Мы развелись. Дети были тут как тут. Все, кроме Роузи.
– Она опять на консультации с Джейн? - поднял бровь отец.
– Тетя сказала, что тут уж маме действительно некогда, - сказал Джеймс и с беспокойством посмотрел на нас. - И, что дальше?
– Мама поедет на квартиру. Рональд со мной! Не переживай, малыш, - сказал спокойно Макс. - Ты можешь общаться с мамой. Никто не запрещает. А вот, злиться не советую на меня. Все было по совести. И потом, ты же сам сказал, что остаёшься. И школа недалеко. Так же?
– Да. Я выбрал тебя. Но и от мамы не собираюсь отказываться!
– Конечно! - хмыкнул Макс и пробубнил: - Сделал из меня врага народа.
– Ты обещаешь прийти на игру? Мам? - обратился ко мне Рональд, так и не услышав речи отца.
Киваю, еле сдерживаю слёзы и тут же обнимаю своего драгоценного мальчика и целую в макушку:
– Береги себя, - и отпускаю.
– Я хочу вернуться туда, где жил мой отец. И более того, это квартира принадлежит нам троим, - говорит Джеймс и смотрит на старшего брата.
– Двоим. Вы - семья Венсана. Я разве что мог бы стать пасынком. Мне в этой квартире не место. И не надо на меня так смотреть, Джеймс! Я знаю, что говорю.
– Хорошо, что знаешь! - скривил душой Джеймс.
– Мальчики, ну перестаньте! Еще чего не хватало - выяснять отношения в суде! Имейте совесть! - выдохнула я. - Если тебе так угодно, Джеймс, можешь жить со мной.
– Да! У Вильяма есть хата! - ответил за себя старший.
Отчего я закатила глаза. Ох, и любит же он свою персону. Никак не может ляпнуть.
Вскоре я стала жить с Джеймсом. Место на всех хватало. На соревнования к Рональду мы пришли вместе. Вильям уехал ненадолго в Финляндию, чтобы отрепетировать и дать насколько концертов в клубах на разогреве. Это на него похоже. Абстрагироваться от нас на некоторое время, а потом, как ни в чем не бывало приехать с улыбкой и расцеловать. А, через секунду снова начнет отпускать свои шуточки! А дальше пойдет сарказм и мания величия. В этом весь Вильям. Я уже привыкла. Наш папа тоже был таким. Хотя нет! Более скромным. Просто разбаловал своего единственного наследника!
Рональд выиграл первое место. Отчего мы с Максом были счастливы. А сын как! Когда нас увидел вдвоём. Все ещё теплилась надежда у наших детей, что мы сойдёмся. Только Вильяму было все по барабану. Ведь у него был отец, а Джеймс своего не видел и любил всей душой отчима.
Увы, характер сына не поменялся. К сожалению. Но претензий ко мне не имел. Манера общения, увы, такая как и у всей молодёжи, которая хочет казаться крутой, чем есть на самом деле.
С Максом я все же постаралась поддерживать тёплые отношения, но вот от свекрови пришлось многое выслушать. И ещё то, что ее сын правильно поступил, что забрал детей к себе. Разве что ее волновала судьба Роузи.
– Пусть оставляет на меня правнучку и идёт учиться! Я присмотрю! Не надо никакой заочки! Она ещё слишком молода! Пусть гуляет!
Наш ресторан Макс решил закрыть. Мы оба согласились друг с другом. Без ссор и препираний. Если уж разводимся, то лучше будем работать там, где раньше. А общепит был семейным бизнесом. Джеймсу, конечно, это не понравилось, и он пообещал поскорее все исправить и выучиться на управляющего. Я лишь дала ему совет следовать своим путём.
— Мам! Вы так долго к этому шли! - ахал он.
— Сынок, мы продали его человеку за очень хорошую сумму, которая пойдёт тебе на учебу. Как только ты вернёшься из армии. Хочешь быть управляющим? Хорошо. Не буду мешать, а только поддерживать!
На следующий день я проснулась от громкого стука. Открыла дверь и вздрогнула. Дочка резко обняла меня и расплакалась.
