На сырной седмице приехал отец В. Он уехал из Абхазии, несмотря на благословение матушки Ольги остаться. Она сказала ему на прощание: «Если ты уедешь – я больше тебя не увижу!» Но он полетел под предлогом прощания с отцом Андреем. И всё равно на похороны он не успел.
Приехав в Левочу, батюшка застал нас в полнейшем духовном ауте. Мы делили территорию между хорами. Я хорошо помню атмосферу озлобленности и раздражения. Мы с ин.Татьяной жили рядом, через занавеску друг от друга. И её напряжение и ненависть ко мне чувствовались почти физически даже через занавеску.
Отец В, сам развязавший эту войну, теперь отрёкся. Он сказал, что разделил нас не по уровню духовности, а для здорового соревнования, и чтоб нас отец Михаил «не заездил». Хотелось верить.
Первая седмица Великого поста прошла тяжело. У нас было обязательное правило для всех: ничего не вкушать и не пить до среды. Службы вычитывались ежедневно без сокращений. В среду мы причащались. Потом начинали есть по два раза в день. В понедельник, среду, пяток по вечерам вместо трапезы был чай.
Я выдерживала этот пост уже два раза. Первый раз в Ново-Карцево. И в следующем году в Деденево я провела эти дни, лежа в келье, т.к. была слабой после операции. Матушка всех сестёр выгнала чистить снег, чтоб заставить кушать «как во всех нормальных монастырях» с растительным маслом. Сёстры предпочли помучиться, но не сдались, чистили снег голодными. Отец В говорил, что этот трёхдневный пост нужно молиться, а физические послушания отменялись, чтобы не упасть в обморок.
Здесь в Левоче мне предстояло регентовать все дни. Уже во вторник меня затошнило на часах. Я не могла встать из земного поклона и не могла петь. Я пошла домой и там поела какой-то варёной тыквы, попила воды. Мне сразу полегчало. Думаю, этот пост можно было выдержать с водой, но без воды начиналась интоксикация. Пост без воды – это чья-то жестокая выдумка, практически пытка. В Абхазии в женских монастырях такая практика выдерживается даже по две недели. Все пищеварительные органы давали потом сбой. Не покидало чувство отравления, бросало то в жар, то в холод, кружилась голова, тошнило и было невозможно стоять, не то что петь, регентовать и класть земные поклоны.
Этим Великим постом произошло страшное событие, которое очень потрясло нас, и надолго выбило из колеи настоятеля отца Михаила. На второй седмице в среду отец Михаил собрался отслужить Литургию Преждеосвященных Даров в поселке Хвойная в Никандровском храме. С утра он приехал в храм вместе с сёстрами. И что предстало их глазам? Царские врата были отверсты. Завеса сорвана. Дарохранительница валялась на полу, Агнец был на правой стороне храма перед иконой «Игумения Афонской горы» на коврике. Крошками был усеян весь пол. Копие было воткнуто в бревенчатую стену храма. Антиминс, Евангелие, Крест – всё было выброшено с Престола одним махом через Царские врата в храм.
Все плакали. Бабушка, алтарница Анастасия, была с фингалом под глазом. Прихожанка помоложе тоже имела следы побоев и царапин на лице. Они сбивчиво рассказали, что какая-то женщина с раннего утра ждала открытия храма. Её впустили. И она прямиком побежала в алтарь через Царские врата. Её пытались удержать, но в ней была сила нескольких мужиков. Она не успокоилась, пока не совершила это осквернение Святынь. Голос всю ночь напролёт приказывал ей пойти и совершить это. Она не могла дождаться утра. А теперь сидела на скамеечке и дрожала. И сложно было поверить, что такая невзрачная маленькая тётка способна на такие преступления.
Так Литургия не была совершена, и более четырёх часов отец Михаил на коленях собирал крошки и мыл губкой пол в алтаре, на солее и в храме. А сёстры читали по очереди Псалтирь.
http://proza.ru/2022/11/26/731
фото из интернета: храм прп.Никандра Городноезерского в п.Хвойная