецовой, усыновлен М. С. Рюнтю. Христианин.

 

 
 

Виктор

 
 
Сын от повторного брака М. С. Рюнтю и Л. С. Кузнецовой-Рюнтю. Сын свободного человека, реабилитированного М. С. Рюнтю. Антихристианин.

 
 

Животные
 
Собака для конвоира.

 
 

Дети

 
 
Сыновья и дочери трех братьев из семьи

Л. С. и М. С. Рюнтю. Христиане и антихристиане.

 
 

Куклы
 
Голубка и Самурай.
 

 

 

ЖЕЛАЮ УСПЕХОВ НА СЦЕНЕ И В КИНО!

 

 

Действие первое

 

Картина первая

 

Лица

 

Бог

Апостол Матвей

 



Декорации:
 
Густой туман стелется по сцене. Никакой мебели. В полумраке голос читает нараспев.
 

 

 

БОГ. Ты, Апостол Матвей, возвращаешься в мир. Хочу знать через твою судьбу, как живет Антихрист на земле. Явления жизни в делах живых. Родишься ты от смертного человека Семена. Отец, Сын и Святой Дух с тобой... тебе в путь.

 

Апостол Матвей дрожит всем телом.

Закрыл лицо руками.

 

Апостол Матвей. Пощади, Боже, твоего брата, Апостола Матвея. Не хочу я рождаться снова на земле. Зачем мне жизнь живых. Не я ли заслужил покой?

 

Свет лазера высвечивает туман. Апостол падает на колени. Вскрик. Густой туман укрыл его тело. Сцена пустеет. Никого нет.

 

 

 

Действие первое

 

Картина вторая

 

Лица

 

Матвей                Матвей Семенович Рюнтю, 23 года.

Анна

Мать МАТВЕЯ

 



Декорации:
 
1938. Хутор на берегу реки Славянки. Пригород Ленинграда: Павловск, Россия. Родина ингермаландцев-финнов.
 

 

МАТВЕЙ. Прощай. Я ухожу, Анна. Армия на несколько лет. Сейчас 38 год. Пройдет немного времени, и я буду с тобой. Часа два от тебя до меня. Речка Славянка между нами.

 

Целует. Обнимает. Поправляет шинель.

 

АННА. Страшно мне, Матвей. Я на втором месяце. Хотя ты и будешь служить под Петергофом, беспокойно. Ты и я - ингермаландцы. Живем здесь уже со времен Петра Великого. А немцы дружат с финнами недавно. Страшат меня... взгляды, которые милиционеры бросают на меня.

 

МАТВЕЙ. А ты не говори по-фински. Может и обойдется. Русский язык всегда русский. Спрячь свои голубые глаза и белые волосы под платочек. Я люблю тебя, знаешь, Анна. Верь, все обойдется.

 

АННА. Ах, милый мой... Матвей.

 

МАТВЕЙ. Я буду служить как переводчик. Вот и в документе у меня отмечено "финский-русский" переводчик. Все будет хорошо и сойдет с рук. Буду ездить на электричке домой, к тебе с ребенком. Назови его Леня или Витя. Как тебе замечтается.

 

Подходит мать. Крестит их по русскому православному обычаю.

 

МАТЬ. Дети мои. Пора. Судьба зовет сына. В дорогу.

 

МАТВЕЙ. Мама, прости за все. Береги их...

 

МАТЬ. Я знаю твою судьбу, сын. Бог открыл мне секреты. Обними жену. Плохо ей будет без мужа.

 

Обнимаются.

Стоят трое, обняв друг друга за плечи.

 

 

 

Действие первое

 

Картина третья

 

Лица

 

Анна

Мать Матвея

Фронтовой офицер

Солдат-фронтовик

 



Декорации:

 
 
1939. Хутор на берегу реки Славянки. Пригород Ленинграда: Павловск, Россия. Солдаты. Шум машин. Крик. Истерический плач женщин. Слезы детей. Из биографии М. С. Рюнтю: 1939.
 

 

АННА. Мама, у нас сломали двери.

 

МАТЬ. Анна, у нас сломали двери.

 

Женщины обнимают друг друга.

 

ОФИЦЕР. Выходить, сраные и грязные сволочи. Вон, предатели Страны Советов.

 

СОЛДАТ. Выходите... из дома.

 

Все слышно из-за занавеса. Женщины выскакивают на сцену. За ними гонятся военные. Громкие гудки, шум моторов грузовиков.

 

АННА, МАТЬ. Мы здесь. Что нам делать?

 

ОФИЦЕР. Убирайтесь. Через два часа ваши дома снесут тракторами.

 

СОЛДАТ. Танки приедут под вечер. Они разгладят огороды.

 

ОФИЦЕР. Перестаньте болтать... собирайте подонков.

 

АННА, МАТЬ. Мы здесь. Что нам делать?

 

Женщины садятся на пол сцены. Плачут.

 

СОЛДАТ. Вот ваш самовар.

 

Вносит узел с посудой.

 

ОФИЦЕР. Вот одежда.

 

Вносит узел, из которого торчат мужские подштанники, ситцевый платок. Бросает на пол сцены. Все рассыпается. Везде детская одежда. Беременная бросается к детским вещам.

 

АННА. Мама, это пеленки и распашонки для ребеночка... ребеночка.

 

МАТЬ. Анна, я всегда с тобой.

 

АННА. Где Матвей? Зачем он уехал нас защищать от врага?

 

Плачет. Бросает на пол детские вещи. Виснет на шее матери мужа. Стоит коленями на полу.

 

МАТЬ. Анна, я всегда с тобой. Антихрист... на нас напал!

 

Крики солдат. Пальба из пистолета. Военные команды : "Бей врагов СССР"... "Бей врагов СССР"...

 

АННА, МАТЬ. Бежим, бежим...

 

Шум тракторов. Гул моторов танков. Треск. Падающие стены домов. Скрежет железа. Галдят в испуге птицы.

 

Женщины вскакивают.

Подбирают вещи, тащат вдвоем самовар.

 

МАТЬ. Хорошо, что, сынок Матвей, не знает о нас. Полгода не прошло, как... несчастье приключилось. Всю деревню сравняли с землей. Мать и жену выбросили на улицу. Ноябрь на дворе. Мороз... по коже от холода. В Петербург надо... но куда без прописки... Ничьи мы теперь. Кости мои... стонут от горя.

 

 

 

Действие первое

 

Картина четвертая

 

Лица

 

Матвей Матвей Семенович Рюнтю, 24 года.

Фронтовой офицер

Солдат-фронтовик

Продавщица

 



Декорации:
 
1939. Пригород Ленинграда: Петергоф, Россия. Военнослужащие стоят у бочки с квасом. Матвей Семенович молча пьет из кружки. Из биографии М. С. Рюнтю: 1939.
 

 

ОФИЦЕР. Рушили мы сегодня деревни вокруг реки Славянки. Ингермаландцев - врагов "пруд пруди". Целый день тракторами ровняли их дома и заборы.

 

СОЛДАТ. Да, трудное дело.

 

ОФИЦЕР. Плачут сволочи. Не слушаются приказов.

 

СОЛДАТ. Но мои молодцы. Всех баб выперли. Затем вынесли их узлы.

 

Вздыхает.

 

СОЛДАТ. Благородные мы люди. Не стали их громить. Крыши сносить. Жаль горемык финнов.

 

ОФИЦЕР. Молчать, рядовой Петров. Сердце у тебя для Матери-Родины. Кого жалеешь... финнов? Нет им веры. Пройдохи все они и подонки.

 

СОЛДАТ. Так точно, командир. Они на нас напали. Отец всех времен и Народов, Сталин Иосиф Виссарионович, решил отодвинуть границы нашей Родины СССР. А они, сраные финнюги, не хотят отдать нам сотню - другую километров своей землицы. Как тут не... война. Знамо дело! Отхватим мы эти земли у финнов... ингермаландцев.

 

ОФИЦЕР. Вот и хорошо, рядовой Петров.

 

СОЛДАТ. Так точно...

 

ОФИЦЕР. Пожалел, правда и я...

 

Смотрит опасливо по сторонам. Боится подслушивания.

 

ОФИЦЕР... Анну, беременную женщину, что с матерью была... вывел из дома.

 

СОЛДАТ. Видел я, отдал ты им самовар и собрал посуду в доме в узел.

 

МАТВЕЙ. А платок... клетчатый. В зеленую и розовую клетку? Из шерсти!

 

СОЛДАТ. Да... из шерсти.

 

МАТВЕЙ. А самовар с царским... клеймом... 1914 года. Герб царский под краном в виде... креста.

 

СОЛДАТ. Да... кран в виде креста. Марка 1914. Я тому дивился...

 

МАТВЕЙ. Ах... тяжело, видно, им нести тот самовар было до электрички в Ленинград.

 

СОЛДАТ. А... ты как знаешь?

 

ОФИЦЕР. Да... интересно. Интересное дело. Не был с нами. Стоял на вахте, а все знаешь.

 

МАТВЕЙ. Да, рассказали мне, что вы делали.

 

Лукавит. Глаза отводит в сторону. Краснеет.

 

ОФИЦЕР, СОЛДАТ. Браток, не говори, что мы проявили робость. Не доноси на нас... что бдительность к врагу - финнам - потеряли. Хотелось помочь... симпатичной бабенке, хоть и беременной.

 

ОФИЦЕР. Я было хотел ее затащить... на сеновал, да... мать ее рядом все ее за руку держала.

 

МАТВЕЙ. Ух...

 

Давится квасом. Кашляет. Кружка падает. Разбивается.

 

ПРОДАВЩИЦА. Ты чего, браток? С лица сбледнул. Али родственники тебе эти мать и... девка. А может и жена? Лет-то тебе в самый раз... на брак и деток плодить.

 

Достает платок. Вытирает слезы на солдатском лице.

 

ПРОДАВЩИЦА. Взмок-то ты как...

 

Военнослужащие уходят. Не хотят участвовать в разговоре.

 

МАТВЕЙ. Да... жена то была моя, Анна. Каково сердцу моему знать об их... разгоне.

 

ПРОДАВЩИЦА. Не плачь, финн-финнок. Может войны и не будет... обойдется.

 

МАТВЕЙ. Я на войну, а жену и мать в... овраг? Еле живыми остались. Где? Они в городе? Потерял я свои корни. Как прятать их не научился!

 

ПРОДАВЩИЦА. Не плачь, милок. Дай-ка мне адресок или два в городе... Ленинграде. Авось я и найду твою Анночку-финочку. А...

 

Он пишет, что-то на бумажной салфетке. Слюнявит карандаш.

 

МАТВЕЙ. Помоги, имей сердце... Может, на Старо-Невском они живут у кого-нибудь или поселишь у сестер. Их у меня три: Нюра, Мария и Соня. Все они и финки и мужья у них финны. Сонина свекровь живет на Старо - Невском. Если жену и мать выгнали, значит, и их дома снесли... По соседству стояли... через дорогу. У нас было триста Рюнтю. Все родственники... все из одного трехсотлетнего колена. Из Финляндского Княжества приехали строить... корабли для Петра Великого. Во славу Русского Флота. С честью служили земле и своему русскому отечеству. Россия не обманывала нас... А теперь мы как... заложники. Не было среди нас никогда каторжников. Во всех церковных книгах мы пример честности и порядочности. Никогда... не доносили: жили по-божески, честно и богообразно. Ах... Анна. Моя голубушка, Аннушка!

