Кон Дихайм была маленькой девочкой, самой обычной маленькой девочкой. Роста она была невысокого, щупленькая. Не слишком густые серые волосы, серые глазки. Кон жила в детском доме в маленьком городке в глухой местности, неподалеку от северо-западной границы. До недавнего времени в том же детском доме жил и её старший брат Тиньян. Но время шло, Тиньян достиг совершеннолетия и покинул детский дом.
Впрочем, на самом деле Кон была не такой уж и маленькой. И, если точно сказать, она была уже не девочкой, и даже уже не девушкой. Детский дом регулярно навещали различные управляющие и проверяющие, и во время одного из таких очередных посещений Кон стала женщиной.
Детский дом считался образцово-показательным, и жизнь в детском доме проходила по строгому распорядку. Все воспитанники, как мальчики, так и девочки, неукоснительно следовали всем установленным правилам. Все понимали, что малейшее нарушение правил приведет к переводу в другой детский дом, детский дом для трудновоспитуемых подростков, называемый иногда исправительным детским домом, а воспитанники называли то заведение «строгим детским домом». И такие переводы изредка случалось. Случались лишь изредка – оттого, что попасть в тот, другой, детский дом желающих не было.
Девочки в детском доме делились на три категории. Малышками называли самых маленьких девочек. Приставать к таким девочкам было строго запрещено. Среди девочек постарше особое положение занимали «недотроги» - девочки, которых руководство детского дома постоянно подкладывало под приезжих гостей - начальников и проверяющих. В детском доме в медпункте работали врачи. Перед каждым приемом гостей и после приема гостей недотрог проверяли на чистоту.
Приставать к недотрогам строго-настрого запрещалось. Любой мальчик, уличенный в излишнем внимании к недотроге, мигом отправлялся в строгий детский дом.
Среди взрослых сотрудников детского дома мужчин было намного меньше, чем женщин. Холостых мужчин и вдовцов, согласно негласной инструкции, принимать на работу запрещалось. Почти у каждого из мужчин – сотрудников детского дома, здесь же, в детском доме, работала или жена или любовница, или обе сразу. И жены и любовницы ревностно следили за тем, чтобы их мужчины не общались с недотрогами. Если кому-то все же удавалось тайком затащить недотрогу в постель, это тут же становилось предметом гордости счастливчика и предметом зависти его коллег.
Недотрог в детском доме было мало.
Все остальные девочки, которые не были ни малышками, ни недотрогами, назывались «подстилками». Среди подстилок девушек не было. Но никакого официального подтверждения этого не существовало. Когда от детского дома требовали отчета об освидетельствовании воспитанниц, каждый раз проверить успевали только малышек, а с ними, благодаря строгим порядкам в детском доме, все было в порядке, и детский дом считался образцово-показательным.
Каждая подстилка мечтала иметь одного постоянного мальчика. Но не каждой подстилке это удавалось. К тому же, даже если подстилке и удавалось обзавестись постоянным мальчиком, не каждый мальчик мог оградить свою избранницу от притязаний других мальчишек.
В одной комнате с Кон жили еще четыре девочки – малышки Алем и Стиэ и две девочки постарше – Большая Кон и Люмаль. Каждую ночь Большую Кон и Люмаль навещали мальчики. Малышки спали, а чаще притворялись, что спят. Вслушиваясь в сопение и вздохи Большой Кон и в крики, сладострастные стоны и визги Люмаль, малышки с обреченной тоской думали о том, что вскоре и им предстоит пройти через все это.
Кон понимала, что единственный способ этого избежать – стать недотрогой. Среди недотрог выделялась Тэннки – высокая девушка, крупного сложения, с большой упругой грудью, густыми льняными волосами и огромными серыми глазами, похожими на звезды. Хотя по возрасту Тэннки была младше почти всех других недотрог, отчего-то ее все считали «старшей недотрогой», т.е. как бы бригадиром. Кон часто спрашивала у Тэннки, когда же в детском доме появятся очередные важные гости. Как правило, Тэннки каждый раз отвечала с безразличием «не знаю». Иногда Кон удавалось узнать, что гости все-таки были, и было обидно, что её, Кон, в очередной раз не пригласили поучаствовать в приеме гостей.
