Я буду ждать на темной стороне... Книга 1. Глава 7

Эшли Свон
В тот день вместо второй пары было «окно», (заболел профессор), и, не зная, чем себя занять во время перерыва, Евангелина решила устроить себе фотосессию, расположившись напротив аудитории, где должно было проходить следующее занятие.

Она мечтала зарабатывать на рекламе в социальной сети. Раскручивала свой аккаунт как могла, стараясь почаще обновлять контент, состоявший преимущественно из портфолио её личных фотографий. У неё была почти модельная внешность, а на самих снимках насчитывалось приличное количество лайков и восхищенных комментариев от стремительно растущего количества подписчиков.

Сколько Евангелина себя помнила, внешность всегда имела для неё значение. Именно по этой причине она старалась вкладываться в неё, пользуясь вместо обычной косметики перманентный макияж наряду с наращиванием ресниц. Сделав пару селфи на свой смартфон, спустя пару секунд она уже любовалась полученными снимками, выискивая более удачный фон для нового ракурса. Ещё пару фотографий, и отредактировав самые удачные из них, она тотчас опубликовала все это на своей странице в сети в ожидании комментариев. И зацикливаясь порой на собственной внешности как ненормальная, она часто ловила себя на мысли, что не смогла бы жить, родись с более заурядными чертами лица, проблемной кожей, рыхлой, угловатой фигурой и грудью нулевого размера.

У нее и раньше была миловидная мордашка, привлекающая внимание противоположного пола, но благодаря финансовым вложениям во внешность, включая повсеместный уход за телом и не только, ей удалось довести свой начальный уровень привлекательности до состояния эффектности. И наблюдая за тем, как реагируют на её внешние изменения ближайшее окружение и поклонники из соцсетей, ещё более укрепилась в мысли, что она двигается в верном направлении, превратив улучшение собственной внешности в смысл своей жизни.

Так, увлекшись пересмотром фотографий, она не заметила, что находилась возле аудитории уже не совсем одна.

Терпеливо дожидаясь окончания пары, прислонившись плечом к стене, недалеко от нее стоял парень с наушниками, который с хмурым видом уставившись в экран своего более дешевого, чем у нее, телефона, слушал по нему музыку, слегка отстукивая в такт ногой. Это был её одногруппник — Егор Новаковский. Тот самый тип, умудрившийся в прошлый раз заявиться почти под конец пары, встретившись с неодобрительным взглядом раздосадованной Анфисы Нестеровны.

Его причудливый наряд, выполненный в мрачных тонах, завораживал, почти мгновенно бросаясь в глаза. И призванный вселять своим внешним видом благоговейный трепет в сердца суеверных людей, вопреки ожиданиям он почему-то производил на них противоположное впечатление, ассоциировавшееся у всех с чем-то комичным. И наблюдая сейчас за тем, с каким фанатизмом он слушал музыку в стиле "неформат", никого не замечая вокруг, Евангелина не могла сдержать улыбки, впервые сталкиваясь с таким чудаковатым парнем.

Обычно он тусовался с полноватым и немного тормознутым Харитоном. То был единственный в своем роде собеседник, в чьей компании Новаковский мог свободно делиться своими идеями, не боясь, что его перебьют на самом интересном месте, критикуя его мысли. А сейчас, будучи предоставлен самому себе, он вел себя ниже травы, тише воды, погрузившись в музыку.

Недолго думая, Евангелина снова включила камеру и, определив ракурс, с которого собиралась сделать селфи, неожиданно для себя самой обратилась к этому парню с просьбой сделать снимок, передавая ему в руки свой телефон. Не сразу сообразив, что эта девушка обращается именно к нему, он снял один из наушников, и, вытаращив на неё свои глаза, непроизвольно ухмыльнулся, судорожно пряча в карман куртки свой смартфон.

Усмехнувшись, Евангелина повторила свою просьбу, и, догадавшись, наконец, чего от него хотят, он машинально потянулся за её телефоном, ища на экране значок с изображением камеры. Причем проделал это настолько резко, что чуть не уронил чужую вещь на пол. Ещё каких-то пару минут и нащелкав для нее приличное количество снимков с различных ракурсов, он общался со своей новой однокурсницей так, будто был знаком с нею всю свою сознательную жизнь. Кажется, этот тип и вправду был рад ей помочь, стараясь проявить себя с наилучшей стороны. Во всяком случае, вначале. 