 

 

ПРОДАВЩИЦА. Приходи сюда, служивый, завтра, ответ принесу я из городу... Все узнаю о Старо-Невском жилье твоей лебедушки... Аннушки. Люблю высматривать старые квартиры на Невском проспекте.

 

Обнимает солдата. Снимает невидимую пылинку на шинели. Прощаются.

Еще раз обнимают друг друга.

 

 

 

Действие второе

 

Картина первая

 

Лица

 

Бог

Матвей Матвей Семенович Рюнтю, 24 - 26 лет.

Анна

Солдат

 



Декорации:

 
 
1939 - 1941. Столб. На нем светит электрическая лампочка. Под столбом стоит он и читает письмо. Оглядывается по сторонам. Из биографии М. С. Рюнтю: 1939 - 1941.
 

 

Неказистый стол. На нем свеча. Женщина читает письмо. Пугливо озирается вокруг. Несколько солдат.

 

МАТВЕЙ. Письмо: 1939.

«Милая Аня. Узнал твой адрес от случайного человека. Пишу о себе, что могу написать. У меня все хорошо. Завтра уезжаю на фронт. Громить ненавистных фашистов - финнов. Всех их, сволочей, утопить надо в море. Не любят они нашу Советскую Родину. Хотят убить товарища Иосифа Виссарионовича Сталина. Каждый день у нас политическая работа. Она у нас до 4 часов в день. Читаем Указы и Требования фашистов о разгроме нашей Социалистической Родины. Хотят они взорвать Кремль. Хотят тело Борца за освобождение мирового Пролетариата, великого и бессмертного Вождя, Владимира Ильича Ленина похоронить в землю. Виданное ли дело, похоронить великого Ильича... в землю. Мы разве делали революцию ради того, чтобы Вождь Мирового Рабочего Движения был в земле. Я, знаешь, 1915 года рождения, но я рад, что отец мой и его братья взяли Зимний Белый Дворец и выбили буржуазию и кулачество с нашей Родины, Союза Советских Социалистических Республик. Анна, держись и не поддавайся на провокацию Мировой Контрреволюции. Пиши мне о ребенке. Пусть он наследует революционное прошлое своих дедов и отца. Бьет финскую заразу. Смерть врагам. Да здравствует победа россиян в Финляндии. Нет им пощады. Да здравствует наш советский солдат на финском фронте. Твой солдат Матвей Рюнтю».

 

Заканчивает читать письмо. Сворачивает в конвертик. Пишет адрес. Бросает в почтовый ящик, на телеграфном столбе под фонарем. Стоит молча, как бы к чему-то прислушиваясь. Идет снег.

 

АННА. Письмо: 1939.

«Милый, Матвей. Живу я прихорошо. Сестры твои высланы на депортацию в Петрозаводск. Все дома снесены под фундамент. Самовар я продала. Денег нет, но уже два дня мою полы на лестнице с шестого до первого этажа. Все меня любят. Мама не помогает мне. Она слегла. Инфаркт. В больницу не берут. Ленинград суровый город. Без прописки не лечат. Рецепта врач не дал, а написал донос. Нас выселяют. Однако мать не встает... нести я ее не могу. Участковый милиционер кричал, что "едим столичные продукты, а значит враги-паразиты". А я не паразит... Ребенок у меня в животе шевелится. Иногда заставляет сидеть на лестнице. Кладу тряпки и сижу... потом опять... Если бы я не мыла полы, то меня бы давно отправили на поселение или каторгу в Петрозаводск. Но... мама триста километров в общем вагоне не выдержит... Вот мы и сидим... паразитами. Но... все меня любят больше и больше. Русские не доносят на меня... финку. Ведь уйду я - некому мыть полы на лестнице и в подъезде. Делаю это почти бесплатно, лишь бы не... засадили в тюрьму за житье без прописки. Матвей, береги себя. Я письмо не буду посылать в конверте-треугольнике. Это все отдала через... продавщицу - квасницу. На фронт мое письмо все равно не пройдет. Будет тебя ждать в городе Ленинграде. Жена Анна».

 

Гасит свечу. Остается в темноте. После небольшой паузы подходят друг к другу. Их глаза никого не видят. Они встали спина к спине. Каждый говорит сам для себя. Никто никого не слушает. Руки вытянуты нa всю длину вперед. Пальцы растопырены. Лица как мертвые маски нелюдей.

 

МАТВЕЙ. Письмо: 1940.

«Милая моя, любовь моя ненаглядная. Сердце разрывается. Выбросили тебя, мать и ребенка моего еще не родившегося, в никуда. Стыд, позор Родине моей. Как Бог допустил такой удар для меня... мужа твоего. Лгу я в письмах своих. Ложь и лицемерие везде. Все как с ума сошли. Ненависть. Злоба. Гонение на ближнего. Плевать мне на ненужные войны. Мы попали в западню. Сталин гонит нас на самоубийство. Уже за месяц войны полегло сто тысяч солдат. Они без зимнего обмундирования. Молодые ребята после школы. Не удалось нам забросать финнов... русскими шапками. Тысячи орудий и танков утопли в болотах и трясинах. Нет у нас карт, планов территории. Смерть... смерть и смерть вокруг. Я молю Христа, Бога моего, о помощи. Чувствую, что не умру в этой войне. Знаю, почему-то, что доживу до глубокой старости. Проживу более полувека после окончания войны, которая... только-только началась. Береги себя. Обними мать. Не жилец она в морозном Ленинграде... в холоде. Матвей».

 

Замолкает. Опускает руки по швам.

 

АННА. Письмо: 1941.

«Милый мой, Матвей. Мама умерла неделю назад. Похоронить ее не разрешили в Ленинграде. Она выселена... на депортацию со мной и твоим ребенком в моем животе. Но, куда... никто не знает. Я купила гроб на проданные ее личные вещи. Купили ее нижнее белье и наш самовар. Помнишь, тот - наше приданое? И так... заколотили ее в гроб и отвезли в Поповку. Точнее, место, где была та деревня, а теперь... трубы и фундаменты домов. Я закопала ее в огороде. Хорошо, мужики помогли, что везли гроб до... Поповки. Не грусти, может это и хорошо... умереть зимой. Еще милый мой, Матвей, она позвала священника перед отходом и что-то ему рассказала о тебе. Священник... вспыхнул лицом и с тех пор от меня не отходит. Каждый день приходит из Лавры Александра Невского и приносит термос с теплым молоком. Сидит со мной и молится. Читает Евангелие от Матвея. Он очень обходительный и добрый. Любит меня как... Матерь Марию. Не знаю, что... случилось. На могилу твоей матери он не ходил, но, знаю, делает крест. Хочет поставить в огороде, где мать лежит, в Поповке. У нас комендантский час... трудно ездить за продуктами. Ночью во все небо прожекторы. Немцы хотят прорвать оборону Ленинграда. Писем от тебя нет... и нет. Твоя Анна».

 

Отходит к столу. Садится. Зажигает свечу.

 

МАТВЕЙ. Письмо: 1942.

«Милая моя, Анна. Финнов мы не победили, но... все к лучшему. Я на фронте. Пули свистят, как комары. Уже весна 1942. Попасть в город на Неве не могу, был ранен. Жду увольнения на несколько дней в отпуск. Я стал героем... награжден. Теперь все хорошо. Вот-вот... приеду. Ни одного письма от тебя не получал. Все война перемолола. Пишу письма почти каждую неделю. Слышал от кого-то, что у меня сын... Не Леня ли? Хочу обнять Вас. Ну, скажем, обнять и стоять, молча-молча... не разжимая рук. Сердце мое замирает, жду взглянуть на тебя. Твои голубые глаза на всех моих подушках, что сворачиваю из шинели на ночь. Береги себя. Опускаю письма... одно за одним. Люби меня... Анна. Солдат Матвей».

 

Отходит от фонаря. Рука задерживается над щелью почтового ящика.

 

АННА. Письмо: 1942.

«Милый мой, кричу от муки. Есть нечего... Соседи ждут, чтобы кто-то у нас умер. Украла документ мертвого на улице, а поэтому ем и ношу ребенку. Второй год уже нашему первенцу. Я и вдова и не вдова... солдат ты мой на фронте. Кого защищаешь, солдат? Нет... не жену! Нет... не брошенного сына. Может, забыл об отце и матери... Матвей. Нет у тебя ничего святого... Матвей - муж. Не молишь ты Бога о жене и сыне. Сестры твои брошены на поселение Антихристом. Они лишены корней и родных очагов. Диавол везде в России. Ах, Матвей, заклинаю тебя во имя всего святого, вырвись ко мне... в блокадный Ленинград. Вот умру... и с сыном. Кому ты будешь молиться потом... без родины, без матери и детей. Смоковница ты... бесчувственная. Соверши чудо... приди ко мне. Спаси ребенка своего. Священник тот, что был матерью-повитухой и принял мои роды... умер. Бомба разбила дом через улицу. Вот уже месяц, как нет у нас священника - крестного отца Леонида. Приди к нам, Матвей! Открыл тот священник секрет, что не совсем ты как бы и... человек. Соверши чудо, приди ко мне... Матвей Семенович, муж мой. Дай обнять тебя перед... смертью. Анна».

 

Гасит свечу. Встает и выходит за кулисы.

 

МАТВЕЙ. Господи, соверши чудо, отошли Матвея к жене. Знаю, что жена моя умирает. Нечитанные письма читаю я... незнакомым путем для глаз. Сердце стонет. Помоги...

 

Встает на колени. Молится.

 

БОГ. Пусть будет так... Матвей Семенович.

 

Поднимается туман. Лазеры высвечивают ленты света на полу. Шум и топот за сценой. Выбегает несколько солдат на утреннюю зарядку.

 

СОЛДАТ. Офицер тебя зовет. Увольнение подписали на три дня. Повидаешь ребенка и жену... Рюнтю. Везет тебе... счастливчик.

 

Покрикивает, одобрительно хлопая по спине ладонью.

 

 

 

Действие второе

 

Картина вторая

 

Лица

 

Бог

Матвей Матвей Семенович Рюнтю, 27 лет.

Анна

Продавщица

 



Декорации:

 
 
1942. Разгромленная квартира. Дыра в стене на улицу. Идет снег. Женщина на полу прижимает к себе закутанного ребенка. Вокруг сидят в ряд гигантские крысы. Они ждут смерти. В печке - буржуйке теплится огонь. Лампочка еле тлеет, отбрасывая зловещие тени. Из биографии М. С. Рюнтю: 1942.
 

 

АННА. Придет... не придет. Придет... не придет.

 

Раскачивается телом. Движения сомнабуличны. Глаза закрыты.

 

АННА. Придет... не придет. Боже, спаси Леонида. Тело стынет. Не смогу до утра греть его. Господи, спаси семя его... Матвея... Матвея Семеновича.

