1
В отделении неврологии центральной областной клиники царила непривычная для больничных стен суета. Сотрудники отделения срочно освобождали несколько палат-боксов, чтобы разместить в них группу пострадавших в необычной аномалии пассажиров злополучного автобуса.
Больше всего медиков беспокоил тот факт, что многие из этих людей словно перешли в некую новую стадию своего странного заболевания. Если, конечно, это вообще можно было назвать заболеванием. Если всего день назад практически все пациенты вели себя вполне естественно, хотя и оставались при этом совершенно другими личностями, то сейчас положение начало меняться.
Все чаще люди, пострадавшие от воздействия необычной аномалии, начинали впадать в состоянии полной апатии, порой даже переходящей в ступор. Некоторые из них часами сидели, уставившись в одну точку, практически не реагируя на внешние раздражители.
Но значительно более неприятным симптомом, оказались наблюдавшиеся у многих пострадавших значительные провалы в памяти. Сейчас они не помнили не только свою старую личность и детали её жизни, у них все больше начинали появляться колоссальные провалы в их новой, привнесенной извне памяти. Как заметил один из медиков, наиболее сохранившимся воспоминанием у всех пострадавших оказалась та самая – последняя поездка в автобусе. С учетом того, что практически все пассажиры в той поездке спали, ничего существенного в этих воспоминаниях не оставалось.
Когда Осташенков с Галкиным прибыли в больницу, водитель пострадавшего автобуса, то есть правильнее сказать – его личность в теле другого человека, уже находился в неврологическом отделении. Туда же, к этому времени успела прибыть группа экспертов из Центра катастроф и чрезвычайных ситуаций. Состав группы стал теперь несколько иным, по сравнению с начальным обследованием в больнице.
Так же, как и в первый раз, группу возглавлял начальник медико-биологической службы Центра - Виталий Сергеевич Романовский. Вместе с ним вновь приехала и Анна Урлашова, специалист по морфологии человека. А вот вместо Олеси Савельевой, работавшей в основном со всевозможными инфекциями, прибыл Николай Васильевич Кононов, занимающийся исключительно изучением воздействия различных факторов на человеческий организм.
Не подъехали пока Черниченко с Пашутиным, занимавшиеся сопровождением автомобиля Скорой помощи, перевозившим второго водителя автобуса, но это было понятно, поскольку путь им предстоял неблизкий.
Встречал их, как и в первый раз, доктор Смирнитский, выглядевший еще более унылым и обескураженным, нежели вчера.
- Послушайте, я за свою медицинскую практику много чего повидал, - с кислым видом заявил Смирнитский Осташенкову после того, как они поздоровались, - но такое массовое умопомешательство с раздвоением личности, это уже что-то экстраординарное!
- Понимаю, Вас, Александр Владимирович, - кивнув головой, ответил Осташенков, почему-то чувствовавший себя немного виноватым, - для меня самого этот случай представляется чем-то совершенно фантастическим и немало страшит, и настораживает.
- Вот именно, что страшит. – Смирнитский заметно нервничал, в словах его сквозила растущая озабоченность. – Внезапное изменение состояния всех этих людей, начавшееся сегодня утром, вызывает уже не просто беспокойство, а настоящую тревогу. Больше всего я боюсь, что они впадут в совершенно недееспособное состояние.
- То есть полностью потеряют всю память и, соответственно, все жизненные навыки, Вы это хотели сказать? – Осташенков внимательно посмотрел на доктора.
- Я уже не знаю, что и думать, - развел руками Смирнитский, машинально потирая лицо ладонями.
Было хорошо видно, что переживает доктор по-настоящему, чувствуя, что ничем не может помочь столь немалому количеству людей.
- Мы сделаем все, что в наших силах, - произнес в ответ Павел, хотя и сам понимал, что подобные слова звучат совсем не убедительно.
В этот момент в конце коридора показались еще четыре человека.
Впереди всех шел Галкин, показывающий дорогу, а позади него два человека, один в форме полицейского, а второй в белом халате, вели под руки немолодого мужчину, по виду – этакого рабочего мужичка.
Павел понял, что это и есть тот самый второй водитель, который стечением обстоятельств получил личность, или как теперь думал Осташенков, возможно, только часть личности первого водителя.
- Вот, знакомься, - сказал подошедший Галкин, указывая рукой на пожилого мужчину, - Иван Портнягин, если по паспорту, ну а если по собственному представлению, то до вчерашнего дня – Виктор Ремезов.
- А почему только до вчерашнего дня? – сразу же насторожился доктор Смирнитский.
- Потому, что сегодня утром этот человек уже не может определенно сказать, кто он такой, - веским тоном ответил Галкин.
- Боже мой, симптомы начинают прогрессировать, - с какой-то обреченностью в голосе проговорил доктор Смирнитский.
- А он помнит хоть что-то вообще? – набрав побольше воздуха, как перед прыжком в воду, выдохнул Осташенков, повернувшись к полицейскому.
- Пока вроде бы да, - кивнул головой Галкин, - по крайней мере, о событиях той ночи, вполне.
- Полагаю, что придется медицинскую помощь на небольшое время отложить. – Павел посмотрел на доктора Смирнитского. – Для нас это единственный шанс хоть что-то узнать.
- Хорошо, но только совсем недолго. – Твердо произнес взявший себя в руки медик. – Ведь теперь он тоже мой пациент. – Доктор кивнул головой и повернулся к новоприбывшим.
- Вот как?! – Галкин с интересом посмотрел на отошедшего в сторону доктора. – А еще вчера он говорил совсем по-другому.
- Наверное, не все врачи такие уж сухари, - пожал плечами Осташенков, - да и чего говорить – времени у нас с тобой, действительно – в обрез.
Эксперт кивнул головой полицейскому, и они подошли к Ивану Портнягину, считавшему себя Виктором Ремезовым.
- Прошу прощения, меня зовут – Павел Осташенков, я сотрудник Центра катастроф и чрезвычайных ситуаций, и хотел бы задать Вам несколько вопросов. – Обратился Павел к пожилому человеку, с каким-то блуждающим, совершенно рассеянным взглядом. – Вы можете сейчас говорить?