На удивление, им было легко общаться, Евангелине не приходилось корчить из себя невесть что, специально подбирая слова, чтобы беседа не заглохла в самом начале. И показавшись ей слегка самоуверенным, она, тем не менее, была удивлена его рвению помочь ей с выбором локаций для снимков, словно намекая, что если кому он и был готов оказать свои услуги, отрываясь от важных дел, то только для неё. А если бы с подобной просьбой к нему подошла Галочка, он бы и пальцем не пошевелил, отправив  свою наглую одногруппницу по адресу.

Его каштанового оттенка волосы всегда были взлохмачены, как будто он никогда не успевал толком расчесаться перед выходом из дома, везде куда-то спеша и никуда не успевая, а в близко посаженных и слегка настороженных глазах постоянно светились плутоватые огоньки. Как будто  сорвавшись с места, он был готов, не раздумывая, броситься в очередную авантюру, задавшись целью всех удивить. Его жесты были резкими и порывистыми. И не привыкший сдерживать себя в проявлении эмоций, увлеченно о чем-то рассказывая, в очередном порыве он мог нечаянно задеть собеседника рукой, после чего извинившись, как ни в чем не бывало продолжить свой рассказ. И хотя Новаковского сложно было назвать красавцем, это был тот именно случай, когда парень привлекал к себе внимание девушек не смазливой внешностью, а бьющей через край энергией и харизмой, благодаря которой мог найти подход даже к самому закрытому человеку, чьи качества в дальнейшем благополучно использовал для собственной выгоды.

— Что ты слушаешь? — неожиданно поинтересовалась у него Евангелина, когда с получением необходимых снимков было покончено. — Что за музыка?

— Тоже хочешь послушать? — насмешливо переспросил он, вытягивая из кармана свои наушники.

— Не отказалась бы, — молвила она, только сейчас заметив на его правой брови и языке пирсинг, когда он разговаривал.

— Уверена? Не думаю, что девушки наподобие тебя слушают такое, — парень окинул её скептическим взглядом, не уверенный, что ей придется по вкусу композиция неформальной группы, чьим творчеством он увлекался очень давно. 

— Думаешь, мне нравится только попса? — возразила Евангелина, пытаясь разбить в пух и прах своим заявлением сложившиеся стереотипы о таких, как она.

Пожав плечами, Новаковский все же рискнул предложить составить ему компанию в прослушивании композиции. И без тени стеснения взяв из его рук наушник, девушка вскоре была в курсе музыкальных вкусов своего нового знакомого, а также всего того, что он успел ей о себе поведать, как только они проскользнули в освободившуюся аудиторию.

Как выяснилось позже, в тот роковой день, связанный с его опозданием на практическое занятие Анфисы Нестеровны, у его отца на участке умер ребенок, поэтому вырвавшись в больницу раньше положенного времени, он не успел разбудить своего старшего сына, как обещал. Теперь историю болезни его, уже ныне покойного, пациента будут докладывать на ближайшей конференции врачей. И нельзя было сказать, что самого Егора инициатива отцовского начальства сильно обрадовала. Он не хотел, чтобы у его родителя возникли новые проблемы. Но каждая смерть пациента — это, прежде всего, ЧП его лечащего врача. И умудрившись прохлопать во время установления диагноза опухоль мозга у ребенка, доктор Новаковский нажил себе столько проблем, что главврач со своими шавками теперь будут долго таскать его по всем инстанциям, пока денно и нощно штурмующих его кабинет родители умершего не оставят их в покое, угрожая судом и прокуратурой.

— Вызвали батю к главному, а тот ушел в отпуск, поэтому его «драла» начмед в присутствии райпед и зав терапевтическим отделением, — Сталина Леонидовна, — доложил ей Егор, сливая о своем родителе конфиденциальную информацию. — Ничего, недельку отец походил сумрачным, а сейчас вроде отошел. Теперь ездят аттестационные комиссии по районам, проверяют врачей на соответствие должности, так что он постарается на них не нарваться. Ещё как назло родственники родителей этого ребенка оказались медиками, (мать — старшая медсестра хирургии). Начала угрожать, мол, в прокуратуру подам, посажу, но главный её вежливо послал.
Запустив ладонь в волосы, Егор потеребил свою челку, начав нервничать.

