Только на следующий день капитану Крапивину удалось встретиться с журналисткой Полевой. Она как раз вернулась из командировки и ей сообщили о звонке из милиции....
Перед Крапивиным сидела обаятельная женщина с обворожительной улыбкой и проницательным взглядом.
«Да, скорее всего, такой и должна быть журналистка, общаясь с которой, появляется желание всё рассказать без утайки», – подумал капитан, глядя на женщину.
– Мне сказали о вашем звонке, – заговорила первой Полевая. – Так что вас интересует?
– Да как вам сказать, Алла Викторовна. К нам в отдел поступило три заявления о пропавших женщинах. Это жёны крупных бизнесменов, которые пропали неделю назад. И, судя по всему, не по своей воле. С вами же пообщаться мне порекомендовал следователь Пименов, у которого вы были по поводу угроз со стороны читателей вашей статьи. В той статье вы рассказывали о жестоком обращении хозяев со своей прислугой.
– Да, я помню эту статью, и к Юрию Ивановичу действительно обращалась за помощью. Но всё обошлось. Со дня публикации статьи, прошёл месяц, и все успокоились. Но каким же образом статья может помочь вам? Тем более, ведь она была написана бездоказательно, то есть без проверки. Я просто сослалась в ней на услышанный разговор трёх служанок. Вот эти женщины, не выдуманные персонажи, но я не знаю ни их фамилий, ни адресов. Конечно, это нарушение с моей стороны, но статья получилась обсуждаемой и злободневной.
– Да, но в вашей статье есть фотография этих женщин. Получается, что вы сделали снимок без их согласья? – задумчиво проговорил капитан.
– Почему без согласия? Они добровольно позировали мне…
Полевая замолчала. Улыбка сошла с её лица, и она, чувствуя неловкость, тихо произнесла:
– Да, я не сказала им, о чём будет статья. Понимаете, я слышала в кафе, как эти уже немолодые приятельницы жаловались друг другу на свои трудности. Они рассказывали о жестоком обращении с ними и унижениях, которые им приходилось испытывать в доме хозяев. Я не стала спрашивать у них: ни их фамилий, ни фамилий хозяев. Мне срочно надо было подать в редакцию статью, и я это сделала. Вот и всё. Если же быть честной до конца, то редактор не пропустил бы мою статью, будь там названы фамилии хозяев. Он не любитель создавать себе неприятности… А вы думаете, что пропавшие могут быть хозяйками тех самых женщин из статьи?
– Нет, я так не думаю. Но рассматриваю, как версию. Ведь среди ваших читателей есть разные люди: равнодушные, впечатлительные, резкие и даже неадекватные.
– Да, звонивших тогда было немало: одни возмущались стервозностью хозяек, другие высказывали различные предложения об их наказании, а были такие, которые предлагали найти этим бедным женщинам достойную работу. В редакцию же приходил только один мужчина, который угрожал расправиться с хозяйками. А вот писем пришло всего три. У нас все письма регистрируются, и вы можете ознакомиться с ними, да узнать адреса отправителей.
Капитан попрощался с Полевой, а сам через час направился в редакцию. Ему повезло, и он получил у секретаря копии нужных ему писем.
«Хорошо, что пройтись придётся всего по трём адресам, – мысленно радовался Крапивин. – А начну, пожалуй, со Стрельникова. Он как раз живёт ближе всех к отделению»…
Крапивину повезло. Стрельников оказался дома и сам открыл ему дверь. Это был парень лет двадцати высокого роста, среднего телосложения и лицо его покрывал юношеский пушок. По всему было видно, что он ещё не пользовался бритвой. Майка не первой свежести, с жирными пятнами на животе, обтягивала его тело, а шорты, туго затянутые завязками на талии, очевидно, были ему велики. Позёвывая, с небольшим раздражением он спросил:
– Вам кого?
– Мне нужен Стрельников Валерий, – ответил Крапивин, показав своё удостоверение.
– Это я.
Валерий равнодушно посмотрел на удостоверение, показывая всем видом, что его нисколько не напугал приход милиционера. Пригласив капитана в квартиру, он почесал под мышкой, закрыл дверь и пошёл следом за капитаном, шаркая стоптанными тапками. Квартира оказалась однокомнатной.
Крапивин прошёл на небольшую кухню, которая вплотную была забита мебелью: кухонным гарнитуром (очевидно купленным ещё в семидесятые годы), старым телевизором на тумбочке и раскладушкой, на которой, скорее всего, спал парень, а также старыми табуретами.
Валерий перехватил взгляд капитана и спокойно сказал:
– Да, не все в наше время живут в коттеджах. И большинство людей проживают вот в таких же условиях, что и я. А вот в этих «хоромах» нас проживает трое. Но, как я понимаю, вы пришли не квартирой любоваться, а задать мне какие-то вопросы?