 

Раскачивается телом. Открыла глаза. Бросает книгу в крыс. Шорох. Визг. На раненую крысу бросаются другие. Слышен стон умирающего животного. Крысу растащили по кускам в разные стороны.

 

АННА. Вот и подняться не успела. Хотела поймать раненую крысу и на буржуйке поджарить. Нет, не успела. Крысы сожрали полумертвую. Нас... ждут уже неделю. Вот и книг почти не осталось. Гомера 1720 года дожгла прошлой ночью. Господи... спаси малютку.

 

Голова поникает. Слышен шорох и визг крыс.

 

МАТВЕЙ. Анна... это я, Матвей.

 

Трясет ее. Поднимает голову.

 

АННА. Ты... священник, был прав. Ты Апостол Матвей? Прими дитя мужа моего к себе! Спаси крещенного ребенка от... Ирода Сталина и... его крыс.

 

Падает. Трясется в судороге. Умирает.

 

МАТВЕЙ. Аня... милая моя. Позволь закрыть глаза, жена моя... любовь.

 

Берет ребенка. Снимает с нее одежду. Натягивает на ребенка. Почти обнаженная женщина лежит на полу.

 

ПРОДАВЩИЦА. Дождалась тебя... Анна. Буржуйку-печку не уступите?

 

Входит в лисьей шубе и с сигаретой толстая продавщица.

 

МАТВЕЙ. Хлеба дашь?

 

ПРОДАВЩИЦА. Брошу тебе сто граммов... бери. Вот еще и адрес ее... сестры. А может и твоей... сестры в Ленинграде.

 

МАТВЕЙ. Отлично! Здравия желаю, генеральша в шубе!

 

Ловит горбушку хлеба. Запихивает в пеленки ребенка.

 

ПРОДАВЩИЦА. Живем мы здесь уже давно. Квас я не продаю больше. Вышла замуж за генерала, вот и... промышляю. Фарфор старый, кафель из каминов выламываю... все готовлю для послевоенных времен. Жить будем... не помрем. А искусство оно всегда... искусство. Это мои миллионы после войны.

 

Ходит. Потирает руки от алчности.

 

МАТВЕЙ. Спасибо за хлеб.

 

Берет ребенка. Уходит. За спиной визг крыс. Они терзают мертвое тело. Шум выстрелов. Взрыв бомбы разрушает квартиру. Никого нет. Все погибли. Смерть победила всех.

 

БОГ. И добрался Матвей... Матвей Семенович со Старо-Невского до Васильевского Острова за три дня. Обстрел и бомбежки не убили сына. Отдал его тем, кто знал его сестру в Петрозаводске. И был отправлен его сын в Петрозаводск по "Дороге жизни" через Ладогу. И встретили ребенка близкие через неделю после смерти матери. Отец же был далеко на Дальневосточном фронте. И не суждено было увидеться этим мужчинам, отцу и сыну, долгий срок...

 

В полумраке голос читает нараспев.

 

 

 

Действие третье

 

Картина первая

 

Лица

 

Бес от Люцифера

Генералиссимус

Вождь СССР Берия

Вождь СССР Ягода

Вождь СССР Ежов

 



Декорации:

 
 
1944. Спальня-кабинет И. В. Сталина в Кремле. Кровать, стол. Несколько стульев, на стене портреты: Президента США Рузвельта, президента США Трумена, Премьер Министра Великобритании Черчилля, Вождя СССР Сталина, Генерала Франции Де Голля, большая фотография певицы Руслановой Л. Гигантская фотография кинозвезды Марлен Дитрих. Хозяин в кровати. На стене календарь 1944.
 

 

БЕС. Можно войти, Генералиссимус? Вождь и Товарищ Сталин.

 

Осторожный стук в дверь.

 

БЕС. Можно войти, Отец всех Времен и Народов?

 

Осторожный стук в окно.

 

Генералиссимус. Войди. Вождь СССР! Сталин Я!!!

 

Встает с кровати. Открывает раму. Густой туман втекает с бесом в кабинет. Рама не закрывается. Туман стелится и стелится через всю сцену.

 

БЕС. Докладец у меня. Не зря состою на службе, курьер я по срочным и неотложным делам при канцелярии Люцифера. Вот Вам, товарищ Сталин, депеша. Распишитесь.

 

Генералиссимус. А как подписаться?

 

Затягивается трубкой.

 

БЕС. Как положено, согласно контракту с Люцифером. Я маленький ординарный бес. Требовать от Антихриста, рожденного человеком, ничего не в силах. Я не скреплял вашей кровью уговор, где соглашение о сотрудничестве.

 

Генералиссимус. Пишу... пишу.

 

Слюнит карандаш. Дует на грифель. Пишет букву за буквой.

 

Генералиссимус. А-Н-Т-И-Х-Р-И-С-Т НОМЕР ДВА. С-Т-А-Л-И-Н. Большими буквами написал. Всем видно, что здесь написано.

 

Показывает листок зрительному залу.

 

Генералиссимус. Так-то оно в жизни. Не мог я без этого, сапожника сын, после семинарии при Греческом Соборе захватить целый Кремль. Ясно, маменька была права, когда сказала: "Не Бог ему помогал, моему Иссе... Иосифу, крещенному в Греческой Православной церкви и нареченному по отцу, мужу моему, Виссарию... Виссарионом" (цитата из архива А. Хейц. Австралия)

 

Вздыхает. Отдает листок.

 

БЕС. Нет. Я возвращаю обратно. Протокол не соблюден. А где обязательное цоканье копытом?

 

Смеется. Строит рожи. Чешет бесовы уши и рожки.

 

Генералиссимус. Не люблю я это. Заставляешь топать меня ногами, моими копытами.

 

Поднимает штанину. Видна шерсть на ноге. Снимает сапог. Видно козье копыто. Стучит копытом шесть раз. Считает удары.

 

Генералиссимус. Один удар... три... шесть. Ну, рад?

 

Опускает штанину. Одевает сапог. Садится за стол.

 

БЕС. А... кровь? Кто скрепит поручение? Скажут, что я вина подлил на подпись, как Христос велел... пить его кровь... Может и "тело" в виде хлебных мякишей захотите съесть? Вождь СССР Сталин - Антихрист Номер Два.

 

Генералиссимус. Вот тебе и кровь.

 

Достает нож со стола. Грубо тычет ножом в свой большой палец.

Размазывает кровь по листу бумаги-депеши от Люцифера.

 

БЕС. Ленин-то, Антихрист Номер Один, посговорчивее был. Не тянул резину. А с Вас все выдавливать надо. Ингуш он и есть... азиат упрямый... Я-то знаю! Химический анализ отрицает у вас грузинскую культуру в сердце. Душегуб, он и есть наш человек. Душегуб... Антихрист. Работа у нас такая. Чтобы христиане, мусульмане, иудеи, буддисты и кришнаиты умирали без предсмертного причащения. Не дать им такого шанса! Вот и идут они все в Геенну огненную. Русский язык здесь у нас уже давно стал международным. В Геенне нет никого, кто не знает его. А... все вы... Отец Вы наш, Хранитель Геенны Огненной.

 

Кланяется Генералиссимусу в ноги. Целует брюки. Гладит рукой по ноге. Вырывает маленький волосок.

 

БЕС. А этот волосок... сувенир для меня. Не серчайте... Иосиф Виссар... рр... рион... ов... ич. Друг Вы мой... любезный.

 

Встает. Кланяется в пояс всем вокруг.

 

Генералиссимус. Давай к делу. Распечатай бумагу. Читай.

 

БЕС. Письмо:

«Глубокоуважаемый любезный друг! Близится мир, и войне конец. Нужны новые души атеистов - уже заложили котлы в Аду. Расчет прост... найди предлог и определи пятьдесят миллионов россиян в трудовые лагеря. Они отстроят Россию, Казахстан, Грузию, Армению, Белоруссию, Латвию, Литву, Эстонию, Таджикистан, Киргизию, Молдавию, Карело-Финскую Республику, и еще какие-то запамятовал я, как пишутся по-русски все эти республики. Человечки не должны вообще получать денег. Они умрут без зарплаты (без аванса и без получки). Им не надо строить: яслей, садиков, школ, училищ, техникумов, институтов, университетов, академий, стадионов, улиц, городов, больниц, санаториев. А, главное, не надо давать... квартир от горсовета. Разве это не Диавольский План. Все мои бесы думали, думали да и придумали достойную "западню" - почище плана "БАРБАРОССА", что был подсказан немцам. План "Западня" планирует, что все россияне умрут после десятков лет труда на каторге без... пенсии и не оставят потомства...

 

Раздается смешок. Генералиссимус разглаживает усы. Дымит трубкой.

 

БЕС. … Представляешь, любезный и милый друг Иося, сколько денег у тебя будет в руках. Все твое... для Мировой Революции и Банд Террористов по всему Глобусу. Разве не хватит? Это гора денег до небес, выше Вавилонской башни. Пятьдесят миллионов должны работать от десяти до двадцати пяти лет в лесах и на заводах! Они будут спать на мерзлой земле, и строить плотины! Электричество - это валюта. Лес - это валюта. Металл - это танки и корабли. Все для войны! Милый друг... Третью Мировую Войну мы сделаем вместе. Вот-вот будет открыта атомная бомба. Взорвем ее, как бы кусок солнца "бросим" на землю. Раз - озоновая дыра. А потом еще, еще, еще и еще. А это рак... рак... рак. Милый друг, чем больше умрет без предсмертного причащения, тем слаще мне, Люциферу, жить. Давай, Иосся... Давай сердечный, круши все религии, конфессии, церкви, мечети, синагоги, буддийские и кришнаитские храмы. Как славно ты это сделал в... 1917 году. "Революция по Антихристу" зовем мы деяния твои в Преисподней. И вообще, переименуй 3 - ССС в слове СССР на 3 -ЛЛЛ. Тогда получится ЛЛЛР. Или Люцифер Люциферовича Люциферова Республика. Пока, милый друг. Подпись: твой крестный отец, Люцифер Люциферович Люциферов. Преисподняя, Геенна Огненная. Весна, 1944 год после смерти Христа Иисуса на земле».

 

Генералиссимус. Да. Человеку такого соблазна не придумать.

 

Встает. Подходит к портретам. Делает крест поперек всех портретов. Остаются не испачканными только портреты женщин и Генералиссимуса. Отходит.

 

Генералиссимус. Да. Жаль, что я сам до такого не дошел.

 

Возвращается к портретам. Перечеркивает портрет Руслановой.

 

Генералиссимус. Вот с нее мы и... начнем. Голосистая очень. За маршала вышла. Весь генералитет ему... кобелю... завидует. Вот я и отправлю певичку... к Черту Бесовичу... Люциферу Люциферовичу Люциферову.

 

Бес исчезает. Окно за ним закрывается само собой.

 

Генералиссимус. А... ну-ка идите сюда... псы!

 

Берет спортивный свисток. Свистит. Вбегают на четвереньках три человека.

 

ВОЖДЬ БЕРИЯ. Я Вождь-Герой СССР... коммунист Берия. Чего пожелаете, Отец СССР?

