Отдать приказание было просто. Но для выхода на высоту требовалось время. Пара Бондаренко явно не успевала перехватить вражескую группу до нанесения удара. В этой обстановке находившийся под облаками Вячеслав Березкин не растерялся. Несмотря на численное превосходство противника, он, маскируясь облачностью, вышел в тыл вражеской группе и внезапной атакой сбил одного из «фоккеров». Остальные вначале заметались и побросали бомбы в лес. Но потом увидели, что здесь всего один краснозвёздный истребитель. «Фоккеры» стали разворачиваться для атаки. Березкин ушёл в облачность, произвёл маневр. Он вновь выскочил из облаков в хвост вытянувшейся группе немецких самолётов. Снова последовала стремительная атака. И сбитый «фоккер» упал на землю. Продолжая умело использовать облачность, Березкин сбил и третьего «фоккера». А когда на высоту подошла пара Бондаренко, группа противника прекратила бой и ушла на северо-запад. У наших истребителей горючее было на исходе, и они не смогли преследовать врага. Смелые и тактически грамотные действия Березкина сорвали вражеский удар по танкистам. Бой закончился удачно. Но могло произойти и по-другому, если бы немецкие лётчики проявили активность. Рассчитывать в бою только на удачу нельзя. Надо создавать благоприятные условия для наших истребителей. Для этого нужен аэродром, расположенный ближе к району прикрытия. Штаб авиадивизии понимал, нельзя пассивно ждать указаний сверху. Было решено самим проявлять активность. На аэродромы, захваченные наступающими войсками, командующий воздушной армией С.А. Красовский сажал части штурмовиков и истребителей для их сопровождения. Его действия были оправданными в условиях слабой активности вражеской авиации. Да и наземные войска требовали поддержки «илов».
Покрышкин позвонил в штаб армии Лелюшенко, кратко рассказал о трудностях, и попросил захватить авиабазу юго-западнее Берлина, в Юттерборге. Танкисты откликнулись оперативно. Через два дня сообщили, что район базы захвачен танковой бригадой. Немедленно отправили туда передовые команды 104-го гв. авиаполка и батальона аэродромного обслуживания. Покрышкин решил сам осмотреть аэродром в Юттерборге на следующий день. Утром были собраны командиры полков, чтобы заранее получить указания о порядке их действий в отсутствие комдива. Неожиданно подъехала машина с О.М. Родионовым. – Что заставило вас оставить КП и приехать в дивизию? – спросил его Покрышкин. – Прибыл согласовать с вами наши дальнейшие действия. Сейчас начались сильные бои с 12-й армией Венка. От пленных стало известно, что её сняли с западного фронта по личному приказу Гитлера и поставили задачу пробиться в Берлин. Танкисты, отражающие наступление этой армии, просят прикрыть их. Считаю, что надёжное выполнение этой задачи обеспечит базирование наших полков на аэродроме Юттерборг. Он недавно занят танкистами. – Все ясно! Это сейчас мы и делаем. Я собираюсь выехать в Юттерборг. Вы же останьтесь за меня в Котбусе и руководите боевой работой полков. – Товарищ командир! Разрешите мне поехать на этот аэродром. Он нанесен у меня на карте, и я знаю дороги для поездки туда. Командовать здесь не смогу, еще не знаю командиров полков и многих летчиков. Лучше будет, если я поеду в Юттерборг. – Говорил Родионов убедительно. Чувствовалось, что все обдумал заранее. Он убедил меня. – Хорошо! Выезжайте на моей машине вместе с начальником особого отдела Волобуевым. Он хочет ознакомиться с обстановкой в городе.
К вечеру жду вашего возвращения и доклада. О.М. Родионов и Л.А. Волобуев не прибыли вечером, как было условлено. К утру также не вернулись. Заподозрив неладное, боевая пара самолётов вылетела в Юттерборг. С воздуха осмотрели авиабазу. Это было современное сооружение. На южной окраине города грунтовой аэродром с щитовыми казармами. Западнее – аэродром с бетонной полосой и большим ангаром. Южнее – две взлетно-посадочные площадки, заставленные рядами «мессеров». Здесь, по-видимому, базировались истребители ПВО Берлина и была заводская перегоночная база. После посадки на грунтовой аэродром, с которого давали зеленые ракеты, выслушал доклад командира батальона о подготовке к приёму полка. – Сюда выехали мой заместитель подполковник Родионов и майор Волобуев. Вы не встречались с ними? – спросил Покрышкин у комбата. – Они были здесь ещё до нашего приезда, а потом поехали на западный аэродром, вон на тот, с ангаром, – показал рукой комбат. – И там взорвались на мине. – Что ты говоришь! Как взорвались?.. – Начальник комендатуры города сообщил нам, что они, подъезжая к ангару, наскочили на противотанковую мину. Все, кто был в машине, убиты. Их похоронили на городском кладбище. Ошеломлённый происшедшим, Александр Иванович стоял молча, думая о боевых товарищах. Очень сожалел, что не поехал сам, а разрешил осмотреть аэродром Родионову. Наверняка бы подобного не случилось. Ведь не раз уже сталкивался с тем, что фашисты минируют объекты. – Давай машину! Поехали в комендатуру! – приказал комбату. Начальник комендатуры пояснил обстоятельства гибели офицеров и проехал со мной на место взрыва.
