Глава 14
Прошло время, шёл июль 1929 года. Стояла сухая и жаркая погода. Дождей почти не было, за исключением кратковременных грозовых, но урожай все-таки ожидали неплохой. В колхозе появилась техника, это целых два трактора. Они имели комплекты плуга, культиватора, сеялок и ещё совсем немаловажно, к приводам двигателей можно было подсоединить транспортёрную ленту. Таким образом, приводили в движение транспортёры зерна, веялки и прочие инструменты не только в поле, но и на току. Это заменило огромный труд людей, да ещё сократило время уборочных и посевных.
Но работы на селе не уменьшилось, в стране не хватало хлеба, а это значило, объемы сдачи хлеба государству выросли в разы.
Ходили слухи объединения нескольких сел в один колхоз. Это Сурменевка, Масловка, Никольское. Но решения по этому вопросу пока не было, поэтому всё оставалось на уровне разговоров да слухов.
Из ближайших сел ходили в новенький только что отстроенный клуб. Но это было совсем не близко, по сухой погоде, по выгону, это километров пять или шесть, так как находился он в самом центре села Никольское.
Бородовой оставался председателем колхоза в Масловке. Целыми днями он пропадал в правлении да на полях. Зимой они с Марией Шлыковой сыграли свадьбу и к ноябрю ожидали прибавления семейства. С жильем в те времена было ещё сложно, поэтому они по-прежнему снимали квартиру у тетки Авдотьи Тишкиной. Тётка Авдотья хоть и пожилая, но бабка шустрая, проворная и с детём готова посидеть если что и в магазин сходить, да и так по хозяйству помочь.
А вот Марии приходилось ходить в Никольское каждый день. Недалеко от правления и местного клуба, построили небольшой деревянный медпункт. Маша была заведующей этим медпунктом, ей приходилось делать перевязки, лечить простудные заболевания, назначать необходимые лекарства, если таковы были. А иногда и готовить самой, то есть заниматься фармацией. Помощников не было, всё приходилось делать одной, но она совсем не отчаялась, потому что любила свою профессию и работала с удовольствием не смотря на усталость.
Сегодня Бородовой пришёл домой пораньше, он даже не заезжал в правление, целый день пришлось объезжать поля. Настроение было хорошее, ведь удача была на его стороне. Посевы удались в этом году на славу, стебли крупные, зерно сочное, вот только бы уборочная не подвела. А то ведь могут и дожди залить не вовремя, вот тогда будет обидно такой урожай потерять, да и по головке за это не погладят.
— Эй, чего головой поник Степаныч! — Бородовой обернулся.
— Я говорю, чего голову склонил.
— А, это ты Федот, да ничего просто задумался.
— Задумался, над чем?
— Как над чем, а вдруг осенью дожди зальют, как будем из положения выходить?
— Да какие дожди, вон на небе ни облачка и с урожаем повезло, сам же видел какие у нас поля богатые в этом году.
— Да, действительно богатые. Садись на скамейку покурим.
— А почему бы и нет, — ответил Федот, — давай покурим, угощай.
— Ты извини, конечно, Федот, но просто я очень переживаю.
— Переживаешь, из-за чего?
— Из-за чего? Да всё из-за того, что складывается больно всё хорошо, и урожай хороший, погода замечательная, ну всё как по маслу понимаешь, вот тут как говорится и жди беды.
— Федот посмотрел на председателя с удивлением.
— Ты что председатель, белены объелся, какой беды, радоваться надо, такому урожаю, а ты беды. А то и правда, накаркаешь, дожди осенью зальют.
— Здравствуйте товарищ председатель, а Мария Ивановна не дома,— спросила проходящая мимо женщина.
— Здравствуй теть Зин, Мария Ивановна на работе, а что случилось? — В ответ спросил Бородовой.
— Да ничего особенного, — ответила женщина, — Сенька мой разболелся что-то, может зайдет посмотрит?
— Что ж хорошо, я передам.
— Вот спасибо тебе добрый человек, — ответила женщина.
— Ладно Степаныч, пойду я, а то дома заждались, — следом сказал Федот. Он встал, небрежно затушил папиросу и не спеша поплелся к калитке.
— Хорошо, завтра жду тебя в правлении, — вслед крикнул Бородовой.
На улице стало вечереть, дела все сделаны, огород полит, осталось только дров наколоть, «а хотя успеется» подумал Бородовой «завтра день будет, до зимы-то ещё далеко». Он присел на крыльце и задумался. Тут скрипнула калитка и вошла Маша. Бородовой встал и вышел ей на встречу.
— Машка, а ты что так поздно, уже вечер на дворе.
— Да вечер, — ответила Маша, — пришлось задержаться, больного сегодня привели, с крыши упал. Похоже перелом ключицы.
— С крыши? — Удивился Бородовой, это кто ж такой?
— Да Тимофей, сын Бородина Алёхи, да должен ты его знать, бригадиром работает на ферме.
