Глубина.
Глава 7.
«Ты знаешь, Яна, целый день я бродила по незнакомому пыльному селу, заходила в магазины, на пекарню, в сельсовет, узнавала, нет ли у них работы, но везде я видела только безразличные лица и слышала в ответ: «Нет! Нет! Нет!» Некоторые спрашивали меня, кто мои родные, где живет моя родня? Но, поняв, что я чужая, отворачивались. У меня были деньги, зашла в столовую, поела и стала расспрашивать про местность, куда попала. И жалостливая повариха махнула рукой на запад, сказав, что в десятке километров от этого степного села, если идти по дороге вдоль реки по пескам, начинается другая, Волгоградская область, и там огромный настоящий лес, родник, широкие затоны реки, где много рыбы, богатые села. Я пошла и осталась жить в лесу.
Люди проезжали по дороге через лес на машинах, а я запряталась в такую глушь в овраге, где не было тропинок, сделала себе шалаш. Выходила только к реке, ловила мелочь на отмели ситцевым платком, жарила на костре. Через два дня дошла до села. Купила ведерко, сковородку, мыло, удочку, масло, хлеб, соль. Я была как глупая стрекоза счастлива от свободы. У меня были деньги, рядом зеленел лес, пели птицы, меня ласкала река с чистой водой и рыбой.
Спустя несколько дней, переплыла речку, постирала свои вещи, разомлела на берегу в тени огромного вяза на песке и заснула. Очнулась я уже в руках двух приличных мужчин. Их дорогие машины стояли на другом берегу, а они маскировали в камышах свои браконьерские сети на повороте реки и увидели меня.
Я была голая. И они забыли о рыбалке. Как они надо мной глумились, будто я была не человеческим дитем, а безвольной игрушкой, которую им повезло найти. По возрасту у них у каждого могли быть уже достаточно взрослые дети, и даже не один ребенок. Но они вошли в раж, дожидаясь своей очереди. Пошептавшись через два часа «развлечений», они решили остаться на ночь. Я слышала, как один уговаривал свою жену по телефону, что утром он будет, как штык дома, и на работу не опоздает. Они привязали меня к дереву очень крепкой веревкой, переплыли речку и на двух машинах отправились в соседнее село за водкой.
Я извивалась как змея, билась о дерево. И каким-то чудом через полчаса веревка ослабла, мне удалось освободиться. Собрала свои высохшие вещи, разбросанные по всему берегу. Теряя сознание, переплыла речку и буквально уползла в свое убежище.
Вечером у меня начались страшные боли в животе. Рыдала в платок, боясь, что эти сволочи начнут меня искать. Открылось кровотечение, произошел выкидыш. Два курса медицинского колледжа подсказывали, что нужна срочная госпитализация, но я лежала, стараясь не шевелиться, и молилась всем святым. Осталась живой, но крови потеряла много.
И во мне погасла жажда жизни. Ловила рыбу, хлебало месиво ухи без картошки, перестала купаться. Кончились деньги, я стала побираться, воровать по огородам. Все время хотелось есть. Полная апатия превратила меня в человека, которому прошлая жизнь вспоминалась как чистый ручеек, утоляющий жажду. И все время маячила боязнь, что его течение вот-вот прервется, и я умру в полном одиночестве.
Я разучилась плакать. Мне холодными ночами хотелось только выть в пустоту. Мое голое грязное тело, прикрытое чужими обносками, стало мне безразлично. В Москве или крупном городе я бы его предлагала любому встречному за еду. Еда, кусок хлеба, похлебка – вот, что стало моей мечтой.
Мне сказали в магазине, что в селе есть одинокие люди, которым нужна помощь. Я пришла в дом слепой старушки, которая жила одна. Стала перед ней на колени, обнимала ее ноги, умоляла оставить меня, обещала ухаживать за ней, как за родной. Но она выгнала меня со словами:
- Ты воровка! Вы пользуетесь моим несчастьем, чтобы меня обворовать!
Моим храмом стал родник. Когда там никого не было, я становилась на колени и часами смотрела в это божье оконце, где песчинки танцевали в струях чистоты и счастья, которых я была в этой жизни лишена. А потом подъезжали машины, и пока люди поднимались по крутому склону, я пряталась в чаще и давилась слюной от голода. Потом подбирала объедки, которые бросали в кусты. Я жила одним днем. И вот тут ты встретилась мне на дороге! Ты меня не выгонишь, Яна?»
Какими словами можно было бы излечить, вызволить из плена страшной действительности, переживаний душу девушки, этого почти ребенка, фактически обреченного летом на гибель из-за бездушия окружающих, которые заслоняются от бедствий и несчастий чужих, суеверно считая, что близкое прикосновение и даже сочувствие могут передать бациллы напасти и тебе.