 

Снимает прикладные собачьи уши. Кладет в карманы. Встает по-собачьи на задние "лапы".

 

ВОЖДЬ ЯГОДА. Я Вождь-Герой СССР... коммунист Ягода. Что совершить, Отец СССР?

 

Рычит по псиному на соседей. Снимает прикладной собачий хвост.

Встает по-собачьи на задние "лапы".

 

ВОЖДЬ ЕЖОВ. Я Вождь-Герой СССР... коммунист Ежов. В чем воля твоя, Отец СССР?

 

Огрызается. Норовит ударить двух соседей. Снимает овечью шкуру.

Встает на задние "лапы".

 

Генералиссимус. Свистеть долго заставляете!

 

Свистит долго и пронзительно. Три вождя садятся в кружок на пол сцены. Генералиссимус ходит вокруг них, держит листок бумаги.

 

Генералиссимус. Сколько раз сказано - называйте мне свои клички! Какие вы люди! Вы Псы - сраные. На помойках гложете человеческие кости. Живете день и ночь в испражнениях, крови... Гной по всем таким, как оспа или проказа оплывает во вшах и блохах. Притронуться к вам... скверно. Мразь, она и есть - мразь. Вона, какой дух от вас идет... Церберы гнусавые! Герои мне... Герои! Все норовите очеловечиться. Ордена крадете из Царских Кладовых. Все короны из бриллиантов Империи успели распродать. Все кричите, что "коллективизация" виновата. Да на эти "короны" можно купить все трактора мира, включая... запчасти к ним на тысячу лет. Церберы... псы из Преисподней.

 

Люди-псы скулят. Сжимаются в комок. Боятся смерти.

 

Генералиссимус. Итак... говорите клички свои?

 

Поднимает руку для удара. Держит ее на весу.

 

ВОЖДЬ БЕРИЯ. Я... кличка "Бери-Бери". Берией я был по Евангелию. Приношу только несчастье для страны. Так переводится имя мое. Фарисей и Лицедей.

 

ВОЖДЬ ЯГОДА. Я... кличка "Ягодник". Ягоды нет в "Новом Завете". Закапываю я христиан под черникой и брусникой. Миллионы хороню заживо в Архангельских лесах.

 

ВОЖДЬ ЕЖОВ. Я... кличка "Ежевика". Меня тоже нет в "Новом Завете". Правая я рука "Ягодника".

 

Встают на четвереньки. Генералиссимус садится то на одного, то на другого. Своеобразные собачьи "скачки". Бросает им трубку. Люди-псы покуривают. Дымят. Возвращают трубку Генералиссимусу. Иногда дерутся и делят ее между собой.

 

Генералиссимус. Итак... сядьте в ряд. Сначала на букву "Е". Потом... на "Б". Потом "Я".

 

Раздает им ошейники с буквами: "Е", "Б", и "Я". Слуги верные садятся друг за другом. Скулят. Приставили себе: "уши", "хвост" и "шкуру". Сели бок о бок. Буквы слились в "слово".

 

Генералиссимус. А теперь закройте глаза и слушайте, что я Вам прочту. И обязательно все исполните. Если нет, то... всех убью.

 

Открывается само собой окно. Туман шлейфами втекает в кабинет. Генералиссимус подходит к стене. Снимает портрет... Л. Руслановой.

 

Генералиссимус. Это для Вас первая работа... Переловите всех и упрячьте на... десять, пятнадцать... двадцать пять лет.

 

ВОЖДЬ БЕРИЯ. Все должны работать. Ясно... Хозяин. Очередей не должно быть в магазинах.

 

ВОЖДЬ ЯГОДА. Все не должны есть. Вот изобилие-то будет в московских магазинах. Всего будет валом валить на прилавки.

 

ВОЖДЬ ЕЖОВ. Пятьдесят миллионов работают без жилья... Вот квартир-то просторных настроим. Потолки под десять метров... в Москве. Столичное изобилие!

 

Люди-псы уходят. Генералиссимус сидит один. Нажимает кнопку. Спускается сверху экран. Идет хроника. Надпись крупно: магазин в Москве, заваленный товарами! Счастливчики улыбаются.

 

Генералиссимус. Жить стало лучше. Жить стало веселее... товарищи. Еще бы! Зарезать удалось миллиончик мужиков, миллиончик интеллигентов и миллиончик баб. Конвейер заработал. Зачем семилетние планы! Давай пятилетки! Нет... трехлетние планы лучше всего. Мрут часто арестанты без лекарств и больниц на лесоповале и у мартеновских печей. Три года... живут. До пяти и семилеток не дотягивают... сволочи.

 

Потирает руки. Улыбается. Гаснет свет. Во весь экран фото И. В. Сталина с ребенком на руках. Эту историческую фотографию нетрудно достать из про-сталинского "Огонька" тех лет. На лице вождя-героя СССР откровенное счастье.

 

 

 

Действие четвертое

 

Картина первая

 

Лица

 

Матвей Матвей Семенович Рюнтю, 29 лет.

Фронтовой офицер

Солдат-фронтовик

 



Декорации:
 
27 мая 1944. Это видно на стенном календаре. Знаменитая "Тройка" судей в воинской части. На стене портреты: Вождя СССР Ежова, Вождя СССР Берии, Вождя СССР Ягоды и Вождя СССР Сталина. Буквы "Е", "Б", "Я" и "СТАЛИНА" подчеркнуты "жирно". Из биографии М. С. Рюнтю: 1944.
 

 

ОФИЦЕР. Вот и по твою душу пришли... Матвей. Зачем скрывал, что женат на финке. Да, и фамилия у тебя не русская. Идешь под суд! Вот и твой черед восстанавливать народное хозяйство. Осудили тебя заочно по письмам к жене на Старо-Невский от 1939 года. Продавщица квасом отдала письма в Горсовет. Квартира, где умерла твоя жена... ей очень была нужна. Все там умерли, и только она, твоя жена, оказалась там... последним жильцом. Боится "квасница", что ты придешь после войны и займешь квартиру в Ленинграде.

 

МАТВЕЙ. Простая история. Сука она - эта жена генерала. Видел я ее в блокаду, когда сына Леньку вынес из развалин. Сука... Сука... Сука...

 

Истерически стучит ногами и руками.

 

ОФИЦЕР. Десять лет тебе лагерей без права переписки с семьей. Я говорил, что на финской Войне ты был и немцев... победил. Более всех служишь в нашей роте. Все погибли на фронте. Ты, да я, Рапоппорт, да Петров, сукин сын, все еще в живых ходим. Нет, не помогло. Я уж обо всех твоих наградах доложил, а мне в ответ они - стыдно сказать вслух, вымолвить - говорят: "Жид, ты и молчи! Придет и твой черед поработать на счастье Родины". Позорно слушать. Плакать хочется мне боевому офицеру... Рапоппорту.

 

СОЛДАТ. Знамо дело, бесплатные работники нужны на десять лет. Вот: "Е", "Б" и "Я" вместе со "Сталиным" запрягают тебя, Матвей, на рудники, шахту, лесоповал или молибден в Норильске рубить из вечной мерзлоты.

 

МАТВЕЙ. Други вы, мои, Сережка да Мишка. Люблю я Вас. Буду молиться за всех. Жаль, что не увижу сынулю своего. Беспризорный Ленька мой где-то в Петрозаводске. Живет с сестрами. Марию, Анну и Нюру выслали из-под Ленинграда. Дома наши танками распахали. Помните, вы мне рассказали. Ведь вы их, Мишка и Сережка, на улицу вытолкали.

 

Все удивленно смотрят друг на друга.

 

ОФИЦЕР, СОЛДАТ. Дак, это твоя Анна там была... беременная. Стыдливо опускают головы.

 

МАТВЕЙ. Не сказал я вам ничего тогда. Сердце мое разорвано с того дня. Ни слова в упрек. Приказ "Е", "Б", "Я" и "Сталина" есть закон для военных.

 

Обнимает сослуживцев. Руками обхватили друг друга. Стоят треугольником.

 

ОФИЦЕР. Ну, ладно. Может, еще и свидимся. Вот хлеба тебе немного. Приказываю: "Солдат Петров, проводить Матвея (голос дрожит) до арестантского вагона".

 

СОЛДАТ. Идем, Матвей, идем.

 

Уходят. Руки по швам. Маршируют.

 

МАТВЕЙ. У каждого свой крест. Простите, мать жена и сын. Муж, сын и отец... у вас арестант и каторжник. Десять лет не один день.

 

Громко начинают считать время часы. Секундные стрелки выбивают цифры, как громкоголосые колокола. Свет меркнет.

 

 

 

Действие четвертое

 

Картина вторая

 

Лица

 

Матвей                Матвей Семенович Рюнтю, 29 -37 лет.

Православный священник

Певица

Конвоир с собакой

 



Декорации:
 
1944 - 1952 Тюремный двор. Концентрационный лагерь для советских граждан СССР в Норильске. Из биографии М. С. Рюнтю: 1944 - 1952.
 

 

МАТВЕЙ. Матвей, вот тебе твой крест. Может повеситься? Смотать майку в веревку и с сосны вниз головой!

 

Шепотом говорит. Еле слышно. Всхлипывает.

 

Пробегает десяток арестантов. Все с номерами на фуфайках. Рваные валенки. Без рукавиц. Руки у всех красные, как бы обожженные морозом. Носы то - ли красные, то - ли кровоточат. Рев сирен. Лай собак. Охрана кричит "мат-пере-мат". Сирена стихает.

 

СВЯЩЕННИК. Матвей, милый мальчик, послушай старика... Пойдем в месте?

 

Обнимает за плечи сокамерника.

 

СВЯЩЕННИК. Матвей, пойдем Лидуху Русланову слушать. Голос у бабы как звонкий жаворонок. На сердце такая лепота... малиновый звон в ушах. Люблю все русское.

 

Берут друг друга за руки. Идут.

 

Слышны аплодисменты. Возгласы: "Во дает"! "Ну и Русланова"! "Баба - мечта"!

"Ах... кабы".

 

Раздается песня: "Ах, не подшиты... стареньки. Валенки, валенки".

Затем слышна песня: "Бродяга к Байкалу подходит". Аплодисменты.

 

ПЕВИЦА. Вух... устала.

 

Вышла. Остановилась. Поправила сапоги, натянула чулки. Поправила расписную русскую шаль.

 

МАТВЕЙ. А... не страшно, красавица, так вести себя среди бесов.

 

ПЕВИЦА. Нет, братец... не страшно.

 

МАТВЕЙ. Зачем отказалась петь перед офицерами охраны. Потребовала грязных арестантов "не офицеров" кликнуть. Ведь... могли бы и пристрелить в затылок на углу. Сказали бы... "перебежчица".

 

ПЕВИЦА. Братец... люба моя песня среди русских людей. Кто в песню стрелять будет, кроме ингуша-генералиссимуса Сталина. Не боюсь я никого. Бог меня любит. Охраняет от... бандитов и насильников. Для кого хочу, для того и пою. Умирать так с песней.