- А? Что такое? – бывший водитель поднял пустой взгляд на Павла, и как-то странно дернул лицом, после чего взгляд его стал как будто чуть более осмысленным и сосредоточенным. – Вы что-то хотели узнать?
- Да, - терпеливо проговорил Павел, - не могли бы Вы рассказать нам обо всём, что происходило в дороге по пути из Р-ска в Н-ск, три дня назад?!
- Да, что там могло происходить? – водитель растерянно посмотрел на Осташенкова и Галкина. – Вроде бы обычный рейс, пассажиров почти полный автобус, доехали вроде нормально.
- А во время следования автобуса по маршруту ничего необычного, выбивающегося из привычного течения событий не происходило? – поинтересовался Павел, продолжая внимательно следить за мимикой и всеми реакциями водителя.
- Не знаю, я же почти все дорогу проспал, - каким-то совсем другим голосом ответил водитель, и взгляд его снова стал рассеянным.
Осташенков и Галкин с удивлением переглянулись – создавалось впечатление, что сейчас, буквально в одно мгновенье произошло переключение сознания одного человека на сознание и воспоминания другого.
- Вспомните, пожалуйста, не видели ли Вы в дороге чего-то странного, необычного? – снова обратился к водителю Осташенков.
- А?! – весьма ощутимо вздрогнул водитель, совершенно ушедший в свои мысли, потом опять как-то передернул плечами, помотал головой и ответил, посмотрев куда-то в сторону. – Помню, что гроза была сильная, где-то на границе области как раз в неё въехали, сверкало вокруг все очень сильно. Потом возникла какая-то вспышка… вспышка…
Пожилой мужчина замолчал и снова уставился рассеянным взглядом в пустоту. Осташенков и Галкин снова переглянулись – становилось, похоже, что водитель постепенно впадает в то же состояние, что уже наблюдалось у других пострадавших. И поводов для оптимизма это совсем не добавляло, ибо эксперты лишались возможности получить хоть какую-то информацию от свидетелей.
Павел поманил рукой медицинского работника и знаками показал, что пострадавшего можно забрать в палату.
- И с чем мы теперь остаемся? – скептически посмотрел на Павла Галкин. – Если и второй водитель находится в таком состоянии, мы из них ничего не вытащим.
- Есть еще один способ, конечно, - чуть помявшись, не очень уверенным тоном проговорил Осташенков, - можно попробовать гипноз, кто знает, вдруг в состоянии гипноза они смогут вспомнить хоть какие-то детали.
- Это с измененной памятью что ли? – горько усмехнулся Галкин. – Да, брось ты, это ничего не даст!
- Но другого выхода я не вижу. – Тяжело вздохнув, развел руками Осташенков, но потом задумался на мгновенье. – Разве что поискать хоть кого-то из пассажиров, кто не спал в том рейсе. И еще меня насторожило упоминание о какой-то вспышке.
- Может он о молнии говорил? – предположил Галкин, потерев переносицу.
- Весьма сомнительно, - чуть помедлив, покачал головой Павел, - грозу он описал раньше, а эту вспышку почему-то выделил отдельно.
- И что это за вспышка, по-твоему? – полицейский внимательно посмотрел на эксперта.
- Не знаю, полагаю только, что нужно выезжать на место, где это все произошло и смотреть уже там. – После небольшой паузы покачал головой Осташенков. – Да, пока остается надежда, что хоть какие-то физические параметры произошедшего удастся восстановить по приборам автобуса и гаджетам пассажиров. Думаю, лучше всего переправить все мобильники, плееры и подобные устройства к нам в Центр.
- Сделаем. – Коротко кивнул головой Галкин. – Однако времени, как я понимаю, у нас остается все меньше. Что будет с пострадавшими, когда все это воздействие начнет пропадать?
- Думаю, что на этот вопрос не смогут ответить даже самые лучшие медики, - бросив взгляд в глубину отделения, ответил Осташенков, - кстати, нашли уже всех пассажиров?
Эксперт бросил взгляд на Галкина, успевшего очень быстро переговорить с кем-то по телефону, но тот отрицательно покачал головой:
- Нет, осталось еще несколько человек и, кстати, нашли тех, кто подсаживался на окраине Р-ска. Молодая пара, опоздавшая на вокзал и, что характерно, это единственный случай, когда мужчина поменялся личностью с женщиной. Они, по-моему, не видят в этом какого-то негатива.
- Думают, что это такое забавное и оригинальное приключение? – невесело усмехнулся Павел. – Ладно, пойдем, узнаем – как дела у медиков.
- Ты узнавай, а я пока займусь координацией поисков оставшихся, да заодно дам команду отправить все гаджеты к вам в Центр, - хлопнув эксперта по плечу, ответил Галкин.
Кивнув головой эксперту, полицейский повернулся и двинулся в сторону выхода. Осташенков же отправился искать доктора Романовского.
Виталия Сергеевича он нашел в диагностическом отделении, где он вместе с Кононовым проводил исследования.
- Ну, что скажешь хорошего, Павел Михайлович? – Романовский исподлобья посмотрел на эксперта.
- Изучаем автобус и все доступные нам приборы, - едва заметно пожав плечами, ответил Осташенков, - есть отчетливые следы интенсивного воздействия электричества, вероятно токами высокой частоты.
- Высокочастотное излучение говоришь? – задумчиво произнес Романовский, переглянувшись с Кононовым. – Да, это может быть именно тем, что мы ищем.
- Простите, Виталий Сергеевич, Вы, о чем сейчас? – с интересом посмотрел на медика Осташенков.
- Скажите, Вы хотя бы примерно представляете процесс мышления человека в его, так сказать, наиболее глубоком, органическом смысле? – засунув руки в карманы и сделав пару шагов по лаборатории, спросил Романовский.
- Ну, это же, насколько я понимаю, этакая тайна за семью печатями, - с некоторым удивлением развел руками Павел.
