* БИБЛИОТЕКА. Проводники
* http://proza.ru/2017/12/03/2473
_____________________________________
Шилейко, Владимир Казимирович
_____________________________________
* Шилейко, Владимир Казимирович (1891-1930) - русский востоковед, поэт и переводчик
* http://disk.yandex.ru/d/Mr7NPQyQV-CEyA
* http://proza.ru/2023/03/22/1735
Над мраком смерти обоюдной
Есть говор памяти времен,
Есть рокот славы правосудной,
Могучий гул: но дремлет он
Не в ослепленьи броней медных.
А в синем сумраке гробниц,
Не в клекоте знамен победных,
А в слабом шелесте страниц
В.К. Шилейко
Этот человек сам никогда не стремился к известности, старался жить как можно скромнее. Ученый с мировым именем, Владимир Казимирович Шилейко посвятил себя ассириологии - науке, которая, собственно, и родилась-то недавно, хотя занимается изучением древнейших цивилизаций Земли: Шумера, Вавилонии, Ассирии. Печатать свои работы он не любил. Наверное, потому, что перед ним была бездна проблем, связанных с ассириологией, - он видел их в каждой глиняной табличке, в каждом обломке ритуальной чаши или, стершейся цилиндрической печати. Решение их требовало непрестанного напряженного труда. Но скорее всего он не желал размениваться на мелочи, хотел сделать нечто цельное, всеохватывающее. Таким трудом был для него "Ассиро-вавилонский эпос" - переводы мифов, молитв, заклинаний от болезней, предсказаний по рождениям, посвящений богам и сообщений потомкам древних правителей о своих победах над врагами и грандиозных постройках. Рукопись "Эпоса" была завершена к 1930 году, а может быть, и раньше, потому что еще при жизни Шилейко была включена в план издательства "Academia" (правда, незадолго до его закрытия).
"Ассиро-вавилонский эпос" собирались печатать издательства и в Ленинграде и в Москве, но началась Великая Отечественная война - и, конечно, Шумер и Вавилония отошли на дальний план.
Однако востоковеды не забывали об этом труде.
Академик В. В. Струве опубликовал отрывки переводов Шилейко в своей "Хрестоматии по истории Древнего Востока".
Особенно ценил он перевод эпоса о герое царе Гильгамеше.
Но судьба "Гильгамеша" оказалась довольно таинственной и несчастливой.
Рукопись, затерянная еще в 1918 году, после смерти Шилейко обнаружилась в издательстве "Academia".
Ее решили издавать и уже подыскивали, кто бы мог написать введение и комментарии. Но тут она снова пропала и до сих пор нигде не обнаружена.
Сохранилась только небольшая часть ее.
У рукописи "Ассиро-вавилонского эпоса" более счастливая судьба.
Она по крайней мере не исчезла бесследно, хотя и не была опубликована.
С ней тоже происходили странные вещи.
Обеспокоенные судьбой рукописи, родные Шилейко решили разыскать ее и сохранить. Но как же трудно оказалось это сделать!
Только в 1953 году нехотя один ученый отдал рукопись сыну Шилейко, который, приехав в Ленинград, пришел к нему домой вместе с сотрудником милиции...
Возможно, из-за своей привычки к уединению, сосредоточенным занятиям В.К. Шилейко остается в какой-то мере загадочной личностью.
Но нельзя сказать, что о нем совсем забыли.
Вот что говорится в Большой Советской Энциклопедии
Шилейко Вольдемар Казимирович (2 (14) 2.1891, Петербург, - 5.10. 1930, Ленинград), советский ассириолог и поэт. Проф. ЛГУ в 1922 - 30. Ввел в науч. обиход мн. шумерийские, ассиро-вавилонские, хеттские и др. письменные памятники из отечественных собраний. Подготовил издание памятников вавилонской лит. в стихотворных переводах...".
В этой статье есть неточности. Владимир Казимирович умер в Москве, а не в Ленинграде. В ЛГУ он закончил работу не в 1930 году. а а 1929-м.
Имя Владимира Казимировича Шилейко упоминается и во многих книгах, посвященных древнейшей истории, но, к сожалению, никто не написал его хотя бы сколько-нибудь полной биографии.
А ведь за свою короткую жизнь он успел сделать очень много, и не только как ученый-востоковед.
Об этом человеке известно также и то, что он был наделен большим поэтическим даром, писал стихи.
Его литературное дарование оказало влияние на творчество нескольких известных поэтов - его современников.
О Владимире Казимировиче Шилейко говорится даже в Краткой литературной энциклопедии:
Лирика Ш. (опубл. в 1913-19 в журналах и альманахах "Гиперборей", "Аполлон", "Северная звезда", "Тринадцать поэтов", "Весенний салон поэтов", "Сирена") ориентирована на высокую филос. традицию рус. поэзии, прежде всего Ф. И. Тютчева. Мастер центонной поэзии; оказал влияние на поэзию рус. акмеизма
Центон - стихотворение, целиком составленное из строк других стихотворений. В современной литературе рассматривается как поэтическая забава и употребляется редко. К сожалению, в последнее время о В.К. Шилейко чаще вспоминают только в связи с именем А. А. Ахматовой. Причем добрейший человек каким-то образом оказывается в роли безжалостного ревнивца, чуть ли не запрещающего своей жене, талантливой поэтессе, писать стихи...Это несправедливые и жестокие вымыслы. Легенды о Шилейко ходили и при его жизни, но он обладал хорошим чувством юмора, к тому же его остроумие и находчивость помогали решительно пресекать различные пересуды. Разбирая семейный архив, я нашла копию письма моей свекрови Веры Константиновны Шилейко-Андреевой, второй жены В.К. Шилейко, Петру Викторовичу Ернштедту, члену-корреспонденту АН СССР, специалисту по коптскому языку, большому другу Владимира Казимировича:
Мысль о том, что образ Володи, такой законченно прекрасный, и неисчерпаемое богатство его духа, большую часть которого он унес невысказанным в могилу, останутся в памяти лишь немногих его друзей, мне представляется иногда как-то мучительно недопустимой
Это и побудило меня, человека до той поры далекого от ассириологии и литературоведения, начать по крупицам собирать все, что касается личности Владимира Казимировича Шилейко.
Родился Владимир Казимирович в Петергофе в небогатой семье, где было пятеро детей. Вольдемар - старший. Кстати, он не любил романского звучания своего имени и всегда просил называть его Владимиром.
Сначала Володя ходил в приходскую школу при лютеранской церкви, а потом стал учиться в гимназии.
Бесспорно, это был очень одаренный мальчик: с семи лет он самостоятельно начал изучать древнееврейский язык, а в гимназии настолько увлекся историей Древнего Востока, что завязал переписку со специалистами из Британского музея.
