Часть вторая:http://proza.ru/2020/07/04/1358
Готовилась я к экзамену старательно, хотела сдать хорошо! Даже башка распухла! Нужно же стипендию заработать!
Шарлоточка моя унеслась за покупной любовью, а мне вдруг захотелось маминых пирожков с картошечкой!
Интересно, нужно у бабушек моих спросить, какие они рецептики уникальные в своей памяти хранят! А ещё лучше: испечь им пирожки по маминому рецепту! Заодно и отдохну!
Махом в магазин, купила яиц и молока, всё остальное у меня есть. Завела тесто, отварила картошку. Утром напекла пирожков.
Простое дело. Простое, потому что мама меня заставляла готовить! А я ещё на неё злилась в душе, и когда могла, старалась удрать с девчонками.
Напекла пирожков вкусных да румяных! Такие пышные получились! Утром каждой своей бабулечке вручила по пирожку.
Но не подумала, что они все до одной плакать будут, как маленькие!
А Мария Степановна из седьмой палаты до обеда свой пирожок не ела. Сидела, закрыв глаза и прижав ладони с пирожком к лицу. На мой дурацкий вопрос, почему она его не ест, прошептала:
- Нюхаю я его! Хочу, чтоб подольше домом пахло!
Верно, здесь всё чинно, прилизано, для стерильности хлоркой обработано, но дома настоящего нет! И ничем его, никаким прейскурантом услуг, не заменишь.
Поплелась дальше уборкой заниматься. В восьмой комнате новенькая в одеяло закуталась и, то тихонько плачет, то лежит, просто отвернувшись к стене. Ни на завтрак, ни на обед не ходила. Сердце в кровь сама себе рвёт!
Утром я видела, как сын родной, её копия, вещи занёс, а она за ним полуживая шла. Лицо белое, закаменевшее, глаза в пол опущены. Он её сухо в щёку клюнул, развернулся и ушёл.
А она сиротинкой осталась стоять рядом с сумкой. Медсестра Валентина Михайловна пыталась с ней разговаривать, но добилась только, что уселась старушка на кровать и так и осталась сидеть собственным памятником - изваянием.
На мой вопрос:
- Как она там?
Валентина грустно скривила губы:
- Они все так сначала реагируют. Ничего, потом адаптируется. Ко всему человек привыкает. Ты-то не переживай! Сыну родному мать не нужна, а ты всех чужих не нажалеешься!
И подалась по своим делам, я по своим: работу ещё никто не отменял!
А мир от предательства в очередной раз не перевернулся!
Перед уходом заглянула в восьмую. Там всё без перемен! И на ужин она не пошла. А я гляжу: от дождя по стене тоненький ручеёк потёк, в комнате стало сыро и зябко. Женщине и так тоскливо, а тут абсолютное отсутствие даже какого-то подобия уюта. Перед уходом сказала об этом сестре-хозяйке. Та, что-то пережёвывая, только кивнула, дескать, поняла.
Других жильцов, чтоб было с кем поговорить и от тяжких дум отвлечься, к новенькой пока не подселили.
А, может быть, прежних в больницу перевели? Ведь здесь это постоянный процесс, как на предприятии: приняли опекаемую, ухаживают, потом в больницу, а если не выздоровеет, то оттуда одна дорога: сразу на погост, через зал прощания! Вот комнаты и освобождаются для следующих!
Желающих попасть сюда нет, но за них это любимые дети решают. Деньги готовы платить, лишь бы не своими руками в чистой квартире грязь разгребать и время своё тратить.
На следующий день у меня экзамен. Билет мне попался тринадцатый! Я его хорошо знала! Всегда обязательно просматриваю вопросы двух билетов: первого и тринадцатого! Счастливые они для меня. Вот и говори, что судьбы нет!
Даже первую пятёрку за два года получила! Хотя всегда знания на лету хватаю, но жутко я ленивая! В библиотеку институтскую даже не записана. Зачем? Чтоб учебники в тумбочке валялись? Потом куда-нибудь растворятся, как с книгами обычно получается. Беру, если нужно в читалке на два дня перед экзаменом.
В среду, прибежав на работу, первым делом заглянула в «восьмёрку». На кровати плакальщицы нет. А в комнате страшная сырость и на полу целая лужа натекла. Я тут же к сестре-хозяйке, которой на месте не оказалось.
Выясняется: даже не знаю как её имя, чтоб спросить у персонала, где отыскать. К счастью, для нормальных людей, не таких бестолковых, как я, небольшая табличка - листок на дверях висит. Прямо криком кричит!
И прочитав, сразу получаю необходимую мне информацию. Оказывается, мою благодетельную, розовощёкую и пышнотелую сестру-хозяйку зовут претенциозным именем - Виолетта Петровна! Хотя за версту видно, что она просто - Петровна! Видимо, когда-то папе Пете захотелось романтики и кусочка красивой жизни! Он и выбрал цветистое имя для своей пухлой доченьки!
Вот и бродит теперь его низенькая и пухлощёкая Виолетта вместо большой сцены в каком-нибудь театре или, на худой конец, в Доме Культуры, по казённым коридорам и распоряжается тряпками, ленивками и помятыми вёдрами.
