Герб рода Чарторыйских.
Дмитрий метался по комнате, как дикий зверь. Сведения из инета, предоставленные ему Ильёй, перевернули его душу наизнанку. Ведь выходило... Да ничего не выходило! В смысле ничего хорошего не выходило.
Он отсортировал тексты о царской семье и о семье Веретениных в одну сторону, а портреты — в другую. И схватился за голову. На одном из портретов, в образе Адама-Ежи Чарторыйского просматривалось лицо Михаила Львовича Веретенина, словно пробиваясь через время и пространство.
Чтобы сравнить эти два лица Калганову пришлось перерыть все свои вещи, чтобы найти фото пятнадцатилетней давности.
Нашёл только общий фотоснимок, где они были запечатлены почти всем курсом перед уходом на диплом.
Помнится ещё девчонки еле уговорили профессора сфоткаться всем вместе.
-Не люблю я этого! - заявил тогда Веретенин.
-Боитесь плохо получиться?! - с вызовом поинтересовалась егоза Маришка Верейко. -Не бойтесь, Михаил Львович, Славка Кошкин, подретуширует - он у нас мастер на такие художества!
Фото было слишком малО. Чтобы понять кто есть кто, пришлось изрядно повозиться. Выделил, укрупнил, распечатал и, разложив снимки рядком, чуть отстранился, чтобы сравнить и оценить.
Удивился моментально. Перед его взором был один и тот же человек: гордый поворот головы, проницательный взгляд, нос с небольшой горбинкой, тонкого рисунка губы, которые уместнее смотрелись бы на женском лице.
Однако были и различия: у профессора более короткие волосы, в них больше седины и, естественно, никаких бакенбардов. Да и осанкой он явно проигрывал Чарторыйскому, у которого порода так и фонтанировала изо всех клеточек... Хотя и у Веретенина что-то проглядывало, но намного слабее.
-Обалдеть! - само собой вырвалось у Дмитрия. - Вот до чего доводит игра природы... И не понятно: шутит она или издевается.
Весь вечер Дмитрий не находил себе места: он то хватался за бумажные листы, что ему передал Добровольский, вновь и вновь изучая всю подноготную царской семьи, вплоть до писем Елизаветы и Александра, то внимательно рассматривал портреты царственных, и не очень, особ, ероша волосы на голове. Вид у него при этом был такой, словно он открыл великую тайну бытия, но совсем не рад этому открытию.
Его удивляло и сходство профессора Веретенина с князем Чарторыйским, и сходство Лизы с Елизаветой Алексеевной.
-Тот же поворот головы, - бубнил он себе под нос. - Белая кожа... Шейка и тонкие длинные пальчики. Пухлые алые губки... Даже разрез глаз! Цвет правда не голубой — солнечный, или медовый...
И снова он барражировал по комнате с глазами, устремлёнными куда-то в пространство.
-Ну, не может быть такого совпадения! - в волнении восклицал Дмитрий. - Где царские особы, и где мы со своими народными корнями? Где Германия, и где Россия?!...
То, что Лиза дочь профессора Веретенина он предполагал сразу, и это предположение оказалось верным: Илья и это раскопал до основания.
-Но почему она не захотела признаться в этом? - мысленно удивлялся Дмитрий. -С какой обидой она произнесла эту фразу: - «Уборщица не может быть дочерью профессора!». Вероятно, эти слова были сказаны не кем иным, как самим Веретениным... От него такое можно ожидать. Жестокость у этого человека возведена в ранг необходимого общения со всеми... Даже, видимо, и с собственной дочерью.
И всё же Дмитрий никак не мог поверить тому, что семья профессора имеет отношение к семье Романовых.
-Это просто совпадение! - уверял он себя. - Так быть не может... Так быть не должно.
Калганов понимал, что если факт подтвердится, то он будет вынужден отказаться от этой девушки.
-Гусь свинье — не товарищ, - криво усмехнулся он.
И, однако, он должен был выяснить всё, до самого последнего факта, даже если это будет приговором. Но для этого нужен был открытый разговор или с профессором, или с его женой... В крайнем случае с Елизаветой.
Придётся ехать в родной институт, чтобы встретится с профессором. Не факт, что он захочет общаться с ним на эту тему. И тут Дмитрий вспомнил об Анатолии Рудакове.
-Уж он, наверняка, многое знает о профессоре! Толян все пять лет был активистом, тесно общался с преподавателями, был, казалось, в курсе всех «подводных течений» в институте.
Кинув взгляд на часы, Калганов не поверил собственным глазам: было уже два часа ночи, и общение с Анатолием откладывалось до утра. Хотя в этот момент ему казалось, что до утра он не доживёт. Нервы были натянуты, как кожа на барабане — вот вот лопнут, разбрызгивая в окружающее пространство ноты и звуки, как разноцветные иглы фейерверка.
Утро выдалось пасмурным, неласковым, не предвещая ничего хорошего. Калганов вынужден был сначала заехать в офис: нужно было провести планёрку, наставить сотрудников «на путь истинный», а уж потом думать о встрече с Рудаковым.
Обычно их встречи проходили или во время обеденного перерыва, или после работы.
-Извини, Димон, - говорил Анатолий, - я человек подневольный, зависящий от руководства... Вот, когда стану, наконец, главным, тогда всё будет в моих руках — даже время.
На работе Дмитрия ждал очередной сюрприз. Первым посетителем его кабинета был Добровольский. Он влетел к нему, как небольшое торнадо, сметая со стола листы бумаги, приготовленные секретаршей для ежедневной планёрки.
