Предыдущая глава 18. http://proza.ru/2024/02/07/754
Глава 19. МУЖЧИНЫ
Вернувшись в больничную палату, Саша хотела по привычке уткнуться в надоевшую стенку, но увидев оживленные любопытные взгляды женщин, ожидавших обхода врачей в своих кроватях, вдруг неожиданно сама для себя, вспомнив тепло пуховика, рук Константина Сергеевича, улыбнулась всем:
— Вот, угощайтесь! Мои друзья принесли! - она нырнула прямо в халате и в носках под теплое одеяло, вспомнив свои недолгие взаимоотношения с мужчинами.
Кто-то мудрый сказал: «Даром в этом мире не дается вообще ничего, кроме родительской любви».
Дедушка и папа были свои. Они, даже когда ругали за что-то, любили ее, потому что она была их внучкой, доченькой. Они были необходимы, как воздух. Их присутствие, участие в делах, просто существование рядом было естественно, и, если бы кто-нибудь или оба сразу вдруг исчезли, уехали, пропали, то это был бы обвал существования.
Саша знала из рассказов подруг об уходе отцов из семьи, разводах родителей. Это могло случиться, где угодно и с кем угодно, но только не с ней, не в их семье. Отец учился в военном училище в Москве, там же познакомился с медсестрой и ее единственной дочерью Настей, женился и привез их на показ своим родным. Долго кочевали по гарнизонам вместе с появившейся Сашенькой, пока отца не перевели в райцентр.
А дедушка был юморист, любил застолье, гостей, всегда был тамадой со своей неизменной старой гармошкой.
Саша вспомнила, как в первом классе она смутилась неожиданно от непонятных слов дедушки. Бабушка завязала тогда ей огромные белые банты на затылке, на длинных косичках и, любуясь, сказала:
— Ну, что, дедушка, — хороша наша внучка?
Дедушка развел руками:
— Хороша ягодка, да пока зеленая. А как созреет, — не заплакать бы нам всем.
Тогда, глупая, она обиделась:
— Я — не ягодка, а девочка!
В седьмом классе очень испугалась, но о том случае никогда никому не рассказывала. Чувство тогда было, словно нечаянно наступила в свежую коровью лепешку, и от брезгливости выбросила новенькие сандалики когда-то, чтобы только не притрагиваться к невыносимо пахнущему дерьму.
Торопилась за свежим хлебом в ларек на площади, когда сзади раздался велосипедный безобидный звонок. Парень с соседней улицы, Вадик, только что приехал в отпуск из части, где служил. Предложил, притормозив:
— Давай прокачу, садись на раму.
И эта дуреха, как Саша ругала себя потом за доверчивость, уселась к здоровому парню на раму мужского велосипеда.
Какие у него были планы, она не знала и не успела ни о чем подумать, когда верзила, прижав ее своим телом к рулю, вдруг свернул со знакомой улицы в переулок, ведущий на степную дорогу за село.
— Пусти! Пешком пойду! — она стукнула кулаком по его ладони, сжимающей руль. И когда парень рассмеялся в ответ, решительно сунула ступню в шлепке в весело мелькающие спицы переднего колеса.
От внезапного резкого торможения оба слетели с велосипеда, но Саша, оказавшись сверху, с трудом, морщась от боли, вытащила шлепок из спиц колеса и с непонятной ненавистью ударила ушибленной ногой по руке на руле придавленного велосипедом парня со словами:
— Лучше не попадайся мне на дороге. Убью!
Прихрамывая на сразу распухшую лодыжку, не глядя на содранную коленку, с которой капала кровь, медленно пошла домой, ни разу не оглянувшись на обидчика.
С тех пор соседские мальчишки стали ее побаиваться.
Она жила в большом селе. Здесь почти все друг друга знали, или знали твоих родителей, были знакомы через других знакомых или родных, и эта атмосфера открытости, где каждый чужой, приезжий тоже становился, если не своим, то узнаваемым, сдерживала раньше в селе дурные мысли у некоторых, хотя от подлости никто, никогда и нигде не застрахован.
В лето дружбы с Женей тоже произошел неприятный случай
В июле рыба в речке совсем перестала клевать. И рано утром поехали всей компанией на четырех велосипедах на "Темное" — пруд в пяти километрах от села, где, по рассказам рыбаков, карась брался почти на пустой крючок. Кольке пришлось везти на багажнике Наташу, у которой сломался велосипед.
За два часа натаскали два ведерка и большой веревочный кукан с рыбой. Уже привязывали удочки к велосипедам, когда вдруг на новенькой «Летучке» с саратовскими номерами подъехали два здоровых против Кольки, Жени и трех девчонок мужика:
— Так, пацаны, топайте домой, а мы с вашими девочками поплаваем! - все даже не успели испугаться.
— Только попробуйте сделать хоть шаг, получите! — только и успел сказать Женя, когда Колька, сорвавшись с места, бросил велосипед с удочками и ринулся в сторону машины.
Мужики рассмеялись:
— Вот, один слинял, и ты давай за ним!
Но они не видели, как Колька подбежал к открытой кабине, быстро забрался в нее. С одного оборота включил зажигание, и на глазах растерявшихся мужчин, разогнав по ровной возвышенности, спустил машину с какими-то дизельными аккумуляторами в пруд с обрыва. Сам Колька выпрыгнул из кабины в воду за секунды до того, как машина клюнула носом, а потом погрузилась в топкие камышовые заросли почти до середины кабины.
Колька поплыл к противоположному, расположенному ближе к селу берегу.
Наташа не растерялась, схватила свою куртку, Колькин велосипед. И всех дружно, за минуту, как ветром, сдуло.
На берегу остались порванный кукан с еще живой бьющейся рыбой и два матюкающихся наглеца, которые начали снимать свои рабочие спецовки, а потом полезли в болотную чавкающую зеленоватую воду, в которой в множестве развелись кровожадные пиявки.
Погони не было. Мокрого Кольку подобрали через полкилометра на дороге, и он сразу натянул на себя маловатую для него Наташину куртку с серебристой рыбьей чешуей и зелеными нитями водорослей.
Оказалось, что у Колькиного отца, бригадира полеводческой бригады, была точно такая же «Летучка», и он научил сына водить машину уже с семи лет.
Так будущий МЧСник в первый раз за лето выступил спасателем маленькой дружной команды.
( продолжение следует)
Следующая глава 20. http://proza.ru/2024/02/07/1347