Проходившая мимо сотрудница в белом халате, на мой вопрос, где можно найти хозяйку кабинета, улыбнувшись, указала пальцем в сторону столовой. Я чуть не треснула себя по башке: как я не могла сама догадаться, где искать Виолетту!
В огромном помещении столовой я до сих пор бывала только, когда там никого не было, кроме двух - трех работниц. А сейчас я увидела огромное стадо людей, тоскливо жующих в тоскливой столовой.
Нет, это очень грубо!
Был просто скучный приём пищи, а не радость и не восхищение от её вкуса, как я привыкла видеть на трапезах у моей бабушки. Она классно готовила, но ещё умела красиво преподнести еду! У нас завтраки, ужины и обеды, когда мы ели вместе, всегда были маленькими праздниками, даже если мы ели только макароны или постный суп.
А здесь меня потряс чисто механический процесс поглощения пищи. Глаза у всех, тоскливо вперившись в стол, как будто остановились. На бледных, скучных лицах никакого выражения. И только в тишине двигались челюсти (у кого они были!). Просто двигались без всяких эмоций.
Спины горбятся на неудобных стульях. Море согнутых спин над столами! И в этом людском море выделялся только небольшой чёрно - серый мужской островок в более цветном женском.
Мои глаза выделили даже седой мышиный хвостик на мужском полу-облезлом затылке! Наверное, местный дон Жуан! Но жевал он также бесцветно.
В моей голове сразу всплыл вопрос: получается мужчин в возрасте меньше остаётся на этом свете? Или они умеют воспитывать более сердечных детей?
Я двинулась к нескольким фигурам в белых халатах: диетсестра, официантки и моя Виолетта.
С какой же насмешкой смотрели эти представители белого островка в жующем человеческом море, на меня, когда я образно поведала о потопе и луже в восьмой комнате!
Одна из официанток, в виде компенсации за моё расстройство, взяла со стоящей рядом тележки и поставила передо мной густой гороховый суп, котлету с картофельным пюре, кисель и пухлую, как Виолетта, булочку. Видимо, чтоб рассеять мою печаль и отвлечь от грустных мыслей!
Виолетта же, выслушав меня, никуда рысью не понеслась, а осталась на месте и спокойно ела, посоветовав и мне сделать мне то же самое. Я, конечно, тоже взялась поглощать пищу, так как уже проголодалась.
Когда кисель с булочкой во мне исчезли, и пришла спокойная сытость, я опять настырно вернулась к своему вопросу:
- Лужа такая огромная и сырость в комнате. Может перевести новенькую в другое место?
Виолетта перестала жевать, переглянулась с диетсестрой и спокойно ответила:
- Некуда переводить, свободных мест на нашем этаже нет.
- Но там из-за сырости жить нельзя!
- Она твоя родственница?
- Нет!
- Тогда больше и говорить не о чем!
Она встала и удалилась вместе с диетсестрой. А я осталась! Дура дурой!
Сейчас новенькая вернётся в комнату, а там сыро и по полу пройти нельзя! Виолетта и не думает принимать меры, а на меня смотрит, как на швабру, да ещё швабру старую и уже не нужную.
Вот опять у меня в душе поднимается мутная волна вредности! Я это состояние в себе терпеть не могу! Сейчас опять чего-нибудь напортачу или кого-то оскорблю! Вместо того, чтоб катиться колбаской на рабочее место, я поплелась к лестнице на второй этаж в кабинет заведующей.
Та оказалась на рабочем месте. Я нагло, но делая невинную рожицу, вваливаюсь к ней и начинаю лепетать о несчастной женщине, её сложном психологическом состоянии от насильственного привода сюда собственным сыном, и гадской луже на сыром полу.
Дебелая толстая тётка слушала меня внимательно, подперев пухлой рукой щёку. Затем взяла и полистала бумаги, лежащие в стопочке на столе:
- В восьмёрке? Поступила три дня назад? Ермолаева Полина Львовна. Оплачено только за месяц. Наверное, сын больше пока не смог заплатить? Куда-то собрался ехать и ему нужны были деньги.
Не переживайте! Протечку мы устраним, Виолетта Петровна написала докладную. На следующей неделе выйдет из отпуска плотник и починит. А пока свободных мест нет.
- Но там сыро и холодно уже сегодня! Я знаю, что на втором этаже есть свободные комнаты. Переведите, пожалуйста, Полину Львовну на эти несколько дней, пока не отремонтируют её палату.
- Хорошо, переведём, если вы внесёте разницу за повышенный комфорт в номерах на втором этаже. Сын уехал, но деньги может оплатить любой. Как будете готовы, позвоните мне.
- Но денег нет.
Я не успела закончить, она мягко перебила меня, терпеливо улыбнувшись, как непонятливому ребёнку:
- Если денег нет, то лучше не капризничайте!
Потом закусила губу:
- Можете взять её на несколько дней к себе домой погостить. Перерасчёт мы обязательно сделаем по окончанию срока.
- Я не её родственница. просто здесь работаю, мою пол на первом этаже.
