В далекие времена в одном из многочисленных миров на жарком засушливом юге одного из материков существовало несколько царств. Царства возникали по берегам полноводных рек, а между реками на сотни километров простирались степи и пустыни. Эти степи и пустыни были или совсем безлюдными или же были населены дикими воинственными племенами.
Вождем одного из племен, обитавших в степях, называвшихся Сьюне, был Адег Меончирелли. Адег стал вождем в очень юном возрасте, после гибели отца. Несмотря на свой возраст, Адег быстро добился славы и успеха, он одержал победу над несколькими соседними племенами и совершил несколько удачных набегов на расположенное на западе царство. Но во время одного из набегов Адег был захвачен в плен и продан в рабство.
Долгие годы провел Адег в рабстве, он мог провести в рабстве и всю жизнь, но ему удалось бежать, убив своих хозяев, что вообще-то очень мало кому удавалось. Адег вернулся в свое племя, вождем которого после исчезновения Адега стал один из его ближайших родственников. Конечно же, новый вождь не ходил уступать место своему неизвестно откуда появившемуся предшественнику. Адег убил нового вождя, убил и нескольких возможных претендентов на место вождя и вновь стал вождем своего племени.
Долгие годы, проведенные в рабстве дали Адегу не только неукротимое стремление отомстить за пережитые им унижения и страдания. Адег получил представление о том, каким образом строится централизованное тоталитарное государство и его армия, и на основе этих представлений он изменил устройство своего племени. Соединение воинственности и неумолимой дисциплины имело страшную силу: в самое кратчайшее время Адег не только одержал победу над всеми соседними племенами. Иногда это удавалось и его предшественникам. Но у предшественников Адега дело кончалось обычно тем, что побежденное племя грабили, часть племени вырезали, часть продавали в рабство в соседние царства. Адег же все побежденные племена встраивал в быстро растущее здание своего нового, прежде невиданного государства. Когда были объединены все племена, жившие в степях Сьюне, Адег разгромил царства, расположенные на западе, на востоке и на севере. Адег направился после этого на покорение всего оставшегося мира, но мир оказался настолько велик, что полностью покорить его оказалось невозможным даже для такого неукротимого и удачливого завоевателя, как Адег. Покорить весь оставшийся мир Адегу не удалось, но потрепал мир Адег изрядно. Он постоянно отправлялся во все новые и новые многолетние походы, возвращался из похода с остатками войска, собирал новое войско и вновь отправлялся в поход...
Во времена Адега люди еще плохо умели считать, а Адег жил столь долго, что современники считали его бессмертным. И вся его бесконечно долгая жизнь была наполнена походами, целью которых было завоевать весь оставшийся мир.
Лишь после смерти Адега весь оставшийся мир вздохнул с облегчением, но, как выяснилось, ненадолго - дело Адега по покорению мира продолжили его наследники. За полтора тысячелетия правления Меончирелли создали огромную империю, расположенную на двух материках и одном острове. Создать империю, объединившую весь мир, так и не удалось, но четвертую часть мира объединить удалось.
Империя росла и крепла, но народу, населявшему империю, это не приносило счастья. Огромную часть населения империи составляли бесправные подневольные люди - рабы и крепостные крестьяне, большая часть из которых жила в нищете. Со временем сложилось так, что все жители империи стали недовольны своим положением - аристократов угнетало вечное отсутствие денег, купцов и промышленников, которые имели деньги, угнетало отсутствие власти, рабочих, ремесленников, крепостных крестьян, рабов угнетало тяжелое беспросветное существование. И потому неудивительно, что настал момент, когда восставший народ сверг власть императоров Меончирелли и приступил к строительству новой жизни, счастливой и справедливой.
Как мы уже говорили, империя, созданная династией Меончирелли, состояла из трех частей - основной части, где располагалась столица и где проживало девятнадцать двадцатых всего населения, царства Малл, расположенного на другом материке и царства Барк, занимавшего большой остров. На этом острове, в столице царства Барк - городе Люан-Бинилайо жил тихий и неприметный человек, бухгалтер Ладос. Ни при власти императоров, ни при сменившей власть императоров власти народа деньги не играли в жизни общества слишком большого значения, поэтому и умение считать деньги не слишком ценилось, и работа бухгалтера всегда была скучной, спокойной и низко оплачиваемой.
Ладос жил один в отдельном доме, всю жизнь он проработал в одной и той же конторе. Кроме дома и службы он нигде не бывал, никакие революции и перемены в жизни общества его не касались, один день сменял другой день, и каждый последующий день был точно таким же, как и предыдущий, а если учесть еще и то, что климат на острове Барк необычайно ровный и мягкий, и осень, зима, весна и лето на острове мало отличаются друг от друга, то Ладосу казалось, что эта тихая размеренная жизнь будет длиться вечно, он вечно будет работать, и вечно каждый последующий день будет точным повторением дня предшествующего...