 

Складывает руки колесом. Танцует "Барыню". Матвей смотрит. Вдруг уходит в пляс. Подпрыгивает. Залихватски танцует.

 

Выходят другие заключенные. Кто-то начинает "подсвистывать" мелодию. Мелодия и танец захватывают, все пляшут. Душа хочет любить, петь и... жить. Никто не улыбается. Видно, что все как бы "из другой жизни". Не из сегодняшней, а из той жизни, что была... до каторги, изнуряющей тело и душу.

 

КОНВОИР. Разойтись! С ума сошли?! Kакие тут еще... танцы! Отбой!

 

Замахивается автоматом. Стреляет в воздух. Собака злобно лает и рвется с ремешка. Все разбегаются. Остается одна певица. Она садится на пол. Достает из фуфайки, рваной и с номером арестантки, огарок свечи.

Зажигает фитилек. Крестится. Свет гаснет.

 

ПЕВИЦА. "Бродяга к Байкалу подходит..."

 

Поет тихо-тихо. Песня режет сердце.

Она обхватила лицо руками. Встала. Села. Встала. Села. Подумала о чем-то, не прерывая песни. Вот легла на пол. Закрыла глаза. Лежит как "крест" на полу. Песня льется и льется.

 

 

 

Действие четвертое

 

Картина третья

 

Лица

 

Матвей                Матвей Семенович Рюнтю, 37 лет.

Фронтовой офицер

Солдат-фронтовик

Конвоир с собакой

 



Декорации:
 
1953. Тюремный двор. Концентрационный лагерь для советских граждан СССР в Норильске. Из биографии М. С. Рюнтю: 1953.
 

 

МАТВЕЙ. Неужели прошло десять лет... Еще мне... набавили. А сегодня... освобождение. Вот и бумага на столе. Пора собираться. Прощайте, парни.

 

Подходят двое. Обнимают его.

 

МАТВЕЙ. Тебе, Серега Рапоппорт, еще сидеть и сидеть... 25 лет. Я знаю твой адрес в Новочеркасске? Обещаю, съезжу к жене твоей и четырем дочерям. И тебе, Мишка Петров, набавили. Трубить тебе 15 лет. Буду в Новгороде, навещу твоих. Говоришь, все они в войну покалечены... без ног мать, без глаза и уха отец. Пять братьев твоих погибли в день штурма Берлина. Раньше вас я "сел", раньше вас... ухожу на волю. Пятнадцать лет почти уже не видел сына. Какой он у меня... Ленька Рюнтю.

 

ОФИЦЕР. Ах, Матвей, сегодня 5 марта 1953 года. День такой солнечный. Жизнь у тебя новая начинается.

 

Судорожно кричит репродуктор. "Внимание. Говорят все радиостанции Советского Союза. Умер Вождь и друг всех рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции СССР".

 

Трое друзей подпрыгивают до "небес". Они начинают танцевать вальс. Один изображает "женщину" и танцует с Матвеем.

Затем другой изображает "женщину" и танцует с Матвеем.

 

МАТВЕЙ. Умер Антихрист. Свобода.

 

Ударяет кулаком по тряпичному транспаранту Генералиссимуса.

 

СОЛДАТ. Умер Антихрист. Нет больше горя в России.

 

Грозит кулаком в небо.

Прыгают. Хохочут. Танцуют опять и опять.

 

КОНВОИР. Куда рветесь? Всем молчать, сволочи! Кто будет строить коммунизм?! Ведь мы только социализм построили. Куда вы собираетесь бежать? Никто вас там - прокаженных законом - не ждет. Там все поделили... ваши квартиры, детские сады, санаторные путевки. Нет для вас там куска хлеба на свободе. Счастливчики живут и едят за десятерых. Много сыров в Гастрономе. Колбасы, вокруг, - какой хочешь! Если миллионы придут из рабства в города, что... будет? Счастливчики поднимут злобный вой. Они загрызут сволочи... арестантов. Вы хотите разрушить жизнь, их изобилие. Никто не хочет признать, что счастливчики по горло в крови. Каждый ел, пил, танцевал и любил... "за того парня и девушку". Все в крови. Все вокруг от зла. Слепота здесь от жира и бессовестности. Доносчик всегда убийца.

 

Встает на колени.

 

СОЛДАТ. Доносчик потерял раба - кормильца. Отдай мои квадратные метры, что я заработал за 25 лет каторги. Изыди, Бес.

 

Встает на колени.

 

ОФИЦЕР. Доносчик потерял раба - кормильца. Отдай мой кусок хлеба, что я не съел за 15 лет бесплатной работы на тебя, беса.

 

Встает на колени.

 

МАТВЕЙ. Доносчик потерял раба - кормильца. Возьми сиротство от моего ребенка для себя. Заплати за 15 лет моих слез и кровавого пота. Отдай награбленное рабу, что не умер. Я спасен Богом. Я смотрю тебе в глаза.

 

Встает на колени.

 

Похоронные мелодии. Спускается экран. Люди плачут и давят друг друга. Громкоговоритель сообщает: "Миллионы советских граждан сочувствуют Коммунистическому Правительству СССР. В очереди к траурному залу погибло несколько сотен человек. Они хотели увидеть первого Генералиссимуса, поклониться И. В. Сталину, своему вождю, учителю и отцу, кто создал высочайший жизненный уровень для счастливых жителей СССР. Да здравствует Коммунистическая Партия и Коммунисты - Герои Союза Советских Социалистических Республик... Свобода, Труд, Равенство, Братство и Счастье всех граждан СССР"

 

 

 

Действие пятое

 

Картина первая

 

Лица

 

Матвей                Матвей Семенович Рюнтю, 37 лет.

Анна Семеновна

Софья Семеновна

Мария Семеновна

Леня

 



Декорации:

 
 
1953. Петрозаводск. Комната. Большой стол. Длинные скамейки и два стула. Отец и сын сидят за столом в профиль к зрительному залу. Между ними наибольшее расстояние. Три женщины смотрят в зал. Отец и сын смотрят глаза в глаза. Из биографии М. С. Рюнтю: 1953.
 

 

МАТВЕЙ. Не плачь, Соня. Открой лицо. Покажи свои глаза.

 

Поправляет черный платок, но не снимает его. Молчит. Слезы рекой. Губы сжаты.

 

МАТВЕЙ. Как жила, Аня... Aнна Семеновна.

 

Вздыхает. Руки под столом. Тело его дрожит от нервного напряжения.

 

АННА СЕМЕНОВНА. Жила как все. Выбросили нас на улицу... потому как финны. Дома сравняли с землей. Доски и заборы сожгли из огнеметов. Четыреста человек стали бездомными. Только три русские семьи, а значит, три русских дома остались нетронутыми.

 

Плачет. Одевает черный платок на голову. Теребит кончики платка.

 

АННА СЕМЕНОВНА. Муж ушел в тюрьму. Забрали его тогда, как финна. За что? За то, что в паспорте... финн. Освободили в мае 1941, а в июне началась война. Погиб он на второй день войны... трое сирот у меня. Говорят, встал во весь рост над окопом. Не вынесла его душа советской жизни. После тюрьмы не захотел защищать Родину ради товарища Сталина и его стервятников. Пришла похоронка... Я даже вздохнула облегченно. Не знаю почему. Отмучился он на земле, подумала о нем, Матвейка-брат. Твою судьбу все вспоминала. Боялась, чтобы и ты не встал... над окопом. Потом поняла, что крепкий ты... Будешь бороться ради своего сына. Увидеть ты его... должен. Вот и случилось через... 15 лет. Сегодня вместе... за одним столом.

 

Встает. Подходит к мальчику. Ворошит его волосы. Обнимает.

Встает за спиной мальчика.

 

АННА СЕМЕНОВНА. Отец это твой, Леня. Люби его. Он ни в чем не виновен. Нет, не враг он народа. Все в школе врут на таких, как он. Не может быть полстраны... плохих людей.

 

Снимает платок. Расправляет волосы.

 

МАТВЕЙ. А... Соня, добрая моя сестра? Ведь ты познакомила меня с моей невестой, царство ей небесное, Анной. Женой она была ласковой. Родила мне первенца - сына. Леня не помнит ее, мать свою. А, ты... Соня, помнишь, как мы... ты, сестренка, и моя, еще не жена, а невеста... Анна на танцы в парк культуры имени Кирова бегали. Пока Сталин, того Кирова, не велел... застрелить. Того... коммуниста. Того... Вождя Кирова… кончить!

 

Встает. Кладет руки со спины на грудь сестры. Обнимает ее плечи. Целует в щеку. Женщина прижимает ладони на место поцелуя. Вздыхает.

Всхлипывает.

 

СОФЬЯ СЕМЕНОВНА. Мотя... не верю я, что ты здесь. Как боялась, что сын, Леня твой, будет сиротой, как и мои дети. Безотцовщина - страшное дело. Как я, женщина, могу пример показывать моим двум... сыновьям. Не видели они отца в доме... с двухлетнего возраста. Мой муж стал защищать дом... тогда... там... на откосе, у реки Славянки. Пуля пробила лоб. Убили солдаты его в Поповке на моих глазах и малюток. До войны... финской все это было. Я в парке, том Кировском парке, где мы танцевали, спала с малышами неделю. Привыкала к вдовству. Мне ничего не разрешили взять из Поповки. Мужа не дали похоронить. Аня и Мария закрыли меня своими спинами от автоматчиков, ленинградских солдат. В 1939 году это было... ужас. Кровь. Страх в моих снах. Не спала я и два часа за ночь вот уже... до сего дня. 10 марта 1953 года ты пришел к нам. Я счастлива.

 

Всхлипывает. Закрывает платком глаза.

 

СОФЬЯ СЕМЕНОВНА. Вокруг траур. Все жалеют Антихриста. Не пойму я, что с людьми. За колбасу, семгу, треску... ослепли. Дешевое, принимают за... жизнь. Сколько крови и слез в этих дешевых... гастрономических прилавках. Полстраны в лагерях, концентрационных... казематах. Каждый хапает, хапает... Бога забыли. Друг друга подставляют, подсиживают... доносы пишут.

 

МАТВЕЙ. Еще лучше жить хотят. Десять рабов мало на одного счастливчика. Надо еще? Пятьдесят... было бы еще исправнее. Их еду, их квартиры, их платья и костюмы... носят.

 

СОФЬЯ СЕМЕНОВНА. Так и говорят: головы "не доносишь" если "не донесешь". Сатана здесь правит бал. Страшная страна СССР.

 

Женщина встает. Останавливается за спиной Лени.

 

СОФЬЯ СЕМЕНОВНА. Люби отца, Леня. Не слушай радио и учителей в школе. Ложь все от Сатаны. Видишь, какой ты счастливый. У моих детей нет отца. У сестры моей, его сестры, Анны Семеновны, нет отца у детей. Ты теперь... с отцом. Это и есть настоящая семья для тебя.

 

Целует мальчика в щеку. Отходит. Встает за спиной подростка.

 

МАТВЕЙ. А ты... младшая моя сестренка, Мария?

 

Подходит к ней. Целует через платок сестру, которая сидит за столом.