- Это если вдаваться в откровенно философский смысл мышления. – На лице Романовского появилась грустная улыбка. – А с точки зрения физиологии, все наше мышление представляет собой чистой воды электрохимию. Нейроны с помощью особых веществ – нейромедиаторов возбуждают тончайшие рецепторы друг друга, формируя очень слабые электрические поля. И в зависимости от возбуждения, а попросту говоря, от наличия того или иного заряда, на определенных нейронах и появляется в общем плане то, что мы называем мыслью. Соответственно и память наша работает примерно по тому же принципу, только уже не в кратковременном, а долговременном плане. И то, что ты, Павел, сказал сейчас об электрическом воздействии, наводит на определенные выводы.
- То есть, Вы хотите сказать, что некое, достаточно мощное излучение, каким-то образом подействовало на мозг всех пострадавших так, что не просто стерло часть их памяти, но и перенесло часть информации в мозг другого человека? – с некоторым удивлением посмотрел на Романовского Осташенков.
- Это если представлять очень упрощенно. – С задумчивым видом покачал головой Виталий Сергеевич. – На самом деле механизм произошедшего пока остается малопонятным, но по тем результатам, что мы имеем после детального обследования пациентов и, сопоставляя их с результатами, полученными техническими экспертами, вывод напрашивается именно такой. В какой-то момент автобус со всеми людьми внутри него, был облучен мощным полем высокой частоты, плюс к этому, вероятно добавился переменный электрический разряд. Именно это и стало причиной переноса части личности одного человека в мозг другого.
- Но как такое вообще возможно? – недоверчиво взглянув на медика, проговорил Осташенков.
- По сути – работа человеческого мозга, есть не что иное, как набор определенного количества электрических колебаний, которые, в принципе могут быть записаны и затем воспроизведены, - ответил Романовский, бросив взгляд на установку МРТ, внутри которой сейчас находился один из пострадавших.
Затем снова посмотрел на Осташенкова и продолжил:
- То есть, чисто теоретически можно предположить, что некое поле или излучение, не суть важно, произвело своеобразное считывание информации с коры головного мозга одних людей, а затем переписало эту информацию на кору головного мозга других людей. Вопрос только в том, что я даже представить себе не могу ситуацию спонтанного характера, при котором такое стало бы возможным.
- Если я Вас правильно понял, - медленно, делая ударение на каждом слове, произнес в ответ Осташенков, - мы можем иметь дело с чьим-то злым умыслом и это воздействие - имеет техногенный и управляемый характер?
- Проведя последние исследование нескольких пациентов, мы однозначно установили целенаправленное влияние неизвестного поля на височные и лобные отделы головного мозга, а также на лимбическую систему. – Немного поколебавшись, не очень уверенно проговорил Романовский. – Но, это лишь предположение, поскольку я могу руководствоваться только своими знаниями и знаниями своих коллег. А так - даже не представляю себе технологии, которая смогла бы воспроизвести нечто подобное.
- Вот даже как?! - покачал головой Осташенков и на мгновенье задумался.
- Причем, заметьте, Павел Михайлович. – Прервал размышления эксперта Романовский. - Технологии не лабораторной, при которой оба пациента, чью память переносят от одного к другому, находятся рядом друг с другом. А технология, позволяющей производить такое действие в полевых условиях в тот момент, когда автобус едет по трассе.
- Час от часу не легче, - хлопнул себя по бедрам совершенно ошарашенный Павел, - получается, мы должны искать следы некоего вмешательства извне?
Он озадаченно посмотрел на Романовского, но тот только молча развел руками.
2
В кабинете начальника отделения Центра, Аркадия Александровича Аверьянова собралось столько народу, что внутри даже повернуться стало трудно.
Аверьянов собрал большую часть сотрудников Центра, занятых выяснением обстоятельств происшествия с ночным автобусом, для проведения своеобразного мозгового штурма. Ситуация складывалась экстраординарная, с весьма тревожными перспективами развития. Все это требовало незамедлительных действий, как в оперативном, так и в долгосрочном плане.
И сейчас, кроме самого Аверьянова, Осташенкова и Черниченко, в кабинете присутствовали Романовский, Гордеев, Кононов, Крутиков, а также старший оперуполномоченный Галкин.
- И так господа хорошие, - Аверьянов обвел присутствующих внимательным взглядом, - давайте подытожим все, что имеем на данный момент, - с этими словами начальник остановил взгляд на Осташенкове.
- Найдены и обследованы все пассажиры автобуса, попавшего под воздействие неизвестного фактора, - в свою очередь обведя взглядом всех присутствующих, начал Павел, - причем половина из них обследована детальным образом.
- Прошу прощения, что перебиваю, но хотелось бы знать – почему не проводилось детальное обследование всех пассажиров? – уточнил Аверьянов, посмотрев теперь на Романовского.
- В принципе, этого и не требовалось. – Немного помедлив, ответил главный биолог Центра. – Симптоматика у всех пострадавших практически одинакова, да и само исследование занимает достаточно большое время, поэтому обследовать всех мы просто не успеваем. Насколько имеет смысл подобное детальное исследование – пока можно обсуждать только умозрительно. Впрочем, мы продолжаем изучать все возможные факторы, и как только это станет возможно – проведем обследование всех остальных.
- Понятно, - кивнул головой Аверьянов и снова повернулся к Осташенкову, - продолжайте, Павел Михайлович.
- В настоящий момент найдено и локализовано место, в котором, с наибольшей долей вероятности, произошло необычное воздействие. – Откинувшись на спинку стула, продолжал Осташенков, стараясь не забыть ни одной мелочи. – Из предварительного обследования данного района стало известно, что в момент сильной грозы произошло попадание молнии в линию электропередач и, одновременно с этим, в башни сотовой связи. Как полагает часть наших сотрудников, это могло вызвать возбуждение электромагнитного поля высокой интенсивности и высокой частоты, что таким образом и повлияло на пассажиров автобуса. Сразу замечу, что медики считают такое совпадение указанных факторов, в качестве меры воздействия на человека, практически нереальным.
- Да, подобный спонтанный всплеск электромагнитного поля мог бы подействовать на память всех пассажиров или на какие-то аспекты их чувственного восприятия, - кивнув головой, снова вступил в разговор Романовский, - однако, произвести подобный обмен личностями, на мой взгляд – это абсолютно невозможно.
