Глава 15
В доме Осиповых лаяла собака. Ранним утром лай разносился по всей деревне и раздавался прерывистым эхом. Емельян вышел во двор чтобы её успокоить. Собака металась из стороны в сторону на коротком поводке, она никак не могла успокоиться. Старик прижал её к себе и несколько раз похлопал по спине.
— Ну что, что ты разошлась Шельма, что ты? Успокойся, ты же хорошая собачка, хорошая. Ну, всё, всё.
Успокоив собаку, Емельян по-стариковски, переминаясь с одной ноги на другую, открыл дверь и вошёл в дом.
— Из-за неё мы спалимся, она нас выдаст! Я пристрели её к чертовой матери, ты слышишь Емельян!?
— Да слышу, слышу Семён Тарасович.
— Ну что сегодня за день, что за день, вот скажи ты мне дорогой Емельян, ну какого дьявола он полез в этот медпункт, что он хотел этим добиться. Теперь следователь опять приедет, по домам будут ходить, всё выспрашивать да вынюхивать, ведь наверняка кто-то его видел, да ещё сюда его чума принесёт, всех нас выдаст.
— Так, ваша правда Семён Тарасович и я ему говорил Илюша, ну что же ты творишь, ведь дело готовится серьёзное, а ты правда как несмышленый гимназист шкодишь. Ты послушай, что Семён Тарасович говорит, да умом своим пораскинь, стоят твои похождения ради такого дела?
— Ну, а он что?
— А что он Семён Тарасович, это говорит моё дело, моя месть.
— Ой, дурак, ой идиот, что же он делает. Подведёт он нас Емельян под гнев советской власти, ой, подведёт.
— Да-а-а, может и подвести Семён Тарасович. А если, на счёт нашего дела с братом его поговорить, Митяем, а?
— С Митяем? Что-то я сомневаюсь, дорогой Емельян, уж слишком он привязан к красным, даже можно сказать, предан им, может всё дело провалить, не-е лучше не надо.
— А ты помнишь Петьку Лоскутова? Ну, он ещё у меня в полку служил.
— У вас в полку? — Переспросил Емельян.
— Ну, да, да, высокий такой, с усами да чупом ходил, девки за ним бегали, эх и красавец был.
— Да что-то вроде припоминаю, это не тот ли, который драку затеял с самим сотником, из-за Клавдии?
— Конечно, конечно он прах его побери, только он мог на такое отважиться!
— Эх, отважный боец был, — добавил дед.
— Отважный, не то слово, дорогой Емельян, Кавалер! Вот бы его в дело взять а, как думаешь?
— В дело? А где ж теперь его найдешь?
— Найдем, у меня адресок его есть, он живёт неподалеку, на Ломовисе, надо туда только доехать. Можно к примеру с почтальоном, а там ты его быстро найдешь, я тебе подробно объясню. Скажешь, мол от меня и записочку передашь, понял?
— Понял, а что ж не понять-то, ответил дед.
— Ну, вот и хорошо, а теперь достань из погреба водки, да солененького что-нибудь, огурчиков там или помидоров.
— Будет сделано Семён Тарасович, только помидоры давно закончились, огурцы только остались, кажется.
— Давай огурцы дед, давай всё что есть, скоро у нас будет всё и огурцы с помидорами и колбаса копчёная и мясо. Эх, а помнишь как мы жили Емельян, как мы жили.
— Так ведь разве забудешь такое, конечно всё помню, Семён Тарасович, всё как наяву помню. Вашего батюшку помню, упокой его душу, добрый человек был, одно слово благородный. А матушка, царствие ей небесное, какая была женщина, да разве сыщешь такое добродушие, ум, мягкость характера и такую красоту. А как она играла на фортепьяно, особенно романсы, у господ слёзы текли.
— Да, Емельян как ты прав, как ты прав чёрт тебя побери, а дом-то, дом наш помнишь?
— А как же Семён Тарасович и дом ваш помню за речкой, на бугре, и как вы пришли молодым лейтенантом, потом уехали в академию учится, ну а потом война. Вот вы сейчас полковник Свищев, а я вас больше помню молодым, беззаботным, но уверенным и благородным.
— Спасибо голубчик, спасибо тебе за добрые слова, — белый полковник растрогался до слез.
Через несколько минут на столе стояла водка, да немного соленостей из закуски. Выбора никакого не было, у старика оставались старые запасы, а новыми он пополнить уже не мог, старость брала своё.
— Ты вот что дорогой, — обратился полковник к деду, — когда всё закончится, то собирайся и поедем с нами, нечего тебе здесь оставаться.
— С вами? — Удивился дед. — Это куда же.