— Мой батя в очередной раз сказал, что не виноват, и со всем разберется, на что главный ему ответил: «Вот судмедэкспертиза, доктор Новаковский, и разберется!». Отчет за первый квартал батя сдал, но на доклад перед докторами всех специальностей не явился. Не хотел выглядеть дураком. В итоге завотделением вызвала его к себе, поставив в известность о том, что райпед-ка звонила главному, а он «нажал» на начмеда, чтобы «доктора Новаковского» уволили по статье. Батя сходил к ней, а та намекнула, что лучше ему уйти самому, чтобы не портить «биографию». Включив дурака, он осведомился у неё насчет курсов. «Ну, так бы сразу и сказали, а то вынуждаете принимать «драконовские методы»… А что вас интересует?» — спросила она. «Рефлексотерапия, лазер», — ответил он. Выслушав его, начмед предупредила, чтобы с такими вопросом он к ней больше не подходил, потому что на неё давит главный. Не выдержав, батя написал заявление об увольнении, а когда сообщил об этом завотделением, та начала его упрашивать: «Ну, вы хотя бы в воскресенье отдежурьте». Пришлось пойти навстречу. Так что все субботы и воскресения, как всегда доктора Новаковского».

— И что было дальше? — осведомилась у него Евангелина, искренне переживая за его отца.

— Он отдежурил и рассчитался, — доложил Егор, судорожно поглядывая на экран своего телефона, — а когда вернулся домой, сказал, что будет поднимать моего брата до одинадцатого класса, а потом решит,  завязывать ему с медициной, либо продолжать сидеть на ставке. С другой стороны, у него, по крайней мере, появилась весомая причина «сжечь за собой мосты», и навсегда завязав с педиатрией, перейти в более узкую специальность, с другой, задерживаться в медицине за нищенскую зарплату тоже нет смысла. В общем, я думаю, пора ему бежать из педиатрии. Все-таки не двадцать лет — делать забеги по участкам…

В аудиторию начали заваливаться один за одним остальные одногруппники, так что будучи вынужден прервать свой захватывающий рассказ о буднях детского врача на самом экстремальном месте, Егор выхватил из рук Литковской второй наушник и словно чувствуя, как странно они будут смотреться, слушая вдвоем музыку с одного телефона, отошел в сторону, сделав вид, будто никогда не был с ней знаком и они пересеклись в коридоре совершенно случайно.

Оглянувшись по сторонам, Евангелина поискала взглядом Лисова. Тот отсутствовал в аудитории, из чего она сделала вывод, что он вряд ли заявится на пару, считая это учебное заведение самым скучным местом, которое ему когда-либо приходилось посещать.

Получив накануне хорошую нахлобучку от отца за увиливание от посещения вуза, на практическое занятие Артем все-таки пришел, но умудрившись ввалиться в помещение слегка накуренным, ввязавшись в ненужный спор с Анфисой Нестеровной, вскоре обрел в лице этой принципиальной женщины самого заядлого своего врага. Не на шутку разъярившись, женщина выгнала его из аудитории, пообещав не допустить его до зачета, а потом, глотая на кафедре корвалол, материлась в кругу коллег так, что её ругань и проклятия, направленные в адрес этого «мажора», доносились до кабинета декана.

Слабо себе представляя, где мог шататься Лисов, поругавшись накануне с Анфисой Нестеровной, Евангелина была уверена, что он квасит где-то в подсобке, либо докуривает за пределами универа косяк, не спеша возвращаться на занятия. Во всяком случае, лекцию Сосниной он уже вряд ли рискнет посетить. Но даже если у него и появиться желание попасться ей в очередной раз на глаза, перед тем, как переступить порог аудитории, ему придется пройти специально придуманный ею для него тест на трезвость. И продолжая игнорировать её лекции, у него вряд ли получиться сдать зачет по этой дисциплине. А уж Анфиса Нестеровна сделает все возможное, чтобы как следует его проучить и изменить сложившееся о себе мнение.

Ей было наплевать, кто он и кем являются его родители. Для неё все студенты были равны, и в плане дисциплины она ни для кого не делала исключений, в противном случае каждого из них могли ждать неприятности. Поэтому хвастаясь перед коллегами, что раньше ей приходилось преподавать в специнтернате для детей из неблагополучных семей, она искренне любила вспоминать те времена, намекая, что под её руководством даже самые непослушные ученики со временем становились шелковыми, боясь сказать ей лишний раз грубое слово. Так что наблюдая за методикой, при помощи которой она ставила на место своенравных студентов, никто даже не сомневался, что рано или поздно она добьется успеха на выбранном поприще, как следует взявшись за самых наглых прогульщиков. И прокручивая в голове кадры той злополучной пары, Евангелина ловила себя на мысли, что ей тоже в какой-то степени становилось не по себе от выходок Артема, словно чувствуя свою причастность к происходящему, которое никак от неё не зависело. То есть чудил он, а стыдно почему-то было ей. А ведь на этих выходных ему придется ехать за город к деду… И глядя на то, как тот ведет себя на лекциях, не стесняясь вступать в открытую перепалку с профессорами и кандидатами наук, она сильно переживала за его дедушку, чьей «сиделкой» в ближайшее время должен был стать человек, от чьих поступков уже слегка пошатнулось здоровье их пожилой преподавательницы-доцента.

