http://proza.ru/2020/07/22/650
Осенью 44 года, после уборки урожая, мама мама начала хлопотать о разрешении на возвращение в Ленинград. Это было не просто. Ленинград был закрытым городом. Просто так приехать в него было нельзя, даже если в паспорте имелась прописка. Нужен был вызов при котором должны были быть приложены справки о том, что человек ранее проживал в Ленинграде, имел жилплощадь и эта жилплощадь свободна. Маме повезло: ее брат, Сергей, служил в Ленинградской области, получал увольнение в город и сумел найти управдома, точнее управдомшу, которая смогла помочь. Ее звали Леокадия Николаевна и она была матерью известной в 60-70-ые красавицы актрисы Маргариты Володиной. Леокадия Николаевна не только помогла сделать вызов по всем правилам, но и выселила из маминой комнаты незаконно проживавшего там шофёра НКВД.
Хотя Леокадия Николаевна не была другом семьи, но ее всегда вспоминали с благодарностью - ее помощь была неоценима. Многим реэвакуированным приходилось отбивать свою жилплощадь через суд. По приезде мама попыталась заплатить Леокадии Николаевне за услуги, но та категорически отказалась. Тогда мама преподнесла ей единственную сохранившуюся у неё драгоценность - янтарную брошку в виде веточки винограда. К сожалению, "солнечный камень" не принёс ей счастья - вскоре после войны ее арестовали - якобы по доносу мужа, и женщину посадили в «Кресты», а выпустили только после смерти Сталина.
Когда мама с Люсей вернулись в Ленинград установить не удалось. Вроде как Победу они встретили дома. Самое удивительное, что несмотря на 4-хлетнее отсутствие, мама нашла довольно много сохранившихся вещей. Кое что пришлось отбирать у шофёра - например, настольную лампу с зелёным абажуром. Книги из домашней библиотеки кто-то успел продать, наверное, тот же шофёр - папа нашёл несколько книг в магазине "Старая книга". Сохранился диван, платяной шкаф, дубовый буфет, дубовый обеденный стол и массивный письменный, крытый зелёным сукном. Эти вещи пережили не только войны, революции и блокаду - они дожили до перестройки и развала СССР.
Мама рассказывала, что она нашла даже спрятанные в кладовке банки с крупами - их никто не тронул. А жаль - возможно, кому-то они бы спасли жизнь. Вероятно, жильцов в квартире не осталось, а на высокий 4-й этаж охотников подниматься не нашлось. Да и стояли они на верхней полке - в темноте не разглядишь. Несмотря на некоторую затхлость, крупу можно было есть - весьма кстати в дополнение к скудному карточному рациону. До сих пор храню семейную традицию - держу крупы в плотно закупоренных стеклянных банках.
Мама привезла из эвакуации кое-какие запасы: сушёные грибы и ягоды, муку, но надолго их хватить не могло. Папа служил рядовым и полагались ему очень небольшие деньги. В пехоте солдату платили от 140 до 300 рублей в месяц плюс добавлялись "полевые" 25% тем, кто находился в действующей армии. Цены в Ленинграде в 1945 на квартплату и коммунальные услуги были невысокими - около 20 рублей, карточная система снабжения продовольствием продолжала действовать, но ни одеться, ни прикупать продукты на чёрном рынке было не на что.
На улицах продавали жидкие пивные дрожжи - считалось полезным для здоровья, иногда "выбрасывали" в продажу ботву от свёклы, брюквы и других овощей без карточек и очень дёшево - умелые хозяйки ухитрялись ботву квасить и варить из неё щи. Очереди выстраивались огромные и все равно всем не хватало. Стоявшие дальше начинали требовать:" По килограмму в одни руки!" Стоявшие ближе яростно протестовали. Работающим выделяли огороды, как выживали неработающие - другой вопрос. Елизавета Васильевна, бабушка моего мужа, рассказывала, что до 47 года она ездила на трамвае номер 4 до конечной, Волкова кладбища, собирала дикоросы. В блокаду этот маршрут вошёл в городской фольклор. На трамвае значилось: «Остров Голодай – Волково кладбище», и блокадники мрачно шутили, отвечая на вопрос:"Как поживаешь?" - «Как трамвай четвёртого маршрута: ПоГолодаю, ПоГолодаю и на Волково».
Город был сильно разрушен. Кругом развалины домов, разбитых бомбами и снарядами, воронки, битый кирпич, стреляные гильзы. Ходить приходилось с опаской, рассказывали истории о невзорвавшихся бомбах и снарядах. Александровский сад, краса и гордость Петербурга, сильно пострадал от бомбёжек и обстрелов, но к чести ленинградцев, ни одно дерево не было срублено на дрова, и уже летом 45 по саду можно было гулять.
Маме, с помощью друзей, удалось устроиться на работу и даже по специальности - в главную редакцию морского атласа. Люся пошла в садик. Конец войны застал папу в городе Тукумс, Латвия, но демобилизовали его только в сентябре 1945 года. Предсказания гадалок сбылись - он вернулся после тяжёлого ранения, но живой. Самое страшное было позади.
http://proza.ru/2021/05/17/480