Через несколько лет после того, как была свергнута власть императоров, в жизни Ладоса произошла перемена, самая значительная перемена за всю его жизнь. Ладосу в это время было чуть больше пятидесяти. Хотя все предприятия острова Барк были национализированы, а прежние хозяева предприятий арестованы или бежали, Ладос продолжал работать на том же месте, в той же должности, что и до революции, и в работе его ничего и не изменилось. Однажды утром, прийдя на службу, Ладос увидел стоявшую в коридоре конторы девушку лет 17. Девушка плакала. Ладос, ссутулившись, как обычно, быстро прошел мимо девушки на свое место. Когда Ладос в обеденный перерыв выходил из конторы, девушка все еще стояла на том же месте в коридоре.
Когда Ладос возвращался с обеда на свое место и обратил внимание, что девушка стоит на прежнем своем месте, он подумал, что девушка, плачущая в коридоре - непорядок, и если это увидит новый директор конторы, директор будет недоволен. Поэтому Ладос подошел к девушке и, глядя в сторону, бесцветным сухим голосом сообщил ей, что посетителям не место в коридоре, а если она пришла к кому-то по определенному делу, то ей следует пройти в приемную. Девушка подняла на него большие черные полные слез глаза, и Ладосу стало не по себе от этого взгляда, который выражал всю беззащитность этого нежного, привыкшего к постонной ласке, заботе, вниманию, существа. Ладосу сразу же захотелось как-то помочь девушке, успокоить ее. Он, заискивающе улыбаясь, неловко взял девушку под руку и сказал ей:
- Гражданочка, Вы тут не стойте в коридоре, позвольте отвести Вас в приемную директора.
Девушка безропотно повиновалась, и Ладос отвел ее в приемную директора.
Директора на месте не оказалось, и Ладос сказал:
- Вы подождите, директор будет через полчасика, - и пошел на свое место.
Минут через двадцать после этого в комнату, где сидел Ладос, вошла девушка и тихо, почти беззвучно всхлипывая, села напротив Ладоса, с другой стороны его стола. Так они и просидели до конца рабочего дня, причем девушка все это время не переставала плакать.
Вечером Ладос собрал бумаги, запер их в сейф и собрался уже идти домой, как вдруг заметил, что девушка до сих пор не ушла.
-Контора закрывается, и Вам придется пойти домой.
- Как?
- Я Вам говорю, что Вам пора идти домой, контора закрыта.
Она пошла...
Выходя из конторы, Ладос заметил, что девушка стоит у дверей и кого-то ждет.
- Контора закрыта. Вы можете идти домой.
- Мне некуда идти.
Ладос и представить себе не мог, как это кому-то может быть некуда идти домой.
- Мои родители уехали за границу, а дом, где мы жили, заняли под контору одного из новых учреждений, кажется, Управления госбезопасности... У Вас нет каких-нибудь знакомых, которые могли бы сдать мне угол? Я буду работать, я могу обучать детей музыке, рисованию, литературе.
- У меня нет никаких знакомых.
- В таком случае мне снова придется ночевать на улице. Я уже много дней ночую на улице...
- Почему Вы не уехали с родителями?
- Я не хотела уезжать из дома. Мой дом здесь, а там бы я тосковала.
Ладос медленно пошел домой. Девушка пошла следом за ним.
- Очень плохо, что Вы ночуете на улице. Девушку вашего возраста на улице поджидает очень много опасностей
- Господи! Так помогите же мне в таком случае. Дайте мне хоть какую-нибудь каморку, дайте мне в каком-нибудь сарае охапку соломы, чтобы я там могла спать, если Вы боитесь пустить меня в дом.
-Нет, я не боюсь, но могут пойти разговоры.
-Какие там разговоры... Мне не до разговоров уже, пускай говорят что хотят. Впрочем, если Вы боитесь, я пошла...
-Нет, нет, я Вас никуда не отпущу. Если Вы останетесь одна, с Вами может приключиться какая-нибудь дурная история.
- Вам-то что за дело?
- Мне... мне это было бы чрезвычайно неприятно. Мне вообще неприятно, когда я слышу какие-либо дурные истории.
Так они постепенно дошли до дома Ладоса. Он сказал:
- Извините, мне завтра рано идти на работу, поэтому я имею обыкновение почти сразу после работы ложиться спать.
- Но я могу рассчитывать по крайней мере на обещанную мне охапку соломы? - впервые за все время улыбнулась девушка.
- О да, конечно, я постелю Вам в соседней комнате, у меня в доме три комнаты.