Это случилось в шестом классе, когда Яну положили в детское отделение травматологии областной больницы с переломом. Проснувшись поздно ночью, услышала разговор двух мамочек, лежащих с маленькими детьми. И одна, такая яркая молодая брюнетка, рассказывала, что отчим изнасиловал ее четырехлетнюю дочь и выбросил в окно со второго этажа. Ребенок остался чудом жив. Это страшное зло, обитавшее в мире, пугало, напрягало.
Ужасная история впервые повернула сознание Яны в сторону сочувствия горю, сопереживания тем людям, родственники которых гибли в авиакатастрофах, при крушении поездов, о чем постоянно напоминал телевизор. И, к огромному сожалению, «сия чаша ее тоже не минула».
Больше к разговорам о прошлом не возвращались. Варя часто хватала Яну за руку, заставляла отразиться вместе с ней в большом зеркале в прихожей:
- Яна! Ты такая красивая! Представляю, как мальчишки – старшеклассники в тебя все влюблены! Не надевай брюки! Только шикарный костюм с короткой юбкой! Высокие сапоги на шпильке! И пушистый шарф на твоих волнистых волосах! И к черту твою математику! Ресницы черные, не нужно их красить! Ямочки на щеках! А у тебя есть жених?
Яна смеялась, краснела и качала отрицательно головой. Жениха, точно, не было! Не запишешь ведь в женихи Станислава, которого видела только два раза в жизни.
Опыта и психологических знаний не было, на фоне усложненной математической подготовки в университете к таким «попутным» предметам относились снисходительно - сдали зачеты и забывали.
Но истерики у Вари больше не повторились. Каникулярная неделя заканчивалась. И девушка стала уговаривать Яну устроить ее куда-нибудь на работу:
- Яна! Устрой меня в школу техничкой, буду очень стараться. Мы вместе будем утром уходить, а вечером возвращаться. Боюсь оставаться дома одна. Вдруг ты уйдешь и не вернешься! Что я тогда буду делать? Яночка, не бросай меня, пожалуйста!
Утренний стук в дверь удивил. Прежние хозяева жили по-деревенски широко, звонка у них не было, и существовала привычка переговоров через закрытую дверь, типа: «Яна, это я - Михайловна! Банку с молоком забери с порога в холодильник, а то скиснет». Откидываешь быстренько массивный крючок, докладываешь Михайловне, почему опаздываешь в школу, обязательный вопрос о здоровье и не закрытая дверь целый день потом, если вдруг выходной.
Открыла дверь – в новой куртке нараспашку, с непокрытой головой собственной персоной стоял Станислав. Притянул без слов к себе, без всяких церемоний сказал:
- Яна! Будь моей женой! Без тебя не уеду!
И тут все «нереализованные возможности» ее жизни вдруг устроили такой бешеный хоровод в только что проснувшейся голове, разбивая вдребезги все противоречивые доводы, преломления, обороты, что она с маху повисла на крепкой шее Станислава, отдаваясь плену бездонного поцелуя.
- Я приехал один! – сказал Станислав тихо. – Теперь нам с тобой никто не будет мешать!
Он замолчал, глядя через плечо Яны. Она оглянулась – в проеме другой комнатной двери стояла в короткой ночной рубашке полуголая Варя, придерживая ладонью короткую прядь осветленных волос.
Эта тонкая талия исхудавшей до невозможности юной красавицы, бугорки обворожительной груди под легким полупрозрачным ситцем, длинные стройные ноги и невозможная синь призывных глаз на безупречном лице сразу бросились в глаза мужчине. Яна сразу ощутила невольное напряжение рук Станислава, когда подсознательно все его тело моментально застыло в ожидании, разрешения невольного интереса, любопытства, удивления.
- Кто это? – сказал он, когда, ойкнув, Варя моментально захлопнула со страшной силой дверь.
- Моя приемная дочь! - все «нереализованные возможности» созревшего тела Яны, испытавшие мгновенную вспышку обоюдной чувственности, опять уплыли складироваться на какой-то необитаемый островок ее мозга. – Ты же обо мне ничего не знаешь! Был муж. Теперь появилась дочь. Пошли, я тебя с ней познакомлю, только пусть оденется сначала. Женишься на мне – придется тебе ее удочерять. Как тебе такая перспектива?
- Да, чудеса! – пробормотал Станислав, заходя в дом. Но, что планы его кардинально изменились, Яна поняла по некоторой его растерянности.
