(Начало в "Предисловие к любви - 1") - http://proza.ru/2022/03/24/1408)
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ТАНЯ, ЗОЯ И ДРУГИЕ
1. «Пей со мной, паршивая сука…»
Я как взбесился: решил не брать «душевную тетрадь» пока не стану мужчиной! Но... не вышло. Надеюсь, что ПОКА не вышло.
На следующий день после «конституционной» встречи с классом, почему-то довольно поздно звонила Галя Ясова. Сказала, что не знала — звонить или не звонить. Немного погуляли. Я не проявлял никакой «шутливой» инициативы: зачем девчонку вводить в заблуждение? Больше не звонила.
А через несколько дней, встретил Светку Варову. Вначале она засмущалась, а потом ничего, улыбались, болтали. Я даже пригласил ее в кино, но ей некогда. Просил позванивать.
Все эти дни думаем с ребятами, с кем будем встречать Новый год, и не можем ничего придумать. Я, конечно, могу пригласить Оксанку, но хочется, как и ребятам, какую-нибудь новенькую. Да и нужно трех девчонок. Не буду же я просить у нее подружек! Сразу поймет для чего собираемся. И вообще я и без нашей компании с ней могу… Хотя не буду, я уже твердо решил. Не нужны мне «удары» — ни для нее, ни для себя. Да, да и для себя!
Хорошо помню, как она говорила, что у некоторых есть «такие!» — можно чуть ли не вокруг шеи... Хотя причем тут шея? Что она имела в виду? Это же не рука, которой можно обнять. Да и таких больших «рук» я что-то не встречал в бане. А Оксана, видать, встречала. Ха! Не смешно.
Мелькает мысль о Вальке-соседке. А что?! Мы частенько перемигиваемся. По-моему, она начала. Уверен: не откажет! Но со своими — особенно с соседями — лучше не связываться, это я давно знаю: «не живи, где «любишь», не «люби», где живешь» — ну, с другими глаголами. Сплетен не оберешься. И не только о девушке или женщине. Сама женщина может что-нибудь болтать о тебе.
Да, сейчас у меня в голове только одно: надо стать мужчиной. Смешно? Нет! Вроде как хочу что-то доказать себе. Понятно что. И перед Оксаной неудобно, и перед Борисом с Виктором, и перед другими ребятами: все только об этом рассказывают, а я молчу.
***
Сейчас жду Борьку, пойдем что-нибудь покупать на Новый год. Да, Новый год встречаю с Борькой и Витей. Пришлось нашим наврать, что, мол, иду на день рождения, и, когда сегодня утром говорил это маме, мне было, честное слово, стыдно.
Борька сказал, что тетка смоталась в деревню. Причем надолго. Они с Виктором радовались. Я тоже их поддерживал.
Говорил по телефону с Викой. Побеседовали мило, дружелюбно. Сейчас позвонил, хотел поздравить с наступающим Новым годом, но ее не было дома.
Оксанка похудела, подурнела, говорит, что много работает. Звала на какой-то Новогодний вечер. Я согласился. Но она не позвонила. Ну, я не очень-то хотел. Придется и ей что-нибудь наврать. Ха, я навру ей, а она мне. Сегодня, может быть, поздравлю ее.
Из «новогодних» девчонок пока знаем только одну. Шли мы с ребятами по «броду», а навстречу идет Света Коралова! Я тут же вспомнил, что у меня остался ее стих (ну, «поэт» ей посвятил). Она в академическом, веселая, беззаботная. Я и подумал: может, пригласить ее на вечеринку? А ребята сразу: «Давай с нами!» Словом, пригласили хором. И сказали, чтоб прихватила двух подружек.
Сейчас, когда я кое-что уже видел и делал, «кораловые» метания и страхи меня, вроде, не беспокоят, и я не откажусь подружиться с ней на вечерок.
***
Вот и опять Новый год. И опять у меня неодолимое желание поделиться с кем-нибудь…
31-го заходил в седьмом часу вечера к Оксанке, у них никого не было дома. Так и не поздравил. А в десятом часу в доме у Борьки встретил Свету Коралову с двумя подружками — Таней и Мариной. Слышал их голоса и возгласы ребят при знакомстве. Я в это время был в другой комнате. Еще подумал: «Неужели пришла Танька из торгового, которую барал Борька? Он же ее напинал». Выхожу, нет — новенькие. Знакомлюсь… и чуть не ахнул: одна из них, Марина, — дочь тети Ани, сослуживицы мамы. Боже! Сразу не узнал — накрашенная. Сильно накрашенная. Как и Светка. Ну, Светка понятно и привычно. Я не знал, что делать, так же, как и Марина. Я это сразу понял и видел: стала вся пунцовая (как и тогда, когда была у нас дома в гостях).
Да-а… Мы не ожидали встретиться здесь. Она сидела за столом молча. Покрасневшее лицо почему-то стало казаться прыщеватым. Даже сильно прыщеватым. Наверное, так и было на самом деле. Ну, у меня тоже бывает. Но она выглядела сильно румяной. Думаю, не только из-за прыщей.
Вначале от вина отказывалась, но потом выпила рюмку, другую и пошло дело...
Я думал, что у меня опять будут проблемы (не очень-то хотел быть со Светкой: «своя», вдруг опозорюсь…), а получилось тоже неожиданно. Оказывается, как признался Виктор, он уже давно клеит ее, и она ломаться не будет, просто не было случая. «Но если ты все же захотел ее, то…» Я перебил: «Да ты что! Кто смел, тот двух съел!» — и почему-то показал на Марину. Оба засмеялись: может, и сегодня он будет сразу с двумя.