— Ну, для начала переберемся во Францию, а там видно будет.
— Во Францию? — Задумался дед.
— Да во Францию, но, правда, сначала нужно взять своё, что принадлежало моим родителям, а теперь мне. Ладно, давай выпьем старик.
Полковник откупорил бутылку самодельной водки и разлил по стаканам.
— Спаси Бог страну нашу, отечество наше, — полковник выпил содержимое стакана и закусил солёным огурцом.
— Господь с нами, — сказал дед и следом также опорожнил стакан за полковником.
— Ну, что ты думаешь на счёт Франции?
Старик немного задумался, у него не было на это ответа. Он разлил ещё водки по стаканам, и они повторили.
— Ну а все же, — не отступал полковник, — власть прежнюю уже не вернешь, это понятно и очевидно, но и оставаться здесь с коммунистами тоже нельзя, потому что они тебе не простят за прошлое и не оставят в покое.
— Да, вы верно всё говорите Семён Тарасович, всё правильно, только старый я стал, некудышный и жить мне осталось совсем недолго, поэтому умру я на своей земле, на своей родине, как бы там не сложилось.
— Ну что ж достойно, благородно я бы сказал, это твоё дело личное, — ответил полковник.
Председатель спускался к реке, он прибыл прямо с поля, у него было время заехать домой, но перед этим хоть умыться, благо река рядом. Верхом на коне он проехал вдоль берега по лугам выгона, по пологому склону спустился к мостику, где обычно бабы стирают, да ребятишки купаются. На этот раз ему повезло, там никого не было, за исключением одной бабы, которая полоскала бельё.
Бородовой спустился, слез с коня и подвел его к воде напоить, да и сам зашёл по колено в воду, как раз в этом месте ровный береговой песок.
Но тут женщина обернулась и Бородовой остолбенел. Он встал как вкопанный и не шевелился, он не мог вымолвить ни слова. Он как околдованный смотрел на неё молча.
— Пелагея? Ты? — это всё что он мог произнести своим хриплым голосом. Он председатель колхоза, боец красной армии, беспощадный борец с бандитами, был в полной растерянности.
Некоторое время Пелагея тоже смотрела на него молча, затем улыбнулась.
— Здравствуй председатель, — но взгляд её был каким-то другим, не тем каким был раньше, холодным и даже каким-то неестественным.
— Здравствуй Пелагея, ответил Бородовой. — Как поживаешь? — Он понимал, что вопрос задал глупый и вообще не то, что хотел сказать при встрече с ней. Но слова говорил как будто не он, а кто-то другой, он только наблюдал со стороны и ничего с этим не мог поделать.
— Как поживаю? Хорошо поживаю, а ты я смотрю весь в работе.
— Да, сейчас пора такая, отдыхать некогда, вот приходиться попотеть.
— А я слышала, женился ты, что первенца ждёте?
— Первенца? Да в конце осени, — ответил Бородовой
— Да, первенец это хорошо.
— Пелагея, скажи, чей это ребёнок? — Бородовой не хотел задавать этот вопрос, но он просто вырвался из его уст самопроизвольно, внезапно, сам по себе.
— Чей ребёнок спрашиваешь? Это мой ребёнок. Доставай бумагу и записывай.
— Какую бумагу? — Удивился Бородовой.
— Как какую, протокол или как у вас там это называется? А я буду отвечать на все твои вопросы. У следователя я отвечала, Готману тоже рассказывала, а он все записывал и ты тоже запиши, а то вдруг забудешь.
— Перестань Пелагея, ты же знала, что я буду переживать за тебя, почему не сообщила, не сказала, хоть бы письмо написала, где ты, с кем ты.
— Да ты что председатель, ты же боишься подойти ко мне, вон смотри в километре встал, ну подойди поближе подойди боишься, что кто-нибудь увидит, разговоры пойдут, а ну-ка иди сюда.
Пелагея сначала обняла его, а затем крепко поцеловала.
— А чего стесняешься, ты же жениться предлагал, давай пройдемся по селу.
Она взяла его под руку и прижимаясь повела за собой. Она вела его как непослушного мальчишку вцепившись в руку, а он вел коня, держа его за узду.
— Ну что ты Пелагея перестань, вон люди смотрят, что скажут потом?
— Ага, боишься?
— Да не боюсь я, просто как-то неудобно.
— Ничего, заодно и домой меня проводишь голубок ты мой, правда?
— Ну, зачем тебе этот цирк нужен, зачем?
— Здравствуйте, Василий Степанович! — с улыбкой поприветствовали две пожилые женщины проходившие мимо них.
— Здравствуйте, здравствуйте, — ответил Бородовой.