- Так, понятно, - Аверьянов снова обвел глазами присутствующих, - что еще удалось выяснить?
- Есть определенная закономерность в том, каким образом распространялось воздействие на пассажиров автобуса. – После небольшой паузы вступил в разговор Гордеев. – Хотя сразу оговорюсь, что это пока лишь предварительные данные. Если сопоставить показания некоторых приборов, как являвшихся частью оборудования автобуса, так и предметов, принадлежавших пассажирам, то возникает интересная последовательность. Между моментом воздействия на пассажиров, сидящих в голове автобуса, и моментом воздействия на тех, кто сидел сзади, имеется некоторый промежуток времени. Промежуток совсем небольшой, примерно полторы-две секунды, но он все же имеется.
- Ну, это вполне понятный момент, - вмешался в разговор, молчавший до сих пор Галкин, - автобус то двигался.
- Логично. – Кивнул головой Гордеев. – Однако если речь шла о каком-то спонтанном воздействии, скажем молнии или уже упомянутом всплеске излучения, во что я тоже не верю, то пассажиры попали бы под действие подобного фактора одновременно. А в данном случае этого не наблюдается.
- Что же из этого следует? – Аверьянов заинтересованно посмотрел на своего эксперта.
- Следует то, что воздействие происходило весьма направленно, - слегка покачав головой, ответил Гордеев, - причем направленно таким образом, чтобы не сразу, а постепенно охватить всех пассажиров автобуса.
- Позвольте, но это говорит уже о некоем человеческом факторе! – привстал со своего стула возбуждённый Галкин. – Даже не просто о человеческом факторе, а о спланированной диверсии! – полицейский вскочил со своего места и в возбуждении прошелся по кабинету.
- Понимаю, что мое предположение может показаться кому-то весьма экстравагантным, но иного варианта я просто не вижу, – с задумчивым выражением на лице развел руками Гордеев.
- Дело сильно осложняется еще и тем, что все пассажиры автобуса спали, и никто из них не может рассказать о том, что случилось в автобусе во время поездки, - с пониманием посмотрев на старшего уполномоченного, добавил Черниченко, - причем, как мы полагаем, вероятнее всего, на какое-то время заснул и водитель.
- Странно это как-то получается, вы не находите? – Аверьянов посмотрел внимательно на своих сотрудников. – То, что во время ночного рейса пассажиры обычно спят, это вполне понятно, но так, чтобы спали все сразу... Не может ли это оказаться проявлением все того же фактора, который не только произвел такое необычное действие с сознанием каждого человека, но и стер все воспоминания о своем появлении?
- Да, в принципе это возможно, - чуть помедлив, ответил Романовский, - но, к сожалению, наши познания о человеческом мозге еще недостаточно хороши, чтобы уверенно судить о таких вещах.
- Кстати, что касается возможности узнать о том, что происходило в салоне автобуса, - вступил в разговор, молчавший до сих пор Родион Крутиков, - есть небольшой шанс, что мы сможем сделать это.
- Вот как?! И каким же образом? – Аверьянов повернулся к молодому эксперту, на его лице появилось выражение крайней заинтересованности.
Вслед за начальником на Родиона посмотрели все присутствующие, и лишь Гордеев с пониманием кивнул головой.
- Дело в том, что на этом автобусе была установлена система слежения за обстановкой. – Крутиков помолчал пару секунд, собираясь с мыслями, а потом продолжил. – По сути, банальный видеорегистратор, только регистрирующий происходящее в салоне. При этом его установили так, что он оказался как бы спрятанным под одной из панелей над местом водителя. Да, скорее всего, весь салон мы не увидим, но вот водительское место и еще примерно две трети сидячих мест – шанс имеется.
- Постой, постой, - поднял руку Осташенков, повернувшись к молодому эксперту, - но ведь вы говорили, что во всех приборах, находившихся в салоне, оказалась полностью стертой память.
- Так и есть. – Кивнул головой Крутиков. – И стандартный видеорегистратор, тот, что смотрел на дорогу, в точно таком же состоянии. Но, когда мы стали разбираться, то нашли, что самое интересное – совершенно случайно нашли, этот внутренний регистратор, и оказалось, что в этом случае еще не все потеряно.
- И сколько времени может занять вся эта расшифровка или точнее – восстановление данных? – поинтересовался Галкин, который к этому времени перестал нервно ходить по кабинету и уселся на свое место.
- Полностью все данные мы вряд ли сможем восстановить. – В голосе молодого эксперта слышалось искреннее сожаление. – Скорее всего, это будут лишь обрывочные кадры, поскольку карта памяти все-таки повреждена излучением и довольно сильно. Но, кое-что мы можем увидеть уже сейчас, когда я уходил, ребята уже выцепили несколько кадров.
- Так, ну-ка пусть срочно пересылают эти изображения ко мне на компьютер, - решительно произнес Аверьянов и, набрав номер телефона экспертной лаборатории, отдал соответствующее распоряжение.
- Послушайте, а нет ли каких-то регистрирующих устройств в той аппаратуре сотовой связи, которая тоже пострадала в результате этого аномального явления? – спросил Кононов, посмотрев на Черниченко.
- Увы, но в сотовых компаниях больше обеспокоены безопасностью аппаратуры, поэтому там стояла охранная система, но без какой-либо видеосъемки, - поморщившись, развел руками Дмитрий, - да плюс – система защиты от всевозможных природных явлений и попаданий электричества, что в данном случае им никак не помогло.
- Аппаратура полностью выведена из строя? – поинтересовался Аверьянов, исподлобья взглянув на своего сотрудника.
- Практически – да, - кивнул головой Черниченко, - целыми остались лишь некоторые узлы усилителей мощности, но и там часть деталей вышла из строя.
- Так, вот кажется, и первые кадры, - произнес Аверьянов, посмотрев на экран своего компьютера.
Он проделал некоторые манипуляции с клавиатурой и кадры с внутренней системы видеозаписи автобуса начали появляться на большом экране, висевшем на стене кабинета. Все присутствующие немедленно обратили свое внимание на этот экран. К сожалению, изображение оказалось не очень четким, в некоторых местах присутствовали какие-то туманные пятна, а кое-где часть изображения вообще отсутствовала.