– Конечно же, вопросы. Скажи мне, Валерий, ты писал в редакцию свой отзыв на статью Полевой о плохом обращении хозяев с прислугой?
– А-а, так вы об этом хотите со мной поговорить? Да, писал. Меня очень возмутила эта статья. Точнее не статья, а эти новоиспечённые богатые русские. Откуда они только взялись? Мне двадцать лет и я не успел толком пожить в СССР, но со слов матери знаю, какая существует разница между тем строем и теперешним. Вот вы же видите нашу квартиру. Так её моя мать получила ещё в те, как сейчас говорят – застойные время, у себя на работе. А сейчас, где вы увидите, чтобы нуждающимся в жилье людям, выделяли бы квартиры по месту их работы. Где? Да нигде! А моей матери тогда дали. И мама мне рассказывала, с какой радостью она покупала этот кухонный гарнитур, телевизор и всю мебель, которой мы пользуемся до сих пор. Да что я вам буду об этом говорить. Вы старше меня и лучше всё знаете.
«Да, я согласен с тобой, парень. И мне эти новые хозяева жизни не нравятся, но приходится терпеть. А ткни в любого из них пальцем и можно спокойно открывать на него дело», – подумал Крапивин, а вслух сказал:
– Ну, пришёл я не наш жизненный устой обсуждать, а последствия твоего письма. Я вижу, парень, что ты честный человек, так и ответь честно. Твои действия ограничились только письмом, или ты попытался как-то отомстить за обиженную прислугу?
Валерий задумался, а потом почему-то засмеялся. Сквозь смех он спросил:
– Так что, нашёлся всё-таки тот, кто слов на ветер не бросает? Очевидно, он поступил не по закону, а по справедливости, поэтому милиция у меня и нарисовалась. Теперь ты, капитан, в роли защитника выступаешь? Преступника ищешь? Жаль, что не я тот мститель!
Парень почему-то резко перешёл на «ты», но Крапивин не прервал его. После своих слов, Валерий вмиг изменился в лице и в его глазах появился нездоровый огонёк. Он продолжал смеяться, расхаживая по кухне. Крапивин отметил для себя: или парень не совсем здоров, или ненависть к богатеям так крепко засела у него в голове, что даже возможная расправа с жёнами крупных бизнесменов, вызвала в нём неудержимое веселье.
– Зря стараешься, капитан. Не по адресу пришёл. Не искал я этих тварей и очень сожалею. Уж я бы устроил им воспитательную программу!
– Тоже мне, нашёлся воспитатель. Ты давай учись, да найди себе достойную работу. Тогда, может, и у тебя всё получится.
– Получится? Что получится? Сидеть в офисе, прислуживать и смотреть в рот боссу? Хорошо если ещё зарплата будет нормальной, а то вообще, если что, и уволить может.
Крапивин не стал продолжать бессмысленною беседу и ушёл. У него было ещё два адреса и, взглянув на них, он направился к Кожевниковой Лидии Петровне.
Дверь ему открыла старушка лет восьмидесяти. Это оказалась мать Лидии. Самой же женщины дома не было. Тогда Капитан решил поговорить со старушкой, и та охотно стала отвечать на его вопросы. Как ни странно, но и у них получился откровенный разговор, который перешёл на обсуждение социальных слоёв.
– Моя дочь очень болезненно относится к несправедливым человеческим поступкам. Она и раньше, работая на заводе, говорила правду-матку в глаза. А сейчас она просто из себя выходит, когда слышит, что в нашей стране уже есть бедные и богатые. Когда же она прочла в газете о хамском отношении к прислуге, то сразу же написала письмо в редакцию. Я говорила ей, что не надо этого делать, но она не послушалась. А ведь и в советское время в некоторых семьях была прислуга, и относились к ней по-разному. Люди есть люди.
Капитан слушал женщину с интересом и понимал, что её дочь к пропаже женщин никакого отношения не имеет. Только такие, до боли справедливые люди, (каковыми они себя считают), в данной обстановке, могли написать возмутительное письмо или публично обсудить вопиющие поступки хозяек, и этим ограничиться.
Крапивин стал прощаться со Стрельниковой, но повестку Лидии всё же оставил.
«Да, трудно людям перестроиться на новый лад. Раньше были все равноправными, а теперь разделились на «слои», где небольшая группа имущих, с лихвой утрёт нос огромной массе неимущих», – подумал капитан, направляясь домой.
У него оставался ещё один непроверенный адрес – Орлова Игоря Михайловича. Пойти к нему он решил завтра…
Продолжение следует...
http://proza.ru/2023/10/30/356