Признание Виктора задело меня, но потом… Хотя вру, и сейчас задевает. Обидно. Понятно, он видел, что мы переглядывались… А тут, оказывается, «ломаться не будет». Конечно, я ничего не предпринимал. Вот именно, кто смел, тот и съел. Но, может, это и к лучшему.
А на вечеринке, когда играли в бутылочку и выпадало на Светку и на меня, она выбегала в кухню и меня за собой тянула. И там так целовалась! Не только губами, а языком… Я даже отрывал ее от себя: неудобно, нас ждут.
Страстно целовалась со мной, а лежала с Виктором (я проходил ночью на «улицу» мимо них, через первую комнату). Правда, я охмурял не ее, а Таньку. С ней и прокувыркался всю ночь.
А Борька после долгой и упорной борьбы, вернее, возни сделал — ха! — Марину. Да, да! Я в этом уверен на 99,9%. Утром я видел около их кровати растянутый и слипшийся гандон. Итак, значит, эта «хорошая, скромная» Марина тоже «бл». Но тетя Аня хвалила свою доченьку. И мама моя хвалила. Вот я и переживал. Да, переживал!
В этот раз я не видел взлетающего зада Борьки, так как в комнате было очень темно (с улицы — ни фонарей, ни луны), но зато хорошо слышал возню, скрипение кровати, разные шумы и звуки — какие-то непонятные чавканья, стоны… Вдруг, думаю, Борька ей рот зажал или еще что, и она не может закричать, убежать. Но он, конечно, не силой. Уж не такой она была пьяной.
А моя Танечка страшно сопротивлялась: нащипала и искусала меня кругом. И все: «Нет, нет, нет…» — как из пулемета. А я силой не хотел. И никогда не захочу! Никогда!
И вообще не хотел. В прямом смысле… И все прислушивался: вдруг Марина на помощь позовет. Вот чудак. Вернее, дурак! Сейчас на трезвую голову я это хорошо понимаю. А тогда… Но я, в самом деле, силой не хотел! Нет! Пусть не в полную силу, но все эти «нет, нет, нет»… Я так не могу! И нервничал. И мне было обидно, не знаю за что, но обидно. В том числе и за Марину.
Пришел домой в двенадцать часов дня (обещал прийти к этому времени). Пришел и раскричался, что вот, всё еще считают меня мальчиком, мол, не задерживайся, поздно не ходи! За все накричался. Нашим смешно. А мне было не очень.
Нет! Не умею я охмурять «бл». И вот думаю: может, в самом деле, все эти сопротивления потому, что я «скромный» — стихи девушкам читаю. Не знаю.
Кстати, Оксанка мне рассказывала, что девушки (и, конечно, женщины) в одних парнях видят будущих мужей, а в других — просто мужчин. То есть «дружат» по-разному. Интересно все устроено. Но ты же и сам «делишь» девочек и по-разному к ним относишься. Вдруг все эти «нет, нет, нет» просто так, для приличия? Вон и Марина что-то там вошкалась, но помалкивала, как бы соглашалась, и Борька делал свое дело и все.
Может, и мне не надо было обращать внимание на все эти «нет»? Вдруг Танька просто так, без всякой хитрости, а по инерции. Ну да, видимо, в такие минуты все девушки… женщины «вошкаются», то есть как бы сопротивляются или что-нибудь тараторят. Главное, силы не боятся, все добровольно.
Конечно, Танька не убегала, а все ерзала, руки мои придерживала… и в то же время щипалась и кусалась. И еще «нукала»: «Ну… ну…» То ли «нет», то ли «ну» — ничего не понять! Да, может, это была ее такая страсть? А я… И все за эту «бл» Марину переживал. Еще как переживал! Все же дочь маминой подруги. Значит, и я как-то близок, ответственен… Что за чушь?! Поистине дурак! Самый настоящий. Хотя это было в моей душе. Да! Было!
Забыл описать одну сцену. Утром, честное-пречестное, я Коралову не узнал. Она без краски просто страшненькая: глаза маленькие, ресницы и брови белесые. Мне даже рот ее показался каким-то таким, как без губ. А потом подмазалась и, вроде, ничего, получше. И даже хорошо. Конечно, она всегда сильно красилась. Была, как в маске.
Так вот, мы со Светкой курили на кухне и разговаривали. И со стихом интересно получилось. Я взял его с собой, но забыл про него, а тут вспомнил и отдал (без всяких «рецензий»). Светка взглянула на листок и тут же смяла. Я даже пожалел «поэта»: стих плохо сложен, но искренний. А Светка усмехнулась: «Это я сама сочинила. — Я, видимо, выпучил глаза. Она пояснила: — Хотела тебе понравиться. Ты же любишь стихи». И еще сказала, что жалеет, что мы разошлись. А у меня мелькнуло: «Мы и не сходились». Хорошо, что не брякнул. А она вдруг совсем разоткровенничалась: мол, в институте я изводил ее — то внимательным был, то равнодушным, то заигрывал, то пинал. А она хотела подружиться по-настоящему. Вот и вчера хотела.
Я не знал, что говорить. Я же не специально, не нарочно. Видимо, глупо улыбался и, по-моему, разводил руками: мол, ну что делать? Бывает.
А когда потом допивали недопитое и доедали недоеденное, она вдруг попросила, чтоб я почитал стихи. И меня как прорвало, почему-то начал орать, словно взбесился, поди, похлеще самого автора:
Сыпь, гармоника! Скука… Скука…
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мной, паршивая сука!
Пей со мной!
Излюбили тебя, измызгали…
Дорогая, я плачу,
Прости… прости.
Я без всяких намеков, честное слово. А Светка заплакала.
(Продолжение следует) - http://proza.ru/2022/03/28/1288