И у Яны заболело сердце. Нет, не физически, а где-то в области горла вдруг свернулся невидимый клубок обиды. Ей уже двадцать семь, а немножко отошедшей и успокоившейся Варе – только будет двадцать один. Ноги из плеч, длинная шея, уже сейчас – грациозная походка. Про свою незавидную судьбу вообще никому сама, даже в минуты сильнейшего волнения, не обязана рассказывать. А Станиславу - тем более. И, если вот этот моментально вспыхнувший интерес молодого хирурга, впечатлительного начинающего поэта погасит его зарождающуюся привязанность к Яне, значит, так снова распорядилась судьба.
Но Станислав вдруг встал из-за стола после завтрака, достал из карманчика пиджака кольцо с небольшим красным камешком без коробочки, протянул Яне:
- Это тебе подарок! Жаль, не знал, что тут еще один цветок расцвел!
Когда Станислав вышел во двор курить, Варя вдруг сказала:
- Яна, а, если я соглашусь стать его второй женой, что ты будешь делать?
Вот теперь уже ревность больно ковырнула все существо. Как же все в организме взаимосвязано! Одно ненужное слово – и уже «клинит» давление, сердце хочет убежать в бесконечность, и попробуй уговорить его вернуться на место. Напрасно! Только умные лекарства спасают в такой ситуации провала в подземелье несбывшихся надежд, падения с крыши рухнувших планов, когда больно ударяешься о холод растоптанной мечты.
Яна поставила вымытую после завтрака посуду в кухонный шкафчик:
- Выгоню сразу и его, и тебя! Предательства не прощают!
Варя тут же обняла Яну за плечи:
- Да я пошутила просто! Такой симпатичный мужчина! Что ты ему обо мне сказала? Если ты его любишь, значит, для меня он не существует! Я ненавижу мужчин! И давай я сама ему все расскажу о себе. И он сразу будет плеваться! Всем мужчинам нужны чистые девушки, возвышенные и робкие! А я прошла «и Крым, и Рим». И у меня может не быть детей.
Но тут разговор прервался, потому что вернулся с улицы Станислав и сказал решительно:
- Яна, не хочу, чтобы между нами были тайны. Я врач, все ваши секреты можете скрывать от других, но с появлением Вари связана какая-то загадка, и я хочу ее знать.
Яна решительно отправила Варю на улицу прогуляться, потому что не желала доставлять девушке очередную боль. Станиславу без подробностей объяснила причину появления девушки в селе.
Некоторое время он молчал. Яна, чувствуя, как постепенно начинает клубиться, зарождаясь где-то в сжатых кулаках злость, потрясывает озноб беспокойства, с необъяснимой печалью стала в упор рассматривать такие привлекательные черты его запоминающегося лица. И неожиданно кольнуло воспоминание его серых глаз, когда лежали рядом на берегу реки после ее спасения. А потом ей показалось, что глаза у него карие.
«Я же его совсем не знаю. И в то же время, я бы отдалась ему сегодня, сейчас, если бы не было Вари!»
Станислав обнял Яну за плечи:
- Что ты намерена предпринять в отношении Вари? Я знаю: твое доброе сердце продиктует, что нужно от всех несчастий запрятать ее под свое теплое крыло и вести по жизни, взяв крепко за ручку. Но Варя – уже взрослый человек. Ей нужно учиться, работать, заводить друзей и семью. А ты готова пожертвовать своим счастьем, будущей семьей, отказаться от меня ради нее. Яночка, мы видимся сегодня только третий раз. Но что-то сверхъестественное обрушилось на нас с тобой там, на острове, когда уже вечером у костра я сказал себе: «Это моя будущая жена». Это выше моего понимания. Скажешь: «Подожди! Я не люблю тебя!» И я буду ждать. Послушай моего совета. Ты сказала, что у Вари сейчас нет своей одежды. Позови ее, составьте вместе список самого необходимого для нее. Садимся в машину и едем в магазин ее одевать. Потом обедаем, и в ночь мы с Варварой возвращаемся в Саратов. У меня прибаливает мама, и я не хочу, чтобы она ночевала одна. Варвару попробую устроить в медицинский колледж. Там есть хороший знакомый. Жить будет у нас вместе с мамой, пока у меня не кончится стажировка в Москве. Ты согласна? Как доедем, я тебе позвоню. Очень скоро все-таки наступит момент, когда мы останемся с тобой наедине.
Яна встала:
- Станислав! Дай мне посмотреть, какого цвета у тебя глаза!
(продолжение следует)
Предыдущая глава 6.http://proza.ru/2024/03/09/1719
Следующая глава 8. http://proza.ru/2024/03/10/477