1 марта 2014 г.
Невозможно даже приблизительно подсчитать, сколько детей, классов, родителей проходят через руки, сердца и душу каждого учителя. И все они с чем-то уходят от нас: кто-то с болью, кто-то с любовью, кто-то с открытиями, а кто-то закрывается на всю жизнь.
Вчера я была у своей подруги. Её дочь – хороший парикмахер, ищущая себя в этой жизни молодая девочка двадцати семи лет, рассказала мне: «Терпеть не могла математику в школе! У меня одни двойки были. Ничего не понимала...»
А я слышу следующее:
«Училка была дура последняя! На фиг нам её математика сдалась! Жила я без неё, живу и жить буду! Только нервы зря трепала мне на уроках...»
Да, дети уходят, а память о нас, учителях и школе передаётся их детям на генном уровне. И уже их ребенок, придя в школу, будет ненавидеть всё, что связано с математикой: кабинет, учебник, учителя, которого ещё не знает, себя, потому что вообще ничего не понимает... Я же вернусь к тому времени, когда стояла на перепутье, а в голове набатом звучал один вопрос: что для меня школа? Это место, где я работаю? Это храм науки? Это математика? Дети? Родители? Все вместе?
У каждого человека бывает такое сложное время, когда он должен решить: всё ли он открыл для себя в профессии, или что-то ещё осталось неизведанным и непознанным? Если все уже изучено и пройдено, если не осталось никаких тайн, психологи советуют сменить работу, чтобы она не стала тяжёлой, ненужной ношей. Но если осталось еще что-то неизведанное, нужно работать и понять главное: зачем я здесь? Что я могу дать миру и что мир ждет от меня? Я могу сделать счастливым ребенка? А может, двух? А может, целую сотню?
Может... Может, кто-то окончит школу и скажет обо мне: «Да, я гуманитарий, мне нелегко давался предмет математика, но как же мне приятно и радостно вспоминать ваши уроки математики, школу!..» Мне все время хочется задать детям один вопрос: «Скажите, ребята, у всех родители были отличниками и получили аттестат особого образца?» А потом спросить у родителей: почему они требуют от детей приложения каких-то невероятных усилий для того, чтобы дети приносили домой десятки?
Расскажу историю. Ко мне приходит девочка и, рыдая, умоляет поставить ей оценку на балл или два выше, потому, что её мама «страшный человек!» Так и говорит, я не придумала ни слова. А девочка чудесная, умничка, трудяжка. Я обнимаю её и говорю, что мама совсем не «страшный человек», просто она хочет, чтобы её девочка была самой-самой лучшей! Говорю, что только самая замечательная мама на свете так заботится о своей девочке! И ещё много чего говорю об этой «удивительной» маме... Приходит эта девочка домой и, чтобы сгладить ситуацию, говорит маме, как она ее любит, как она постарается в следующем триместре получить более высокую оценку... Мама подозрительно смотрит на свою дочь и грозно спрашивает: «А ну-ка скажи, что у тебя в триместре по математике?» Ребенок теряется и... Я вам опишу два исхода этого события.
Исход первый.
Ребёнок сообщает, что по математике у него получилась «шестёрка». Мама спрашивает: «Ты что, дура?» И самооценка девочки падает ниже плинтуса. Девочка рыдает, говорит, что не дура. Но для мамы всё уже ясно.
Исход второй.
Мама, ужаснувшись «шестёрке» по математике, делает для себя безапелляционный вывод: «Учитель ничему не научил моего умнейшего ребёнка!» Причем, это утверждение озвучиваются вслух. А на следующий день девочка идет в школу. Угадайте, с чем она туда идёт? С ненавистью к себе и неприязнью к учителю.
Теперь скажите, что делать учителю? Проще всего поставить ребенку то, чего так хочет её мама. Но это будет нечестно по отношению к другим детям, согласитесь. Тогда уже всем за компанию нужно ставить «десятки», чтобы никто никого не убивал. Да что мне, жалко, что ли? Не жалко! ЧЕСТНОЕ СЛОВО, НЕ ЖАЛКО! Я даже готова поставить десятку в каждую пустую клеточку школьного журнала, лишь бы не видеть слез детей на самостоятельной работе...
Придя к Гуманной педагогике, я многое поняла для себя.
Во-первых, менять нужно себя, а не детей. Изменишься ты - мир потихоньку будет меняться вокруг тебя.