Вопросы, поставленные юным историком, были глубоки и интересны, поэтому приходили в Петергоф ответные письма солидных ученых из Лондона.
Что послужило толчком к таким необычным увлечениям мальчика?
В какой-то мере ответ на этот вопрос дает сам Владимир Казимирович.
В предисловии к своей книге "Вотивные надписи шумерийских правителей" он вспоминает преподавателя гимназии М. М. Измайлова как человека,некогда вложившего в меня первую и самую сильную любовь - любовь к угасшему солнцу Востока
Возможно, еще один человек сочувствовал его занятиям - отец - Казимир Донатович.
Отставной поручик, затем чиновник, глава большой семьи, он в течение двух лет посещал вечерние лекции в Петербургском археологическом институте и, успешно сдав установленный экзамен, был в 1904 году удостоен звания члена-сотрудника этого института.
К сожалению, о причастности отца к увлечениям Владимира прямых свидетельств не сохранилось.
Однако при всей скудости семейного бюджета Шилейко-старший давал возможность сыну покупать "мудрёные" книги, коллекционировать старинные монеты и медали.
В шкафу гимназиста бережно хранились обломки каменных плит, обрывки старинных рукописей и другие реликвии.
В Петербургский университет В.К. Шилейко поступил в 1909 году, после петергофской классической гимназии. Окончив ее блестяще, на круглые пятерки, он получил золотую медаль.
Крепким здоровьем Владимир Казимирович не отличался.
Еще в юности он заболел туберкулезом легких. Тогда он справился с болезнью.
Лето, проведенное в Пскове, и молодой организм совершили чудо. В справке, представленной Владимиром Казимировичем в Петербургский университет в сентябре 1913 года и заверенной доктором медицины, статским советником А. Сердюком, говорится:
После соответствующего лечения при отдыхе от всяких занятий в деревне язвы зажили, и в настоящее время у Шилейко не обнаружено никаких явлений как местного, так равно и общего туберкулеза.
После подробного медицинского осмотра, произведенного мною сего 23 сентября, я нашел студента Шилейко достаточно окрепшим для возобновления научных занятий, а также не опасным в смысле заразительности для окружающих, что и удостоверяю, как пользующий его врач, моею подписью с приложением печати".
Если в гимназии он по большей части занимался историей Древнего Востока, то университетские профессора открыли ему доступ к пониманию клинописных текстов.
В то время в Петербургском университете работали такие замечательные ученые, как П. К. Коковцов и Б. А. Тураев.
Под их непосредственным руководством Шилейко изучил древние языки настолько глубоко, насколько это было возможно в то время.
В дальнейшем он оставался одним из тех немногих в мире ученых, кто шаг за шагом приоткрывал тайны мертвых языков, делая доступными, казалось бы, запертые за семью печатями, самые древние, в большинстве своем каменные и глиняные книги.
Изучив клинопись и получив тем самым доступ к сокровищам древнейшей литературы, Шилейко забыл обо всем на свете.
Настолько забыл о себе, о своем здоровье, что обеспокоенный профессор Тураев, не видя иных путей повлиять на слишком увлекавшегося студента, пишет письмо его отцу и просит обратить внимание на здоровье сына.
В своей книге "Жили-были" В. Б. Шкловский вспоминает случай, непосредственно касающийся В.К. Шилейко.
Когда в 1913 году канцелярия Петербургского университета за невнесение платы за обучение (двадцать пять рублей) автоматически исключила Шилейко из числа слушателей, пришлось закрыть целое отделение факультета восточных языков (еврейско-арабско-ассирийское), поскольку, как выяснилось, Шилейко был единственным слушателем этого уникального отделения.
Это кажется удивительным только поначалу.
И сегодня ассириология считается наукой архитрудной, а в то время ученых, занимающихся клинописью, во всем мире были единицы.
Как самостоятельная научная дисциплина ассириология была признана к середине XIX века.
В России первым начал заниматься ассириологией и клинописью М. В. Никольский.
Преподаватель греческого языка в гимназии, он увлекся молодой наукой, первым из русских ученых стал читать курс ассириологии в Московском университете и много занимался самыми древними письменными знаками - так называемой пиктографией, рисуночным письмом.
Правда, к началу XX века он отошел от университетских дел и, чувствуя близкий конец, стремился по возможности завершить труды, начатые в молодые годы.
Шилейко стал изучать ассириологию и клинопись в 1910 году, и через два года уже полностью овладел этими науками.
Но спорных вопросов грамматики и произношения клинописных, знаков оставалось столько, что решать их в одиночку было немыслимо.
Никто из знакомых Шилейко специалистов не был в состоянии помочь ему, поэтому еще в 1911 году он начал переписку с известным французским ученым Франсуа Тюро-Данженом, основателем шумерологии - истории народа, одним из первых создавшего на земле письменность.
Примерно тогда же завязалось его знакомство с немецким ассириологом Вайднером и другими востоковедами в различных странах мира.
У нас восходит новое светило в лице Шилейко... Мне, конечно, не угнаться за этим быстроногим Ахиллесом - так писал в начале нашего века Михаил Васильевич Никольский, которого современники почтительно называли отцом русской ассириологии.
Он узнал, что в Петербургском университете на восточном факультете есть студент, который свободно читает клинописные тексты на шумерском, вавилонском и ассирийском языках, знает древнеегипетские иероглифы, клинопись, арамейский и другие древние языки.
Ознакомившись с работами своего соотечественника М. В. Никольского, жившего в Москве, Шилейко написал ему письмо, в котором высказал беспредельное уважение к трудам старого профессора и просил консультации по нескольким вопросам.
Никольский незамедлительно прислал ответ, выражал в нем радость по поводу появления в России подающего большие надежды молодого ассириолога.
Вот выдержка из этого пространного (тринадцать страниц) письма, датируемого 6 июля 1912 года:
Дорогой коллега! Я много слышал о Вас от Б. А. Тураева, но, несмотря на лестный о Вас отзыв, я все же думал, что Вы только ученик первого элементарного класса, с успехом переходящий во второй, но получив Ваше письмо, был совершенно удивлен, увидев в лице Вашем готового ассириолога, овладевшего всеми важнейшими познаниями в нашей области и с мужеством и успехом берущегося за решение самых трудных и неразрешимых проблем. От души Вас приветствую!..
В 1912 году, когда было написано это письмо, в Новом энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона была опубликована первая большая статья Шилейко "Вавилония", а также несколько текстов расшифрованных им клинописных табличек..
Хорошо известно, что и сейчас чтение клинописных текстов занятие сложнейшее.
А в то время, когда проводились первые опыты чтения древнего письма, все было неимоверно сложно.
Даже описание внешнего вида таблички, выявление места и положения, в котором ее нашли, материала, из которого она изготовлена, - все представляло сплошные загадки.
