Глава 27
"Изуверская и беспардонная агрессия"
Дерзкое нападение наглых беспредельщиков
Медлительный всегда опаздывает.
Еврейская пословица
Кульков уже битый час (или даже два, а может… и все три…) стоял в парадном у боковой стены и со скрупулёзной дотошностью в который уже раз тщательно, въедливо и внимательно осматривал свой гнутый-перегнутый и хлипкий почтовый ящик, перебирая в уме различные варианты, всякие версии, методы и способы, как бы его получше укрепить, чтоб понадёжнее стало. Ведь скоро в нём, в этом казённом нехитром устройстве, бабки будут храниться! Да-да! Его бабки! Личные!!! Им заработанные!!! В смысле… деньги, денежки… деньжата… деньжатки… деньжаточки… И немалые!! промежду прочим…
Выйдя от Евгения Никандровича, Василий только этим и занимался. Всё это время он у ящиков крутился, стену плечом подпирал. Плановал, варианты разные рассматривал, да про праздники вспоминал. Какие были в прошлом и какие будут в скором ближайшем будущем. Да-да! Уже в скором. Может… на днях даже. Такое тоже иногда случается.
Синяк на лице саднил. Глаз щипало. Выбитый зуб давал о себе знать. Щека опухла. В голове гудело и звенело. Рана от ножа под бинтом ныла нещадно, напоминала о былой драке с теми засраными прохиндеями, с беспредельщиками жестокими, с хулиганами лютыми, с бандюганами, с зэками, сплошь исколотыми, которые соседа Лёшу давеча мутузили. Не мутузили, а избивали безбожно. Да! Избивали! Убить даже хотели. Вася вступился за Лёху. Он всегда за людей, которых избивают и калечат, заступался. Это было его жизненное кредо. Он за порядок и справедливость в огонь и в воду кинется. Он всегда поможет тем, кто на грани жизни и смерти. Вася себя подставит, собой пожертвует, но спасёт любого и каждого, сирого и убогого. Да-да! Он такой, Вася-Василёк.
А тут ещё, некстати, в довершение к полученным в драке жесточайшим ранам и множественным увечьям, неприличная история с его почтовым ящиком приключилась.
Ящик Васин исковерканным оказался. До такой степени, что негожим стал для хранения корреспонденции. А вскоре в нём должны храниться денежные средства. Его побочная зарплата. Там будут некоторое время находиться его деньги. И немалые!
Что делать? Как быть? Как поступить?
Как не! допустить вероломного воровства…
Как воспрепятствовать сущему вероятному беспределу…
Как? Как?? Как??? И ещё сто раз как...
Душа не на месте была. Кульков изнервничался весь и перенервничал на сто рядов.
Левое полушарие мозга звало его домой. А правое велело ещё получше железяку проверить. Чтобы деньги потом оттуда не исчезли… не укрались… не испарились…
«Что делать? Как быть? Как поступить? Хватит, однако, уже его разглядывать. И так всё ясно. До дому шагать надо. Тоня там ждёт… Пирожков, наверное, напекла… Ой, жрать захотелось. Под ложечкой заныло, засосало. Что делать? Ладно. Ещё постою. Подумаю. Покумекаю. Может, в голову мысль придёт, как получше его упрочить, как половчее подлатать…» – Василий Никанорович колебался, мотаясь из стороны в сторону.
В это время в подъезд зашли двое пьяных вдрызг мужиков откровенно бандитского вида. Морды отвратительные. Одежда тем паче. В руках у каждого по бутылке водки. По литровой. И по такой же за поясом.
«Вот алкаши!! Ненасытные!! Гады!! На тех похожи… Нет. Другие это, однако. Но тоже из той когорты, из бандитской… Интересно, к кому они пришли? И, главное, для чего? Зачем они сюда вошли? – забеспокоился и заволновался Кульков. Он был крайне недоволен, что вот так просто в его подъезд заходит всякая шваль. – А ведь… и воры сюда могут беспрепятственно войти! Да! Запросто! Войти и украсть мои деньги! Надо что-то делать? Сторожа посадить… что ли… Вахтёра… Консьержа… или консьержку…»
С такими мыслями Кульков опять повернулся к своему исковерканному вандалами ящику и снова стал плановать, как его получше исправить, как его понадёжнее сделать.
Одной рукой Василий Никанорович нежно гладил погнутую железную дверку, а второй поддерживал сползающие с живота штаны. Брюки вниз, а он их наверх. Брюки вниз, а он их наверх. Брюки вниз, а он их наверх. И так без конца.
Пьяные мужики, что-то говоря друг другу, нещадно матерясь и проклиная злыми словами какого-то дебила пахана, направились в сторону квартиры, где жил бывший зэк, хулиган, наркоман и дебошир Лёша, но, увидев пожилого человека у почтовых ящиков, остановились и нагло к нему обратились:
– Эй, ты, трухлячок-боровичок! Эй, ты, гнида вонючая! Ты чего здесь тусуешься? А ну-ка, бомжара, брысь отседова. Быстро!! Тут не сортир тебе. А ну-ка вали, пока морду не набили. Пока не измохратили и на кол не посадили! За такие дела на кол положено!