И вот, однажды вечером, когда девочки уже укладывались спать, в комнату вошла Тэннки, прошла между кроватями и присела на краешек кровати Кон. Большая Кон и Люмаль с недоумением и завистью уставились на Тэннки, Кон, догадываясь, что может означать такое посещение, с надеждой умоляюще смотрела на Тэннки. Тэннки, без каких-либо приветствий и вступлений, сразу перешла к делу:
- у тебя когда ожидается менструация?
Кон назвала ожидаемый срок. Тэннки на миг задумалась, что-то подсчитывая в уме, потом одобрительно кивнула:
- сойдет. Сбоев и задержек не бывает?
- пока не было.
- тогда завтра, после обеда, отведу тебя в медпункт…
- в медпункт? Зачем?
- тебя нужно осмотреть, сдать анализы. И…
Тэннки отвела волосы со лба Кон…
- у тебя прыщики на лбу. Надо их залечить, а то гости что-нибудь не то подумают. Не переживай, мы должны успеть.
Кон, наконец, убедилась в том, что надежды её, связанные с неожиданным приходом Тэннки, оправдались. И волна радости захлестнула Кон:
- скажи, а это больно будет?
- прыщики лечить?
- нет, нет, гостей принимать…
- у кого как. Главное, не бойся. Это быстро делается – раз, и все готово. Ну, до завтра, я пошла…
Кон попыталась заснуть, но заснуть никак не получилось. Ведь после того, как она пообщается с приезжими, она станет недотрогой. И, может быть, даже переселится в другую комнату, к Тэннки и Нилини. После того, как две их соседки, тоже - девочки-недотроги достигли совершеннолетия и покинули детский дом, в той комнате появились свободные места.
А потом, когда Кон станет взрослой и покинет детский дом, появится возможность получить собственную квартиру. По выходу из детского дома воспитанникам полагалась жилплощадь. Но, в действительности, жилья на всех не хватало, и многие выпускники годами проживали в общежитии, ожидая положенного им по закону. И, если Кон станет недотрогой, и если повезет, можно завязать отношения с кем-нибудь из гостей, а по выходу из детского дома стать его любовницей. Тогда квартира будет обеспечена, правда, это зависит от того, кем будет будущий любовник, и каковы его возможности. Добиться такого развития событий удавалось не всем недотрогам, но, все же, некоторым удавалось. Вот за Тэннки можно не переживать – она своего не упустит. И Кон тоже не следует отставать.
Как не хватало старшего брата. После того, как он уехал, никаких вестей от него не было. Мало того, что девочка лишилась поддержки близкого сильного человека. Кон переживала за брата – ведь Тиньян поехал поступать в военное училище, в котором готовят космонавтов, он с раннего детства мечтал стать космонавтом.
Тиньян сошелся на этой почве с учителем физики, часами проводил с ним время за беседами о космосе, и иногда делился с сестрой особо поразившими его новостями. Кон мало что понимала из вдохновленных рассказов Тиньяна, но все-таки некоторые выводы делала. И самый главный вывод заключался в том, что дела с ракетами обстоят не столь благополучно, как об этом сообщают по радио (телевизоров в детском доме не было, газеты читали только взрослые сотрудники, а вот радио работало назойливо и непрерывно). Ракеты постоянно взрывались, падали, не долетали до места назначения. По рассказам Тиньяна создавалось впечатление, что на один удачный полет приходится несколько катастроф. Кон долго не могла понять, почему такое происходит. Но как-то Тиньян попытался объяснить ей, как устроена ракета. В ракете есть два громадных бака – бак для горючего и бак для окислителя. Как ни пытался Тиньян втолковать, что такое окислитель и зачем он нужен, Кон так и не сумела ничего понять. А вот что такое горючее, она знала. Воспитанников детского дома часто вывозили на уборку урожая. Техника в тех местах обычно не работала, и дети убирали урожай вручную. Пронырливые вездесущие старшие дети выяснили причину, по которой техника пребывала в неработоспособном состоянии.