К тому же в большинстве случаев это были не целые изделия, таблички или какие-либо другие ритуальные предметы, например чаши, булавы, конусы, а обломки со щербинами-лакунами на самой надписи.
Прежде чем попасть к русским коллекционерам, эти древние предметы проходили через множество рук, часто нечистоплотных, и, чтобы заработать побольше, целое изделие нередко разбивали на куски и продавали по частям.
Приступая к работе, специалист-ассириолог должен был восстановить былую часть повествования по уцелевшим лоскутам слов.
Для этого надо было разобрать и перерисовать на бумагу все знаки, восстановив стершиеся или выкрошившиеся детали.
В иных случаях, чтобы показать, как выглядела надпись в первозданном виде, от ученого требовалось искусство художника.
Особенно это касается посвятительных надписей. В отличие от деловой скорописи они зачастую выполнялись замысловатым и тонким письмом.
А кроме того, надо было знать, какие аналогичные тексты уже имеются, в каких музеях мира, кто и когда пытался их прочитать и к каким пришел результатам.
С 1913 года В.К. Шилейко, хотя и числился студентом Петербургского университета, стал сверхштатным сотрудником Эрмитажа по научной части.
В том же году вышли в свет его статьи "Тетраграмматон" в Еврейской энциклопедии и "Иероглифы" в Энциклопедическом словаре издательства "Деятель".
В 1914 году пять его статей напечатали французский журнал "Ревю д'ассириоложи", немецкие журналы "Ориенталише литературцайтунг" и "Цайтшрифт фюр Ассириологи".
Никогда не бывавший на Востоке, Владимир Казимирович для расшифровки текстов пользовался предметами старины, попадавшими в Россию через собирателей древностей.
С известным коллекционером академиком Николаем Петровичем Лихачевым Шилейко познакомился в самом начале своих занятий ассириологией.
Историк по образованию, Лихачев собрал интереснейшие материалы. Он создал Музей палеографии, все экспонаты которого были приобретены им на собственные средства.
В нем были собраны самые различные памятники письма: тексты, выбитые зубилом, нарисованные красками, начертанные палочкой, написанные кисточкой, гусиными, металлическими перьями, первые типографские издания.
Трудно даже просто перечислить все экспонаты.
Здесь можно было увидеть египетские стелы и папирусы, клинописные таблетки Двуречья и хеттов, китайские гадательные кости, памятники коптского, греческого и арабского письма, надгробья, пергамены и бумаги, дипломы и хартии,
многочисленные акты Западной Европы, папские бреве, банди и адити итальянских государств, мазаринады и летучие издания Французской революции, инкунабулы, палеотипы и русские провинциальные издания XVIII - XIX веков.
Материалы эти казались настолько разноплановыми, что некоторые современники Лихачева считали их не связанными друг с другом и утверждали, что собрания Музея палеографии отражают лишь коллекционерские вкусы собирателя.
Владимир Казимирович Шилейко придерживался иной точки зрения, потому что в действительности в музее были собраны экспонаты для критического исследования исторических источников, их сопоставления и взаимной проверки.
Забегая вперед скажем, что в 1925 году Н.П. Лихачев воплотил свою заветную мечту: передал организованный им Музей палеографии в ведение Академии наук СССР и стал его директором.
С Лихачевым и его музеем Шилейко был связан теснейшими узами до конца своей жизни.
После смерти Лихачева все экспонаты Музея палеографии были, к сожалению, разрознены. Большая их часть попала в Эрмитаж и Азиатский музей.
Но еще задолго до этого молодой ученый отобрал для работы из коллекции Лихачева 35 ритуальных предметов, принадлежавших 11 царям Шумера.
Большинство из них было найдено при раскопках группы холмов Телло, скрывавших под собой древний город-государство Лагаш.
Происхождение остальных связано с древними городами Адаб, Урук, Ларса.
Среди реликвий - известняковые, алебастровые, глиняные таблички, одна мраморная и одна из лазурита, шестигранная глиняная призма, обломок вазы, глиняные конусы и кирпичи.
Некоторые надписи были оттиснуты с помощью глиняных, каменных или металлических цилиндров-печатей.
Но большинство текстов было написано от руки.
Поэтому каждый отдельный предмет независимо от содержания нанесенного на него текста является единственным в своем роде древнейшим памятником.
Несколько надписей было переведено Шилейко впервые в мире, содержание других было известно по переводам главным образом на французский язык.
Однако и в этих случаях русский ученый дал важные уточнения транскрипции перевода, основываясь на детальном изучении грамматики мертвого языка.
Эта работа была долгой, кропотливой, но завершилась первой книгой молодого ученого, которому в то время исполнилось всего лишь двадцать четыре года.
"Вотивные надписи шумерийских правителей" вышли в свет в 1915 году.
В подзаголовке книги указано, что в ней опубликованы клинописные тексты памятников Южной Месопотамии из собрания академика Н.П. Лихачева.
Эта книга ценна не только тем, что в ней помещены переводы древних текстов, описания реликвий, - Владимир Казимирович написал к ней исторический очерк, в котором с наиболее возможной для того времени точностью установил хронологическую последовательность и династические связи шумерийских царей.
Чтобы написать подобный очерк, надо было не только прочитать, но и проанализировать все написанные к тому времени материалы по Шумеру, опубликованные в различных странах мира, главным образом на немецком, английском и французском языках.
Следовало также изучить и сопоставить многочисленные таблички, относящиеся к шумерийскому периоду из Британского музея, парижского Лувра, Берлинского музея и других собраний.
Старый профессор Никольский был поражен тем, что совсем еще молодой ученый берется за решение сложных и на первый взгляд вовсе неразрешимых проблем и добивается успеха.
Другой старший коллега позднее журит молодого ученого за неэкономную трату сил: ассириология - это океан труда и сначала, казалось бы, надо брать то, что лежит на его поверхности, а не нырять в глубину.
Но легкого пути Владимир Казимирович в своей жизни никогда не искал.
Книга "Вотивные надписи шумерийских правителей" не осталась незамеченной.
В 1916 году ей была присуждена Большая серебряная медаль Российского археологического общества.
Одновременно В.К. Шилейко был признан одним из лучших европейских копировальщиков клинописных текстов.
Шилейко был всегда полон творческих планов: разбирал, сопоставлял, отбирал наиболее интересные, на его взгляд, материалы.
Несколько раз он возвращался к изданию шумерийских таблеток.
В 1916 году в сборнике статей в честь попечительницы Российского археологического общества графини Уваровой опубликовал еще четыре таблетки из лихачевского собрания.
В них содержатся данные, до той поры мало известные историкам.
Владимир Казимирович обратил внимание на то, что некоторые товары, упоминаемые в этих документах, оцениваются в серебре. Он первым высказывает мысль, что при торговых сделках в Шумере имела хождение металлическая валюта.
