первая глава
http://proza.ru/2022/09/14/292
ВТОРАЯ ГЛАВА
«АЛЮМИНИВЫЕ ОГУРЦЫ НА БРЕЗЕНТОВОМ ПОЛЕ»
МИШКА АГАШИН
-1 -.
«ОТЦЫ – НЕ ДЕТИ,
А ДЕТИ – НЕ ОТЦЫ»
Михаил Агашин, молодой человек лет около пятнадцати, уже несколько дней бесцельно бродил по городку, не прячась от знакомых, но неприветливо отводил глаза, уходил торопливо, не откликался. Днём он отсиживался в кинотеатре, не пытаясь понять происходившее на экране.
Был апрель, месяц волшебный, природа, ещё вчера мёртвая, просыпалась, оживала.
Мишка будто только сегодня заметил и дробь капели, и пуночек , что нежно приветствовали пробуждение природы, первые лужи на очищенном бетоне, и парок над ними.
Он подымался на сопки и разглядывал издали школу, появлялся возле своего дома, деревянной двухэтажки, где он жил с матерью и старшим братом, самостоятельным серьёзным человеком. У Димки есть жена Татьяна и два сына,
Дом рядом, но идти домой не хочется.
***
Ночевал он в одном из укромных подвалов, на двери которого с улицы висел красноречивый замок, но на третьем окне, почти у самой земли, решётка отгибалась, и пролезть внутрь могли не только кошки.
Подвал ещё не заняли торгаши и коммерсанты, вывески "Убежище" уже не было, но сейчас это слово, как нельзя более, подходило поискам и побегам. Взросление с этого как раз и началось – с уходов из дому года полтора назад. Капитан милиции, работавшая с детьми, известная в городке как "бабушка", его возвращала и строго говорила домашним, потерявшим голову в поисках Мишки:
- Вот он, ваш беглец. Следить надо за детьми, воспитывать, по-человечески разговаривать, чтобы ему бежать из дому не хотелось.
Мать боязливо кивала, брат молчал и посматривал на Мишку, который никак не объяснял, почему в подвале лучше, чем дома. А если бы спросили, то буркнул им хмуро, что «ничего там не лучше», как и было сказано сердитой «бабушке».
Через полгода Мишка снова ушёл. Поначалу брат отвешивал подзатыльники и тумаки, а потом понял что-то и уже повторял: «Смотри, ты уже взрослый пацан, мне с тобой драться? Ты мне что обещал?».
Мать слезами и причитаниями воспитывала, Мишка соглашался, что да, так нельзя.
Но что с ним происходит – никто не мог объяснить. Наказания и угрозы в виде лишений чего-то с ним не сработают. Он не канючил, выпрашивая модные тряпки, диски и постеры, всю технику они с братом уже имели, а «телячьих нежностей» и внимания в семейной жизни без отца не было никогда, и потому терять того, чего не было, Мишка не мог.
Агашин родился на севере, в крошечном городке. Сюда народ приезжал или на заработки, или убегал от своих проблем. Кто-то сам искал северной экзотики и романтики.
У него было своё лето, полярное, странно-завораживающее, когда солнце светит сутками, и вместо сна хочется ходить по чистым сопкам с невысокими лиственницами и кедровым стлаником, бродить по распадкам за ягодами и грибами в тишине летней светлой ночи.
.
Мишка с другими мальчишками всё лето пропадали на сопках, строили для игр шалаши, рыбачили на бурных и грозных горных речках, с собаками уходили в лес. Жизнь была полной и радостной.
Сопки, летом фиолетово-зелёные от деревьев и росшего повсюду кипрея, в августе на 10-12 дней окрашивались красно-жёлто-оранжевым, а потом надолго покрывались снегом. Но бывало и так, что ещё зелёные холмы окутывал снег, и солнце торопилось упасть на зиму за горизонт, длинные рассветы и закаты, перетекали друг в друга, что только и бывает в Заполярье, красили белые сопки во все цвета радуги.
Затем наступала зима – одна длинная многомесячная ночь с жёстким чудовищным морозом, и от этой темноты можно было сойти с ума.