- Такие выпадения имеются почти на всех кадрах, - пояснил Крутиков, повернувшись к Аверьянову, - насколько мы поняли – это повреждение матрицы.
- Смотрите, а водитель действительно клюет носом, - показал рукой на экран монитора Черниченко.
- Да, и судя по времени, до того места, где все произошло, они еще не доехали, - кивнув головой, заметил Осташенков, - получается, отнюдь не аномалия стала причиной сонливости всех людей в салоне.
- Так, вот вижу ту молодую парочку, которая подсела на окраине Р-ска, - произнес Галкин, который подошел к экрану вплотную и рассматривал изображение в упор.
- Да, все пассажира автобуса, из тех, кого мы видим, пребывают в объятиях морфея, - с грустью покачал головой Романовский.
На экране сменился еще один кадр, затем еще один. Теперь изображение стало еще менее четким, да и поле видимости камеры стало значительно уже. Просмотрели еще один, совсем размытый кадр, перешли к следующему, на котором почти ничего не было видно, как Осташенков вдруг приподнялся на своем месте и громко произнес:
- Стоп, верните предыдущий кадр!
Аверьянов двинул мышкой по столу, и на экране появилось предыдущее изображение.
- Нельзя ли сделать вот тот угол – несколько более четким? - Осташенков встал, подошел к монитору и указал на нижний левый угол изображения.
Крутиков знаками попросил у Аверьянова телефон и, набрав номер лаборатории, указал на номер кадра и попросил провести коррекцию.
Кадр исчез с экрана монитора, и на какое-то время в кабинете установилась тишина.
- Пока идет обработка изображения, обращаюсь к вам, Осташенков и Черниченко, - проговорил Аверьянов, побарабанив пальцами по столу, - полагаю, пришло время для выезда на место и обследования его более детально.
- Значит, берем всю лабораторию? – понимающе посмотрел на шефа Осташенков.
- Да, можете взять в помощники кого-то из технической группы, а может кто-то из биологов к вам присоединится, - кивнул головой Аверьянов, пристально посмотрев на Романовского.
Но, тот положил руки перед собой на стол и довольно решительным тоном заявил:
- Нет, я думаю, мое место сейчас возле пострадавших, быть может, мы сможем найти хоть какую-то зацепку того, что произошло в их мозге.
- Хорошо, если получится выделить в выездную группу кого-то из вашей службы, это будет хорошо, - хлопнул ладонью по столу Аверьянов, а потом посмотрел на монитор, - а вот, кажется, пришло новое изображение.
Все вновь уставились на монитор, висящий на стене. Осташенков, продолжавший стоять возле экрана, подошел ближе. Затем указал рукой на левый нижний угол монитора:
- Взгляните, вот этот человек.
Изображение по-прежнему оставалось нечетким, но теперь можно было различить некоего человека, который смотрел вперед и чуть в сторону, причем смотрел очень внимательно. Несмотря на не самое хорошее качество изображения всем показалось, что человек как будто что-то высматривает. Приблизительное время съемки кадра, установленное в лаборатории, примерно совпадало со временем появления аномалии.
- Получается, что не все пассажиры спали, - задумчиво проговорил Романовский, - но я не помню такого пострадавшего.
- И правильно, что не помните, - решительно ответил ему Галкин, который подошел к экрану и, встав рядом с Павлом, внимательно рассматривал лицо того, кто не спал.
Затем полицейский повернулся к присутствующим в кабинете и сказал:
- Этого человека не было среди пострадавших, которых мы доставили в больницу. Хотя, судя по количеству проданных билетов, мы нашли всех, включая и дополнительно взятых на борт.
- Может, этот гражданин сел в автобус позже, когда тот еще раз останавливался в пути? – после непродолжительного молчания недоверчиво проговорил Черниченко.
- Но, в этом случае получается, что данную остановку не помнит никто и даже водитель, - возразил Осташенков.
- Ну, с такой аномалией, с которой мы имеем дело, это не мудрено, - побарабанив пальцами по столу, ответил Аверьянов.
- Так, чтобы еще одну остановку не запомнил никто? – задумчиво произнес Романовский и покачал головой.
- И сидит он, судя по всему, на том месте, где никого не должно было быть, - добавил Черниченко, вставая со своего места и подходя к Павлу.
- Вы что же смогли установить – где и кто сидел во время поездки? – с удивлением посмотрел на экспертов Кононов.
- Если они сидели на своих местах и не пересаживались, то да. – Кивнув головой, ответил Черниченко. – Фамилии пассажиров, конечно, никто не спрашивает, но вот номера занятых мест в подобных рейсах обычно отмечают. Даже та молодая пара, которую подсадили по пути, села на два единственных свободных места, находящихся рядом друг с другом. И на эти места не было продано билетов, равно как и на то место, где сидит этот тип.
- Мне не нравится то, что у всех пассажиров, рано или поздно проявились симптомы воздействия аномалии, а у этого господина – нет, - с каким-то сомнением произнес Галкин.
Посмотрев на неизвестного еще несколько секунд, полицейский повернулся к Крутикову:
- Можете сделать максимально четкие фото и отправить их в наше управление? Я хочу попробовать пробить этого типа по базе.
- Сделаем, - кивнул головой Родион.
- Неплохо бы показать эту фотографию пассажирам автобуса, может кто-то узнает его, - продолжая смотреть на экран, добавил Осташенков.
- Они, в большинстве своем, конечно, уже не в лучшем состоянии, но попробовать можно, - после недолгого размышления согласился Романовский.
- Виталий Сергеевич, поскольку Осташенков и Черниченко должны как можно быстрее выехать на место, где случилась аномалия, я попрошу Вас помочь нашим органам правопорядка, - Аверьянов показал головой на Галкина.
- Разумеется, как только будет готова фотография, сразу же выезжаю в больницу, - поднялся со своего места медик.
- Ну, и мы тоже пойдем готовиться к выезду, - сказал Осташенков, кивнув Дмитрию Черниченко, - попробуем отправиться уже сегодня.
- Не попробуете, а выедете сегодня, - строго сказал Аверьянов, поднимаясь следом за Романовским.
