Каждодневный бег по кругу начинается с писка электронного будильника. Изобрёл его человеконенавистник или садист. Нет звука противнее.
Похрустев позвоночником, Саныч выползает из-под одеяла в холодный сумрак. Туалет, движения еще не приобрели уверенности и законченности, но треники уже натянуты, а зубная паста вдавлена в щётку. Вода смывает остатки сна. Полузалитые шумом теленовости заставляют чаще нужного поплевывать в раковину. Ох уж эта дикторская скороговорка о дальнейшем сползании в кризис! Так недавно эти же и столь же бодрые голоса сообщали подобные факты о «том мире». В их интонациях литаврилось: «У нас такое невозможно!»
В этот момент кончилась вода в умывальнике. Саныч добавил воду, шаловливая кружка пыталась выскользнуть из намыленной руки. Не вышло, от нас не вырвешься.
Надо идти управиться по хозяйству. Всплывает вопрос: «Сколько же коров держит средний американский учитель, чтобы свести концы с концами?» Ответа нет.
Получасом позже красотка в ящике пригласила улыбаться и поднимать выше ноги. Слегка раздражают вымученные улыбки гимнасток. Без особого аппетита Саныч расправился с наскорорученным завтраком. Мать прихворнула. Помидоры, глазунья, чай, бутерброд.
- Слушай, ты почему смеялся ночью? - интересуется матушка.
- М-м-м?
- Не смеялся даже, а так хохотал, что я проснулась. Ты пообещал, что утром расскажешь.
- Точно. Что-то снилось… ускользает, не помню, заспал.
- Про Вовку…
- А! Вспомнил! Представляешь, на ночь глядя начитался сочинений. Это похлеще фильмов Спилберга. Вовку оставил напоследок. Его читать интересно, а больше двойки за орфографию – проблематично. Вот и приснилось, что я в Швеции. Присутствую на званном вечере в честь вручения нобелевской премии в области литературы г-ну Дубильченко. Все как положено. Приём у короля. Зал. Все атрибуты. Короче, прорвался к великому современнику, стою, робею. Вдруг он меня увидел, обрадовался, рукой подзывает, заключает в объятия и заявляет в телеобъектив на весь мир: «Дамы и господа, позвольте представить вам человека, который…» Я на его руки смотрю, а они как сегодня в цыпках, так и остались, все костяшки в драках сбиты, а на кисти левой руки пастой роза ветров изображена и слово «ЗЛО». При этом я глупо улыбаюсь, и что-то бормочу о его выдающихся способностях, к которым весь педагогический коллектив Краснокаменской школы бережно относился….
Как тут не расхохотаться?
- Может быть тебе к невропатологу, день в школе, вечер с тетрадями. Теперь еще и по ночам мультики про детей смотришь…
- Так, подровнялись, замолчали. Сесть! Открыть тетради с домашним заданием. Я не спрашиваю, кто сделал, кто не сделал. Открыли! Первое предложение читает… – Володя, вылезь из-под стола, ты «-ТЬСЯ» или «-ТСЯ» написал? Какое опять сочинение? Нужно было вставить пропущенные орфограммы в словосочетаниях. Хорошо, читай, что у тебя получилось!
- Вершины сосен щурятся на солнце. «Чертовщина! А, собственно, почему бы им и не прищуриться? Бьёт ведь в глаза!»
- Молодец, так ты поставил мягкий знак или не поставил? Вспомним правило. Вершины что делают? Вова, в вопросе есть мягкий знак? Нет! Значит, и в глаголе нет. А у тебя? Зачеркни карандашиком. А это что? «Ю» пишется после шипящих в словах: «жюри, брошюра и парашют»! Слово «щурятся» будешь писать с «Ю», когда станешь нобелевским лауреатом.
- Чем?
- Не чем, а кем! На перемене объясню. Следующее словосочетание читает…
Привязалось же это лауреатство. Забавно, на приеме я был в этом же костюме. Страшно подумать, что с ним за пятнадцать лет будет!
Звонок.
Уроки Саныча прекрасно слышны через тонкую перегородку между классом и библиотекой, отгороженными из рекреации.
Учитель вошел в учительскую. Рассказал со смехом сон.
- Александр Викторович, а что там учудил на уроке наш доморощенный лауреат?
- Он написал, что вершины деревьев щурятся на солнце. Вершины, естественно, с «Ы» после шипящей. Они щурились с «Ю», к тому же предлог «НА» слегка приставился.
- Это детали. Великим все позволено, сами знаете, что Пушкин…
- Знаю, но Пушкин мне автографов не давал, а Вовка подписал что-то на память. Я, кстати, за границей был в этом же костюме.
- С нашими зарплатами, этот сон в руку!
- Типун на язык. Кстати, у меня и газетка с собой, - Саныч сунул руку в карман. Странно, там лежала трубочка газеты.
- Ну, дает! – хохотнул трудовик.
«Интересно, что за газета?» – подумал Саныч, развернул и не увидел надпись начертанную знакомым размашистым почерком. Ту, что прочитал во сне: «Учителю от учИника! Получу баксы, пАдарю Мирседес. Вовка». И газета не «Комсомольская правда», Саныч свернул республиканскую газету с объявлениями, спрятал назад, тряхнул головой.
Да. Доработался! А чего ждал-то?
Но что сделаешь, если мальчишки вошли в жизнь? Вот Вовка... Хороший парень, и не беда, что он в восторге от того, от чего я в отчаянье прихожу. Роботы-полицейские, оборотни, каратисты... в его голове такая каша! Конечно, кое-что и из программы запомнил.
Однажды мальчишка на не очень справедливый упрек учителя, что не учит ничего, Вовка спокойно прочитал наизусть отрывок:
- ... Одну я помню, Сказку эту. Изведаю теперь я... эту как там... свету...
- Поведаю, - поправил Саныч, испытующе глянув на Вовку. Нет, оговорился. Не нарочно. А версия интересная.
- Да? Ладно, пусть будет «поведаю», какая разница... - согласился ученик.
Продолжение здесь: http://proza.ru/2023/02/01/1377