Глава 18
— Где чёрт его носит, темнеет уже, готовиться надо, а он, небось, прохлаждается на чердаке, а ну Емельян клич его сюда, — взволновано суетился Свищев. Он ходил из одного угла дома к другому, строго держа руки за спиной.
Приоткрыв дверь в сени, старик не громко позвал парня в дом и тут же последовал ответ:
— Иду я, иду.
Не прошло и минуты, как с чердака дома лениво спускался молодой парень. По деревянной лестнице, медленно перебирая ступеньку за ступенькой он спустился на глиняный пол.
— Ну, чего тебе старик надо?
— Чего чего, вон Семен Тарасович тебя кличит, иди в дом, — ответил Емельян.
Через несколько секунд перед полковником Свищевым стоял молодой мускулистый парень. Он был одет в нижнее бельё и босой.
Полковник повернул голову, и на его лице появилось удивление, которое мгновенно переросло в насмешливую улыбку. Он прошёл ещё несколько шагов, остановился и повернулся к парню.
— Вот что Илья, всё-таки твой внешний вид, совсем не подобает тому обществу, к которому мы с тобой относится. Ну, ты посмотри на себя, в кальсонах, босиком и стоишь перед полковником армии его высоко превосходительством.
— Высоко превосходительство? Вы глубоко заблуждаетесь господин полковник. Этой армии уже давно нет, так же, как и государя императора, а общество, о котором вы говорите, я к нему никогда не относился, — ответил Мурзаев.
— Ну ладно, ладно, династия ещё не закончена, а эти краснопузые здесь думаю ненадолго, народ ещё одумается и восстанет. А вот к благородному обществу, я думаю, у тебя есть отношение. Я хорошо помню твоего отца, он был не только землевладельцем, но и хорошим купцом, его знали везде, приглашали самые знатные люди в губернии. В купеческой гильдии, он был почетным членом общества. Как-то помню, он даже был приглашён на бал к самому генерал-губернатору, но, правда, по какой-то причине ехать отказался. Когда-то это село славилось земледелием, высокими урожаями и ко всему приложил руку твой отец, не забывай это голубчик, не забывай.
— Вы хотели мне что-то сказать Семён Тарасович? — Напомнил Мурзаев.
— Ах да, извини голубчик извини, отвлекся. Вот какое дело тебе предстоит выполнить, а можно сказать исполнить очень важное поручение.
— Поручение? — Удивился Мурзаев.
— Да именно.
— И что же это?
— Ты присядь, присядь Илья, дело очень серьёзное и ответственное тебе предстоит сделать.
Мурзаев посмотрел на полковника с неким непониманием и недоумением.
— Что-то я не понимаю вас, Семен Тарасович.
Полковник подошёл к парню и присел рядом. Положив ему руку на плечо сказал:
— Ты знаешь, что колхозники достраивают новый коровник в Никольском?
— Конечно, знаю, — ответил Мурзаев.
— Так вот, сегодня ночью, ты должен его поджечь.
Мурзаев хотел встать от неожиданности, от такого предложения у него даже не нашлось слов для ответа. Но Свищев так и продолжал держать руку на его плече не дав ему подняться.
— Ты должен это сделать, несмотря ни на что и именно сегодня ночью, понял!?
— Но, зачем? — еле выжил из себя слово Мурзаев.
— Как зачем, ты что, хочешь все оставить как есть? А как же твой отец, где он сейчас?
— Но вы обещали помочь перебраться за границу, нам вдвоём с Пелагеей, ведь у нас детё! Дальнейшее сопротивление не имеет смысла, это ваши слова!
— Да! Чёрт побери, это мои слова и я от них не отказываюсь, что обещал, то сделаю. Просто напоследок хочется немного подпортить им достижения.
— Ну, тогда мы отсюда и носа не высунем, они перекроют нам все дороги. Да и дальше, за пределами села за нами будут охотиться и если найдут, то просто расстреляют.
— Ничего Илюша, у меня всё продумано, да и я слышал что на днях председателя сильно побили?
— Да, побили, — ответил Мурзаев, — говорят, он кого-то поймал за воровство пшеницы, ну а те отмолотили его как следует и сбежали. Говорят, эти мужики были с соседней деревни.
— С соседней деревни? Так ведь это хорошо, пусть думают, что поджёг, это их рук дело.
Мурзаев встал с табуретки и подошёл к окну. На улице ярко светило солнце, длинные летние дни, до заката ещё далеко, время было достаточно, чтобы всё продумать до мелочей, риск был огромный, а иного выхода не было. От этого полковника еще царской армии зависело всё, ведь только он мог помочь переправить их за границу. Мурзаев сильно жалел, что не уехал раньше, ведь тогда такая возможность была, да и золотишко кое-какое было, а теперь что, только бы унести ноги самим. Только теперь он ответственен ещё за двоих, Пелагея и его маленький ребёнок ждали его. Ему ничего не хотелось из того, что он планировал сделать ранее, это наносить вред колхозу и устранять коммунистов в верхушке правления. Он был готов отказаться от мщения советской власти за все его страдания и страдания родителей. Он хотел только одного, это уехать отсюда куда-нибудь подальше, за границу со своей семьёй и забыть об этой проклятой войне, чтобы жить спокойно и никогда не брать в руки оружие.