— Привет Степаныч! — поздоровался местный кузнец также шедший навстречу.
— Привет Антон Кузьмич, — опять ответил председатель.
Вдруг кузнец остановился и посмотрел вслед сладкой парочке.
— А ты на базе сегодня будешь!? А то там тебя ждут.
Председатель обернулся.
— Конечно, буду, обязательно буду, я же обещал, — добавил Бородовой.
Они прошли только несколько домов, а народу как специально всё больше и больше встречалось. Как будто знали заранее, что они сейчас будут проходить мимо и выходили посмотреть на них.
— Завтра меня к следователю вызывают, не знаю, чем всё это закончится.
— К следователю? Что опять? — С удивлением спросил Бородовой.
— Опять, — ответила Пелагея, — продолжение следует. Только вот предчувствие у меня плохое, сердце у меня прямо так и стучит, боюсь я Васенька.
— Чего же ты боишься?
— Чего боюсь? В тюрьму боюсь попасть, дитё одно останется, вот чего я боюсь.
— Но ты же всё рассказала, всё как есть, чего же им ещё надо?
— Видишь ли в чем дело. Меня считают врагом советской власти и видимо так будет всегда, я за ребенка боюсь, что с ним будет, когда подрастет. Ну, скажи, за что мне все это, что я сделала плохого советской власти, чем я так могла насолить, чем я виновата?
— Да ни в чём ты не виновата, это сказываются твои корни, твои родители были Осиповы, этим всё сказано. А хочешь я завтра поеду с тобой в район к следователю?
— Со мной? Зачем, этого не надо делать, тогда ты тоже пострадаешь, а я не хочу этого.
— Тогда я поступлю по-другому, сегодня ты должна написать заявление в колхоз, а завтра я поставлю вопрос на голосование, вечером собрание, так что приходи.
— А что из этого изменится?
— Как что, тебя примут в колхоз, а нам так не хватает грамотных людей, вон Федот член правления, а придёт бумажка из района и он не знает что делать, меня ждёт. Я конечно ничего не хочу сказать, Федот хороший коммунист, работы не боится, старается, но образование, увы он даже читает с трудом. А ты даже не представляешь, как нам сейчас нужен главбух.
— Это ты что, мне предлагает стать главбухом на селе!? — Удивилась Пелагея.
— Ну а почему бы и нет, ну конечно не сразу, для начала маленько подучиться надо, ну может недельку вторую, потом счетоводом поработаешь, ну а потом и главным бухгалтером можно попробовать.
— Прямо фантазер ты Василий Степанович, сомневаюсь я однако.
— А ты не сомневайся, пиши заявление в колхоз и приходи завтра в правление, а на собрании вечером разберём. Ладно, вот твой дом, а меня на базе ждут, завтра не опаздывай.
Бородовой запрыгнул на лошадь и помчался дальше по селу. Ремонтная база находилась в конце села, там готовили всю технику к полевым работам. Там же была кузня, стояла большая бочка с горючим для заправки техники и конечно сами мастерские, где производили ремонт. Конечно, мастерскими эти помещения было назвать трудно, скорее всего это похоже на сараи с дырявыми крышами, но то что было, то было. Рядом стояла длинная скамейка для отдыха. На ней сидели несколько рабочих и что-то эмоционально обсуждали. Завидев председателя, они встали и подошли к нему.
— Здравствуй председатель, а мы тебя заждались, — дружно ответили рабочие.
— Меня!? А в чем дело и почему вы не работаете?
— А чем работать-то, солидола и того нет, колесо смазать нечем, не говоря уж о запчастях.
— Кому вы об этом говорили?
— Как это кому, Федоту Колесникову, вон с утра сегодня здесь был.
— Ну, и что он сказал?
— Так сказал что привезёт, только когда не уточнил, говорит привезти не на чем, лошадей нет.
— Та-а-ак, — с удивлением сказал председатель. — Ладно.
Он запрыгнул на коня и помчался в правление. Проехав по селу, Бородовой свернул на луговую дорогу, так показалось ему ближе да и короче. А вот и появилось само правление, ещё несколько сот метров и он подъехал прямо к самому входу. Поднявшись по ступенькам, он прошёл по коридору и открыл дверь кабинета.
— Федот! Чёрт тебя побери, почему у тебя рабочие сидят, техника стоит!?
— Так ведь я сказал, что вести не на чем, лошадей нет, как освободятся на телятнике, возьму и привезу.
— Вон возьми моего коня, только запчасти побыстрей отправь.
— Хорошо, — ответил Колесников, — чего кричать.
http://proza.ru/2021/07/06/197