В январе 1917 года Владимира Казимировича призвали в армию.
Он пробыл в войсках более шести месяцев, до августа 1917 года, и по состоянию здоровья был уволен из пехотного полка, где служил рядовым. От службы в армии у него осталась шинель, которая в течение нескольких последующих лет служила ему и пальто и одеялом.
В этом же году В.К. Шилейко опубликовал еще два текста с шумерийских таблеток, хранящихся в настоящее время в Москве в Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.
Зная о перенесенной им болезни, друзья просили его быть внимательным к себе, беречь здоровье.
Но когда он увлекался чем-нибудь, то о себе совершенно забывал - мог не есть, не спать.
И если принято называть книги духовной пищей человека, то в приложении к Шилейко эти слова звучали почти буквально: без пищи он мог обходиться долгое время, был непритязателен в еде. Без книг же не мог прожить и часа.
Большой их знаток и ценитель, Шилейко покупал у букинистов все, что казалось ему интересным.
Он не коллекционировал книги - он с ними работал. Любую, оказавшуюся у него в руках, он прочитывал от начала до конца. Книги стоили дорого, и из-за этого он, постоянно нуждавшийся в деньгах, часто оставлял себе на жизнь жалкие крохи.
Тонкий знаток литературы, Шилейко одинаково хорошо понимал классическую и средневековую западноевропейскую литературу, в особенности поэзию.
По воспоминаниям близких ему людей, он имел необыкновенную память, в разговоре мог цитировать любое из называемых литературных произведений - на разных языках, и древних и новых.
Переводов он не признавал, только подлинники.
Наизусть читал целые таблицы на ассирийской языке. Увлекал своих слушателей рассказами о Древнем Египте, Вавилонии, Ассирии.
Об Ашшурбанипале, жившем в VII веке до н.э., мог говорить так подробно и занимательно, будто своими глазами наблюдал жизнь этого правителя, создателя одной из самых древних библиотек мира.
В архиве ГМИИ имени А.С.Пушкина сохранилась анкета, заполненная в 1926 году.
В графе "Какие знаете языки" ответ: "Знает около 40 языков". Сын В.К. Шилейко утверждает, что его отец знал в общей сложности 62 языка.
25 октября 1917 года над Невой прогремел исторический выстрел "Авроры". Он возвестил миру о создании первого в мире социалистического государства.
В трудные послереволюционные годы многие сотрудники Эрмитажа и других музеев Петрограда стремились во что бы то ни стало сохранить национальные сокровища для народа.
Шилейко принадлежит к их числу.
В 1918 году его принимают на штатную должность ассистента в Государственный Эрмитаж.
В том же году он был утвержден членом Коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины, созданной по инициативе В. И. Ленина.
Через год его избрали действительным членом Российской академии истории материальной культуры (РАИМК, впоследствии Государственная академия истории материальной культуры - ГАИМК).
С этого времени секция археологии и искусства Древнего Востока РАИМК, которую он возглавил, стала центром изучения ассириологии в нашей стране.
Тогда же, в 1919 году, Шилейко утверждают в должности профессора Петроградского археологического института.
Он читал историю Шумера и Аккада, историю вавилонской литературы, на практических занятиях разбирал со студентами клинописные тексты.
Несколько лет он прожил в одном из помещений Шереметевского дворца.
В мрачной продолговатой комнате размещались кровать, диван и большой круглый стол. За этим-то столом при свете керосиновой лампы, накинув на зябнущие плечи солдатскую шинель, Владимир Казимирович ночи напролет разбирал глиняные таблички.
Хозяйства у него не было никакого, не было даже кастрюли - только чайник.
Не много он себе позволял, но в чем не мог отказать, так это в чае, причем чай любил очень горячий и очень крепкий. Заваривал за ночь по нескольку раз, для этого разжигал примус. Был еще маленький самовар, но его ставили только в честь прихода гостей - слишком хлопотное это дело отнимало много времени.
По складу ума и характера Шилейко как специалиста-востоковеда привлекала не просто расшифровка текстов, но решение исторических загадок, динамика развития и совершенствования языка.
Сочетая исключительную память, блестящий комбинационный дар со строгим логическим мышлением, он всегда приходил к оригинальным выводам.
А поэтический дар ученого проявлялся в выборе текстов для работы - в большинстве своем это были исторические надписи, мифы, космогонические и героические, храмовая лирика и обряды.
Большой интерес для историков представлял анализ клинописных текстов, опубликованных Шилейко в 1918 году в "Записках Восточного отделения Археологического общества".
При внимательном изучении оказалось, что два из них, те, на которые раньше никто не обращал внимания, содержат договор о взаимопомощи.
Египетский фараон и хеттский царь обязывались помогать друг другу в случае возникновения беспорядков внутри их стран.
Это был аккадский вариант известного договора между фараоном Рамзесом II и хеттским царем Хаттушилем III (XIII век до н.э.).
Поначалу Шилейко полагал, что это предварительный вариант. Но вскоре пришел к правильному выводу, который имел огромное научное значение. Ведь к моменту выхода в свет статьи Шилейко были известны лишь египетские копии этого договора.
По-прежнему много времени он отдает и другой своей работе.
Еще в самом начале своей деятельности Владимир Казимирович заинтересовался преданиями о Гильгамеше - богатыре, совершающем, необыкновенные подвиги.
Перевод этой работы, как я уже говорила, исчез, и потому хотелось бы рассказать о нем подробнее.
Как и его отдаленный потомок - греческий Геракл, Гильгамеш был причислен к сонму шумерийских и вавилонских богов.
Впервые это имя упоминается в списке богов, получающих праздничные жертвы, в записях, относящихся к третьему тысячелетию до н. э.
Еще более древние - изображения Гильгамеша на печатях шумерийских царей.
На них изображался герой, борющийся с быком или со львом, в несущейся по бурным волнам ладье.
Первые таблички с описанием подвигов Гильгамеша относятся к концу третьего тысячелетия до н.э.
По-видимому, это были записи сказаний, которые сложились по крайней мере в первой половине третьего тысячелетия до н.э., а затем изустно передавались из поколения в поколение.
Самые поздние таблички, написанные вавилонским письмом, но на ассирийском языке, найдены при раскопках библиотеки последнего из великих ассирийских царей - Ашшурбанипала.
Их всего 12, заполненных мелкой клинописью.
После небольшого вступления поэма повествует о постройках, которые Гильгамеш воздвиг в Уруке, где был правителем.
А затем слышится жалоба жителей Урука, недовольных буйным поведением Гильгамеша.
Боги внимают молитвам людей. Они создают человека-зверя Энкиду, равного по силе Гильгамешу.