— Ну, так что скажешь голубчик, каков твой ответ? — внезапно прервал его мысль Свищев.
Мурзаев повернулся лицом к полковнику.
— Я согласен, Семён Тарасович.
— Ну что же, хорошо, молодец, другого ответа я и не ожидал, нас ещё долго будут помнить!
— Ладно, а сейчас, пока не стемнело, нам надо обговорить все детали.
Бородовой возвратился домой как всегда поздно. Только войдя в дом, он снял пропитанную потом рубаху, зачерпнул большую кружку воды из ведра и несколько раз облился по самый пояс. Обернувшись, после банных процедур он увидел свою жену Марию. Она стояла и смотрела на него, не отрывая взгляда.
— Что, что-то случилось на работе? — Удивился Бородовой пристальному вниманию.
Маша подала мужу полотенце, потом присела на рядом стоящую деревянную скамейку.
— Да нет, на работе всё нормально, ну может за исключением дядьки Богдана.
— Дядьки Богдана? Интересно, а что он заболел?
— Нет, не заболел, — ответила Маша. — Он проколол себе ногу вилами случайно.
— Ого! Как это получилось? — Поинтересовался Бородовой.
— Но я же говорю случайно, работал в поле, ну и ткнул себе в ногу. В больницу я не стала его отправлять, думаю ничего страшного. Ну а как у тебя на работе?
— У меня? У меня все хорошо, просто всё замечательно. Даже не верится, скоро закончим уборочную! Вот тогда пойдём с тобой в клуб, потанцуем, на молодёжь посмотрим, а то я вижу их только в поле.
— Да, потанцуем, — ответила Маша. — Тебя последние дни часто видят с Пелагеей.
На это Бородовой ответил Маше улыбкой.
— Ну конечно, я же председатель и я должен каждому человеку уделять внимание, ну по мере возможности конечно.
— Но ты ей уделяешь слишком много внимания, так что это замечают уже все.
— Ну, разумеется, — ответил Бородовой, — сейчас не хватает учителей, а она человек грамотный и может вполне работать в школе. Преподавать маленьким детишкам в начальных классах, а вот из-за её прошлого начинаются упреки да всякая травля. Ну, вот ты скажи, разве это справедливо?
— Нет, это совсем не справедливо, — ответила Маша.
— И я говорю, это не справедливо и не правильно. Человек не может отвечать за своих родителей и тем более нести ответственность за них. И хватит говорить о Пелагее.
— Хорошо, тогда о чём будем говорить? — Поинтересовалась Маша.
— Не знаю, вообще хочется поболтать о будущем.
Ты только представь, пройдёт время, может быть десять лет, а может и больше, это совсем не важно, а важно то, что не будет никаких богатых и не будет бедных, люди станут жить свободно и непринужденно.
— Это очень трудно себе представить, — ответила Маша.
— Трудно представить? А что же здесь представлять, вот идёшь ты с работы, к примеру, захотела есть.
— Есть?
— Ну да, есть. Заходишь в столовую по пути домой, а там выбор огромный и первое с наваристым мясом и второе, да всё горячее, свежее, а на третье стоят различные соки прямо на выбор, хочешь виноградный или абрикосовый, а может быть яблочный и все это бесплатно.
— Как, совсем бесплатно? — Удивилась Маша.
— Ну конечно! И ты можешь выбирать то, что тебе понравится.
— Да, удивительно, прямо как в сказке, ну а что же дальше?
— Ну а дальше ты приходишь домой, достаешь патефон, ставишь любимую пластинку и наслаждается нашими народными песнями.
— А как же мужа покормить, ведь сама-то я наелась в этой столовой, которая по пути к дому.
— Так ведь мужа не надо кормить, он также зашёл в эту столовую и хорошо покушал. Здесь ведь главное что, отработал, как следует, а теперь отдохни и больше ни о чем не думай, живи себе в удовольствие, вот так будут жить при коммунизме.
— Совсем что-то не верится, — с улыбкой сказала Маша. Ну а как же там, в других странах, там как будут жить?
— И там будут революции, люди будут гнать буржуев из своих стран, объединяться и строить коммунизм.
«Пролетарии всех стран объединяйтесь» — сказал Ленин, интернационал.
— Ведь это что значит? А это значит мировая революция!
Они ещё долго сидели на приступках веранды и разговаривали. А точнее сказать, представляли будущую жизнь.
Время наступило позднее, солнце давно зашло за горизонт, подул прохладный ветерок, на небе стали появляться звезды. Они собирались уходить, так как следующий день обещал быть трудным и напряженным. Все-таки шла уборочная и расслабляться было ещё рано.
