Естественно, у сестёр возникла потребность в духовном руководстве. Это, конечно, громко сказано, но женскому роду от природы требуется больше советов и внимания, чем мужчинам. Так устроил Бог. Отец А на словах не считал себя способным духовно руководить. Он частенько подчеркивал, что если сам не выполняешь, как можно требовать с других. Хотя сейчас я понимаю, что он подстилал соломки заранее, чтобы потом с него не было спросу. Мне лично тогда его позиция пришлась по душе. И как-то даже захотелось его слушаться. Я решила держаться правильного на мой взгляд курса. Когда было какое-нибудь искушение, я старалась ставить отца А в известность. Потому что далеко можно было зайти с самочинием в этом мужском монастыре. Писали ему ещё несколько сестёр. Но ни с одной не случилось искушение, подобное моему.
Один раз я написала ему письмо, указав там, что один брат постоянно приходит в сестринскую трапезную, балагурит с сёстрами, шутит. А я искушаюсь, прячусь и переживаю. Я уточняла, что было бы хорошо, если бы никакие братья не приходили к нам в трапезную и на мойку с целью потрепаться. Имя брата я, слава Богу, не написала. Но письмо подписала. Я была уверена в порядочности отца А. Через полдня пришла с кухни НаташаД и сказала, что батюшка там, на улице кричит на отца Дионисия и машет у него перед носом моим письмом. Она видела листик, на котором я писала. А к отцу Дионисию у неё было тёплое отношение. Я в одну секунду вскочила, но тут же поняла, что дергаться теперь бесполезно. Я от стыда закрыла лицо руками и долго сидела в ступоре.
Вечером я встретилась на посуде с отцом Дионисием и, превозмогая свой жгучий стыд, спросила, в чём его обвинял настоятель. Он очень развеселился, так как, оказывается, не знал, что это моё письмо. Он сказал мне, что имя там было зачеркнуто. А потом стал меня каждый день извещать о судьбе письма.
Через день письмо показали отцу Герасиму, ещё через день отцу Алексию (Лёше). Отец Алексей был простым монахом и монастырским врачом. Ходили сплетни среди братии. Все спрашивали своих подружек-сестёр чьё письмо. Батюшка разрушил моё доверие. Но про кого было написано моё письмо, батюшка так и не догадался.
При первом удобном случае я поехала с Наташей М в Москву. Наташа М – это сокращенно Наташа Московская. В отличие от Наташи Деденевской, с Наташей Московской нас связывала тесная дружба в течение долгих лет. В Москве мы навестили игумена Алексия из Коломенского. Он тоже знал много лет почившего отца Андрея из Михайловского и отца В. И он был шокирован моим рассказом. Он сказал, что раскрывать тайну исповеди нельзя ни в каком случае, даже с благими намерениями. Я успокоилась и решила для себя быть осторожнее. Я поняла, что священники – это не боги, а немощные люди. Они в абсолютном своём большинстве не тянут откровенной исповеди. А отец А и вовсе считал правилом разгласить исповедь всем. И это было для него основным приемом в «воспитании» братии.
Сёстры пытались сойтись с отцом А поближе. Брали у него благословение, рассказывали ему что-то. Но он сам их боялся. В одно из воскресений в келью пришла расстроенная Наташа Д. Она рассказала, что была свидетелем неприятной сцены, как Аннушка и м.Ольга пытались взять благословение у отца А. Он от них уходил быстрым шагом. Но они его догнали каким-то образом. Он повернулся к ним с багровым лицом и закричал: «Что вы всё за мной бегаете! Оставьте меня в покое!» Наташа Д сказала, что теперь к нему не пойдёт. Я тоже в душе с ней согласилась.
И при первом удобном случае я не пошла под благословение. Дело было летним утром. Я шла на кухню. И отец А шёл в трапезную. Наши пути шли параллельно и сближались возле Введенского храма. Но я не пошла к нему, а пошла вокруг храма, чтоб не пересекаться. Он это увидел. И пошёл тоже вокруг храма с другой стороны, мне навстречу. Я не ожидала его встретить. Он разозлился и крикнул, махая мне рукой: «Надька! Что ты от меня бегаешь!» А я-то думала, что он ещё нас не всех различает.
http://proza.ru/2022/11/29/1001
Фото из интернета.