Утром он ушел на работу рано, когда его гостья еще спала, а когда вечером он пришел с работы, она ждала его дома. Она попыталась убраться в комнате и приготовить ужин. Ужин получился отвратительный, ведь она сама готовила первый раз в жизни. Но они съели ужин вдвоем и даже поговорили за столом о разных посторонних вещах.
Так продолжалось еще несколько дней, и с каждым днем ужин, который готовила девушка, становился все более и более пригодным для еды. Однажды во время ужина Ладос сделал своей гостье робкое приглашение и тут же получил ее согласие. Так они поженились, а примерно через два года у них родился сын...
В то время была мода на гениальных детей, и зашедшая однажды в гости соседка спросила:
- Сколько твоему мужу лет?
- Пятьдесят пять.
- Знаешь, я читала где-то, что самые гениальные дети получаются от пожилых отцов. Так что я завидую тебе...
- Рано пока завидовать. Пусть подрастет сначала, тогда и видно будет...
Но все же слова соседки внушили надежду.
Мальчик, которого назвали Хано, рос необычайно тихим, спокойным, медлительным, и с каждым годом он становился тише и спокойнее. Все движения его были ленивыми, будто сонными, но в общем это был нормальный ребенок, все что положено было научиться делать малышу, он научился делать в положенный срок, не раньше и не позже. Когда Хано подрос, он много времени стал проводить на улице с другими детьми.
В четыре года мать стала учить Хано читать, она взяла для этого букварь у соседей. Она открыла букварь на первой странице, объяснила, как пишется и читается самая первая буква, и тут ей нужно было бежать на кухню. Она опасалась, что Хано может изорвать или изрисовать чужую книжку, и в то же время с надеждой думала, что Хано, быть может, запомнил эту букву. Но оказалось, что Хано сидит неподвижно и смотрит в одну точку мутным, отрешенным взглядом, как будто он спит или вовсе впал в транс. Мать Хано боялась напугать, она спросила его как можно спокойнее:
- Ну что, Хано, ты выучил эту букву?
Она думала, что Хано ее не услышит или вздрогнет от неожиданности, выходя из транса, но Хано, как ни в чем не бывало, спокойно ответил:
-Да, мама. Это совсем даже не трудно.
- Давай тогда выучим следующую букву.
Мать сказала Хано, как называется следующая буква и собиралась подождать, пока Хано запомнит букву, но он сказал:
- Мам, давай еще одну.
И так они за две минуты прошли весь букварь. Она думала, что малыш ничего не запомнил, а просто из любопытства хотел просмотреть до конца весь букварь, и потому стоит открыть букварь с первой страницы и начать все сначала. Но как только она хотела открыть книгу, Хано закрыл ее и неожиданно по-взрослому сказал:
- Не надо, я все это запомнил, просто все эти буквы должны хорошенько уложиться у меня в голове...
Следующим утром Хано читал книжки с картинками. Этот случай обнадежил мать Хано, и она принялась рассказывать всем знакомым и соседям, как быстро ее Хано выучился читать, но ей почти никто не верил, вернее, не хотели верить - ведь у всех тоже были дети и внуки и каждому хотелось считать, что его ребенок - самый способный.
Хано много времени проводил на улице, поэтому он, несмотря на проявившиеся у него способности, знал и умел гораздо меньше, чем знали и умели другие дети.
Один раз, проходя по двору, мать Хано увидела странную картину, напугавшую ее: около деревянного забора собралась толпа возбужденных детей, у самого забора стоял Хано, а в нескольких метрах от него стоял какой-то большой мальчик и бросал в забор нож. Восторженные дети обсуждали, что никто не умеет так ловко бросать нож, как рыжий Тиньян, и никто не может так спокойно, не моргнув глазом, стоять, как может стоять Хано-дурачок...
Через несколько лет настала пора вести мальчика в школу. Родители повели Хано в школу, детей собралось много, некоторые из них были веселы и возбуждены, некоторые, домашние, были напуганы, и только маленький Хано был совершенно спокоен и безучастен, будто он и не понимал, куда и зачем его привели. Родители и учителя поглядывали на Хано и его родителей с превосходством и сочувствием, а дети просто не замечали Хано.
Когда Хано стал ходить в школу, ходить гулять во двор он почти вовсе перестал - очень много времени он тратил на уроки. Уроки он делал упорно и долго, часто ошибался, тут же находил ошибку и начинал делать все заново. Мать с ужасом смотрела на стопки исписанных исчерканных листков, не понимая, как можно делать столько ошибок в столь простых заданиях. Сделав уроки, Хано обычно садился у окна и часами глядел на улицу - что там можно было выглядеть, было совершенно непонятно - окна дома Ладосов выходили на тихую сонную улицу, по которой почти никто не ходил, и уж движения не было совершенно никакого.