 

МАРИЯ СЕМЕНОВНА. Ноги мои подкосились. Стучат каблуками, как трещотку. Не ждала, что увижу тебя. Верила, однако, в вещие сны. Только вчера приснилось, что Бог сказал: "Идет мой Матвей домой". Ведь мы говорили Лене то одно, то другое. Хотелось, чтобы не было ненависти у него к... отцу. Страшились вырастить Павлика Морозова - идеал советского народа, Россиян рабов страхом смерти затрахали коммунисты. Где еще есть десятки миллионов атеистов, против Бога. Каждый из коммунистов готов громить священников, раввинов, мулл или лам. У них свои идеалы. Все для коммунистов хорошо, что позволяет победить другие народы… Нелегко... здесь учить ребенка иметь совесть, милосердие и сострадание. Что удалось, а что не удалось? Пропаганда в школе сильнющая. Не дает ребенок кусочка хлеба нищенкам на улице. Камни в пьяных бросает. Из рогаток по гнездам "бабахает". Птенчиков на иголку с ниткой нанизывает и развешивает... над помойкой во дворе. Как белье их сушит. Матвей... много у тебя будет дел с сыном.

 

Вздыхает. Снимает черный платок. Бросает его на стол.

 

МАРИЯ СЕМЕНОВНА. Я тоже вдова. Нет у меня мужика в доме. Двое детей... безотцовщина. Ты теперь и есть, Матвей Семенович, один мужчина в семье нашей. Смотри сам. Считай, сколько малых детей у сестры Анны, у Сони. Когда сына твоего привезли по дороге жизни через Ладогу, то я работала там санитаркой. Вот и увидела фамилию... Рюнтю. Так обрадовалась. Думала... хромой, безногий ты или безрукий? Скорей бы обнять, обогреть... брата. Ведь... возраста не было указано в списке... блокадников. А... тут? Радость! Твой сын: Леонид Матвеевич Рюнтю. Вот Бог подарок-то сделал! Я сразу о тебе и забыла. Взяла два дня и с Ладоги доехала до Петрозаводска. Здесь были все наши и еще восемь детей - односельчан.

 

Опускает голову. Всхлипывает.

 

МАРИЯ СЕМЕНОВНА. Застрелили их матерей солдаты - русские в Павловске. В 60 километрах от... Ленинграда в 1939.

 

Поднимает голову. Волосы на голове лихорадочно вспучивает.

 

МАРИЯ СЕМЕНОВНА. Вот я твоего сына и объединила... со всеми детьми. Соня и Аня, мои сестры, там устроили Церковную Школу. Сталин, Генералиссимус, поощрял с его коммунистами Церковь во время войны. Ведь мало кто хотел беречь Родину с Коммунистами. Стремились воевать за Церковь, чем и была Родина, которую нам оставили деды и прапрадеды. Они и не слыхивали... о Генералиссимусе и Ленине с немецким паспортом из Германии, брат которого был повешен. Таких семей не уважали - ни детей, ни родителей, которые росли с убийцами Помазанника Божьего, наместника Бога на Земле. Впрочем, хватит пропаганды, дети... ели и жили вместе. Спали по пятеро на одной кровати. Мы, родители-вдовы, спали на полу. Так то... Матвей.

 

Мужчина отходит от сестры. Садится молча рядом за стол. Смотрит долгим взглядом в зал. Достает из-за пазухи бутылку "Водки". Женщины разбегаются по сторонам. Каждая приносит закуски. Огурцы. Хлеб. Палку колбасы. Репчатый лук. Расставляют все на столе.

 

Мальчик встает. Молча уходит.

 

Мужчина разливает водку. Женщины немного отпивают. Морщатся. Слегка улыбаются. Показывают рукой на брата. Он встает. Все смотрят на него, снизу вверх. Улыбаются.

 

МАТВЕЙ. Сестренки. Любит нас Бог. За него и за нас.

 

Выпивает до дна. Наполняет граненые стаканы.

 

МАТВЕЙ. Споем.

 

Смотрит в глаза каждой сестре.

 

Все вместе начинают петь популярную финскую народную песню "Красную розу я увидал". Поют: "Мимо прошел. Нет... не сорвал. Красную розу я увидал".

 

Входит мальчик.

 

ЛЕНЯ. Папа... Матвей Семенович. Я попою... вместе.

 

Женщины зовут его к себе. Он отмахивается от них. Идет к отцу. Садится к нему на колени. Поют на финском языке: "Мимо прошел. Нет не... сорвал. Красную розу я увидал".

 

 

Действие пятое

 

Картина вторая

 

Лица

 

 

Матвей                Матвей Семенович Рюнтю, 40 лет.

Леня

Лида

Юра

 



Декорации:

 
 
1956. Петрозаводск. Парк. Играет оркестр. Мужчина с сыном на одной скамейке. Женщина с сыном на другой скамейке. Солнечный день. Портреты Антихристианских Вождей СССР: Сталина, Молотова, Хрущева, Кагановича, Брежнева, Суслова. Из биографии М. С. Рюнтю: 1956.
 

 

ЛЕНЯ. Хорошо-то как. Лето. Давно такого не было.

 

Сидит с отцом рука в руке. Смотрят друг другу в глаза.

 

МАТВЕЙ. Конечно, отлично. Я вчера получил первую зарплату. Давай два яблока купим. И...

 

Помолчав. Улыбается.

 

МАТВЕЙ... бескозырку - матроску

 

Хохочет. Целует сына.

 

ЛЕНЯ. Как у того молокососа?

 

Показывает пальцем на соседей. Женщина в ответ улыбается.

 

ЛИДА. Да... как у моего молокососа... Юры.

 

Ее сын машет приветливо рукой.

Отдает честь, прикладывая несколько пальцев к своему виску.

 

МАТВЕЙ. Мальчик... у вас забавный. Во, как гоняет на... трехколесном велосипеде!

 

ЛИДА. А, у вас... уже большой. Довоенный парень? Какой рослый!

 

МАТВЕЙ. Где уж, рослый!? Блокадник он. Одна кожа да кости. Вырос из всех штанов.

 

Показывает на американские клетчатые брюки Лени. Из-под рваных ботинок видны голые пятки. Короткие брюки едва прикрывают голени.

Они немного рваные на коленях.

 

ЛИДА. Жизнь... только держись. Видели в газетах... что делается. Оказывается враги вокруг нас? Сталина окружили шпионы, диверсанты и иностранцы: Берии, Ягоды и "Ежевики".

 

Смотрит на мужчину изучающим взглядом.

 

МАТВЕЙ. Не верю я, что Антихриста кто-то совратил с его пути "праведного". Помните, в Евангелии от Матвея: "Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные".

 

ЛИДА. А дальше сказано: "По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы".

 

МАТВЕЙ. А дальше: "Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые".

 

ЛИДА. Так значит: "Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые".

 

Улыбаются друг другу. Леня во время их разговора подошел к мальчику. Старший помогает младшему кататься на велосипеде.

 

МАТВЕЙ. Где твой муж? Меня зовут, Матвей.

 

ЛИДА. В тюрьме, как и у всех... вокруг. Только доносчики не сидят... танцуют и смеются.

 

МАТВЕЙ. Любишь его?

 

ЛИДА. Нет. Разные мы люди. В разводе я.

 

МАТВЕЙ. Давай поженимся. Его мама умерла... в Ленинграде. Я вышел недавно. Еще не реабилитировали, но работу на заводе получил. Вчера первую зарплату человеческую дали. Хочу два яблока... купить. Себе и Леньке.

 

ЛИДА. А если четыре... яблока купишь. Денег хватит?

 

МАТВЕЙ. Хватит, но... бескозырку купить не смогу для сына Леньки.

 

ЛИДА. Не нужна нам бескозырка.

 

Поворачивается к сыну. Кричит.

 

МАТВЕЙ. Юра, отдай матросскую шапочку пареньку. Он добрый мальчик.

 

Мальчик отдает шапочку.

 

ЮРА. Возьми. Это очень красиво, когда на голове ленточки.

 

Катает велосипед кругами.

 

ЛЕНЯ. Спасибо. Никто мне еще такого не давал в руки.

 

ЮРА. У меня хорошая мама. Ее зовут Лида. Она никогда не обманывает. Бери. Если она сказала, то... я всегда слушаюсь ее голоса. Значит и ты добрый... мальчик. Когда надоест, отдашь. Хорошо? Ты далеко живешь, Леня?

 

Мальчики уходят, с разных сторон держась за руль велосипеда. На седле велосипеда одета матросская шапочка с ленточками. Легкий ветер раздувает их.

 

МАТВЕЙ. Хорошо им... детям.

 

Встает. Пододвигается к женщине, сидящей на скамейке. Она

подсаживается к нему поближе. Он целует ее руку. Она не отстраняется.

 

ЛИДА. Матвей, а меня зовут... Лида Кузнецова. Мой бывший муж был тоже Кузнецов. Мы даже не меняли фамилию. После свадьбы его увезли в Хибины, Кольский Полуостров. Совсем мальчишкой был. Из Москвы... «Щелково». Вот и живу... родила ребенка. Развелась.

 

МАТВЕЙ. Пусть у нас все будет хорошо. У меня... жена. У сына Лени... мать!

 

ЛИДА. У меня будет муж. У моего сына... отец. Надоело жить травой при дороге!

 

Мужчина отстраняется от женщины. Закрывает лицо руками.

 

МАТВЕЙ. Послушай... сегодня 1956 год...

 

Открывает лицо. Смотрит пристально в глаза.

 

МАТВЕЙ... а если Антихриста Сталина реабилитируют заново при Вожде Всего Стомиллионого Антихристианского Народа - Хрущеве? То я буду всегда жить на поселении в Петрозаводске! Ведь мне после трудовых лагерей запрещено жить на родине... в Ленинграде или  в Ленинградской области... на реке Славянке, в Поповке! Выбросят тебя за мной из Петрозаводска в Сибирь. Каково Юре и Лене жить там... придется. Умру я от горя за них!

 

ЛИДА. Пусть будет, что будет. Бог нас не оставит. Ведь сам догадываешься? Дети нужны стране... Империи Зла. Работать некому в городах. Десятки миллионов не рожали в трудовых лагерях. Сотня миллионов детей... бесплатных работников не родилась. Заводы стоят. Фабрики останавливаются. Придется Хрущеву всех выпустить. Кто... работать будет. Оборудование, что купили за границей на кровавые доллары с лесоповалов... стоит в упаковках. Разве не видел, что делается на Онежском Тракторном Заводе. Танки, танки... танки! Вот, что нужно новому Антихристу после войны... Ах, Матвей... святой ты совсем в своей слепоте.

 

МАТВЕЙ. Помолюсь Богу. Скажу, что... готовится среди людей новая бойня в России.

 

ЛИДА. Ладно. Пойдем за мальчиками. Куда они ушли... дети...

 

Смотрит на собеседника.

 

МАТВЕЙ. … наши. Дети наши... где!

 

Обнимает ее. Жадно целуются. Уходят рука в руке. Он срывает цветок. Вставляет в петлицу ее платья на груди.

 

ЛИДА. Люблю я тебя... почему-то, Матвей!