Северо-запад, заросший непроходимыми лесами, был местностью запущенной и бедной. Вдобавок, там были, хотя и не слишком высокие, но все-таки, горы, и железных дорог, преимущественно – одноколейных, явно не хватало. Самыми состоятельными и удачными обитателями тех мест были бесчисленные браконьеры и контрабандисты – граница была близко, а серьезный таможенный контроль в такой местности обеспечить не получалось. Зажиточные браконьеры и контрабандисты скупали у нищих спившихся механизаторов запчасти и, главное, - горючее для своей великолепной исправной техники. Хорошо еще, когда горючего просто не хватало. А когда механизаторы разбавляли горючее водой или вообще чем попало, техника окончательно приходила в негодность. А ведь в ракетах горючее, наверняка, лучше и дороже, чем в тракторах, комбайнах и грузовиках. И соблазн продать ракетное горючее гораздо сильнее. Когда Кон поняла это, её охватил ужас. А что, если вдруг Тиньян полетит в космос на такой ракете. Кон плакала, умоляла Тиньяна отказаться от своих планов. Но всё это было бесполезно - слишком упрямым и непреклонным был Тиньян.
День Кон был заполнен учебой, общением со сверстниками, борьбой за выживание в непростых условиях детского дома. А по ночам Кон часто не спала. Не спала не только от того, что вслушивалась в возню своих соседок с их посетителями, но и от беспокойства о судьбе брата.
Кроме брата, никого близкого в жизни Кон не было. Папа погиб на фронте. Она знала об этом с раннего детства. Правда, когда Кон стала старше и научилась считать, она сопоставила дату папиной смерти и дату своего рождения, и вычислила, что даже если папа приезжал домой накануне своей гибели, получалась неувязка где-то в полгода. Когда Кон поделилась сомнениями с Тиньяном, тот ответил, что время было военное, было не до тщательного ведения бумажной документации, и, очевидно, кто-то где-то ошибся при заполнении документов. Но Кон этим объяснением не поверила.
Маму Кон почти не помнила. Самое яркое, незабываемое детское впечатление сохранило маму, лежащую у дверей. Мама лежала навзничь, широко раскинув руки, в одной только расстегнутой бежевой рубашке. Кон запомнила, что грудь мамы равномерно вздымалась, значит, мама была жива.
С одной стороны рубашка была настолько распахнута, что виден был громадный бледно-розовый сосок. Правая мамина рука сжимала громадный окровавленный тесак.
Кон помнила, как или после этого, или непосредственно перед этим, мама, в той же самой рубашке, накинутой на голое тело, шатаясь на ходу, бежала к ней, с криком: «Закрой дверь!!!». Уже потом, став более-менее взрослой, Кон догадалась, что в те моменты мама была безнадежно пьяна.
Когда – то у Кон и Тиньяна был еще и дедушка. Кон смутно помнила своего дедушку, и, наверное, даже и не узнала бы его на фотографии. Где теперь дедушка, что с ним, жив ли, Кон не знала. А Тиньян, который был старше её и, конечно же, гораздо лучше знал и помнил историю их семьи, в подробности не вдавался. Наверное, Тиньян считал свою младшую сестричку совсем маленькой девочкой, которой ни к чему знать о каких-то не слишком приятных подробностях.
Такое отношение было обидно, ведь Кон приходилось теперь самой принимать решения, как строить далее свою жизнь. И то, что она стремилась стать недотрогой, отдалившись тем самым от своих сверстников, мальчиков и девочек – это тоже было ее осознанным решением. Кон наблюдала, сколько зависти, презрения и ненависти вызывают недотроги. А если вдруг гости откажутся встречаться с недотрогой, и она станет обычной подстилкой, эти зависть, презрение и ненависть выльются в ночные изнасилования, выполняемые с особой жестокостью. Станет ли Кон недотрогой, конечно же, зависело не только от нее, но Кон ставила себе такую цель, и готова была для достижения этой цели приложить все усилия, на которые она только способна.
Поэтому Кон после обеда с беспокойством и нетерпением шаталась по коридору в ожидании Тэннки. Когда Тэннки подошла к ней, терпение Кон было уже на исходе.
- пошли,- сказала Тэннки, крепко схватив Кон за руку. Будто бы Кон шла не по своей воле и стремилась убежать.
В медпункте их ждала добродушная пожилая медсестра. Она с неприязнью взглянула на Тэннки:
- ну что, шлюха ты ненасытная, еще одну бедняжку приволокла?
Тэннки невозмутимо ответила:
- тетя Кон, осмотрите, пожалуйста, девочку. И еще, вот видите, у нее прыщики. Можно их залечить?