При встрече Гильгамеш и Энкиду вступают в схватку, но никто не может одержать верх. Борцы не чувствуют вражды друг к другу и вскоре становятся неразлучными друзьями. Так заканчивается первая таблица.
На второй таблице записано, как Гильгамеш и Энкиду задумывают поход против страшного Хумбабы, хранителя священной кедровой рощи.
Третья таблица приводит героев к матери Гильгамеша с просьбой склонить всемогущего бога солнца Шамаша к удачному совершению задуманного предприятия.
Четвертая описывает путь Гильгамеша и Энкиду к месту обитания Хумбабы.
Пятая - бой с Хумбабой, который заканчивается победой героев.
В шестой таблице рассказывается, как Гильгамеш умывается после битвы, надевает чистое платье, возлагает на голову тиару. Он так прекрасен, так мужествен, что подняла на него свои очи и поразилась красоте героя Иштар - богиня любви и плодородия, а также войны и распри.
Иштар домогается любви Гильгамеша, обещая ему власть во вселенной.
Но Гильгамеш знает капризный нрав прекрасной богини. Он насмешливо отказывается от ее любви и перечисляет всех ее возлюбленных, которым она принесла только зло.
Такое пренебрежение к ней заставляет Иштар думать о мести. Она обращается к богам и умоляет их наказать Гильгамеша за дерзость.
В конце концов боги соглашаются и насылают на него ужасное чудовище - небесного быка, изрыгающего огонь.
Вместе с Энкиду Гильгамеш одолевает и этого противника.
Энкиду, друг Гильгамеша, - бесстрашный и сильный, но все же смертный.
Седьмая таблица повествует о его тяжелой болезни и смерти. Плач и скорбь оставшегося в живых Гильгамеша описаны в ней же. Тоска по другу переходит в страх перед неизбежностью собственной смерти.
Что делать? Умирать так не хочется. Как обрести бессмертие?
Гильгамеш решает идти за советом к обладателю вечной жизни престарелому Утнапиштиму (девятая и десятая таблицы).
Одиннадцатая таблица, лучшая из всех по сохранности, содержит рассказ Утнапиштима о потопе.
Кстати, библейская легенда о потопе настолько совпадает с вавилонским сказанием, что сегодня ученые допускают вероятную связь этих легенд.
Герой просит Утнапиштима помочь ему получить вечную жизнь, но не выдерживает необходимых для этого испытаний и ни с чем возвращается домой.
Грустный приближается он к Уруку, но видя открывшийся его взору прекрасный город, окруженный мощными стенами, по-новому понимает смысл жизни.
Обращаясь к своему спутнику, он говорит, что бессмертие человека заключается не в чем ином, как в творениях его рук.
В последней, двенадцатой таблице Гильгамеш вызывает из преисподней тень Энкиду, и тот рассказывает ему о безрадостном существовании в загробном мире.
Содержание этой таблицы не вполне согласуется с духом всей поэмы.
По-видимому, двенадцатая таблица была присоединена к эпосу позднее.
Шилейко изучал все имевшиеся тогда материалы о Гильгамеше, знал различные версии эпоса и частично отдельные, так называемые периферийные, фрагменты, которые были найдены при раскопках не в Вавилоне и Шумере, а в других местах.
Еще в 1918 году он сдал полный перевод "Гильгамеша" в издательство Сабашниковых в Москве, но, к несчастью, рукопись затерялась.
Остался только перевод шестой таблицы, той, где Гильгамеш после битвы с Хумбабой отказывается от любви коварной Иштар, да еще некоторые отрывки.
Но русский перевод эпоса, читанный самим Владимире Казимировичем, слышали многие, и много было об этом в свое время разговоров.
Академик Струве, блестящий знаток древних текстов, в былые годы хорошо знал Шилейко.
В своей "Истории древнего мира" он вспоминает начало поэмы в переводе Владимира Казимировича:
Об увидавшем все до края мира,
О проницавшем все, постигшем все.
Он прочел совокупно все писанья,
Глубину премудрости всех книгочетов;
Потаенное видел, сокровенное знал
И принес он весть о днях до потопа.
Далеким путем он ходил - но устал и вернулся
И записал на камне весь свой труд.
В 1919 году вышел перевод "Гильгамеша" на русский язык, сделанный поэтом Н. С. Гумилевым.
Но Гумилев переводил не клинопись, что вполне естественно, а пользовался французским подстрочником.
Большую помощь в толковании различных малопонятных для несведущего читателя мест древней легенды переводчику оказал Шилейко.
Он же написал предисловие к книге, которое, по существу, было серьезным исследованием в той области истории древнего мира, которую сейчас называют гильгамешеведением.
Все материалы, связанные с древнейшим на земле эпосом, Шилейко тщательно подбирал, обрабатывал, изучал.
Так, в ноябре 1927 года он пишет в Москву:
День был удивительно хорош, безветренный и снежный, и с утра я выбрался в Азиатский музей. Ернштедт приготовил для меня издание старинных отрывков Гильгамеша, по которым я тосковал шесть лет; теперь мне их хватит на всю зиму.
"Гильгамеша старые отрывки меня научают многому. Бесподобен их язык, тончайший по своему синтаксису".
Все материалы, касающиеся легенды о Гильгамеше, были интересны не только сами по себе - они широко использовались Шилейко при анализе текстов и особенно древних цилиндрических печатей, которыми он также серьезно занимался.
Научная работа, казалось бы, отбирала все силы без остатка, но были еще и стихи.
В 1918 году в альманахе "Весенний салон поэтов" в числе других стихи Шилейко.
В конце 1918 и в самом начале 1919 года вышли очередные книжки журнала "Сирена", в которых было напечатано 6 его стихотворений.
Излюбленная форма стихов поэта - восьмистишие.
В строчках, построенных просто и спокойно, погашены все всплески, крайности чувств, но вместе с тем в них заключены мысли и эмоции человека, много пережившего и много познавшего.
Взять хотя бы одно стихотворение из "Сирены":
Над мраком смерти обоюдной
Есть говор памяти времен,
Есть рокот славы правосудной,
Могучий гул: но дремлет он
Не в ослепленьи броней медных.
А в синем сумраке гробниц,
Не в клекоте знамен победных,
А в слабом шелесте страниц.
Стихотворения, напечатанные в "Сирене", насколько сейчас известно, были последними прижизненными публикациями стихов Шилейко.
В дальнейшем он перестал печатать стихи.
Но это вовсе не означало отхода от поэзии. Напротив, он начал активно сотрудничать в издательстве "Всемирная литература", организованном по инициативе М. Горького.