 

МАТВЕЙ. А... я, Лида. Будь женой... Как я истосковался по семье.

 

 

 

Действие шестое

 

Картина первая

 

Лица

 

Матвей                Матвей Семенович Рюнтю, 72 года.

Леня

Юра

Виктор

 



Декорации:

 
 
10 октября 1987. Петрозаводск. Полдень. Жилая комната. Стол. Все сыновья сидят лицом к залу. Стол скромно накрыт. Поминки. Отец сидит на стуле в углу комнаты. Настроение у всех подавленное. Из биографии М. С. Рюнтю: 1987.
 

 

МАТВЕЙ. Сыновья мои, мама сегодня умерла. Тридцать лет после моей каторги прошло. Не побоялась она выйти замуж за арестанта и каторжника. Тебя Леня усыновила, был ты беспризорник и уличный хулиган. Ведь меня реабилитировали в 1956. Сегодня... 1987. Сами догадываетесь... каково молодой женщине, если ей 29, а старшему сыну Лене... скоро семнадцать. Что о них говорили на улицах провинциального городка? Люди, они злы на язык! Подозревали, что она родила... его в двенадцать лет. Никто никогда не задумывался ни о чем. Правду не любили у нас до смерти о самом... Генералиссимусе. Врут все друг другу. Заврались.

 

ЛЕНЯ. Отец, я никогда не думал о том, что она чувствовала ко мне... сопляку и хулигану. Жил я в твоей новой семье только полтора года. На мачеху смотрел, как на мачеху. К сердцу не подпускал. Ругался с ней. Доказывал, что курить... могу. Она же вырывала папиросы изо рта, мяла пачки сигарет в пальто, жаловалась на меня... тебе. Одним словом, мешала жить. К тебе же, отец, я не успел привыкнуть после тех семнадцати лет... когда жил сам по себе. Потом в Армию ушел. Восемнадцать было с половиной. Милиция рекомендовала взять меня на службу до девятнадцати лет. Через четыре года пришел. Через неделю женился и снял комнату, не помню уже где. Так... и кончилась моя жизнь с тобой... Матвей Семенович Рюнтю. Отец, ты так никогда... так и не смог стать отцом. То ли жизнь твоя не состоялась? То ли Бес сыграл с тобой и мной злую шутку? Жаль, что так оно все... случилось.

 

Отец встает со стула. Берет пачку сигарет. Подходит к Лене. Дает сигареты. Сын, сидящий рядом, чиркает зажигалкой. Отец и Леня дымят. Все сидят, где сидели. Отец возвратился. Сел на свой стул. Видно, что ему тяжело ходить.

 

МАТВЕЙ. Ты меня всегда сторонился, Юра. Когда подрос, тут мы стали ближе... А в детстве ни разу не называл... "папа". Звал все... "Матвей Семенович пошел", "Матвей Семенович ушел", "Матвей Семенович поел", "Матвей Семенович пришел". Так мы и жили. Хотел я быть с тобой? Ведь усыновил тебя перед школой, в первый класс... ты собирался. Стремился быть тебе тем, кем... не удалось для Лени. Брат он твой сводный. Нет, не удалось мне "пересилить" твой характер. Всегда ты держался на расстоянии. То ли одно... То ли другое... мешало. Был мне ты "сыном-на-половину", как и мой родной, не усыновленный... Леонид Матвеевич Рюнтю. Старший твой брат. На десять лет старше тебя... Юра.

 

Юра подходит к старику. Гладит его по плечу. Молчит. Возвращается к столу. Наливает коньяк в рюмку. Не выпивает. Сидит, задумавшись. Вращает рюмку между пальцев.

 

ВИКТОР. Отец, оставь ты их всех в покое. Я младший из братьев. Родился в 1959. Я твой настоящий сын... Виктор. На 20 лет моложе Лени, на 10 лет моложе Юры.

 

Наливает водку в стакан. Опрокидывает в рот. Закусывает соленым

огурцом.

 

МАТВЕЙ. Вроде бы и так. Ты мой... самый, что ни на есть, "настоящий" сын. Растил я тебя с первого дня рождения до Армии. Видел каждый день. Водил в ясли, садик... школу. Потом ты учился в техникуме. Радовался твоим успехам. Болел за тебя на экзаменах. Вот женился ты. Жена у тебя... отличная женщина, но хотел, чтобы ввел ты в дом финку. Мечтал, что встретишь... ее. Но, Бог решил, так тому и быть... Я женился на русской. Ты женился на русской. Леня, старший сын, тоже женился на русской. Только у среднего сына, Юры, жена... из евреев.

 

Подходит к столу. Наливает рюмку водки. Выпивает без закуски. Отходит от стола. Садится на краешек стула.

 

МАТВЕЙ. Сын ты мой... "настоящий", а проглядел я тебя. Вступил ты... в Коммунистическую партию Сталина и Ленина. Никогда не был в церкви. Жена у тебя Витя, сын мой младший, из... партийной бюрократии. Фанатик... ты, Витя.

 

ВИКТОР. Ну, скажешь, фанатик. Коммунист. Для карьеры вступил в коммунисты. Квартиру парт ячейка обещала, должность, санаторные путевки... будущее для сына моего Вячеслава - Славика. Ведь он уже во втором классе. Надо о его будущем заботиться сейчас. Жена меня надоумила с партией... КПСС. Помнишь, что было с твоим сыном. Помнишь... судьбу брата моего Лени? Ничего он не достиг. Никуда его не взяли. Был он сыном Арестанта. Даже после твоей отец, реабилитации, ничего не изменилось. Нет у него квартиры. Нет у него образования. Ютится в трущобе... на краю городка нашего.

 

ЮРА. Гнида ты, Витька. Хоть бы отца постыдился. Не его это вина, что сын... изгой в СССР.

 

Отец закрывает голову руками. Молчит. Старший брат Леня уходит из комнаты. Не оглядывается. Хлопает дверью. Очень расстроен.

 

ВИКТОР. А тебе, что... жаловаться. Ты у нас уехал с женой в... Австралию. Диссертации написал по-английски. Живешь, как сыр в масле. В нашей... перестройке не участвуешь.

 

Наливает стакан спиртного. Вздыхает. Не закусывает. Выпил.

 

ЮРА. Коммунист ты сраный, брат. Да если бы я тебе рассказал тогда, как... я уезжал, ты бы трусы стал менять каждую минуту.

 

ВИКТОР. Так... уж и стал бы. Буржуй ты, да и только. Разбогател на дармовом в Австралии.

 

Дрожит. Показывает кукиши. Зло смеется.

 

ЮРА. Послушай, что скажу. Однажды, проснулся поутру, ничего не хотелось делать. Устала душа притворяться. Занемог я. Пришел на работу. Настроение - повеситься хочется. А тут на стене объявление: "Трагически погиб Анатолий Яковлев". Он был однокашником моим. Сердце резануло. На год моложе он меня, а уже... повесился. Напился на его похоронах до беспамятства. Жить не хотелось... а умереть, боязно было. Увидел - насколько смерть нелепа. Кто его, Толика, детей... поднимать будет? Беспризорные они на родине. Жене его нищета, как медаль за его храбрость перед Смертью... обеспечена. В общем... тяжко было. Протрезвел я через пару дней... и матери в ноги. "Мам, - говорю, - не могу жить. Так тошно... коммунисты зарезали полстраны. Кровь в каждом доме. Кости торчат из каждой новостройки. Не хочу ловчить. Того и гляди... затащат в Коммунистическую Партию. Старший-то мой брат, Леня, давно коммунист. Уже и младший мой брат, Витя, коммунистом стал. Не хочу жить... отца коммунисты искалечили. Семью изуродовали. Ребенка... беспризорным сделали. Дома всех сестер и братьев сровняли с землей в Поповке в 1939 году. Всех выселили и разметали между каторгами и Сибирью! А сыновья его... туда же. Хотят оторвать кусок... у других, еще пока не искалеченных парней и девчат. Того и гляди... донос на меня напишут. Сгноят брата... как кто-то гноил их отца".

 

ВИКТОР. Злой ты... Юрий. Клевещешь на мою жену. На поминках матери, сегодня, успокоиться не можешь.

 

Отец грозит ему пальцем. Витя замолкает.

 

МАТВЕЙ. Молчи, Виктор, он не знает еще, что жена твоя доносы писала в нужные инстанции в городе после их отъезда.

 

ЮРА. Итак, продолжу... я. Мать сказала: "Не жить тебе здесь. Горячий ты. В своего русского отца, Александра, пошел. Нет... не жить, тебе, сынок. Не можешь ты врать, подставлять людей... или выкручиваться. Путь твой из этих мест... вон. Благословляю я тебя... уезжай. Видишь, евреи куда-то едут. Попробуй и ты "с ними" да "без них". Говорят, до Вены для них продают билеты. Конечно, не жить тебе в Израиле. Любишь ты Россию, но... попробовать можно. Переживи трудное время... за границей. Если удастся, то... удастся. Если нет... все равно съедят тебя здесь. Искалечат душу. Растопчут твою судьбу. Смотри, сколько калек в каждой семье. У Матвея душа изранена. Все его сестры "не в себе". Ночами не спят уже полвека... вздрагивают от любого гудка машины под окном. Не верят они... Антихрист-Сталин умер. Дух Душегуба и по сей день... в Вожде Суслове, Вожде Брежневе и Вожде Горбачеве. Завидуют русские его славе и экономическим достижениям"...

 

Отец вздыхает. Крестится. Опирается на спинку стула.

 

ЮРА. Итак, благословила мать меня, внучку, которой и года не было, жену мою. А потом сел я на поезд и из Петрозаводска поехал в Москву. Подошел к Посольству, где до двух тысяч человек стояли... стал объяснять, что нужен фальшивый вызов из-за границы...

 

ВИКТОР... от фальшивых и несуществующих родственников?

 

Зло выдавливает слова. Перебивает брата.

 

ЮРА. Так... оно и было. Но знал, что в этой толпе стояли вперемешку профессионалы от секретных организаций. Ведь адрес, телефон... я оставлял для всех в толпе. Могли по приезду... избить в подъезде по заданию "сверху". Могли взломать квартиру и устроить погром с убийством меня, жены и ребенка. Все было в этот Олимпийский год в СССР, когда... захватывали Афганистан генералы Брежнева. Страх был. Но... умираем мы все "один раз", как часто повторяла наша мама, Лидия Сергеевна Кузнецова. Не зря она русская в сотню поколений. Кровь свою наш род Кузнецовых не менял много веков. Я первый в роду... женился на еврейке Наташе.

 

Отец вздыхает. Закуривает еще одну сигарету. Крестится.

 

ВИКТОР. Сволочи. Ничего не побоялись. За границу захотелось. Коммунизм из-за вас... не достроили.

 

МАТВЕЙ. Побойся Бога, Виктор. Усмири себя. Уж брат твой скоро десяток лет живет в Сиднее... Все тебе это покоя... не дает.

 

Вздыхает. Крестит сыновей из угла. Со стула не встает.