- кормите таких крохотулек помоями, вот у них и появляются прыщики. Сама-то вон какую морду отъела…
Это замечание было совсем уж несправедливым. Вкусно и сытно поесть Тэннки могла только изредка, когда принимала участие в приеме гостей. Все остальное время она питалась вместе со всеми детьми. Кон обратила внимание на то, что Тэннки совершенно спокойно и невозмутимо пропустила обидное и несправедливое замечание. «Мне бы так научиться» - с завистью подумала Кон.
К приезду гостей Кон проверили, залечили прыщики, она сдала анализы - все у Кон было в порядке.
В ответственный день Тэннки, встретив Кон в коридоре, шепнула «вечером зайду…». И Кон с нетерпением и волнением ждала Тэннки в своей комнате, присев на краешек кровати, и не в силах, от волнения, ни делать ничего, и ни даже думать о чем-либо. Наконец, Тэннки появилась. Кон рванулась к своему шкафчику с одеждой.
- не стоит, - сказала Тэннки, невозмутимо, как всегда, - никто твоим бальным платьем любоваться не будет, - там сразу надо раздеваться.
Под недоуменные взгляды Алем и Стиэ и завистливые взгляды Большой Кон и Люмаль они вышли в коридор, где их поджидала Наэ – девочка из соседней комнаты. Рыжеволосая зеленоглазая Наэ ростом была с Кон, но пошире и поплотнее. Она была в ночной рубашке, босиком. Вообще-то в детском доме ходить босиком запрещалось – дети должны были показывать, что, благодаря заботе государства, они одеты и обуты. Вот и Тэннки была в потертых клетчатых тапках и белых носочках, а Кон успела перед выходом натянуть разношенные туфли со стертыми каблуками.
В разрезе ночной рубашки Наэ проглядывались крупные и плотные уже сформировавшиеся груди. Девочки шли по пустому к вечеру коридору. У одной из дверей стояла голая Нилини. Кон залюбовалась ее смуглым стройным телом.
- ты что голой бегаешь, - сделала ей замечание Тэннки, - вдруг кто увидит.
- а, все равно никого нет,- беспечно ответила Нилини, - и от кого прятаться, все и так знают, куда я пошла. Ты думаешь, лучше будет, если я опять нажрусь, забуду платье, а потом все утро с похмелья буду шастать по комнатам в поисках…
- приличия хоть какие-то нужно соблюдать, - Тэннки достала из кармана платья ключи и открыла - проходите, девчата. Она повернула выключатель, и Кон обратила внимание на стоящий в центре комнаты огромный стол, заставленный едой. Потом она увидела несколько кроватей со свежим белоснежным бельем. Тэннки открыла большой платяной шкаф, который оказался совсем пустым, и вытянула со дна шкафа сундук.
- туфельки у нас не такие, как у Наэ и Нилини, - сказала она, открыв сундук, и снимая тапочки и носочки, - гостям стыдно показывать. Да и наряды наши не сравнить с Нилини… Раздеваемся…
Тэннки подошла к столу, наполнила четыре стопки:
- давайте, махнем, чтобы расслабиться и успокоиться, и в душ, - она пояснила Кон и Наэ: - подмоемся, помоем голову. Мы с Нилини вам поможем…
В стопке оказалось что-то ароматное, и в то же время крепкое и обжигающее. Кон почувствовала, как тепло разлилось по желудку, и через некоторое время она, на самом деле, почувствовала, что стала спокойнее и безразличнее, и все вокруг как-то отстранилось, будто бы не с ней происходит.
После душа девочки направились к столу.
- можно поесть, пока гости не нагрянули, - пояснила новеньким Тэннки, - потом будет не до этого. Разбирайте, ешьте все, что нравится, хватит на всех.
Нилини, сидевшая рядом с Кон, подмигнула ей и протянула наполненную стопку. Кон отрицательно покачала головой. Нилини шепнула:
- давай, знаешь, как вкусно. А то мне одной скучно…
Кон нехотя взяла стопку. Нилини выпила свою залпом до дна, Кон постаралась не отставать. Выпив, она принялась есть. Хлеб оказался мягким и свежим, она обратила внимание на картофельное пюре. Картофельное пюре оказалось не на воде, как в столовой в детском доме, а на молоке, и жирное, заправленное свежим сливочным маслом. Кон принялась с увлечением есть картофельное пюре. Нилини подложила ей что-то темное в тарелку.