Вот она, щебёночная дорога к ангару, на которую они свернули, не доехав километр до асфальтированного поворота на аэродром, скрытого отсюда сосновой лесопосадкой. Постояв при въезде на неё, посмотрели на воронку от взрыва и исковерканные куски автомашины. Молча обнажили головы, почтив память погибших. Потом проехали по шоссе дальше, по основной дороге на аэродром. На переезде через ж/дорожную ветку стоял подорвавшийся на мине наш танк и указатель «Разминировано». Осматривая базу, двигались только по бетонной полосе и рулежкам, не сворачивали на грунт, где, видимо, таилась еще не одна мина. Немецкий фашизм, доживая последние дни, как скорпион в агонии, стремился жалить все живое. Возвращаясь в комендатуру, не переставал думать о Герое Советского Союза Олеге Макаровиче Родионове и Леониде Андреевиче Волобуеве, с которым мы так дружно работали. На душе было тяжело. С ними погиб и водитель машины сержант Михаил Васильевич Рачек. Размышления привели меня к выводу, что причиной гибели явилась профессиональная особенность боевых летчиков. Постоянно находясь на грани риска в бою с врагом, подвергаясь огню зениток, они порой теряют чувство осторожности и пренебрегают опасностью на земле. Это качество знакомо и мне, но пока, как говорится, везло. Расстроенный происшедшим, я вернулся в Котбус. Ставя задачи гв. 104-му ИАП на перелёт в Юттерборг, потребовал от командиров предупредить весь личный состав об осторожности, найти возможность привлечь саперов к осмотру базы. Туда же Покрышкин отправил приданную дивизии батарею зенитных пушек. Эскадрильи после выполнения задачи на патрулирование приземлялись в Юттерборге. Полк обживал новое место своего базирования.
На другой день утром в штаб дивизии поступило указание ген. Утина начать штурмовку окружённой группировки противника, прорывающейся по лесным массивам на запад. Свои действия надо было согласовать с 3-й гв. армией ген. Гордова, стоящей на острие возможного прорыва противника. Взяв ведомым Андрея Труда, Покрышкин парой перелетел в Юттерборг. На автомашине добрался до штаба армии и тщательно проработал там все вопросы взаимодействия. Вернулись в Юттерборг. К вечеру мы с Трудом вылетели в Котбус. Решил по пути осмотреть район окруженной группировки фашистских войск. Внизу, в лесных массивах, по всем просекам двигались в западном направлении колонны автомашин, бронетранспортеров и колонны солдат. Цель была заманчивой. Не утерпев, комдив начал штурмовать одну из колонн. С пологого пикирования длинными очередями открыл огонь по машинам и бегущим рядом с ними солдатам. В одну из атак раздался взрыв в самолёте. В кабину потянуло пороховым дымом. «Попала зенитка», – подумал Покрышкин и взял курс на Котбус. На земле выяснилось, что в патроннике пушки разорвался снаряд, по-видимому, из-за перегрева при длинных очередях стрельбы. Комдив решает ещё раз сводить группу на штурмовку до наступления сумерек. Тем более, что хорошо известно, где движется противник, и нельзя упускать возможности нанести удар. Самолёт Александра Ивановича неисправен, он берёт в полку другой и возглавляет одну эскадрилью, вторую – ведёт Трофимов. Над лесным районом, западнее Шпрее лётчики получают от комдива целеуказание: где штурмовать. Сам он решает подавить зенитный огонь, который ведут с двух бронетранспортёров по четыре пушки на каждом.
Энергичным переворотом истребитель введён в крутое пикирование. Прицеливание, нажатие на спуск. Последовало несколько выстрелов и оружие замолкает. А выходить из атаки нельзя. Подставить «живот» самолёта под огонь восьми «эрликонов» – смерть. Надо подавить их психологически. Покрышкин пикирует на зенитки почти до самой земли и выхватывает самолёт над верхушками сосен. Отойдя в сторону и набрав высоту, проверяет оружие. Полный отказ! Собрав группу после окончания штурмовки, комдив повёл всех на Котбус. На КП ИАП лётчики доложили о результатах атак. Заслушивание прерывает инженер полка Копылов: – Товарищ командир дивизии, что произошло с вами? Откуда на вашем самолете в щелях лючков и в вырезах кока винта хвоя? – Да что там хвоя! Вы бы лучше готовили самолёт к боевому вылету. У него неисправное оружие! – Самолёт давно не летал, на нём меняли мотор, а вооружение после этого не проверили, товарищ командир, – развел руками Копылов. – Весенняя влажность, боеприпасы отсырели и отказали. За это я строго наказал техника и оружейника. А насчёт хвои вам все-таки надо бы самому посмотреть. Случай ненормальный. Закончив разбор полёта, Покрышкин ещё раз сам осмотрел самолёт. Стало ясно, что при выводе истребителя из пикирования над зенитчиками, были задеты верхушки сосен. К счастью, не произошёл удар о стволы деревьев. Хорошо, что всё обошлось. Вроде и волноваться нет причин. Лётчики, постоянно рискуя в боях, к подобным случаям относились спокойно, без переживаний: чуть-чуть не в счёт. Но выводы были безусловно, сделаны... На другой день воздушная армия наносила мощные бомбовые удары по окружённой группировке врага в лесных массивах, упорно прорывающейся на запад.
Продолжение следует в части 45 http://proza.ru/2020/07/03/1654