— Да, да, кажется, знаю и сына его помню, рыженький мальчонка такой.
— Что ты Василий! Какой мальчонка, вырос он уже, это симпатичный здоровенный парень, вот жениться собирается, дом строит. Только теперь вот месяц в больнице отваляется, лошадь под вечер нашли, в район отправили его.
— В больницу? — Переспросил Бородовой.
— Да в больницу, жаль парня, — добавила Маша.
— Ничего, раз решил строить дом, достроит, он парень здоровый, умный.
— Конечно, — согласилась Маша.
— Кстати! Я хочу кое-что тебе сказать, — чуть не подпрыгнул на месте от своей мысли Бородовой.
— Мне? А что? — Удивилась Маша.
— Так ведь тоже на счёт дома. Вот тут я поразмыслил немного и подумал, а почему бы и нам не построить свой дом, большой, просторный, с верандой а, как ты думаешь?
— Свой дом!?
— Да, свой дом, для нас с тобой и для нашего дитя.
От таких слов, Маша была в восторге, она не могла сдержать своих эмоций, она обняла Василия и крепко прижала к себе.
— Вот и хорошо, осенью соберём урожай, сдадим государству и подумаем о строительстве, — твёрдо сказал Василий.
С раннего утра в правлении после планерки настала тишина. Закончились споры, дебаты, а то и брань с матерными словами и люди стали разъезжаться по своим местам, кто в поле, кто на ферму или базу. В душных кабинетах слышны только звуки печатающей машинки да щелчки костяшек счёт.
В небольшой приёмной председателя как всегда по утрам прибиралась старенькая уборщица. Совсем не спеша она вешала мокрую тряпку на швабру и старательно её расправляла, как будто от этого зависело качество вымытых полов. На длинной скамейке в полном одиночестве сидела пожилая женщина, она второй день пыталась попасть на приём к председателю, но кажется, сегодня опять это не получится сделать, так как теперь его можно ожидать только к обеду, если не будет очередных совещаний да собраний. Тут открылась дверь, и на пороге появился Бабочкин Николай Николаевич. Хромая на одну ногу как утёнок он прошёл в приемную председателя.
— Председатель тут? — Спросил он с ходу у секретаря.
— Нет, Василий Степанович в поле уехал, когда будет, не сказал. А ты чего хотел-то, дядь Коль?
— Эх, как жаль, как жаль, — несколько раз повторил Бабочкин.
— Ну, а Готман? Не знаешь где?
— Нет, Севостьян Емельяныч ничего не сказал, — как барабанной дробью отчеканила секретарь.
— Он с председателем уехал, я видел, как они в дрожки садились оба.
Бабочкин обернулся и увидел Анисимова Петра Даниловича стоящего в самом проходе приёмной.
— Теперь к вечеру жди, если дождешься, — добавил Анисимов.
— Да что стряслось-то, — опять переспросила секретарь.
— Стряслось, вы даже не представляете, кого я только что со станции привёз. — Бабочкин снял фуражку и ей же вытер пот с лица, потом прошёл и сел на табурет.
От удивления секретарь перестала печатать и посмотрела на старика, а Анисимов прошёл в приемную и присел рядом с Бабочкиным.
— Ну, и кого же ты привёз со станции Николаич, — с любопытством поинтересовался Анисимов.
— Кого привез, говоришь? Ну, значит, дело было так. Мне прислали ремень, который я заказывал для водокачки, ну взял я лошадь и поехал на Ломовис к поезду. Посылку ту конечно получил и еду обратно. Не доезжая Хопра вижу, женщина идёт да не одна, а с ребенком на руках. Ну что ж я, не человек что ли, конечно останавливаю лошадь и говорю ей, садись милая подвезу, коль по пути. А она повернулась и говорит, подвезти дядь Коль, сделай милость. Когда я увидел её лицо, то чуть не упал с лошади, это была Пелагея!
— Пелагея?! — Привстав со своего стула, переспросила секретарша.
— Да Пелагея, — повторил Бабочкин.
— А, откуда она взялась? — следом спросил Анисимов.
— Так, полагаю что с того же поезда.
— А ребёнок?
— А вот о ребёнке, я как-то постеснялся спросить.
— Ну, хорошо, а что было дальше? — Разбирало любопытство Анисимова.
— Ну, а что дальше, когда подъехали к деревне я спросил, тебя куда подвести-то, к дому? А она ответила, ну если можно дядь Коль, то подвезти к дому, я и подвез.
Весть о Пелагее разошлась по деревне в тот же день. Сразу пошли слухи о том, что её в скорости должны арестовать, потом говорили, что она была под следствием и её отпустили.
Председатель домой приехал довольно поздно, с полей он заехал на базу проверить технику. Косилки готовили к осеннему сезону, ведь скоро покос. Все должно быть отремонтировано и проверено, иначе с такими объёмами колхозники просто не справятся.