Вот что писал Алексей Максимович Горький о задачах, стоящих перед издательством:
В 19-м году издательство "Всемирная литература", преследуя цель дать русскому читателю лучшие произведения всех литераторов Европы и Америки XIX - XX века, организовало "Студию переводчиков", чтобы воспитать кадры литературно и художественно грамотных переводчиков, способных - насколько это вообще возможно - ознакомить русского читателя с тайнами слова и красотою образов литературы европейской. Задача несколько утопическая, но, как известно, в России всего меньше боятся утопии".
Будучи членом редколлегии издательства "Всемирная литература" и одним из руководителей "Студии переводчиков", Шилейко редактирует переводы.
Одновременно он готовит переводы вавилонской литературы, стремясь как можно точнее воспроизвести ритмику древнего стиха.
Чтобы глубже понять художественные достоинства древнейшей литературы, он изучает западноевропейскую средневековую поэзию и вскоре становится крупным специалистом и в этой области.
В 1922 году в первом номере журнала "Восток", выпущенном издательством "Всемирная литература", было представлено несколько фрагментов из переводов древневавилонской литературы.
Среди них знаменитая поэма-миф "Сошествие Иштар" - о сошествии богини Иштар в обитель мертвых. Ее перевод подготовил В.К. Шилейко.
В ту пору были известны только две редакции этого мифа.
Изучая грамматические особенности текстов, Шилейко впервые высказал предположение о том, что обе копии восходят к подлиннику, который намного старше имеющихся записей и передает трагедию божественных страстей значительно полнее.
Впоследствии, уже после смерти Шилейко, это предположение подтвердилось: были обнаружены отрывки из "Сошествия Иштар", датируемые третьим тысячелетием до н.э.
Переводчик Шилейко стремился не только точно рассказать содержание текста, но и средствами современного русского языка по возможности передать своеобразие и выразительность древневавилонского стиха.
Работая над переводом, Шилейко, как всегда, стремился выдержать его ритмический строй, сохранить порядок слов подлинника:
Почиют князья, простерты мужи, день завершен:
шумливые люди утихли, открытые замкнуты двери...
В.К. Шилейко отнюдь нельзя было назвать книжным червем, человеком, замкнутым в себе.
Круг его знакомых не ограничивался только сослуживцами, специалистами-востоковедами и филологами. Его хорошо знали все, кому так или иначе приходилось сталкиваться с ним в повседневной жизни.
В. Д. Блаватский, коллега Владимира Казимировича по РАИМК, рассказывал, что Шилейко часто обедал в столовой неподалеку от Мраморного дворца, где жил.
Когда он входил в зал, даже обедавшие дворники, хорошо его знавшие, дружно приветствовали его: "Здорово, Мраморный!"
Был еще друг, который требовал непрестанных забот, - сенбернар Тапа.
В те годы в Петрограде было много бродячих собак, самых породистых. Удирая за границу, хозяева оставляли животных на попечении прислуги, а те в голодное время выгоняли собак на улицу.
Однажды Шилейко подобрал больного пса - голодного, несчастного. Пес обожал нового хозяина.
Когда в 1924 году Владимиру Казимировичу по делам службы пришлось уехать в Москву, Тапа лег на его кровать, не желал сходить с нее и не прикасался к пище.
Пришлось срочно вызвать Шилейко телеграммой. Только когда пес увидел хозяина, он покинул свое убежище и стал есть.
Выходят в свет новые публикации Шилейко.
Зарубежные журналы по ассириологии просят его присылать статьи, но ученый считает своим долгом прежде всего публиковать свои труды в советских изданиях.
В 1921 году он частично переиздает, частично публикует впервые 12 староассирийских таблеток из Малой Азии.
Эти древнейшие палеографические памятники, написанные на особом варианте аккадского языка и особым видом клинописи, относятся к рубежу третьего и второго тысячелетий до н. э.
В то время их язык и письмо только начинали толковать. Он был и в этом пионером.
В 1922 году Петроградский университет приглашает к тому времени уже знаменитого ученого на должность профессора.
Шилейко ведет курсы шумерского, аккадского языков, а впоследствии первым в нашей стране вводит преподавание хеттского языка.
Здесь также следовало бы исправить небольшую неточность. В БСЭ (том 9) сказано, что впервые в нашей стране ввел преподавание хеттского языка советский языковед, специалист в области ассириологии А. П.Рифтин.
Но как же так? Судя по письмам самого Шилейко, Рифтин проходил курс хеттского языка в ЛГУ под его руководством.
Шилейко был твердо убежден, что история Древнего Востока не должна быть привилегией узких специалистов.
Люди должны знать, как жили их предки, как развивалась человеческая культура.
Он был превосходным рассказчиком, слушать его можно было бесконечно (многие, к сожалению, этим злоупотребляли, не жалея ни сил его, ни здоровья).
Он так увлекался, что не замечал времени.
Поэтому даже на лекции в университете приносил будильник, заводил его, ставил перед собой на кафедру и лишь после этого начинал занятия.
По записям египтологического кружка при ЛГУ, почетным членом которого состоял Шилейко, только в 1922 году он выступил с 16 общедоступными докладами.
Темы самые разнообразные.
Среди них: "Развалины некоторых городов в Месопотамии", "Из вавилонской литературы", "Значение муки в поэме о Гильгамеше", "Печати Дария и Артаксеркса", "Мужья Иштар","Государства Умма и Шургулла"...
На его лекции приходили не только члены египтологического кружка и восточного отделения Археологического общества, но и неспециалисты - студенты университета, археологического института и люди, интересующиеся древней историей.
К сожалению, конспекты этих докладов в архиве Шилейко не сохранились.
В 1924 году в очередной книге журнала "Восток" печатается перевод 61 строки вступления к вавилонской поэме об Этане "Орел и змея".
Стихотворный текст удивительно живо и образно повествует о дружбе орла и змеи, о данной ими перед богом солнца Шамашем клятве верности, о вероломстве орла и мстительной змеиной хитрости
Тамара Шилейко. О Владимире Казимировиче Шилейко. Легенды, Мифы и Стихи...Журнал Новый мир N 4, 1986 г.
http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/BIO/SHILEIKO.HTML
______________________________________________
Владимир Казимирович Шилейко (настоящее имя Вольдемар Казимирович, 14 февраля 1891 года, Петергоф — 5 октября 1930 года, Москва) — русский востоковед, поэт и переводчик, второй муж Анны Ахматовой, член Императорского православного палестинского общества, профессор.
Биография
Вольдемар Шилейко родился 14 февраля (2 февраля по старому стилю) 1891 года в Петергофе. Старший сын в семье пятерых детей. Отец, Казимир Донатович Шилейко, — отставной поручик, потом чиновник, два года изучал археологию в Петербургском археологическом институте и, возможно, способствовал увлечению сына Востоком.
