На снимке моя избушка в первую зиму.
Когда мы подъехали к покосившимся ржавым воротам, я сразу понял, что за ними – мой Рай. Огромные сосны, стоящие в обнимку с рябинами, а среди них – старый дом, в котором мне предстояло жить и когда-нибудь тихо умереть, не доставляя лишних хлопот и беспокойства оставшимся к тому времени родственникам. Возможно, я настолько непоправимо созрел и уже так избыточно налился тяжёлыми мыслями и стонами умирающего соседа в своём тихом и пустом аду, что и любое другое место показалось бы мне раем.
При этом я понимал, что рай – это не географическая точка с координатами и площадью, а подходящее именно тебе пространство, способное без ущерба для себя впитать, разбавить и растворить без остатка всю мерзость, которую ты успел накопить в душе за прожитую жизнь. Для святого старца достаточно и маленькой кельи, для отъявленного злодея не хватит и всей планеты.
Если ад не чужд коллективизму – он может быть и семейным, и общегосударственным, и даже достигать планетарных масштабов, то рай – пространство сугубо личное и при всей возможной необъятности всё-таки имеет какие-то незримые, но очерченные тобой границы: ты же примерно представляешь масштабы собственной подлости.
Совсем не удивительно, что кому-то твой рай может показаться одним из филиалов общего ада. У каждого из нас – свои представления о райской жизни.
В моём уютном раю, укрытом лесом до самого неба, с утра до вечера поют птицы, охраняя свои гнёзда и границы наших общих владений. А если все их песни уже спеты и птенцы давно научились летать, то становится слышно, как обрываются и падают листья осин, сгорающих от стыда. А потом приходит зима. И первый снег укрывает все мои глупости по украшательству готового рая, совершённые за прошедшее лето. И только далёкий лай деревенских собак нарушает мягкую и осторожную тишину.
Продолжение: http://proza.ru/2020/11/14/757