Мишка недоверчиво слушал про ледяные катки и лыжные гонки под ярким солнечным светом зимы где-то на далёком материке. Здесь на лыжи вставали в апреле.
Однако он не один был такой недоверчивый – жизнь познаётся в сравнениях и путешествиях.
-2 -
У КОГО НЕТ ОТЦА,
У КОГО ЕСТЬ ОТЕЦ
Мишина мать убегала на Север от незадавшейся семейной жизни и от второго мужа. А все-таки матери было стыдно иногда перед мальчишками, которые спрашивали, а почему папки нет с нами?
– А пить начал и с работой не ладилось. Пьяницы, кому они нужны?
– Он что, пьяница был? Алкаш? – Спрашивал об отце Мишка.
– Нет, это не твой отец, твой и не пил вовсе. Это Димкин.
– Зачем же? Зачем таких к себе подпускать? Мамка? – грубовато звучал Димкин голос, грубовато.
– Да когда пил, хоть и редко, не человек становился. Да что вы все спрашиваете? Мне вас бы сберечь, не дай бог, покалечил бы, пьяный.
– Он что, бил нас? – Выпытывал сумрачно Дима.
– Пусть бы попробовал. Меня один раз... Я потому ушла от него.
– Ты мамка какая-то быстрая была, – сказал тихо Дима. – Нет бы подождать.
– Кого ждать-то? Мне бы успеть на работу здесь устроиться да в декрет уйти. Здесь деньги хорошие, а труда я не боюсь. Кстати, и отцы ваши тоже были с руками и с головой.
Мальчики уяснили себе: тёмное это дело – семейная материна жизнь.
Расплывчатые фразки ничего толком не говорили о том, каким был отец.
Иногда он Мишке представлялся красивым и чернокудрым, похожим на доброго и приветливого директора школы, где он учился первые лет 5.
А может, он выглядел, как отец друга Дениса, который старался заработать побольше и накопить, чтобы уехать на материк не с пустой сумой, как многие здесь.
Или был похожим на начальника автобазы, где работал Димка и куда прибегал Мишка после уроков. Директор иногда подзывал Мишку и говорил: «Чего стоишь, иди брату помоги».
Как-то под вечер мать стряпала блины, а Миша был на подхвате и съедал блин за блином с брусникой и чаем, и между делом они спокойно и даже шутливо говорили о Мишкиной учёбе, он возьми да и спроси:
– Мам, а какой он был, папка мой?
– Нормальный мужчина.
– А если нормальный, почему мы уехали от него?
– Там не заработаешь на жильё. А здесь мы лет пять поживём, пока ты школу закончишь, дальше учиться в институт пойдёшь, тогда и уедем. Купим дом в Курске, где дед и баба живут, мои родители. Да ты их знаешь.
Такое куцее объяснение ничего не прояснило.
– Нет, я не об этом, мам, почему отец с нами не поехал деньги зарабатывать?
Мишкина мать помолчала, блин со стороны на сторону перевернула, пробубнила:
– Он, наверное, не любил меня.
– А нас, меня, он тоже не любил?
Молчание.
– Не знаю, Миша. Ничего не знаю.
– Ты мне ничего не хочешь говорить?
– Возможно. Сейчас ты не способен эти сложности понять, зачем тебя грузить.
– Я все понимаю, мам, и откуда дети берутся, тоже знаю.
–А ты мне не хами, сынок.
– Мамк, ты не обижайсь, мугу? Ты ему пишешь?
– Он мне писал несколько раз. Я не отвечала, обида глубокая была.
Значит, отец Мишки даже и не подозревает, может быть, что у него вон какой сын живёт где-то на Севере.
– А ты про меня написала бы, вдруг он захотел бы меня видеть.
– Отстань от меня со своими глупыми расспросами, – вдруг взорвалась мать. – И дался тебе этот отец, которого ты никогда не видел и он тебя не знал.
В общем, почему бы ей спокойно не рассказать, что за человек был его отец.