- Что это?
- котлета
Кон удивилась: она думала до сих пор, что котлеты бывают только белые и довольно безвкусные. А эта была какая-то особенная - покрытая румяной корочкой, сочная. Кон мигом съела котлету, и Нилини положила в тарелку следующую котлету…
- салата поешь. Свежи-ий… - Нилини добавила в тарелку Кон большую ложку салата, - капусту квашенную. Открой рот…
Нилини зацепила вилкой моток квашеной капусты и положила Кон прямо в открытый рот. Потом толкнула ее под локоть:
- давай еще по стопке.
Нилини понемногу начинала спиваться. На нее принятая доза никакого воздействия не оказывала, а вот в голове Кон уже зашумело. Нилини регулярно набиралась, когда обслуживала приезжих. Но ей этого было уже мало – не так уж часто приезжали гости. И последнее время Нилини стала заглядывать к детдомовским сторожам, чтобы выпить с ними пару стаканов водки, а иногда оставалась там ночевать.
Когда открылась вторая, парадная дверь комнаты, и в комнату вошли четверо гостей, девочки поднялись из-за стола и направились навстречу гостям. Кон слегка пошатывало, и Тэннки взяла Кон за руку, незаметно дав знак Наэ, чтобы та поддержала Кон с другой стороны.
- Сегодня с нами две девушки, - торжественно объявила Тэннки.
- догадываюсь, что речь идет не о тебе и не о Нилини – ответил крупный седоватый мужчина с квадратным лицом.
- я возьму вот этого пухленького рыжика, - вмешался другой, сухопарый вихрастый очкарик.
- А мне цыпленочек приглянулся, - продолжил первый.
Кон, сквозь шум в голове, догадалась, что речь идет о ней. То ли она на самом деле понравилась, то ли этот крупный мужчина не хотел терять лицо, признаваясь в том, что ту девочку, которую он хотел, увели у него из-под носа. Он обнял Кон за плечи и подвел к столу.
-Давай выпьем, - он наполнил две стопки и протянул одну Кон. Тэннки с тревогой украдкой наблюдала за происходящим, надеясь, что Кон не станет пить до дна. Но Кон уже потеряла способность управлять своим поведением и выпила стопку залпом. Кон никогда еще не пила в таких объемах, и состояние, в котором она пребывала, казалось ей забавным и интересным.
За процедурой раздевания гостей Кон наблюдала уже с некоторой отрешенностью. Пока она попыталась неловко начать расстегивать рубашку своего избранника, Тэннки и Нилини справились с остальными и пришли на помощь. Правда, Наэ тоже не так уж опередила Кон. Когда пошли в душ, Кон уже сильно пошатывало. Она неловко прислонилась к стенке. Разглядев своего мужчину, она подошла к нему, потерла ему спину, неловко взяла в руки его висячий член и почувствовала, как член начал понемногу увеличиваться в размере и твердеть. Это оказалось забавно и волнующе, но она растерялась, не зная, что дальше делать. На помощь пришла Тэннки. Не выпуская из рук член своего мужчины, она шепнула Кон: «иди, ложись, мы без тебя справимся». Кон направилась к кровати, но по дороге остановилась у стола и налила себе еще одну стопку. Содержимое показалось ей противным… «А вот первый раз было что-то такое ароматное и вкусное, где же оно?». Найдя желанную бутылку, она выпила стопку и оттуда. «Ну все, мне хватит, пойду лягу» - подумала Кон и, уже держась рукой за край стола, пошла к кровати. Она легла на спину, ощущая слабость и приятную истому. Потолок перед глазами пошел кругом, Кон закрыла глаза и заснула сладким крепким сном.
Проснулась она оттого, что по её губам водили членом. Она отвернулась, закрыв глаза, потом все-таки открыла глаза и увидела нависшего над ней своего мужчину. В такой позе его бесформенный живот свисал, почти касаясь ее лба.
- соси, - сказал ее избранный, точнее – избравший ее.
- как? - спросила Кон заплетающимся голосом
- посмотри, как это рыжик делает…
Кон с трудом повернула голову и посмотрела на Наэ. Наэ, стоя на четвереньках, управлялась сразу с двумя гостями. Одному гостю, лежащему поперек кровати, она, действительно, сосала, а второй гость долбил ее, пристроившись сзади.