И в этот момент зазвонил телефон у Галкина, тот ответил на вызов, продолжая рассматривать фотографию на экране, но вдруг изменился в лице:
- Да, я. Да, пока в Центре. Что?! Не понял – что значит – пропали?! А точнее?!
Затем опустил телефон и, оглядев всех присутствующих, произнес озадаченным тоном:
- Та молодая пара, которая подсела на окраине Р-ска, и в которой произошел обмен сознаниями между парнем и девушкой - исчезла.
- То есть, как - исчезла? – удивленно подняв брови, спросил Аверьянов.
- А вот так, - развел руками полицейский, - из больницы они не выходили, там сейчас строжайший карантин, но их нигде не могут найти.
В кабинете установилась мертвая тишина. Потом Аверьянов сел на свое место и, сняв очки, небрежным жестом бросил их на стол.
3
Автомобиль передвижной лаборатории на приличной скорости мчался в направлении того участка дороги, где, как удалось установить Черниченко, произошло аномальное воздействие на пассажиров автобуса. В состав экспедиции, кроме Осташенкова и его постоянного напарника, входили Гордеев, Крутиков, а также еще один эксперт, по фамилии Сумской.
Медицинскую службу представляла Маргарита Проскурина, медик службы спасения, неоднократно принимавшая участие в подобных экспедициях. Ну, а в качестве представителя органов правопорядка выступил уже известный экспертам Костя Пашутин, которого Галкин отправил в качестве сопровождающего, как человека знакомого с обстановкой.
Миновали тот поселок, в котором удалось обнаружить первых свидетелей аномальной грозы. Затем – буквально в считанные секунды за окном промелькнула Чузаевка, где Дмитрий получил весьма интересную информацию от стариков, проживавших в одном из крайних домов.
И сейчас Осташенков беседовал с товарищем именно об этом.
- Знаешь, мне все не дает покоя это упоминание водителя о какой-то необычной вспышке, - говорил Павел, посматривая в окно автомобиля, - и особенно актуально это становится в свете того, что о похожих вспышках говорили и твои свидетели.
- Мне это тоже показалось странным, - кивнув головой, ответил Черниченко, - люди старшего поколения обычно относятся к подобным вещам более чем серьезно и спутать необычную вспышку со вспышкой молнии они вряд ли могли.
- О том и речь, - в свою очередь кивнул головой Осташенков, - попадание молнии в опоры электропередач, конечно, могло вызвать кратковременные световые эффекты, но все же думается, что мы имеем дело с каким-то другим явлением.
- Черт, мне все больше кажется, что мы имеем дело не с природным явлением, а с чем-то совершенно иным, - не слишком уверенно проговорил Черниченко.
- Я бы и рад тебе возразить, вот только мне и самому все чаще приходят в голову подобные мысли, тем более что с чем-то подобным нам уже доводилось встречаться, - пристально посмотрел на товарища Павел, и Черниченко кивнул головой в ответ.
(см. повесть автора «Частица другого мира»)
- Подъезжаем к тому вывалу деревьев, что ты нашел на обочине, - Пашутин, сидевший впереди, повернулся к Черниченко.
- Ну, что же, думаю, лучше начать именно отсюда, - кивнув головой, вздохнул Осташенков, а затем обратился к сидевшему на водительском месте Сумскому, - тормози.
- Странно, что Иваныч, вдруг вызвался ехать в такую экспедицию, - Крутиков кивком головы показал Гордееву на Сумского, - обычно он предпочитает сидеть в центре.
- Ну, кто знает, может, надоело сидеть на одном месте, решил размяться, - пожал плечами Гордеев, - да и случай уж очень неординарный, просто интересно стало.
Вывал деревьев, обнаруженный два дня назад Черниченко, оставался на прежнем месте и теперь его с немалым интересом осматривали члены экспертной группы. Положение деревьев внутри образовавшегося завала действительно выглядело весьма необычным.
Во-первых, вывал образовывал правильный круг, это определили довольно быстро, имевший около тридцати семи метров в диаметре. Причем края этого круга казались очерченными очень четко. Это было хорошо заметно по тем деревьям, что стояли на его краю. Некоторые из деревьев росли буквально в полуметре друг от друга, но те, что попадали в зону действия неизвестной аномалии, лежали сломанными, а другие, находившиеся совсем рядом, стояли абсолютно нетронутыми.
Второй же странностью являлось то, что все деревья лежали верхушками к центру вывала, словно некая ударная волна возникла по периметру окружности и схлопнулась затем в центре.
- Как хотите, но никакого взрыва здесь не могло произойти по определению, - покачал головой Гордеев, осматривая упавшие деревья, - это что-то совсем другое.
- Согласен, - кивнул головой Осташенков, с некоторым сомнением глядя на место вывала, - столь одинаковое направление всех упавших деревьев говорит о каком-то целенаправленном процессе.
- Что же это такое, может быть? – удивился Костя Пашутин, стоявший рядом.
- Трудно сказать. – Пожал плечами Гордеев, присаживаясь на корточки. – Но по характеру вывала можно предположить, что сработало нечто вроде очень быстрого и мощного насоса, который словно втянул деревья в центр круга. Тем более видно, что немалое число деревьев лишено листвы и мелких веток.
- А что у нас с остаточными факторами? – осведомился Осташенков, посмотрев на остальных экспертов.
- Повышенный радиационный фон, - очень спокойным тоном, словно находился у себя в лаборатории, доложил Сумской, - правда, не превышающий опасных значений.
- Есть следы сильной ионизации, но более-менее точные данные появятся только после детальных замеров, - после небольшой паузы добавил Крутиков.
- Следы пожара или чего-то подобного? – потерев подбородок, поинтересовался Осташенков.
- Визуально – никаких, а подробнее – нужно брать пробы на окись углерода, - откликнулся Гордеев, поднимаясь на ноги.
- Ну, что господа эксперты, продолжайте пока заниматься сбором материала здесь, а мы пойдем, взглянем на опоры линии электропередач, - распорядился Осташенков, а затем кивнул головой Дмитрию.