Может быть, ей кажется, отец обидел ее. Отец, вероятно, до сих пор понять не может, чего она взбрендила, и куда-то уехала, а куда, никому ни словца.
А отец знает, что у него есть сын? И с ним на рыбалку можно ездить, на охоту, ставить петли на зайцев и лис, я бы его удивил своими умениями и знаниями
- 3 -
ПИСЬМО ОТЦУ
И что же это выходит?
Да, отец ничего не знает ни о матери, ни о сыне.
И решил Мишка написать письмо. Рассказать о себе, как хочет видеть его, и чтобы они с матерью обязательно помирились. Она хорошая, добрая, одна двух мальчишек тянула. Дима после армии женился.
В общем, подумал – сделал. Нашёл материну тетрадку, куда она записывала какие-то рецепты, адреса своих близких на материке и их дни рождения.
Обдумывал, как он обрадует письмом отца: учёба нормальная, поведение не хуже, чем у других, будущее своё представляет – водитель или скорее, механик, как брат Дима.
Три-четыре листа испортил – вымарывал, вычёркивал, изгрыз ручку – нелегко первое в жизни письмо написать, и не кому-нибудь, а отцу, которого и в глаза-то не видел, зато ясно представлял себе. Без единой ошибочки начисто переписал, запечатал листок в конвертик и отправил. Матери, разумеется, ни слова. Удивить хотел. И обрадовать.
Полетело Мишкино письмо в город Курск.
Письма с Севера и на Север могут идти по месяцу. Но он терпеливо ждал. В его поведении появилось какое-то настороженно-критическое отношение к матери. Ну, приедет отец, а мать уже столько лет ничего себе не покупает. Нет, на Диму и Мишу она не жалела денег, но почему себя забыла и забросила? Не ухаживает за собой, никуда не ходит, чуть что не так, кричит и ворчит на Мишку.
Ему очень хотелось с нею поговорить, как раньше, о фильмах, которые он вместе с друзьями смотрел в новоявленных видеосалонах, о песнях Виктора Цоя, настоящего певца, дать ей послушать.
Миша любил книги на исторические темы, про древних людей, про первобытные племена, кочующих в поисках лучшей земли.
С друзьями иногда они могли часами говорить о фильмах, книгах или услышанных странных случаях, но все же Мишке казалось, что от отца он бы услышал не смешной лепет и неоформленные фантазии, это были бы беседы гораздо умнее и основательнее
Был бы рядом отец, он бы и из дому не уходил. Зачем? Жили бы все вместе дружно и весело, мать не стонала бы, задумчиво и устало сидя за столом, как это нередко бывало. А может, отец не был пьяницей?
Конечно, с мамой невозможно говорить обо всем том, что обсуждал бы с отцом. Матери он ни за что бы не сказал про Таню Шарана, девочка ему очень нравилась. И он боялся, не дай бог Таня узнает об этом или кто другой – засмеют.
А вот Миша, будь отцом, не стал бы смеяться. Он бы просто спросил: «А девчонка стоит твоего внимания и чувства?» И тогда можно было бы сказать, что Таня не только красивая, но и смелая, никого не боится, а её побаиваются, что она честная и справедливая, а еще весёлая и озорная, и с нею можно поболтать не о чепухе... Она удивительная.
Мать сказала бы – вместо того, чтобы учиться, голову себе не нужным забиваешь, рано ещё и всякое такое... У неё только пять вопросов к Мишке в любое время года:
– Ты ел?
–Ты уроки сделал?
–Ты в магазин сходил?
–Ты почему допоздна гуляешь?
–Ты почему посуду не помыл?
Всё. Всё! Ну почему, почему так? Почему у неё один вывод – на тебя твои друзья плохо влияют. Они портят тебя. Мишка однажды попытался матери сказать, что у каждого из его друзей родители дома говорят одно и то же: якобы их сына друзья портят.
Ну чем я порчу кого-то, или как меня может испортить Дениска, ведь он не лучше и не хуже меня, и все, что знает Денис, известно и мне.
Да, надо было раньше отцу написать, уехать к нему. Или вызвать сюда. С матерью что говорить об этом? Это мужские дела, и решать их надо мужчинам.