- следующий раз, - пробормотала Кон, собираясь еще поспать.
Вместо ответа мужчина начал силой раскрывать ей рот. Кон сопротивлялась, крепко, до скрежета, сжав зубы.
Тэннки и Нилини трудились на соседней кровати с еще одним гостем. Гость лежал на спине, Тэннки самозабвенно скакала на нем. В верхней точке густая копна льняных волос Тэннки рассыпалась веером. Нилини лежала сбоку, прижавшись к мужчине спиной, и он рассеянно ласкал ее маленькие, почти девчоночьи груди. Но Тэннки, несмотря на то, что, казалось, была увлечена процессом, справедливо полагала, что она здесь – старшая, и отвечает за все. Тэннки внимательно отслеживала ход событий.
- подмени меня, - сказала она Нилини, соскакивая с мужчины. Гибкое, как змея, тело Нилини метнулось наверх и она, извиваясь, стала сверху нанизываться на член. Гость сладострастно застонал от блаженства.
- что ты делаешь!? – закричала Тэннки, не заметив, что в опасный момент перешла на «ты» с пожилым мужчиной, занимавшим, к тому же, серьезную должность в республиканской администрации, - она же откусит! Ложись на нее!
Разгоряченный гость сообразил, что Тэннки права, лег на Кон и стал втыкать ей между ног.
- больно!!! - закричала Кон, оттолкнув его ногой.
- может, ну ее, - сказал вихрастый, - я с Вами рыжиком поделюсь…
- да чтобы из этой приемной девушка вышла. Я себе такого не прощу.
Тэннки сбегала к столу и вернулась со стаканом водки:
- дадим ей обезболивающее. Приподними ее, а то захлебнется, - Тэннки окончательно перешла на «ты», чувствуя, что этот большой начальник не возражает против такого обращения. Может, ему хотелось почувствовать себя молодым в такой веселой непринужденной обстановке.
Когда стало понятно, что овладеть Кон не получается, Тэннки объявила:
- внимание! Приглашаю всех присутствующих принять участие в обряде лишения девственности!
-ну вот, - жалобно сказала Наэ, - а мне без всякого обряда засадили…
- дело поправимое, - ответила Тэннки, - сейчас сбегаю за иголкой с нитками.
- зачем это?
- зашью тебе…
- нет, нет, второй раз не дамся!
- отчего бы?
- больно!!!
Все присутствующие, кроме Кон, расхохотались. Кон подтащили к краю кровати, Тэннки собрала несколько подушек и подложила подушки под попу Кон. Кон держали за руки и за ноги, а избравший ее начальник, стоя, принялся входить в нее.
- мешает что-то, - пожаловался он…
- чтобы там такое могло быть?
- Может, Вас подтолкнуть?
- не надо, сам справлюсь... Оп-па! Готово! Одной женщиной на свете стало больше!!!
Кон закричала от боли.
- когда кончите, разрешите отведать вашего цыпленка? – подобострастно спросил вихрастый.
- конечно, конечно, только не отвлекай от дела…
- а мне? - раздался голос одного из гостей, который держал Кон за ногу.
- на всех хватит. Всем разрешаю попробовать.
Когда все четверо гостей кончили в Кон, она лежала с широко открытыми глазами, в которых читались боль и ужас. Кон часто прерывисто дышала широко открытым ртом.
Наэ, схватив двух гостей за члены, потащила их к столу:
- давайте отметим событие.
Двое других гостей последовали за процессией.
Тэннки и Нилини забрались на кровать к Кон.
- успокойся, - Тэннки погладила Кон по голове, потом обратилась к Нилини: - может, в нее еще стакан влить? Выдержит?
- давай, попробуем. А что ты меня спрашиваешь?
- ты же специалист.
Нилини принесла до краев наполненный стакан водки.
- зачем такой полный? Расплещется
- я отхлебну
- пьянь… Бедняжка Кон, вряд ли после сегодняшнего ее еще раз пригласят… А Наэ молодец, свойская девчонка. С первого раза так освоилась, будто уже лет пять с нами…
Продолжение http://proza.ru/2022/02/15/1835
Начало http://proza.ru/2022/02/05/1270