Идти предстояло не слишком далеко, ближайшая опора находилась примерно в четырехстах метрах от места вывала. Линия электропередач в этом месте шла параллельно дороге, а дальше, в направлении Р-ска уходила в сторону от шоссе.
- Хм, ведь опоры линии электропередач должны вообще изрядно притягивать молнии, - проговорил Черниченко, глядя на внушительные решетчатые конструкции.
- Ну, ты даешь, они же специальную защиту имеют, - усмехнулся Павел, бросив быстрый взгляд на товарища.
- Только в этом случае, как я посмотрю, пресловутая защита не очень-то помогла. – Возразил Черниченко, указывая на черные пятна. – Странно другое, тут похоже, имеются следы сразу двух разрядов, причем влепили они почти в одно и то же место? Здесь что – какое-то особенное притяжение имеется?
- А ведь ты прав в чем-то. – Бросив беглый взгляд на окружающую местность, с некоторым сомнением покачал головой Осташенков. – Здесь и опоры ближе к деревьям стоят и, тем не менее, именно в них попали молнии. А те, что находятся дальше, на ровной, совершенно открытой площадке, да еще и на холмике, остались совершенно целыми.
- И смотри, как же я раньше этого не заметил, - Черниченко указал на невысокую поросль кустарника, росшую под линией электропередач.
Поросль эта действительно выглядела довольно странно, чем-то напоминая тот вид, что наблюдался в районе вывала деревьев. Мелкие деревца и кустарники, на всем протяжении от одной опоры, на которой виднелся след от молнии, до другой опоры с таким следом, лежали на земле. Причем все они лежали, вытянувшись в одном направлении – в сторону шоссе.
- Так, становится все удивительнее и удивительнее, - пробормотал Павел, наклоняясь к прижатым к земле деревцам.
- Да, здесь, похоже, наблюдаются те же факторы, что в месте вывала возле дороги, - оглядываясь по сторонам, проговорил Черниченко, он почему-то почувствовал себя неуютно.
В это время Осташенков поднялся, отряхнул руки и посмотрел в сторону шоссе. Там, совсем неподалеку, чуть ближе по направлению к Р-ску, за деревьями можно было разглядеть вышки сотовой связи. Павел некоторое время смотрел на эти вышки, а потом повернулся к Дмитрию и спросил:
- Как думаешь – какое расстояние от этих опор до вот тех антенн сотовой связи?
- Хм, навскидку трудно определить, - покачал головой Черниченко, разглядывая вышки, едва видневшиеся из-за деревьев, - можно принести из машины дальномер, а так, метров четыреста, наверное.
- Ага, а до вывала в лесу у нас тоже примерно четыреста метров, - задумчиво проговорил Павел.
- Ну, да, примерно так, - согласился Черниченко, еще не понимая, куда клонит его товарищ, - и что это дает?
- А дает это, Дима, то, что вышки сотовой связи, середина промежутка между этими опорами и вывал деревьев в лесу, являются вершинами правильного равностороннего треугольника, - веско произнес Павел, поворачиваясь к товарищу.
- Думаешь, это некий рукотворный фактор? – взглянув исподлобья на товарища, осторожно спросил Черниченко.
- Пока это только предположение, - с некоторым сомнением в голосе ответил Осташенков, - но получается, что автобус находился, в какой-то момент, в центре этого самого треугольника.
- То есть он попал под воздействие некого внешнего фактора, который, вероятно, просто совпал по времени с грозой, бушевавшей в этом месте? – Задумался теперь и Черниченко.
- Вполне вероятно, что так оно и было, - продолжая внимательно изучать окрестности, покачал головой Осташенков, а потом, снова повернувшись к товарищу, добавил, - пойдем, пройдемся до этих вышек.
Эксперты бросили еще один взгляд на странно примятые деревца и кусты под линией электропередач, после чего двинулись в сторону шоссе. И в тот момент, когда они уже скрылись в кустах придорожной лесополосы, из-за одной из дальних опор линии электропередач вышел какой-то человек и внимательно посмотрел им вслед.
***
Старший оперуполномоченный Галкин сидел на стульчике в коридоре больницы и размышлял, периодически бросая взгляд на фотографию, которую держал в руках. На снимке был тот самый человек, чье изображение удалось получить с помощью внутренней камеры автобуса. Однако опрос всех пассажиров автобуса ничего не дал – неизвестного не опознал никто, ни один из тех, кто ехал ночным рейсом, этого человека не видел.
- Интересно, кто же ты такой? – скривив лицо, пробормотал Галкин, а затем вновь бросая взгляд на фото. – В автобусе ты точно был, но билет, похоже, не брал и никто из пассажиров тебя не помнит. Впрочем, при таком состоянии всех пострадавших, это немудрено.
Криминалисты успели облазить буквально каждый уголок автобуса, снимая все отпечатки пальцев, которые только могли найти. Увы, и здесь результат тоже оказался отрицательным – удалось найти отпечатки почти всех пассажиров, кучу более ранних отпечатков, но на том месте, где сидел таинственный тип, имелись отпечатки лишь недельной давности. При этом, как сказали эксперты, вероятнее всего, женские. Самым удивительным оказалось другое – на том месте, где сидела пропавшая пара молодых людей, тоже не удалось снять свежих отпечатков, словно эти двое не касались поручней вовсе.
Кстати, поиски пропавших молодых людей пока тоже не увенчались успехом. Больше всего раздражало то, что никто из массы людей, присутствующих в больнице, не заметил, как эти двое покинули сначала отделение, а потом и территорию больницы вообще. Камеры видеонаблюдения, на которые Галкин возлагал некоторые надежды, ничего не дали, в поле их зрения эти двое не попадали.
Ничего не дал пока и поиск этих людей по базе данных. Правда, пока успели провести лишь начальный, предварительный поиск, а на более детальную проверку требовалось немалое время. Но факт оставался фактом – по фамилиям, прописанным в предъявленных неизвестными студенческих билетах, в указанном вузе никого найти не удалось. Не учились там никогда такие студенты. И даже более того, пересланные фотографии, которые местные сотрудники полиции предъявили студентам и преподавателям, тоже оказались бесполезными – в лицо этих двоих никто не смог узнать.