 

ЮРА. Вот и получили мы фальшивый "вызов". Кто-то в той очереди пожалел нас. А, мог бы ничего... не делать! А вот... понял, что взаправду я говорил, "что наложу на себя руки" или "не могу жить с коммунистами, что искалечили мою семью, отца и мать".

 

ВИКТОР. Сердобольных... много в очередях... Читал я в "Комсомольце" после твоего отъезда... "что враг ты" и "клеветник". Не верил в счастье "народа при неизбежном коммунизме во всем мире".

 

Отец крестит из угла Виктора. Закрывает лицо руками.

 

ЮРА. Вот приехали мы в Вену, только туда железнодорожные билеты продавали. А затем... люди из Организации Объединенных Наций, встречающие с плакатами на вокзале... спросили меня и жену: "Куда Вы хотите. Куда? Куда? Из СССР". Откуда мы знали. Я сказал, что я русский... историческая моя родина в крови и костях лагерников СССР. Из поколения в поколение... коммунисты режут и калечат мой род. Хочу, чтобы... все мои будущие поколения наконец-то оставили в покое, сраные коммунисты. Все, что можно... мои старики и прадеды отдали Родине. Дед построил церковь - ее взорвали. Остальное... сами, помните. "А, что если... в Австралию?" - спросили меня. "Ведь с Израилем у Вас ничего общего". Да, ничего, кроме моего поклона, что нашелся еврей в этой стране, кто... послал мне "фальшивый вызов". Это добро в сердце к израильтянам у меня будет до последнего вздоха перед смертью. Храни Иисус землю свою, где был... рожден! Так... вот и уехали мы в Австралию. Признали нас беженцами. Правительство Австралии от имени и на деньги своего народа, купило нам 3 билета в один... конец. Здесь... мы зажили. Живем. Нет хаоса. Нет доносов. Нет коммунистических субботников и коммунистических собраний. Все по-божески... без крови и грязи. Родились... Савва и Матвей на новой Родине.

 

ВИКТОР. Забыл... мать Родину, братец.

 

Брат Виктор опустошает стакан. Закусывает бутербродом. Отец крестит его снова... и снова. Со стула не встает.

 

ЮРА. Нет, матерей не делю. У меня две матери... Россия и Австралия. Люблю я их равно, не сравниваю. Одна мачеха. Другая бережет меня и желает здоровья и удачи для моих детей. Они родились не в России. Дети мои у себя на родине в Австралии. Покой на душе за них. Сплю и не вздрагиваю по ночам, как отец и мать моя... всю жизнь. Будущее, детей моих, Матвеевых внучат, не зависит от государства и "родных" партий. Они себе хозяева, Полина, Матвей и Савва... живут, не разлей водой. Далеко им... до Думы или Российского Парламента.

 

ВИКТОР. Одного простить не могу. У тебя трое детей... там. У меня только... один. У старшего брата, Лени, тоже... один ребенок. В СССР полребенка... уже благосостояние по нулям. А... троих не прокормить двум трудягам... мне и жене. Вот и говорю, что в СССР... жизнь счастливее. Одного ребенка... еле выходишь? А троих... никак не поднять на ноги. Сердце трудно... усмирить... за СССР обидно!

 

Отец крестит братьев. Молчит. Не встает со стула.

 

ЮРА. Так и живем. Мама умерла, обидно. Хотела она присматривать за вами братья-коммунисты, чтобы... вы не отбились от рук. "Того и гляди моих коммунистов Бес опять попутает" - шептала часто. Тайно молилась за здоровье всех внуков и сыновей.

 

МАТВЕЙ. Жаль... Дали ей тогда путевку в санаторий. Когда еще получишь, если пенсионер? Вот и выпало ее счастье на... середину апреля по середину мая на Рижском Взморье. А... там Чернобыль... грохнул. Приехала она 15 мая, а через неделю... слегла в раковое отделение городской больницы. Коек не было. Положили ее в коридоре. Стонала неделю, плакала... "всех медсестер извела". Сердились они на нее. Лекарств не давали в полной мере. Говорили: "Не положено пенсионеров держать здесь. Больницы для молодых. Вы, бабушка, дома обязаны... болеть". А какая она "бабушка". Ей шестьдесят третий год еще не исполнился. Знаю, все Кузнецовы живучие долго и... до 90 лет не хворают. А тут... свалилась.

 

ЮРА. Я помню, отец, как вызывал я "скорую помощь" в Петрозаводске из самого моего Сиднея. Так и звонил: Сначала главному врачу. Потом на "скорую помощь". Потом - участковому врачу. Говорил, что "мама у меня одна"... "Сорок лет отработала на Советскую Родину, а лежит как скотина... в коридоре". Прости, отец... Сам знаешь, ответ: "Пенсионеров в больницу не берем".

 

Поворачивается к отцу. Смотрит в глаза. Тот отмахивается рукой.

 

МАТВЕЙ. Не против, я твоих слов. Что, правда, то правда. Скорая помощь приехала на третий день, как... Лида занемогла. Без твоего звонка из Австралии не было бы ей... места в больнице. Умерла бы мать твоя... на кухне здесь, в малогаборитке... или хрущевке-распашонке. Пожалели врачи. "Экзотика", мать австралийца умирает в обычном коридоре, а не в больничной палате. Нет на них креста. Сколько людей... врачи загубили среди неизбранных, обычных россиян.

 

ЮРА. Прости, отец. На поминках... разговорился. Прости, дорогой.

 

МАТВЕЙ. Что теперь... Похоронили мы ее сегодня. Царство ей небесное. Она с 1925. Я с 1915 года. И года не прошло с чернобыльской атомной катастрофы. Жена-то, где твоя? Чего нет ее здесь?

 

ЮРА. Отдала мне детей. Вот мы и приехали. А... сама работает в школе. Не может прилететь. Расписание занятий - серьезная штука. Али ты, дедушка, не рад, что... трое внучат твоих здесь из Австралии. Не каждый день их... обнимаешь... австралийцев.

 

Зовет детей. Они прибегают из другой комнаты. Входит брат Леня. Он ведет за руку своего сына. Дети окружают дедушку. Целуют его. Говорят добрые слова. Слышна английская и русская речь с акцентом.

 

МАТВЕЙ. Расскажите мне, старику, "кто есть кто" или "WHO IS WHO?".

 

Дети называют свои имена. Полина, дочь Юрия, говорит с акцентом по-русски. Два сына Юрия говорят только по-английски. Два сына от других сыновей молчат.

 

МАТВЕЙ. Вы чего молчите? Назовите свои имена.

 

Дед обращается к русским внукам. Они молчат. Смотрят на австралийцев. Подходят и трогают "бабочки" на мальчиках. Два австралийских мальчика в черных смокингах, белых рубашках. Австралийка Полина в черном шелковом платье с атласным "жабо". Все строго и элегантно.

 

ЮРА. Ребята, давайте я расскажу вам сказку? Эта занятная история для детей. Ведь я иногда пишу... сказки! Разве нет... А теперь позвольте перевести... для нерусских детей моих. На их родной английский язык. Это будет по-другому. Простите мне иностранные слова. MY DEAR CHILDREN, РLEASE LET ME TELL...  A MAGIC STORY …"WHITE DOVE AND SAMURI".

 

Дети сели на пол в кружок. Взрослые остались на своих местах, где и сидели раньше. Отец австралийцев садится на пол и на пальцах изображает "Голубя" и "Самурая". Спускается киноэкран. Мы видим "Самурая" и "Голубку". Юра читает сказку на русском языке:

 

ЮРА. - Самурай..., - полушепотом позвала Голубка и разбудила его. - Я давно тебя не видал. Где ты была? - поклонился вежливо в ответ Самурай, подходя к ней вплотную. - Да... все как-то так... вот соскучилась по тебе и... вернулась, - ворковала дружелюбно Голубка, идя навстречу. - Это хорошо. Я рад твоему приходу, - поспешно сознался Самурай. Никто из них не понимал, что произошло в мире со дня их первой встречи. Они гипнотически уставились друг на друга, не в силах разомкнуть объятия. - Все как-то необычно вокруг. Все не так, как всегда. Но что? Разве действительно что-то не так? - спрашивали они друг друга одновременно, без всякого уговора. Они обожали друг друга. - Да! - сказала она, почесывая клюв. - Да! - повторил он, раздувая ноздри. - Я увидел, что они правы по-своему. - Я поняла, что это так... случилось. Дети играют в незнакомые игры. У них нет в руках оружия. Все вокруг очень заняты собой. Они смотрят вперед. Их ждут новые планеты и не беспокоят традиции. Люди доверяют мудрости предков. Дружественность стала повседневностью. Забота о ближнем живет в каждом с рождения. Любовь стала основой жизни. Жизнь доставляет радость, и все оберегают ее от зла и несчастий. - А где твой, не ржавеющий от крови меч? - отстранилась от него Голубка. - Ты не поверишь своим глазам, если я покажу тебе... его, - ответил ее друг, показывая пальцем в сторону мусорной свалки. Далеко, в высокой траве, лежал сверкающий на солнце... удивительной красоты кусок металла. Он был острее наточенной бритвы. Никто не мог оторвать глаз от него. Совершенство линий манило к себе, как демоническая сила. Так и хотелось схватить его и размахнуться, рассекая воздух. Друзья пристально пригляделись и невольно расхохотались. Ну, конечно же, они не могли взять его! Смех победил инстинкт зла... злобы и недоверия. На поверхности меча было свито гнездо! В нем трогательно попискивали птенцы. Ничего самурайского или голубиного в них не было. Это был неизвестный и совсем новый вид местных птиц. Детские глаза были чисты и невинны. Белизна оперения ничем не нарушалась. То была безгрешная белизна в своей девственной прелести. Самурай инстинктивно загляделся на эту красоту. Голубка восторженно ворковала, пританцовывая на месте. "Чудно все это", - шептали молчаливо их губы, веруя, что он и она правы. Это походило на... их новые души, которые при встрече очистились от тысячелетней ненависти, зависти и корысти. Им дышалось легко и свободно. Их души обрели гармонию и покой, а глаза светились искренностью и взаимоуважением. - Я завидую только одному - ты летаешь! - вздохнул и горько усмехнулся он. - А разве ты не заметил, что у тебя выросли крылья? - засмеялась в ответ Голубка, увлекая его в небо, к звездам..."

 

Дети встают. Обнимают друг друга. Трогают волосы друг у друга. Достают скакалки. Прыгают. Смеются. Совсем забыли о родителях.

 

Матвей Семенович поднимается со стула. Стул падает. Никто не замечает этого.

Старик смотрит в небо. Подходит к краю сцены. Вглядывается в зрителей с мольбой.

Радостно улыбается. Чему-то про себя смеется. Тянет руки к людям.

В зале его Родина.

 

МАТВЕЙ. Какая славная сказка... жена. Это твой голос. Милая моя, Лидуха... Лидочка. Я иду к тебе. Устал человек Матвей на земле. Господь, возьми меня к себе. Я все отдал для Новой Родины. Россия пощади детей моих детей. Возьми Матвея... обратно! Господь... Да, будет Отец... Сын и Святой Дух... в мире друг с другом среди россиян... калек на земле.

 

 

З А Н А В Е С