Сиделка в лице безответственного и циничного Артема Лисова — это был прямой путь тяжелобольного прямо на кладбище. И если его отец преследовал цель угробить старика, чтобы поскорее приступить к распределению оставшегося после его смерти имущества, то лучшего способа, нежели приставить к нему в качестве помощника своего безалаберного сына, он придумать не мог.

Лекция прошла незаметно и, собравшись после окончания занятий навестить отца, Евангелина ненадолго задержалась в вестибюле, ожидая Сильвестра и Зонтинова, пообещавшие её провести. Обсуждая с девочками поведение преподавателя, она ещё долго не могла успокоиться, пытаясь дозвониться до отца, чтобы заранее уведомить его о своем визите.

Слегка раскрасневшись от смеха, она выглядела  невероятно счастливой, привлекая к себе внимание проходивших мимо парней. Ее зеленые глаза горели как звезды, а на ранее бледных  щеках теперь выступил легкий румянец. Подойдя к зеркалу, она ещё раз посмотрела на собственное отражение, поправляя завязанный под шеей шарф и застегивая пуговицы на пальто, пока её взгляд не остановился на двух фигурах, показавшихся ей довольно знакомыми.

Возле выхода из университета стоял Лисов, который набирая номер Корнея Ивановича, пожилого шофера своего отца, общался с каким-то типом, в котором она узнала его лучшего друга. Сам Артем частенько тусовался в компании его братьев, устраивая всякие выкидоны. Своей машины у парня, разумеется, не было. Уверенный, что водитель из него получиться не ахти, и он разобьет автомобиль в первый же день поездки, отец не спешил ему её покупать. Это значило, что его сын пока не рисковал погибнуть в автокатастрофе, а если бы у него и была своя машина, им с женой каждый раз приходилось думать и гадать, вернется ли их чадо сегодня домой живым после поездки, либо его привезут на носилках в больницу, предварительно извлеченного из скрученного железа как последствия ДТП.

По правде сказать, Евангелина не ожидала его здесь увидеть, уверенная, что он уже давным-давно уехал домой, как всегда забив на пары, а тут такое… Завязывая шарф и подкрашивая блеском губы, она с недоверием покосилась на его приятеля.

В том брюнете сквозило что-то жестокое и первобытное, а развязные манеры и вовсе оставляли желать лучшего. Одет тот тип был не столь броско как Артем, заранее облюбовав себе невзыскательный стиль бродяги, ни капли из-за этого не переживая. В его насмешливых глазах таилось что-то сумасбродное, свойственное натурам, привыкшим вести скандальный образ жизни. И производя впечатление уравновешенного, на первый взгляд, человека, на деле он вел себя совсем иначе, отпуская в адрес Лисова довольно бесцеремонные замечания, громко комментируя при этом все происходящее вокруг. Проходя мимо, заведующий кафедрой сделал им замечание, однако те, не обратив на него никакого внимания, продолжили и дальше обсуждать какую-то ерунду, не стесняясь использовать похабные выражения.

Все уже давным-давно разъехались по домам. Холл пустовал. Устав ждать, когда вернется Зонтинов, пообещавшем вернуться обратно, как только разберется с набранными баллами по учету и аудиту, покосившись на экран телефона, Евангелина принялась заново набирать его номер, не собираясь ждать целую вечность своего одногруппника в прохладном холле. И что самое удивительное, стоя напротив зеркала, она могла теперь спокойно слышать разговоры тех двух, находясь от парней на достаточно приличном расстоянии. И то, что ей пришлось услышать в следующие пару минут, заставило её слегка насторожиться и сконцентрировать свое внимание на их диалоге.

— Так что же насчет выходных? — осведомился у Лисова черноглазый, машинально поворачиваясь к нему. — Ты будешь с нами или нет?