Ситуация с неизвестным человеком, который оказался единственным пассажиром, не спавшим в автобусе, оказалась еще сложнее. В этом случае поиск велся исключительно по фотографии. И пока предъявление не слишком хорошего снимка на автовокзалах Н-ска и Р-ска ничего не дало, в обоих городах никто не видел этого типа.
- Что же это такое-то? – снова пробормотал Галкин, поднимаясь со стула. – С Луны ты, что ли свалился?
В этот момент в коридоре появился доктор Романовский с каким-то посетителем. Внешний вид этого человека более всего напоминал типичного университетского профессора – небольшая аккуратная бородка, старомодные очки в роговой оправе, строгий костюм.
- Вот, позвольте представить Вам, Арсений Петрович Вяземский, специалист по гипнозу, - произнес Романовский, подходя к Галкину.
- Старший оперуполномоченный Николай Галкин, - отрекомендовался полицейский, исподлобья взглянув на главного биолога Центра, - Вы что же, Виталий Сергеевич, решили-таки воспользоваться гипнозом?
- Боюсь, у нас нет просто иного выхода, - покачав головой, развел руками Романовский, - заодно, быть может, кто-то сможет опознать этого неизвестного, хотя бы в состоянии гипноза.
- На самом деле, применение погружения в гипнотическое состояние совсем не обязательно позволит вспомнить пациенту что-то, чего он не помнит в осознанном состоянии, - вступил в разговор Вяземский, - хотя, конечно, какой-то шанс имеется.
- Будь этот шанс даже один на миллион, его все равно нужно использовать, - уверенным тоном проговорил Галкин, а потом повернулся к Романовскому, - а кого именно из пациентов Вы хотите подвергнуть гипнозу?
- Я думаю, тех, кто пока в наименьшей степени находится под влиянием втором фазы воздействия, - немного подумав, ответил Романовский.
- Я могу при этом присутствовать? – немедленно поинтересовался Галкин, взглянув на сохранявшего невозмутимое выражение на лице Вяземского.
- Можете, однако, вмешиваться в процедуру категорически не рекомендуется, - ответил специалист по гипнозу, - советую Вам заранее сформулировать те вопросы, которые необходимо задать этим людям.
- Да, да, конечно, - сосредоточенно кивнул головой Галкин, вытаскивая блокнот и карандаш.
- Пройдемте сюда, - указал в направлении одного из боксов Романовский и первым вошел в указанную дверь.
Специалист по гипнозу и оперуполномоченный двинулись следом за ним.
И первым пациентом, на котором Романовский хотел опробовать гипноз, оказался тот самый Виктор Гребенкин, который ехал в автобусе с супругой и перестал её узнавать. Впрочем, как и она его.
Доктор Романовский быстро представил пациенту специалиста по гипнозу и спросил, нет ли у пострадавшего каких-то возражений против проведения сеанса.
- Нет у меня возражений, - грустно покачал головой мужчина средних лет, которого Галкин встретил первый раз три дня назад на лестничной площадке дома, в котором тот проживал, но не помнил об этом.
Романовский кивнул головой Вяземскому и тот приступил к делу.
Галкин уже как-то присутствовал при сеансе гипноза, поэтому многие действия специалиста не стали для полицейского в новинку. И его мало интересовали подробности всех этих манипуляций, поскольку более всего его интересовал результат.
Но, к величайшему сожалению, сей результат оказался отрицательным – Виктор Гребенкин проспал всю дорогу, и даже не помнил о том, как подсаживали молодую пару на окраине Р-ска. Точно также он ничего не мог сказать и о таинственном пассажире, который оказался единственным, кто не спал. И практически никаких воспоминаний о том, кем он являлся на самом деле, у него тоже не осталось. Хотя он в какой-то момент вспомнил что-то про жену, но, увы, подобный проблеск оказался единственным.
Галкин видел, что доктор Романовский тоже немало разочарован, но старается не подавать вида.
- Странная немного реакция у этого пациента на гипноз, - задумчиво проговорил Вяземский после окончания процедуры, - как будто в его сознании присутствует какой-то блок.
- Возможно, так оно и есть, - ответил Романовский, но не стал вдаваться в подробности, - а пока, если Вы не против, давайте попробуем еще одного пациента.
Теперь они прошли в бокс, где находилась супруга Виктора Гребенкина – Анастасия.
Но, увы, результат оказался тем же, что и в случае с её мужем – она так и не вспомнила ничего необычного о поездке и не смогла опознать человека на фотографии.
Последним пациентом, на котором Романовский хотел опробовать гипноз, был молодой парнишка, сидевший в автобусе на одном из первых сидений и носивший в себе сейчас личность пенсионера.
Паренек также не смог вспомнить никаких подробностей о поездке, но вот на фотографию неизвестного отреагировал очень живо.
- А, это тот человек, который столь неаккуратно вышел прямо на светофоре, - сказал после нескольких секунд рассматривания фотографии.
- На каком светофоре? – удивленно спросил Галкин, воззрившись на парнишку, руки которого беспрерывно дрожали, как у старика.
- Ну, мы когда въезжаем в город, то сначала останавливаемся на светофоре, на развилке возле объездной - охотно пояснил парнишка, постоянно шаривший руками по одеялу – как пояснил Романовский, у пенсионера, чью личность парень сейчас носил в себе, имелось заболевание вегетативной нервной системы.
- Вот этот первый светофор мы проехали на зеленый. – Продолжал словоохотливо пояснять пассажир. – А потом, там есть еще один светофор, когда автобус выезжает на проспект, вот там горел желтый свет и этот человек попросил водителя притормозить у самого перекрестка. Автобус даже почти не останавливался, а этот товарищ выскочил почти на ходу.
Парнишка, с личностью пенсионера продолжал говорить еще что-то, в основном о безопасности движения и о безответственности нынешних водителей, но Галкин его уже не слушал.
Он уже сообразил, о каком светофоре идет речь и знал, что там наверняка имеются камеры видеонаблюдения. А раз так, то имелись все шансы разглядеть таинственного пассажира получше, а заодно и узнать – куда же он направился.
Продолжение - http://proza.ru/2021/09/19/1170