Старый Ней Ладос, обзаведясь семьей, почти не изменил своего прежнего образа жизни, единственное изменение состояло в том, что обедать он стал приходить теперь домой. Как-то один из сослуживцев Ладоса, уходя на пенсию, решил оставить о себе память и подарил Ладосу роскошную большую книгу с дарственной надписью. Книга содержала жизнеописания выдающихся людей всех времен и народов - императоров, полководцев, великих ученых, писателей, художников...
Ладос увлекся книгой, он читал ее утром и вечером, за обедом, даже брал книгу с собой на работу и читал ее как только выдавалась свободная от работы минутка. Перечитав книгу несколько раз и чуть ли не выучив ее наизусть, Ладос завел обыкновение пересказывать содержание книги жене и сыну за завтраком, обедом и ужином. Особенно он любил рассказывать о смерти великих людей, рассказывал он это очень ярко и красочно и каждый раз с нескрываемым удовлетворением делал вывод, что все великие люди рано или поздно кончают плохо, мало кто из них умирает своей смертью...
- Вот видите, - добавлял Ладос, - я не великий человек, никакой не гений, и поэтому до сих пор жив, несмотря на свой немалый возраст, чувствую себя неплохо и вполне собой доволен. И сыну своему я желаю такой же спокойной и достойной жизни... Потому что сын мой - это самое дорогое, что у меня есть, и я желаю ему счастья...
Семья Ладосов с нетерпением и беспокойством ждала первого родительского собрания в школе. На собрание мать и отец маленького Хано пошли вдвоем.
Учительница много внимания уделяла каждому из учеников, хвалила талантливых и одаренных детей, хвалила трудолюбивых, ругала бездельников, про Ладоса же она сказала всего несколько слов:
- Хано Ладос скромный, замкнутый, с детьми мало общается. Мальчик этот с неба звезд не хватает, даже немного туповат, и аккуратностью в выполнении заданий не выделяется, но он старается, и, очевидно, со временем из него выйдет толк.
Неожиданно для всех старший Ладос встал с места:
- Вот вы сказали, что мой сын туповат. Вы мне сочувствуете? Вы думаете, я расстроен этим? Да ничего подобного! Раз он туповат, значит он вовсе не гений, а это не может не радовать. Ни один гений никогда ничем хорошим не кончил, самые несчастные в жизни люди - это гении, а разве я пожелал бы своему ребенку несчастья? Вот у меня, к примеру, никаких выдающихся способностей нет, и я живу себе и живу, и беды не знаю. Ведь человеку главное быть не умным, а счастливым, а гению счастья никогда не дождаться...
Ладос сел на место, под снисходительными улыбками присутствующих. Кое-где раздавались сдержанные смешки.
Мать Хано беспокоило странное поведение сына, и она решила сходить с ним на прием к психиатру. Врач долго беседовал с мальчиком, и понял, что мальчик что-то скрывает, тогда врач сказал, что хотел бы поговорить с мальчиком наедине. Они говорили очень долго, и наконец под большим секретом мальчик признался, что хотел бы стать гением.
- Ну, если уж ты задумал кем-то стать, то непременно станешь, необходимо только приложить усилие к достижению своей цели. Но ты подумай, так ли уж важно стать гением. Ведь на свете есть много просто талантливых людей, много просто способных, еще больше самых обычных людей, и каждый человек делает свое дело, и доволен...
- Нет, нет, дяденька, я не хочу быть обычным человеком. Я хочу быть гением... Только Вы об этом никому не говорите, ладно?
- Конечно, никому не скажу. Ведь я дал тебе слово взрослого человека.
- Никому-никому не скажете?
- Конечно, никому. А теперь подожди маму в соседней комнате, мне нужно с ней поговорить.
Когда мать Хано и Хано пришли домой, мать нежно погладила сына по голове:
- Хано, сыночек. Я очень довольна тем, как мы сходили. Врач сказал, что с тобой все в порядке, и ты, когда вырастешь большим, обязательно станешь гением...
Эффект от этих слов был совершенно неожиданным. Хано, спокойный, невозмутимый, всегда будто сонный, мальчик, который и плакал-то последний раз, пожалуй, в грудном возрасте, который никогда ни на кого не повышал голоса, вдруг вздрогнул, передернулся, лицо его перекосилось и он завизжал:
- Дура!!! Дура!!! Сука проклятая!!! - и убежал. Мать так и осталась стоять на месте с открытым от изумления ртом, а Хано уже бежал по улице. Хано понял, что врач передал матери все, о чем они говорили... Хано навсегда потерял веру в человеческое слово.
Начало http://proza.ru/2022/02/05/1270
Продолжение http://proza.ru/2022/02/05/1313