– Роузи, девочка моя! Что случилось? Что сказали врачи? Что-то с ребёнком?
Отрицательно качает головой и вытирает слёзы:
– Мамочка, можно я у тебя поживу? Я не хочу, чтобы бабушка контролировала мою жизнь! Пожалуйста, оставь меня у себя!
– А отец в курсе?
– Мамочка, ты же обещала, что не оставишь меня одну и будешь приглядывать! Ты же не обманула?
– Нет, конечно. Как бы я посмела!
— После того, как полиция нашла отца моего ребёнка, то папу сейчас просто не узнать. Ходит нервный. Он и до этого был таким. Но меня старался не трогать. А потом будто подменили. Отругал меня, но сказал, что это уже бесполезно. Виновник знает о моей беременности и все ровно участвовать в воспитании не собирается.
– Это было очевидно. Брак бы, с нашего позволения, спас бы его от тюрьмы. Не думаю, что когда он выйдет, у него будет желание найти вас. Сразу видно, идиот. А то, что папа, поругал, это, конечно, плохо. Ты же ни в чем не виновата. Это с юноши надо спрашивать.
– Он и спросил, а потом ещё и со мной поговорил, - вытирает слёзы дочь. - Потом я перенервничала и упала в обморок снова. Папа уже не видел. Уехал. Меня обнаружил Рональд и привёл в чувства.
– Так папа не знает, что с тобой случилось?
– Знает, но говорит, что драматизирую. Как и ты!
А это уже опять камни в мой огород. Из-за душевной боли. Обидчивые мужчины. Они такие одинаковые. Всегда найдут способ сказать, что все идёт от тебя.
– И еще добавил, что в прошлый раз, когда он сказал о разводе, мой обморок тоже был подстроен. Но это не так! Мамочка! Я сама не заметила, как упала, - продолжила Роузи.
— Вот подлец! Я позвоню ему и все выскажу! - сказала я.
– Не надо. Это сделал уже Вильям.
– Уж ком в ком, а я в нем не сомневалась. Слишком резкий паренёк! И язык острее ножа.
– Так я могу на тебя рассчитывать?
– Смотря как понимать, - улыбаюсь я.
– Ещё папа присоединился к бабушке и так же начал контролировать меня. И теперь постоянно ходит на консультации! Сидит под кабинетом и потом, когда выхожу, начинает допрашивать. Сразу видно, что профессия позволяет. Хотя адвокаты не так себя ведут, как следователи, да?
– Его просто контингент людей такой окружает. Со всеми приходится общаться. Вот и заразился. Теперь понятно, почему ты не берёшь меня с собой. Предполагала, что ты приняла решение справиться сама.
– Нет.
– Хорошо, оставайся.
– Навсегда?
— Конечно. Только с папой надо поговорить.
Макс был не против. Наоборот, даже рад, что я впустила к себе дочь, и дала обещание ходить с ней к врачу и во всем поддерживать. А я не удержалась и попросила больше не разговаривать с ней строго. После чего, Макс удивился. Никогда ведь не защищала собственных детей.
– Пойми мои чувства, Ванесса. Я за дочь готов любого, кто причинит ей вред, закопать, но и ей сделать замечание обязан.
– Ты в своём уме? - все так же сдержанно продолжала диалог я. - Роузи не думала о последствиях. Ты бы хоть взвесил возрастную категорию двоих. Когда одному двадцать и в таком возрасте мозги набекрень или глупенькая, наивная девочка? И ещё ты взял над ней шествие и давил очень сильно, что не особо приятно беременной. Не забывай, что ей вредно нервничать. Если со мной, когда я носила двойняшек, ты был добр и заботлив. Тогда почему бы тебе так не обращаться со своей дочерью и оставаться рядом, когда ей это так необходимо?
Супруг вздохнул, и я почувствовала сожаление. Обещал, что перезвонит и поговорит с Роузи уже более спокойно.