- 4 -
СТРАННЫЕ СНЫ СБЫВАЮТСЯ
На третью ночь в жарком пыльном подвале Мишке приснился странный сон. Снилось, что он дома, было жарко, зима кончилась, и он решил открыть окно на улицу, толкнул, а оно вдруг выпало совсем. Мишка пытается поставить его на место, да ничего не получается. Он окно приколачивает, а от ударов стена едет и крыша заваливается, и все это с грохотом падает. Мишка видит себя стоящим среди обломков дома, и ему становится страшно.
Дом сломан, скоро с работы мать придет, а дома-то нет. И все из-за него... Он виноват... И самое ужасное, он не может выбраться из-под обломков, а мать уже заходит в разрушенную комнату. Мишку вытащила и плачет, и смеется, жалеет и говорит: как же мы будем жить ? Тут трогать ничего нельзя было, а ты полез и все разрушил, понаделал делов.
А Мишка кровь вытирает на ободранных руках и говорит: Мам, я все сделаю, все нормально будет. И проснулся.
Вылез на улицу, как он думал, незаметно из своего укрытия-убежища и пошел к своему другу Денису Янковцу. Денис болел, простыл и в школу не ходил. Мишка глянул на часы: в школе уже второй урок начался. Поставил окно с решеткой на место, огляделся, как бы никто не увидел его, и решил, что еще ночи две-три поночует здесь.
Часа через два к подвальным окнам подошли мужчины с инструментами, дергали все решетки, ругались, заварили все, потом все забили покрепче и пошли к следующим подвалам. Но Миша об этом не знал: он уже сидел у Дениса, который с удовольствием болел, слушал музыку, смотрел по видюшнику фильмы про полицейскую академию и рад был похвастаться.
Покормил Мишку гречневой кашей с молоком, которые мать заботливо на столе прикрыла салфеткой, и сообщил, что в школе никто не интересовался, почему нет Агашина, сказали, что, кажется, он болеет.
Мишкина мать сейчас домой иногда не приходила, так как ее напарница улетела в отпуск, и работать приходилось за двоих. А брату Диме было не до Мишки. Вроде мелькает пред глазами, вроде в школе.
Но вот вчера Димка встретил Дениса в магазине и сказал, что, если не придет Мишка домой, будет очень серьезный разговор. Дениска наврал, что Мишка ночует у него, они диски смотрят, дали вот, у Михи все равно видеомага нет... Смотри, Денис, я тебя предупредил, – Дима строго смотрел на Дениса. Но Денис не зря лучший друг. На него можно смотреть строго сколько угодно, да друзей он не выдаст.
Они посмеялись над прикольным и озорным фильмом, потом Мишка вздохнул. Может, домой сходить? Хотя бы переодеться. Да, письмо. Надо самому получить письмо, вдруг прилетело. Скоро почтальонка придет, материна хорошая знакомая Марта Иосифовна.
Мишка пошел к себе. Он ждал ответ. Уже около месяца прошло, как он отправил письмо отцу. И на конверте поставил свою, то есть отцову фамилию на обратном адресе, для ясности от кого.
В тихом доме поднялся по скрипучей деревянной лестнице. В почтовом ящике на двери торчала «Комсомольская правда", а в середине сложенной газеты белел конвертик. У Мишки екнуло сердце. Он осторожно вытащил письмо.
Письмо было от него, от Агашина В. В. – Виктора Валентиновича. Но не Мишке, а его матери. Там так и было написано – Агашиной А.В. – мелкими неаккуратными буквами. Почерка отца Миша не знал. И вдруг ему стало не по себе. Почему ответ мамке, а не ему? Может, он решил с матерью все согласовать, как быть, не с Мишкой же, действительно, советоваться. Мать взрослый человек, ей решать. Открыть или нет? Не Мишке письмо, не Мишке. Он никогда в чужие письма не заглядывал. А вдруг там что-то личное? Не для Мишкиных глаз и ума?
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ ГЛАВА 3
ЧАСТЬ 5