Как вдруг в темноте они увидели женщину, которая шла мимо соседского палисадника, она шла быстрым шагом, как будто чего опасалась, потом она свернула и направилась прямо к их дому.
— Черт возьми, либо опять что-то случилось, кажется это Пелагея, — Бородовой произнёс эти слова, всматриваясь в темноту.
— Пелагея? Да, это она. А что ей здесь надо? — посмотрев на мужа, спросила Маша.
— Я не знаю, — еще с большим удивлением ответил Бородовой.
Пелагея открыла калитку палисадника и по узкой дорожке сада быстрым шагом подошла к веранде. Её лицо выглядело переутомленным и уставшим, волосы слегка растрепаны, а под глазами хорошо видны отеки.
— Извините Василий Степанович, мне срочно надо с вами поговорить, — в её дрожащем голосе слышалось волнение.
— Пелагея, дорогая, завтра будет день, придешь в правление и поговоришь, — с натянутой улыбкой и большим недовольством сказала Маша.
— До завтра это ждать не может, вы уж извините меня Мария Ивановна.
— Что-то серьёзное? Что случилось? — Тут же вклинился Бородовой.
— Да, это очень серьёзно, — ответила Пелагея.
— Ну, хорошо я пойду спать, — сказала Маша. — Ты тут недолго, а то уже холодно, — добавила она, а затем удалилась.
— Ну, говори, говори, что случилось? — Не выдержал Бородовой.
— Пока ещё не случилось, но случится. Я думала всё закончилось, что он меня оставил в покое и я начну новую жизнь, скоро буду учить детишек, ведь новая власть поверила мне, да и люди стали лучше ко мне относиться.
— Он сегодня к тебе приходил!? — строго спросил Бородовой.
— Да, — ответила Пелагея.
— И предлагал тебе, с ним уехать, наверное, за границу?
— Да, но это ещё не всё, — со слезами ответила Пелагея. — Потому что это не самое страшное.
— Ну, говори же,— опять не выдержал Бородовой.
Сквозь слёзы Пелагея посмотрела на Бородового.
— Сегодня ночью, кажется, он должен поджечь новый коровник.
— Что? Поджечь коровник? — Бородовой задумался. — Это он так сказал?
— Да, он так сказал.
— Та-ак, а что ещё он говорил?
— Господи, да он много чего говорил, но мне было так страшно, что я стояла и просто молчала. Я не знала что сказать, что ответить ему.
— Успокойся, вот присядь на порог и расскажи, что он говорил всё по порядку.
— Да, да конечно, — Пелагея присела на самый край порога веранды и вытерла слёзы.
— Ну вот, так лучше,— сказал Бородовой. — А теперь рассказывай, как всё было.
— Да особенно рассказывать нечего, — сказала Пелагея. — Когда постучали в дверь я тут же открыла, с минуты на минуту ко мне должна была зайти подружка, Лиза Семенова, да вы её знаете, такая высокая, дочь Петра Ивановича Семенова, за водокачкой живёт.
— Конечно, знаю, и что было дальше.
— А дальше я открыла дверь, а там вместо неё стоял Илья. Он без слов вошёл в дом и спросил, одна ли я?
— Да, одна — ответила я. И тут он сходу сказал:
— Сегодня ночью мы уходим.
— Сегодня? Куда — ответила я.
— Да я сам пока не знаю, но скоро мы переберемся за границу, один надёжный человек нас переправит, но сначала...
— Что сначала — переспросила я.
— Сначала мне надо кое с кем поквитаться.
— Поквитаться? Зачем?
— Так надо — коротко ответил он.
— Может, все-таки на этот раз обойтись без смертей? — спросила я.
— Я надеюсь.
— Что значит, надеюсь, скажи прямо, что ты задумал?
— Что задумал, говоришь?
— И тут он мне рассказал про коровник, который должен поджечь, ну а потом, этой же ночью уйти из деревни навсегда.
— Уйти? — переспросил Бородовой.
— Да, — коротко ответила Пелагея.
— А время, время ты можешь назвать?
— Нет, я не знаю, о времени он ничего не говорил.
Бородовой встал с приступок, достал из пачки папиросу, немного её помусолив закурил.
— Вон оно как, каков негодяй, поджечь коровник.
Он прошёлся до конца веранды, затем обратно, потом повторил ещё раз проделав несколько шагов и остановился, бросив папиросу и тут же растоптав её ногой, обратился к Пелагее.
— Вот что, ты поступила очень правильно, что мне всё рассказала. А теперь, иди домой и ложись спать.
— Как спать? — Удивилась девушка.
— А так, — ответил Бородовой. Я должен подумать, поняла?
— Пелагея посмотрела на Бородового с удивлением.
— Ну, хорошо если вы так считаете.
— Да, я так считаю, — окончательно сказал Бородовой. — А, может тебя проводить до дома?
— Нет, нет что вы, я сама дойду, — ответила Пелагея.
Она попрощалась, вышла за калитку и растворилась в темноте.
http://proza.ru/2021/07/09/186