А потом с осторожностью сказал:
– Поговори с ней об Энтони. Сделай доброе дело, как женщина женщине. Мне кажется, что дочка все ещё его любит. Только не понимает, какое он дерьмо! И ещё скажи ей, что мое заявление на него было благим делом, дабы уберечь и ее, и ребёнка от ненормального отца! Он же, не постеснявшись меня, назвал Роузи… Сказать как?
– Не надо. Догадалась. Согласна. Что с него взять? Только и умеет, что спать с невинными девушками и гнать на них. Хорошо. Сделаю все, что в моих силах, - ответила я и положила трубку.
Роузи лежала на кровати, свернувшись калачиком, и о чем-то усердно думала. И догадываться не нужно было. В голове только Энтони. Макс не смог ее уговорить. Теперь делает ставки на меня.
Сажусь рядом, глажу дочь по голове и стараюсь уже более мягко и доступно сказать о ситуации и настоящих чувств Энтони. Слушает, не перебивает и глотает слёзы. А потом встаёт и с уверенностью в голосе говорит:
– Я больше не буду его защищать. Папа не зря был со мной на консультации. Он с пеной у рта просил мои анализы, чтобы была возможность предъявить полиции доказательства того, что я беременна и состою на учете! Мама! Я даже и думать не хотела, как он это делал! И как они поговорили с Энтони! Я не хочу его видеть! - расплакалась дочь и уткнулась в подушку. - Пожалуйста, передай папе, что я не злюсь. Он имел право обратиться к органам при исполнении как адвокат. Родитель!
Пытаюсь успокоить ее. Говорю самые тёплые слова, которые только знаю. И ложусь рядом, крепко обняв.
Утром я узнала, что дочери звонил Макс. Шла мимо спальни. Они долго разговаривали. И когда трубка была положена на стол, услышала:
– Мы с папой помирились. Я хочу есть, - увидела в дверях меня она.
Простите. Не сдержалась. Задержалась. Уж очень переживала за их отношения.
– Хорошо. Я принесу в спальню. Отдыхай. Дело осталось за малым. Твой папа не даст тебя в обиду. Он очень хороший.
– Больше не будет жестких разговоров и контроля, - улыбнулась Роузи. И я в ответ.
Рональд нас постоянно навещал, рассказывал про свои успехи и приносил извинения за то, что остался с отцом. Все-таки он ему ближе.
Я посвятила всю себя детям, работе. Не упускала ни одной возможности увидеть соревнования Рональда. И ещё получала от Вильяма видео с концерта и была безмерно счастлива.
Наконец-то мои малыши начали доверять.
Роузи училась. Правда, все время спала на уроках. После чего я попросила дать ей неделю отдыха, ну и ещё задания. А Джеймс потихоньку готовился к армии. Променял свою красивую причёску на лысину.
Время шло. Живот моей дочери рос, и пол ребёнка был известен. Девочка. Имя ещё не придумали, но, кажется дочка решила оставить это втайне, так как лукаво улыбалась.
Вильям старался приезжать по возможности и с беспокойством в голосе общался с сестрой:
— Как твоё самочувствие? Нигде не болит? Мама говорит, что в последнее время ты жалуешься на боли…
— В пояснице. Это пройдёт, - махнула рукой Роузи.
— Так как все-таки девочку решили назвать? Ты давай не играй в загадочную! Здесь все свои!
– В честь мамы.
Услышав эти слова, я развернулась и улыбнулась:
– Роузи!
— Ну, правда, мам. Мне всегда нравилось твоё имя.
– Это огромная честь для меня.
Дочка крепко меня обнимает, и на душе становится легче. Жаль, что мы не были близки, как сейчас. Во всем виновата строгость и придирки. Мое упущение. Надо было всегда прислушиваться к своим детям и наблюдать за их жизнью.
На другой день мы отправились с Вильямом на кладбище. Потянуло нас обоих к Карлосу. На душе был холод. Сложно, я все ещё чувствовала состояние мужа через могилу и ничего не могла с собой поделать. Хотелось, конечно, сбежать отсюда, но ноги будто не слушались. Я должна была остаться наедине и за все попросить прощение.
– Страшно терять того, кого мы любим, - отвлёк меня от мыслей сын.