— Вряд ли, — отрицательно кивнул тот, с негодующим выражением лица пряча смартфон. — Тиранозавр, — так называл он своего отца, нарекая его своеобразной кличкой, — придумал для меня новое наказание.

— Ты меня удивляешь… Какое? — ухмыльнулся тот.

— Теперь я каждые выходные должен буду ездить к нашему деду и присматривать за ним, — отозвался Лисов, скорчив при этом такое выражение лица, будто его заставили попробовать уксус.

— И как долго тебе тусить в обществе этого полуживого старика?

— Пока он не склеит ласты, — красноречивым тоном выдал тот, глядя куда-то перед собой.

— И как долго он протянет? Какие прогнозы? — не унимался его приятель, не веря, что дела обстоят настолько серьёзно. — Что врачи говорят?

— Врачи ничего не говорят, — выдержав для приличия паузу, внезапно отозвался Артем, не собираясь скрывать своей досады по поводу неблагополучно сложившихся обстоятельств. — Мне кажется, они вообще рады, что он наконец-то покинул палату, а мои родители перестали иметь мозг главному, постоянно уточняя его диагноз, когда и так все было очевидно. И сколько ещё протянет старик, я не могу сказать. Он у нас крепкий. Был. Так что процесс его отхода на тот свет может затянуться не на одну десятилетку.

— Это означает, что соберемся мы ещё не скоро?!

— Похоже на то, — мрачным тоном выдал Артем, пряча левую руку в карман.

— А мы уже затарились спиртным на неделю вперед, — не сдержавшись, отозвался его собутыльник, шокированный безнадежным умозаключением своего друга, но тут же о чем-то подумав, неожиданно выдал вслух следующее, подавая ему идею для дальнейших действий: — Слушай, а нельзя ли как-нибудь ускорить этот процесс?

— Что именно? — удивился Лисов, посмотрев на него как на умалишенного.

— Чтобы твой дедушка склеил ласты пораньше, — заговорщическим тоном добавил тот, хлопнув его ладонью по плечу.

— Хочешь, чтобы я прикончил собственного старика, задушив его полотенцем во время завтрака? — вскинув брови, бросил Артем, поражаясь ходу циничных мыслей приятеля. — Тогда Тиранозавр мне точно голову отвинтит, как недавно обещал, а я не могу допустить такого развития событий. Да и душить старика у меня нет никакого желания. Пусть умирает естественной смертью. Сколько протянет, столько и протянет. Меня это касаться не должно…

— Как знаешь, — пожав плечами, выдал его приятель, отворачиваясь. — Я всего лишь предложил, а принимать решение  — тебе. Хотя что касается удушения старика… Это была всего лишь шутка…

Лисов с удивлением на него посмотрел.

— У меня просто не укладывается в голове, что ты готов забить на нас ради посиделок с парализованным дедом, — продолжил черноглазый, пытаясь навязать ему собственное видение ситуации. — Как будто тебе что-то достанется от его наследства…

— Да мне на это плевать!… Просто Тиранозавр меня убьет, если я откажусь присматривать за ним, — пояснил ему Артем, вынимая из кармана телефон по причине поступившего на него звонка от Корнея Ивановича. Шокирована всем услышанным, Евангелина повернулась к парням, больше не боясь обнаружить перед ними свое присутствие.

— То есть ты хочешь сказать, что готов оставить все, как есть и Эрика тебя больше не волнует?! А я думал, у вас с ней все серьёзно… И если вдруг окажется, что ты собираешься её бросить, тогда позволь замутить и мне с ней тоже. Я буду её «матросить», а ты, тем временем, подыщешь себе новую пассию, — улыбнулся черноглазый и, нечаянно кивнув в сторону Литковской, неожиданно перевел все «стрелки» на неё. — Кстати, как тебе вон та крошка? Ты только взгляни на неё.

Застыв на месте, в какой-то момент Евангелина забыла, как дышать, как только поняла, что эти двое говорят сейчас о ней, обсуждая её внешность. Она, конечно, подозревала, что рано или поздно ей посчастливиться стать объектом их внимания, но она даже представить себе не могла, что все произойдет именно здесь и сегодня. Повернувшись в их сторону, она перехватила взгляд не успевшего от нее отвернуться Лисова. И только сейчас обнаружив её присутствие, одновременно понимая, что она могла слышать их разговор от начала и до конца, парень невольно нахмурился, поджимая губы. Он был готов увидеть напротив зеркала кого угодно, только не её.