-Уф! - выдал Илья, даже не отдышавшись. - Успел!
-Доброе утро, торопыга! - осадил его Калганов. - Откуда летишь, орёл? И что принёс в клювике?
-Я принёс, шеф, не совсем добрые известия, - «обрадовал» его вундеркинд.
-Господи! - возмутился Дмитрий. - Когда же они, наконец, подобреют? Видно я сильно прогневил небеса...
-Небеса здесь ни при чём... Это всё Санчо Панса и компания....
-Даже так? - попытался изумиться Дмитрий. - Ну, «радуй», друг Илья...
-Вы были правы, Дмитрий Петрович, предполагая сообщников — они есть!
-И много?
-Пока отрыл одного, - виновато скосил глаза Добровольский.
-???
-Это Стасик Варчук из отдела снабжения... Через него проходили все нелегальные и поступления, и продажи... У него тоже есть небольшой такой счётец на 240 тысяч доллАров.
Дмитрий расхохотался:
-Ну, всё нужно подавать заявление на увольнение: под моим носом гребли все кому не лень, а я витал в облаках, возил свою драгоценную жёнушку по парижикам, куршавеликам, мадейрочкам и прочим престижным местам...
-Кому заявление? - удивился Илья. - Самому себе?... Вы же хозяин всему. Всему и голова. Вам и исправлять всё, что упустили.
-Спасибо, друг-Илья, утешил!- серьёзно отреагировал Калганов. - Будем исправлять... Перво-наперво национализируем все неправедно уведённые средства... Тебе, Илюша, будет ещё одно задание, проверить счета сотрудников, имеющих хоть какое-то отношение к финансам и возвернуть всё неправедно «заработанное» назад — в фирму.
-Бу сделано! - откозырял Добровольский и исчез так же, как и появился: в темпе вихря.
После планёрки Калганов вызвал к себе начальника ОК и начальника Службы безопасности, поднимая вопрос о сокращении штата сотрудников. Был составлен список сотрудников, сокращение которых не привело бы ни к каким негативным последствиям. В списке было девять человек: двое охранников, телохранитель Павлюченко, Станислав Варчук и все, кого привёл в фирму Виталий. А также парочка лодырей — протеже, которые только занимали место, не внося в фирму ничего, даже интеллекта — по причине отсутствия такового.
* * *
Звонила Ника.
-Лизавета, привет! - сказала она, чем-то шурша.
Услышав шелест, Лиза улыбнулась своей догадке.
-Привет, подружка! Опять шоколадкой балуешься?
-А, что? - поинтересовалась Вероника. - Фигура позволяет.
-От сладкого зубы портятся, - напомнила Лиза.
-Золотые вставлю с алмазной инкрустацией! - засмеялась в ответ Ника.
-Ой, подружка, - засомневалась Елизавета, - боюсь, что это выльется в такую копеечку, что мы с тобой останемся в одних стареньких купальниках...
-Не боись, родная, мы с тобой и в стареньких купальниках будем смотреться, как королевы.
-Не заговаривай мне зубки, - отреагировала Лизавета. - Что звонишь-то? Просто пообщаться, или дело какое?
-Нужно встретиться, - перешла на серьёзный тон Вероника.
-Всегда тебе рада, - ответила Лиза. -Хотя, что так, вдруг? То не пишешь, не звонишь... Телефон отключён. Звоню на работу - говорят, что ты сидишь в гос библиотеке, зарывшись в фолианты по самую макушку... Всё так серьёзно?
-Более чем, - уклончиво ответила Ника. - Через полчаса буду - всё обскажу.
-Ты думаешь, я за эти полчаса не помру от любопытства?
-Помрёшь, не узнаешь сенсационные новости, которые я нарыла! - захохотала подруга. -Терпи, коза!
-Придётся, - вздохнула Лиза. - Только не задерживайся, пожалуйста... Полчаса выдержу. Не больше...
Вероника была пунктуальна, словно опасалась, что подруга, действительно, дольше оговоренного срока не выдюжит.
-Ну, что? - прямо с порога начала Елизавета, вглядываясь в сияющее лицо подруги.
-Нет, уж! - запротестовала Ника. - Ты сначала накорми, напои, а уж потом и допрос учиняй... Я так неслась к тебе, что все силы растеряла по дороге.
-Идём на кухню, - вынужденно согласилась Лиза. - так и быть: накормлю, напою, если попросишь вежливо — и спать уложу... Но прежде допрошу по всей строгости.
-С пристрастием?! - засмеялась в ответ Вероника.
-Будем посмотреть, - отреагировала на шутку Лиза.
За ужином болтали ни о чём, о женских слабостях и мелочах, но было видно, что каждая из подружек думает о своём и ждёт той минуты, когда можно будет перейти к «главному блюду».
Насытившись и довольное поглаживая спортивный животик, Ника, наконец, начала:
-Ну и загадочку ты мне подкинула, подружка! Я чуть голову себе не сломала, вытаскивая сведения из «пыльных фолиантов давних времён... Ты знаешь, куда меня отправила, дорогая моя?!
-Понятия не имею . - призналась Лиза.
-Во времена правления Александра Первого!
-Ну, и?
-Ну и... Этот герб, что в левой стороне пластины — герб князей Чарторыйских... Точнее, не совсем Чарторыйских..
Продолжение :
http://proza.ru/2019/07/26/892