– Ты прав. Подожди меня на выходе.
Когда я подошла к могиле Карлоса, то вздрогнула. Будто стрелу в самое сердце впустили. Это Карлос даёт мне понять, что все ещё не хочет говорить даже на том свете. И чтобы немедленно уходила. Никак не реагирую, только падаю перед плитой и плачу:
— Прости меня. Теперь понятны твои чувства! Но я не могла по-другому. Да и ты тоже… все эти эмоции, агрессия… Все это от безнадёжности.
Встав, я отряхнулась и посмотрела на то, что происходит вокруг и бросила взгляд на могилу:
— Мы с сыном в замечательных отношениях. Спи спокойно, - прошептала я и положила руку на сердце.
Постепенно тепло проникло в мое тело и наступило спокойствие.
— Ты простил меня, да? Все потому, что ещё любишь? Карлос, ты был замечательный отец. Мы с сыном всегда будем помнить о тебе.
Ветер резко дует мне в лицо, что слегка отбрасывает к могиле мужа. Казалось, наш диалог продолжается через погодные явления.
– Хочешь мне что-то сказать?
Становится тихо. И только ворон садится на могильную плитку и произносит своё: «кар».
– Если бы я только знала что…
Стряхиваю пожелтевшие листья и тяжело вздыхаю. Прошу вновь у супруга прошение и поднимаюсь, перекрестив:
– Спи с Богом, - и удаляюсь.
Вильям вовсю уже ждал и смотрел на время. Стоило мне только появиться. Улыбнулся:
– Ну как, мам? Поговорили?
– Сынок, не смешно ведь! Я стояла и смотрела. Не верится, что его больше нет.
– А вы бы сошлись, если бы папа изменился в лучшую сторону?
– Нет.
— Жаль. А он тебя всегда любил. И перед смертью сказал, что ты самый счастливый человек. Потому что у тебя есть полноценная семья, где отец любит свою дочь и сыновей. Правда, я тогда не понимал, о чем он говорил, но узнав, что дедушка с бабушкой забили на тебя болт. Все осознал. Папа хотел, чтобы ко мне и брату было хорошее отношение. Уж очень сильно он и за Джеймса переживал. Он хоть и был чёрствый сухарь. Но это все возраст. Поверь, я думаю, что когда он умирал, сильно жалел о том, что наговорил тебе.
Эти слова пронзили моё сердце, и мы встретились с Вилле взглядами. У меня был шокирующий.
– Правда. Он действительно был очень искренен со мной. И, если ты помнишь, был на твоей стороне. Порой меня отдёргивал.
— Это его просто совесть замучила. Уже не знал, как сделаться хорошеньким для сына!
– Зря ты так. Между прочим, он очень раскаивался в том, что ударил тебя, когда я был ещё грудничком.
– Ты и это знаешь? Господи! Ни ума, ни фантазий. Хоть бы втайне держал. Ему надо было думать, прежде чем руки распускать. Имей в виду, ни одна женщина не прощает подобного. А та, что терпит, просто не верит в то, что есть нормальные мужчины.
Мы шли молча, пока сын не остановил меня:
– Роузи до сих пор переживает, что вы с Максом развелись.
– Пожалуйста, я не хочу с ним сходиться. Мы, итак, договорились поддерживать хорошие отношения. Не могу я так больше. Прошла любовь.
– А была ли? Или как с папой?
– Послушай, Макс, моя прошлая любовь и сойтись вновь было нашим наилучшим решением. Макс был замечательный отчим, отец! Но иногда любовь проходит, и ничего не остаётся, как вспоминать. Пожалуйста, не мучай меня. Я была плохой матерью. Макс просто устал на это смотреть.
Мы снова замолчали. Каждый из нас по-своему прав. Дети считают, что нам лучше помириться. Я же не хочу больше жить во лжи. Мальчики привыкли к Максу и по-мужски солидарны с ним. А дочка просто потеряна и не знает, кого выбрать. Но если переехала ко мне, значит, все ещё нужна. И потом, вдвоём веселее и не так одиноко.
Продолжение: http://proza.ru/2024/01/21/1246