– Вы что? Вы кто? Чего вам надо? Чего привязались ко мне? Да я живу здесь!
– Ага… Поглядите-ка на него. Живёт он здесь… Как же… Бомжара!! Под ящиками спит, наверно. А где спит, там и гадит! – продолжил извлекать из себя мерзости один их них. Настроен он был явно воинственно. Кулак даже Кулькову под нос поднёс. И потряс им многозначительно. Вот, мол, я сейчас тебя… Стой, дескать, ссука! и не рыпайся…
– Ага. Там и серет, – гнусно поддакнул второй, сдабривая это ещё и матом.
– Чиво?? Вы это про что… – с явным смущением в голосе возмутился Василий Никанорович. Уши у него заалели. Нос тоже покраснел. Да и лоб фиолетовым стал.
– Ты нам тут не лепи горбатого! Чего в уголок пристроился? Срать тут удумал?
– Ч-чиво?? Чиво?? В какой ещё уголок… Какое… какое… какое… Вы чиво??
– Вот в этот уголок, фраер позорный! Параши, говнюк, там нет. Хотя… тебе и в угол нахезать не за подлянку.
– Ч-ч-ч-чиво?.. Н-не понял я в-вас… я вас… я вас…
– Замолкни! Цыц! И по ящикам почтовым чего шаришься? Бумажку ищешь?..
– Да-да, Козырь! Точно! Бумажку, гадёныш, ищет… жопу подтереть…
– Чччиво?! Вы это чччиво… Вы это… про что… Да я вас… я вас… я вас…
– Седой! Глянь-ка… Да ты на харю евошную смотри. А не на коляску детскую. Коляску потом укатим. У него рожа-то уже разбита. Вон! Фингал под глазом!! У кого-то выпросил уже, сучара… Вот… бычара… Вот… лошара…
– Вы что это себе позволяете?! Кто вы такие? Как в подъезд вошли? – Кулькову надоело слушать эту пьяную лабуду, и он решил противостоять конченным отморозкам.
Тут открылась угловая дверь, из неё вывалился на полусогнутых ногах пьяный в дым Алексей. Увидев мужиков с бутылками, сматерился и заорал что есть мочи:
– Ну и где вас черти носят? Козырь! Ты чего это? Совсем страх потерял? И ты… Седой… тоже… Где шляетесь… Я же жду вас… Башка трещит… Спасу нет…
– Да мы тут, Лёха, бомжика застукали. Хотел посрать пристроиться, козлина. А бумажку для подтирки по ящикам шнырял.
– Точно? Срать сел? В моём подъезде? У моей двери?? Вот, скотина!! Вот, урод!! Вот, чучело огородное!! И где он?? Где этот бомжик? Сейчас мы его воспитывать будем. Морду в жопу превратим!! Научим свободу любить. Засранца этого. Ну и где он?
– Да вот же он, Лёха! Ты чего это… Вот он. В углу стоит. Куртку уже расстегнул, говнюк. И за штаны держится. Видно, здорово его припёрло… А может он… уже того… Может… обосрался уже… Вишь… завоняло!!
– Кто? Этот?? Ну вы даёте, кореша… Это же сосед наш. И он сегодня меня от ножа спас. Поняли? Жорик длинный кинулся на меня сдуру… Ишак позорный. А этот дружбан поспешил мне на помощь. Сам пострадал. По морде схлопотал. И руку поранил. Теперь он кореш мой на веки вечные. И ваш тоже. Понятно? Он наш! Он свой!! А мы своих не трогаем и не бросаем. Всегда поможем. – Алексей повернулся к Кулькову: – Папаша, ты не огорчайся на этих дуболомов. Перепутали они. Слушай-ка… Заходи к нам. Отметим это дело. Выпьем. Пойло есть! Не беспокойся. Не хватит, ещё сбегаем.
– Да нет. Что вы… Неудобно как-то…
– Неудобно в трубе сидеть, когда печка топится.
– Я так никогда не делаю. Не сижу в печке.
– Или штаны через голову надевать.
– И штаны через голову не надеваю.
– Ну всё. Хватит лясы точить. Заходи!
– Нет, Лёша. Мне некогда. И домой уже надо. Время позднее. Жена ждёт.
– Да мы недолго. Накатим по рюмахе. За дружбу. Побазарим… Чиферка заварим. Я же должник теперь твой. Не отказывайся. Козырь, заходи. Седой, помоги папаше.
Продолжение: http://proza.ru/2023/07/13/691
Предыдущая глава: http://proza.ru/2023/07/12/547
Начало 2-й части: http://proza.ru/2023/06/22/378
Конец 1-й части: http://proza.ru/2023/06/20/285
Начало романа: http://proza.ru/2022/09/02/1023