Куда девалась вдруг её любезность! Она распрямилась, вознеслась над своим рабочим местом и властно приказала:
- Иди и работай! И не лезь больше никогда не в своё дело! А то быстро вылетишь!
Проворчала, нахмурившись и отвернувшись:
- Смотри-ка ты! Она добрая, а я бессердечная! А где мне взять сердце на всех? Если их детям и родственникам всё равно!
Я вылетела из кабинета пулей. Быстро на свой этаж, схватила инструмент. Если она отругает Виолетту или просто нафискалит ей, то моя благодетельница со мной тоже быстро разберётся.
Убирая последствия потопа в восьмёрке, размышляла, что можно сделать самой? Может, позвонить домой, где раньше жила бедная Полина Львовна, а сейчас проживают её родственники?
Я подкараулила, когда заведующая вышла из кабинета, юркнула туда. Личное дело так и осталось лежать на видном месте, в нём пока была только одна страничка, где был указано следующее: сдал её сюда родной сыночек и домашний номер телефона.
Вышла я вовремя – хозяйка кабинета поднималась по лестнице, с кем-то громко беседуя. Меня она не заметила! Видимо, я от страха превратилась в бесплотную тень и размазалась по стенке. А может, таким значимым людям, как заведующая корпусом в доме для престарелых, не приличествует замечать простых менеджеров по клинингу (так обозвали мою должность в отделе кадров).
Она проплыла мимо, тихо беседуя с обеспеченной дамой в бриллиантах о нарушениях в обслуживании вип - клиентки, содержащейся на третьем этаже.
Дама была очень строга с заведующей, и та, подобострастно заглядывая ей в лицо, тихим голосом поясняла, почему претензии не принимаются. Она, кажется, даже выглядела ниже ростом и чуть меньше в объёме. Но бриллиантоносная дама позиций не сдавала и требовательным голосом излагала всё новые и новые претензии. Поэтому я и осталась незамеченной!
Благополучно скатившись по лестнице вниз и зажимая в потном кулаке листок с данными из дела Ермолаевой, накарябанных мною впопыхах карандашом на клочке бумаги, я наконец остановилась и прочитала: Ермолаева Полина Львовна. Сын Ермолаев Евгений Семёнович.
Невестка Ермолаева Анастасия Геннадьевна
Забившись в комнату отдыха и в одиночестве развернув влажный и помятый листок, набрала указанный номер телефона и попросила ответившую женщину пригласить Ермолаева Евгения Семёновича. Та любезно проворковала:
- Он в настоящий момент находится в заграничной командировке.
Я не спасовала и попросила пригласить Ермолаеву Анастасию Геннадьевну. Голубиный голос подтвердил, что внимательно слушает.
Но, как только эта голубица услышала мою речь о Ермолаевой Полине Львовне, как по волшебству, голубица превратилась сразу в ворону и закаркала:
- С делами, связанными с содержанием вышеозначенной Ермолаевой П.Л. занимается только Евгений Семёнович! Вот, когда он вернётся, то нужно позвонить по данному вопросу только ему.
Тогда я объяснила: решить вопрос нужно безотлагательно и прямо сегодня! Желательно сейчас! Попросила доплатить за более комфортное содержание Полины Львовны необходимую сумму, чтоб Ермолаеву П. Л. перевести на время ремонта из сырой комнаты в более комфортабельную.
Вмиг исчезла и ворона! Провод, от визга неведомой, но страшной, как я подозреваю, горгульи или пифии, в которую обратилась теперь бывшая ворона, раскалился от её истерики! И обжёг бы мне ухо, если бы она не бросила у себя дома трубку.
Так я и осталась, несолоно хлебавши и ничего не добившись, но с красным от ужаса ухом!
Я повторила свою попытку вразумить чёрствую родственницу второй раз. Теперь она визгливо спросила, кто я такая, и какое мне дело. Она позвонит нашему директору!
Дав резко отрицательную характеристику нашему учреждению, резюмировала: мы занимаемся вымогательством: ведь нам уже заплатили за содержание, но мы не предоставляем данные услуги по договору из-за плохого состояния своего имущества! А нагло требуем ещё денег с родственников! И так полчаса!
Выслушав её, я объяснила: она может закрыть вопрос без денежной оплаты, если сможет на неделю, до окончания ремонта, забрать свою родственницу к себе домой в гости! Этим я повергла собеседницу в глубокий шок, от которого трубка телефона, видимо, выпала у неё из рук и связь прервалась.
Я, тоскуя о своих ограниченных возможностях по отправке закоренелых грешников в ад, грустно потащилась в «восьмёрку» снова убирать, постоянно возобновляющуюся силами дождя, лужу.
К Полине Львовне уже подселили новенькую, несмело пристроившуюся на краешке кровати, чистенькую и, по – кукольному крошечную и сухонькую, бабушку. Она с затаённой тоской глядела выцветшими, блёкло - голубыми глазами на коварную лужу, неумолимо подбиравшуюся к её чистеньким тапочкам и зябко куталась в тёплую новую шаль, которую ей, видимо, отжалели родственники в виде отступного, побудив её от них уехать сюда.
Часть четвёртая:http://proza.ru/2020/07/09/911