Во-вторых, я, учитель, должна совершенно по-иному посмотреть на детей: передо мной сидят не маленькие человечки, дети чьих-то взрослых, не всегда адекватных людей, а "НАРОД, ДЕЙСТВУЮЩИЙ Ы ИСТИНЕ", как сказал Шалва Александрович Амонашвили. Они уже личности и утваерждать, что они только готовяться ими стать - в корне неверно.
В-третьих, глядя на детей, мы возвращаемся туда, откуда мы родом: в СВОЁ ДЕТСТВО. И свою педагогику мы черпаем оттуда: из поведения взрослых людей, которые были рядом. Их ошибки и заблуждения - это наши с вами уроки. Их достижения - это тоже наши уроки.
Знаете, что я делаю, когда мне особенно тяжело? Я мысленно возвращаюсь в городок, который особенно дорог моему сердцу. Имя ему Изяслав. Этот небольшой украинский городок - моя малая Родина. Почему малая - потому что есть ещё историческая Родина - Израиль. В Изяславе родились мои родители.
Полёт в этот город совершить очень просто, потому что он совсем рядом, очень близко: в моём сердце. Сажусь в кресло, закрываю глаза и поднимаюсь ввысь. И душа моя оказывается там, где мне было уютно и комфортно: в бабушкином доме. Бабушка сидит в кресле и шьет. Старое-престарое кресло, одна коробка с лоскутками ткани, другая коробка с нитками и бесконечное множество журналов моды аж с 1956 года! Меня еще не было, а журналы уже были! Я могла часами рассматривать эти удивительные журналы, слушать мерное жужжание старой, как всё в бабушкином доме, швейной машинки фирмы «Зингер», и смотреть, как бабушка дготовит платье для примерки. Вечером мы всегда садились пить чай. К столу приглашались все, кто заходил на огонек: такие же старенькие соседи, клиентки, мои дяди - бабушкины племянники, сосед из дома напротив, такой же старый как всё, что меня окружало, дед Бузя. Вообще-то, его звали Бекер, но все его называли Бузя. Одним словом, все садились за стол и пили чай. Вкусный чай из пачки, на которой были изображены три слона, наливался в стаканы из тонкого стекла в подстаканниках. Мы пили чай, и мне было хорошо и уютно в этом самом удивительном, чудесном месте, которое я называю Домом своего детства... У каждого человека должен быть Дом, где живет его детство. Без такого дома трудно построить будущее.
Что бы я предложила родителям своих учеников, которые забыли про Дом своего детства: как только у вас появилось желание ругать ребенка за его проступки, которые, как вам кажется, не может совершить взрослый, здравомыслящий человек, на секунду закройте глаза и замрите. Всего на одну секунду! Порой именно этой секунды не хватает для того, чтобы остудить эмоции, разрушительные в первую очередь для вас, а потом и для вашего ребенка. Отчетливо представьте себе место, где вам было хорошо в вашем детстве, людей, которые там жили, обстановку, мебель, занавески и всё, что можете вспомнить. Потом откройте глаза и посмотрите по-другому на вашего сына, дочь... Неужели ничего не изменилось? Это же вы стоите растерянным и испуганным перед рассерженной мамой. Это вы не знаете, что ей сказать. Это вам сейчас больно и страшно, потому, что вас не понимает и не принимает таким несовершенным самый близкий и родной человек! Прижмите себя к себе и ничего не говорите. Просто прижмите и постойте так. Не спешите оторваться от себя, ибо ценность и сила этого момента так велики!
Не могу не процитировать мудрость Любавичского Ребе, которую, которую нужно взять на вооружение всем родителям мира, любой конфессии, вероисповедания, образования и стоящим на любой ступени социальной лестницы:
«Иногда вы не знаете, как поступить – приласкать ребенка или наказать его. Наказывая ребенка, когда он нуждается в ласке, вы допускаете серьезную ошибку. Если же вы приласкаете его, в то время, как он заслуживает наказания, то совершите поступок, угодный Богу...»
Я нашла этот удивительный постулат тогда, когда искала пути к своему младшему сыну. Прочла и задумалась: ведь я же не ругаю ребенка, когда он падает и разбивает коленки. Я подхожу, утешаю, обнимаю, целую ушибленные места... Я сочувствую и сострадаю, но уж точно не ругаю. А что происходит с нами, когда ребенок совершает какой-то не угодный нам проступок, приносит не ту оценку, говорит не те слова? Разве это не падение, и разве наш малыш (или не малыш) не ушибся? Разве ему сейчас не больно?
В самое тяжёлое для нас с Даником время, я придумала несколько правил, которые помогали нам выйти из кризиса. С радостью подарю вам их, дорогие читатели.
Продолжение: http://proza.ru/2022/08/30/1805