- Как хлопнулась сегодня в обморок наша Ольга Аристарховна, мы обалдели! Она у нас замдиректора по экономике, и с нами совещание проводила. Вдруг глаза в потолок, со стула потихоньку сползает! А мы сначала и понять ничего не могли! Она всегда здоровая была! Другим никогда не верила, что болеть можно. А вот! Всего месяц назад сорок шесть лет исполнилось, а её скрутило! Фамилия - Павлищева. Живёт одна. Обеспеченная, но никто не взял замуж: боятся её мужики. Больно серьёзная! Живёт одна: ни ребёнка, ни котёнка! Вот сейчас, в период составления отчёта она сама, как угорелая работала и нас загоняла. Ну и сдали бы мы этот отчет на два дня позже? Что такое бы случилось? Нет же! Так торопилась, что даже заболела. Загнала себя до приступа! А уж что про нас говорить!
Медсестра приёмного отделения спрашивала у сопровождающей Алёны ещё что-то, но Ольга не понимала, о чем разговор: слышала всё, как через толстое, ватное одеяло.
Очнулась уже в палате. Рядом капельница, женские голоса, противный запах давно непроветриваемого помещения.
Смогла толком осмотреться только на второй день. Неуютная обшарпанная комната на восемь коек. Тумбочки из прошлого века, какие можно увидеть в старых кинолентах.
Под потолком одинокий забрызганный побелкой патрон, в котором чуть тлеет самая экономичная электролампочка. Кровати с никелированными спинками и продавленными сетками. Про постельное бельё и говорить не стоит. Страшное!
Ольге не понравилось всё!
Она всегда грезила длинными вечерами про какую-то другую, интересную жизнь, какой, как ей казалось, живут все окружающие
Это была другая жизнь, которую Ольга никогда не знала и сейчас брезгливо рассматривала. Папа, занимая высокий пост, содержал семью в достатке.
Они с мамой не знали очередей, не понимали, как в доме не может быть фруктов, сладостей, мяса. Всё привозил водитель папы и отдавал Агаше, которая жила у них с тех пор, как Оля помнила себя. Нянька убирала в квартире, готовила еду, стирала, накрывала стол. Мама занималась только собой и дочкой. Потом, когда Оля закончила университет, папа устроил её на работу с большой зарплатой. И вдруг заболев, умер. Но мама не хотела смириться с ухудшением жизни, и пришлось Оле самой оплачивать её капризы. Теперь мамы нет. Агаши тоже. Но дочь продолжает жить так же, как привыкла при маме.
В её кругу достойных женихов не было, и Оля осталась старой девой. Потому, что не представляла, как она пойдёт в театр или в гости с неухоженным мужчиной. А тем более, как будет с ним жить дома! Мама всегда правильно её учила: себя нужно уважать!
Но любви, о которой шептались вокруг неё окружающие женщины, ей хотелось нестерпимо. Любви, о которой всегда грезила длинными вечерами! И ещё мечтательно думала про какую-то другую, интересную жизнь, какой, как ей казалось, живут все окружающие. И в душе считала, что это должно привести её, Олю, к счастью! Но вместо этого уже начинала болеть, из-за чего попала сюда.
В больнице она лежала первый раз. Её мама, жена руководящего работника, тоже предпочитала туда не попадать. Если прихватит, вызывала врача и лечилась дома, где за ней ухаживала сначала Агаша, потом Оля.
Больница поразила её своей нищетой! Вот почему мама никогда не соглашалась ложиться в стационар, если не хватало денег на оплачиваемую палату.
Она презрительно выражала своё отношение к людям, не имеющим средств и вынужденных лечиться в общих палатах:
- Не хочу ни минуты находиться среди плебса!
И в самом деде, это было невыносимо: тётки, находившиеся в её палате, в большинстве своём невоспитанные, да ещё больные и раздражённые, и вправду оказались для Оля сначала каким-то кошмаром!
Они с трудом терпели друг друга, надолго оказавшись в замкнутом помещении, как пауки в банке. Каждая старалась поставить себя! А Олю сразу невзлюбили. И в этом были солидарны все. Прозвали её: «наша фифа».
Она, конечно, отличалась от них: черные короткие волосы всегда уложены в аккуратную причёску, бровки расчёсаны и приглажены, как хвостики соболя, ресницы, обрамляя черные глаза, увеличивали их. Кожа, цвета слоновой кости с лёгким румянцем на скулах, делает её похожей на фарфоровую статуэтку. Вот только она несколько полновата, но зато почти нет морщинок.
Когда она смотрела на себя в зеркало, всегда втайне недоумевала: почему мужчины на работе делая ей комплименты, сторонятся её? Ни один из них не предлагает выйти замуж? Даже не приглашает, как других, в театр или кино!
Её подруга Таня – маленькая крашеная блондинка, выскочившая замуж в 17 лет, ворчит, что Оля очень серьёзна:
- Тебя мужики боятся!
А Надя, высокая, тихая женщина, с задумчивыми серыми глазами, жившая с таким же молчаливым мужем, всегда успокаивает:
- Твоя судьба ещё не нашла тебя.
Оле всегда интересно, когда же судьба её найдёт, чтоб осчастливить. А пока она всегда одна, ходит с гордо поднятой хорошенькой головой и полуулыбкой на ярких губах.
А тётки в палате её не интересуют, и их мнение о
её особе тоже! Пусть обсуждают и перемывают кости.
Она спокойно, не вступая в разговоры, отворачивалась и читала книгу. Только уговаривала себя, что это ненадолго: врач сказал всего на две недели.
Часть вторая: http://proza.ru/2020/04/27/888