Володя начал самостоятельно изучать древнееврейский язык с семи лет. В гимназии, которую окончил с золотой медалью в 1909 году, выучил древнегреческий и латынь, вёл научную переписку с Британским музеем. С 1909 года учился в Петербургском университете, однако, через два года его учёба прервалась, — В. К. Шилейко заболел туберкулёзом. К 1913 году поправился и вернулся в университет. Изучал ассириологию под руководством П. К. Коковцова и Б. А. Тураева. Переписывался с ведущими востоковедами мира (Франсуа Тюро-Данженом и другими), печатался во многих европейских научных журналах.
Кроме научной деятельности, Шилейко писал стихи (близкие к поэтике акмеизма), публиковался в российских литературных журналах. Неслучайно, самыми знаменитыми его переводами стали переводы шумерской и аккадской поэзии.
В 1918 году женился на поэтессе Анне Андреевне Ахматовой, став её вторым мужем после её развода с поэтом Н. С. Гумилёвым. Брак продлился пять лет, до 1922 года (официально расторгнут решением народного суда Кропоткинского участка Хамовнического района г. Москвы от 8 июня 1926 года). После расставания Ахматова и Шилейко поддерживали переписку до самой его смерти.
После развода с Ахматовой Шилейко женился вторично на Вере Константиновне Андреевой (1888—1974). В 1927 году у них родился сын Алексей, в будущем профессор, завкафедрой электроники в МИИТе, близкий друг братьев Стругацких. Алексей Вольдемарович Шилейко в сотрудничестве с женой Тамарой Ивановной в течение многих лет активно занимался творческим наследием отца, составлением архива (в частности, спасением рукописи «Ассиро-вавилонский эпос»), подготовкой публикаций.
Шилейко с 1919 до 1929 года работал в Петроградском (Ленинградском) государственном университете, где сотрудничал с А. П. Рифтиным и академиком В. В. Струве, затем переехал в Москву, но через год снова заболел туберкулёзом. На этот раз с болезнью ему справиться не удалось, и Владимир Казимирович скончался 5 октября 1930 года, не дожив до 40 лет. Похоронен на Введенском кладбище.
Поэзия
В. К. Шилейко не издал своего авторского поэтического сборника, но в 1913—1919 гг. публиковался в периодике; ряд его стихотворений остался в рукописях и был издан посмертно. В 1910-е годы, начиная со знакомства с Гумилёвым в 1911 г., он был биографически и творчески близок с Цехом поэтов и акмеистами, хотя формально в эти объединения не входил. Его стихи печатались в акмеистическом журнале «Гиперборей». В. Н. Топоров охарактеризовал Шилейко как «значительного и весьма оригинального» поэта; с его точки зрения, Ахматова и Мандельштам «заметили стихи Шилейко и усвоили себе их уроки». По воспоминаниям Мандельштама, «Шилейко для нас был той же бездной, какой для [футуристов] был Хлебников». Шилейко был также известен как «остроумец» и сочинитель кружковой шуточной поэзии.
Шумерология
В своей монографии «Вотивные надписи шумерийских правителей» (Пг., 1915) 24-летний бывший студент Шилейко издал 35 посвятительных надписей из коллекции Н. П. Лихачёва, сделанных на камне и глине по приказу одиннадцати правителей Шумера. Можно только удивляться смелости этого юноши, который, будучи самоучкой в шумерологии, отважился предъявить учёному миру плоды своей работы. Однако степень оригинальности этой работы не следует преувеличивать. Из 35 надписей 21 однотипная (стандартный текст на посвятительных глиняных гвоздях правителя Гудеа). Уникальными являются только три небольших текста, из которых один не нуждается в связном переводе (это перенесённый на глиняную призму список профессий); прочие имеют дубликаты в других музеях и впервые переведены западными специалистами. В издательской части следует отметить тщательно выполненную тушевую прорисовку каждого текста и образцово сделанную транслитерацию шумерской клинописи.
Гораздо большее значение имеет предпосланное изданию вступление, никак не озаглавленное в монографии. Здесь Шилейко излагает свои представления об основных этапах шумерской истории, соотнося их с изложением Э. Мейера в его «Истории древнего мира». Сперва он устанавливает хронологическую границу начального этапа шумерской истории (вторая половина V тыс. до н. э.). Затем Шилейко спорит с Мейером по вопросу о влиянии семитов на шумерскую культуру. Египтолог и семитолог Э. Мейер утверждал, что приоритет в развитии месопотамской цивилизации принадлежит семитам Аккада и Вавилона. Шумеролог Шилейко поставил этот тезис под сомнение, найдя убедительные для того времени доказательства шумерского культурного приоритета. Он показал, что в семитском языке Месопотамии имеется более 200 заимствований из шумерского языка, а в клинописи все известные изображения голов безбороды и коротковолосы (семиты же всегда изображались с бородами). Кроме того, имена богов и жреческие должности названы по-шумерски и не носят следов семитского влияния. После этой дискуссии автор вступления подробнейшим образом изложил вопрос о термине «Шумер», доказывая, что от эпохи к эпохе географический смысл этого термина подвергался изменениям.
Основываясь на знании огромного числа разрозненных текстовых публикаций, Шилейко определяет число лет правления каждого царя, устанавливает точную последовательность правления царей одной городской династии, соотносит данную династию с династиями других городов (фактически давая синхронистическую таблицу по каждому этапу ранней шумерской истории), выдвигает несколько смелых и впоследствии оправдавшихся гипотез политической истории.
Так, Шилейко самостоятельно (хотя и одновременно с французскими специалистами) приходит к выводу о том, что после своего смещения в результате заговора правитель Лагаша Лугаланда не был убит. Напротив, он оставил за собой титул великого правителя (энсигаля), ему было пожаловано имение, и в этом имении он умер год спустя. Вторая важнейшая гипотеза Шилейко-историка заключалась в том, что династия Аккада была разрушена не царями второй династии Урука (как думал Мейер), а нашествием кутиев, впоследствии подчинивших себе всю страну. Интересно, что он приходит к этому выводу на основании нескольких хозяйственных текстов, в котором говорится о доставке больших грузов некоему царю в эпоху Гудеа. Шилейко соотносит это сообщение с надписями Гудеа, в которых констатируется его власть над территорией, ранее принадлежавшей Аккаду, и с датировкой одной хозяйственной таблички годом разрушения Урука. Проведя палеографический анализ всех учтённых текстов, он делает конечный вывод: Гудеа правил после разрушения Аккада, вторая династия Урука имела в эту эпоху второстепенное значение и часто подвергалась нападениям извне, а грузы, которые во времена Гудеа поставлялись царю, — дань кутийским завоевателям Шумера, титуловавшим себя царями (лугалями).
Почти все гипотезы вступительной статьи Шилейко впоследствии блестяще подтвердились в исследованиях В. В. Струве и И. М. Дьяконова.