Маша в это время была уже дома. Она приготовила скромный ужин и заварила морковный чай.
— А ты сегодня рано пришла, — с порога сказал Василий.
— Да, сегодня удалось прийти пораньше, как там, в полях, всё готово к покосу?
— В основном, да, так мелочи остались, но это ничего, с этим мы справимся.
Маша подала на стол суп из щавеля, Бородовой снял рубашку, ополоснулся по пояс и принялся за ужин.
— Ого, как вкусно, — приговаривал Бородовой, отхлебывая деревянной ложкой, пустую похлебку.
— Ты лучше скажи, как там, в Никольском, что новенького.
— В Никольском? Да я не знаю Василий, говорят вечером там хорошо, новый клуб, танцы, почти как в городе. А что?
— Да ничего, может, сходим как-нибудь на танцы? После уборочной конечно.
— После уборочной,— рассмеялась Маша. — Василий, да ты просто смеешься. После уборочной зима на носу, какие могут быть танцы.
— А что в самом клубе разве не танцуют?
— Почему не танцуют, танцуют, только это бывает совсем редко, в основном собрания, да заседания.
— Кстати, а ты слышал, Пелагея вернулась?
Бородовой чуть не подавился похлебкой от такой вести.
— Пелагея?
— Ну да. Вся деревня об этом говорит, а ты что не знал?
— Не знал, — коротко ответил Бородовой. — И где она сейчас?
— Не знаю, наверное, дома. Вообще-то говорят она с дитём пришла.
— С дитём? С каким дитём?
— Ну, откуда ж мне знать с каким, с маленьким на руках.
— Вот как, — очередной раз удивился Бородовой. — Вот что, наверное я должен туда сходить и сделать это немедленно.
— Зачем?
— Как зачем, я же председатель.
— Ты туда не пойдешь! — Заявила Маша. — Туда пошёл Готман, это его дело, а ты туда не пойдешь.
— Ну, хорошо, не пойду.
Бородовой достал папиросы из кармана и закурил, но сразу понял, что это не уместно курить, когда рядом беременная жена и вышел на веранду. Усевшись на приступку, он задымил.
«Как же это понимать»,— подумал Бородовой — «это просто в голове не укладывается, ладно завтра у Готмана узнаю все подробности».
Рано утром, Бородовой собирался на работу. Он быстро умылся по-солдатски, побрился, выпил кружку молока и собирался выходить. Только он натянул сапог, как в дверь постучали. Бородовой никого не ждал, да ещё в такую рань.
— О, чёрт, кого там ещё принесло? — Но не успел он это сказать, как постучали ещё раз и уже гораздо громче.
Тут он быстро натянул второй сапог и подошёл к двери, открыв щеколду и вытянув засов, Бородовой вышел на веранду. Удивлению его не было предела, перед ним стоял человек, которого он совсем не ожидал увидеть.
Следом послышался голос Маши:
— Василий! Кто там пришёл!? — Но Бородовой прикрыл дверь и ничего не ответил.
— Григорий? — Удивился Бородовой названному гостю. — Чего тебе здесь надо?
— Я, извиняюсь, Василий Степанович, но мне срочно надо видеть вашу жену. Это очень важно.
Григорий и Бородовой когда-то были мягко сказать соперниками. Гриша жил в Никольском и часто приходил в медпункт к Марие, в то время у них была дружба, он провожал её до Масловки, рассказывал много о селе, истории, о людях которые здесь живут и ещё они много мечтали. Они представляли будущую жизнь села, как всё будет, как всё изменится через несколько лет. Через какое-то время дружба переросла в привязанность друг к другу, а может быть и более.
Бородовой тоже ухаживал за Марией Шлыковой, он добивался её взаимности и серьёзных отношений между ними. От Гришки Антонова, Бородовой требовал только одного, это разорвать его отношения с Машей, потому что у него у председателя серьёзные намерения, и он готов жениться на ней. Говорят, даже когда-то они подрались между собой, но это всё только слухи. И все же Мария выбрала Бородового и совсем скоро вышла за него замуж.
— А, что такого могло случиться, если ты прискакал ранним утром к моей жене? Что же это за причина такая?
На веранде появилась Маша. С растрепанными волосами и сонным лицом, она смотрела на Григория и тоже ничего не понимала.
— Здравствуй Гриша, что случилось?
— Случилось Мария случилось, — взволнованно невпопад повторял одно и тоже Григорий. Ограбили!
— Кого ограбили? Я ничего не понимаю.
— Медпункт, ограбили медпункт, разбили окно сегодня ночью и вытащили всё оттуда.
— Ограбили медпункт!? Как же, как это случилось?
— Я все расскажу по дороге, — быстро ответил Григорий.
— Хорошо, я мигом, только оденусь, — прикрыв дверь, она тут же удалилась.
http://proza.ru/2021/07/05/194