Перехватив его взгляд, Евангелина невольно вздрогнула и почти сразу же отвернулась. Теперь на неё смотрели две пар глаз, от чьего взгляда у неё было ощущение, словно по её спине скользит что-то колючее,  обжигая кожу. Появление в холле Зонтинова было бы сейчас весьма кстати, но сколько бы она не набирала его номер, пытаясь к нему дозвониться, он отказывался брать трубку, как будто не слыша её звонка.

— Да это моя… — запнувшись на полуслове, проболтался Артем, обращаясь с нагловатой улыбкой к своему приятелю. — Кхм, одна маленькая дурочка, которой моя сердобольная маман разрешила временно с нами пожить. В юности она хорошо дружила с её отцом и… — И осознав в какой-то момент, что и так наболтал много лишнего, чего не должен был знать его друг, прикусил свой язык. — Судя по внешнему виду, этакое себе нежное чадо, не до конца познавшее всех прелестей жизни, — добавил он, не спуская с неё взгляда и повышая звук своего голоса, чтобы она услышала наверняка. — Одним словом, ненаглядная любимица своего папаши-неудачника…

Непроизвольно сжав кулаки, Евангелина почувствовала, как на её щеках еще больше проступил предательский румянец. Никто не имел права так отзываться о её отце, каким бы он ни был! Даже этот возомнивший о себе невесть что пижон, которому нравилось сочинять об окружающих всякие небылицы, отзываясь о всех исключительно в негативном ключе. Эх, если бы она умела драться, как Терехов, то  мало бы ему не показалось!

Озадачившись резкой смене настроя своего приятеля на более прохладный, черноглазый почти готов был согласиться с ним, но бросив взгляд в сторону Литковской снова, неожиданно толкнул  того в бок:

— А знаешь, она ничего… Если бы я жил с ней под одной крышей, то каждый день бы её штырил. Повезло тебе, дружище! Ты даже не представляешь себе, как хотел бы я оказаться на твоем месте… Хотя кто знает, может ты и тарабанишь эту крошку. Тайком от родителей, делая вид, будто совсем с ней не знаком…

В следующий момент Лисов так на него посмотрел, что тот был вынужден прикусить свой язык и резко сменить свою тему. И вспомнив, наконец, что сегодня ему надо срочно смотаться к деду, и закинуть к нему домой кое-какие вещи, Артем направился в сторону выхода, натягивая на ходу перчатки. Черноглазый поплелся за ним, не спуская глаз с Евангелины.

Почувствовав, что на неё больше никто не смотрит, она вздохнула с облегчением. Но обернувшись снова назад, заметила, с каким интересом изучает её фигуру тот нагловатый брюнет. Наконец навстречу ей бросился радостный Зонтинов.

Не став читать ему мораль насчет опоздания, они вместе вышли на улицу и став напротив лестницы, принялись ждать Сильвестра, который должен был вот-вот подойти, задержавшись на кафедре. Лисов со своим приятелем ещё не уехали. Пребывая рядом с машиной, эти двое ещё долго косились в их сторону, о чем-то переговариваясь между собой, отчего Литковской было немного не по себе. Засмеявшись, спустя время они сели в авто, и, заняв место рядом с шофером, Артем ещё долго смотрел на неё заинтересованным взглядом, стараясь особо это не афишировать. Евангелина чувствовала его пронизывающий взгляд сквозь тонированные стекла автомобиля, и это не могло не настораживать.

— Ты немного побледнела. С тобой все в порядке? — Раздавшийся недалеко голос Евгения вывел её из затянувшихся раздумий.

— Вполне, — мгновенно встрепенувшись, отозвалась она, машинально придав своему лицу более беззаботное выражение. Уверенный, что ему просто показалось, он помахал рукой появившемуся на пороге Сильвестру, подзывая его к себе.

Во взгляде Лисова было что-то неуловимое и противоречивое одновременно; что-то такое, что в очередной раз заставило её задуматься о его скрытом к ней отношении и далеко не беспричинном равнодушии с его стороны. Но судя по тому, как он смотрел на нее сегодня, прежде чем отдать приказ Корнею Ивановичу срываться с места, проследив за маршрутом авто до конца квартала, Евангелина почувствовала, что этот парень, несмотря на его прохладное к ней отношение, сыграет в её жизни далеко не последнюю роль.


Книга 1. Глава 8

http://proza.ru/2021/10/24/1352