Переводы, история литературы
Шилейко первым в истории русской литературы стал переводить аккадские и шумерские литературные тексты с оригинала. Им были установлены основные правила аккадского стихосложения. Шилейко принадлежат поэтические переводы гимнов, заговоров, эпических фрагментов, памятников религиозно-этической литературы, а также ритмизованные переводы шумерских царских надписей и вавилонских гадательных текстов. Вархиве учёного сохранился и перевод шумерского религиозного гимна о строительстве храма в Лагаше (Цилиндр А правителя Гудеа).
Владимир Казимирович на неполном материале, которым располагал при жизни, сделал несколько предположений, которые были подтверждены новыми археологическими данными. В частности, он предположил, что у «Сказания о Гильгамеше» есть шумерский оригинал (обнаруженный в тридцатые годы шумерологом Самюэлем Крамером), он также обнаружил параллели «Сказания о Гильгамеше» с древнегреческой мифологией и указал, что полное «Сказание о Гильгамеше» должно содержать характерный эпизод с орлом, который действительно был позже обнаружен. Кроме этого, множество неясных мест в Сказании были им интуитивно правильно переведены, что впоследствии подтвердило развитие шумерской грамматики и языкознания.
В области изучения литературы Шилейко высказан ряд плодотворных гипотез, основанных на сопоставлении сюжетов клинописной словесности с мотивами произведений фольклора и античной литературы. Так, в предисловии к переводу эпоса о Гильгамеше (предпринятого под его руководством Н. С. Гумилёвым) Шилейко сопоставляет первые семь таблиц и сюжетов эпоса с «Илиадой» Гомера, а пять последних — с «Одиссеей». В статье «Родная старина» он устанавливает в качестве прототипа благовещенского обряда выпускания птиц вавилонский обряд выпускания птиц в качестве выкупа за жизнь освободителя.
В статье «Текст предсказания Саргона Аккадского и его отголоски у римских поэтов» Шилейко установил параллели в формулах вавилонских гадательных текстов и поэме Лукана, а также предположил связь между образами Саргона и Эдипа. Известны также названия некоторых его докладов по истории месопотамской религии (например, «El — имя солнечного божества»), хотя их тексты до нас не дошли.
Многие гипотезы Шилейко в области истории литературы и религии получили подтверждение в трудах востоковедов, религиоведов, фольклористов, специалистов по семиотике.
Сказания о Гильгамеше
Первый перевод на русский язык «Сказания о Гильгамеше» был сделан Н. С. Гумилёвым в 1919 году. Однако Гумилёв указывает, что, «не будучи ассириологом», переводил сказание не с аккадского языка, а с французского подстрочника, который сделал знаменитый французский востоковед П. Дорм, а Шилейко консультировал Гумилёва по аккадскому тексту. Через некоторое время Владимир Казимирович сделал собственный прямой перевод с аккадского языка, который вошёл в две рукописи «Ассиро-вавилонский эпос» и «Гильгамеш». Обе рукописи не были опубликованы при жизни Владимира Казимировича. Например, «Ассиро-вавилонский эпос» (1918—1920) предназначался для издания в первоначальной «Библиотеке всемирной литературы», задуманной Максимом Горьким, но в двадцатые годы выпуск библиотеки прервался. Рукопись была передана в издательство «Academia», которое заявило о её предстоящем издании в 1933 г., однако это издание в силу разных обстоятельств осуществилось только в 2007 г.
О судьбе перевода «Гильгамеша» сообщает обнаруженное в архиве семьи Шилейко письмо В. К. Андреевой-Шилейко И. М. Дьяконову от 23 августа 1940 года (сохранился его черновик), в котором сказано: «В Вашем письме Вы спрашиваете, не сохранилось ли в бумагах Владимира Казимировича переводов других текстов Гильгамеша (помимо VI таблицы — В. Е.). К сожалению, нет, хотя Владимиром Казимировичем были переведены все части Гильгамеша полностью и им об этом эпосе было подготовлено большое исследование. Но по воле рока все материалы по этой его работе пропали на его ленинградской квартире во время пребывания в Москве. Пропажа эта была тяжёлым ударом моему покойному мужу, хотя он и имел обыкновение говорить, что горевать не о чем, так как то, что не удалось завершить ему, всё равно сделают другие. И он, наверно, порадовался бы, найдя в Вашем лице себе продолжателя». Таким образом, из переписки следует, что перевод эпоса о Гильгамеше был потерян ещё при жизни В. К. Шилейко, и его вдова благословила молодого учёного И. М. Дьяконова на то, чтобы сделать новый перевод. Впрочем, сам И. М. в 1980-х годах своим ученикам читал собственную эпиграмму: «Гильгамеша пожалей-ка: перевёл его Шилейко» (информация от востоковеда, ученика Дьяконова — И. Ф. Нафтульева)[неавторитетный источник? 48 дней]. Таким образом, отношение учёной среды к наследию Шилейко едва ли можно считать однозначным.
Энума Элиш (Когда вверху)
C самого начала изучения месопотамской литературы среди текстов, обративших на себя особое внимание исследователей, едва ли не наибольший интерес специалистов по мифологии вызвала поэма «Энума Элиш». В переводе В. К. Шилейко она носит название «Когда вверху». Текст был впервые издан английским учёным Дж. Смитом в 1876 г. Шилейко был первым, кто перевёл всю ему известную совокупность древнемесопотамских поэтических текстов с оригинала на русский язык в период 1910—1920 гг.
Шилейко В. К. 1915: Вотивные надписи шумерийских правителей. Петроград.
Шилейко В. К. Ассиро-Вавилонский эпос. Переводы с шумерского и аккадского языков / Издание подготовил В. В. Емельянов. СПб: Наука, 2007.
Шилейко В. К. Через время // Составление Шилейко Т. И., Издательство Международной академии информатизации. Москва, 1994. ISBN 5-85768-015-8
Шилейко В. К. Тысячелетний шаг вигилий. Томск: Изд-во «Водолей». 1994.
Шилейко В. К. Пометки на полях. Стихи. // СПб: Изд-во Ивана Лимбаха, 1999, Публикация И. В. Платоновой-Лозинской. Подготовка текста и примечания А. Г. Меца.
Шилейко В. К. Последняя любовь. Переписка с Анной Ахматовой и Верой Андреевой, и другие материалы. // Составление, предисловие, примечания, указатель имён и названий — Алексей и Тамара Шилейко. Вагриус. М.; 2003. ISBN 5-264-00616-4
Шилейко Тамара. Легенды, мифы и стихи… (Новый Мир N4, 1986 г.)
Иванов Вяч. Вс. Одетый одеждою крыльев. // Всходы вечности, издательство «Книга», Москва, 1987
О Владимире Казимировиче Шилейко. Легенды, мифы и стихи… от 04.01.03
Книги Судеб Ближнего Востока-2