Умывшись и переместившись на кухню, Чехова ожидала, что сводный братец поухаживает за ней и здесь, и хоть приличия ради предложит ей кофе в знак благодарности за проведенную вместе ночь, но сосредоточившись на какой-то статье в телефоне, тот упорно делал вид, будто не замечает её, рассевшись за столом, словно никуда оттуда не уходил со вчерашнего вечера.
Поджав губы, Валерия покинула свое место и направившись к чайнику, залила туда немного воды. Ничего не поделаешь, придется ей готовить себе кофе самостоятельно, раз кое-кто даже не соизволил поинтересоваться, что конкретно предпочитает она по утрам.
Гордеев в этом плане был более любопытным, пусть и предложил ей тогда вместо нормального кофе подогретой дождевой воды.
Лукаво усмехаясь, Глеб молча следил за её перемещениями по кухне, не вмешиваясь в этот процесс и не мешая. И пока в чайнике грелась вода, (неплохо было бы сварить «ЖЭКовского кипятка на разлив» и предложить его «братцу»!), решив последовать его примеру, Валерия взяла яблоко, усаживаясь рядом с ним за столом и раскрывая перед собой книгу. Заинтригованный её поведением, Глеб отодвинул в сторону свой телефон и подсел к ней поближе.
— А что это мы читаем? — проявив любопытство к её литературным вкусам, заглянул он в книгу, надеясь наткнуться на бульварное чтиво в духе дамского романа или увидеть там что-то более изысканное вроде Джейн Остин с её нашумевшим «Гордостью и предубеждением».
Однако Чехова с таким упрямством закрывала ладонью название книги, что как не силился он взглянуть на обложку, у него ничего не получалось.
Впрочем, такая скрытность только подзадоривала парня на более решительные действия. И решив просто отодвинуть в сторону её руку, Глеб слегка закашлялся, узрев наконец, что конкретно читала его скромная на вид «сестренка», не желая быть застигнутой врасплох.
«История создания «Аль-Каиды». Начало и падение. Террористические группировки». Значит, вот чем увлекалась Чехова в последнее время! Уж не сегодняшний ли разговор с его матерью послужил толчком к возникновению у неё подобного интереса к далеко неженской теме по части литературы?
Вздрогнув, Глеб почему-то резко убрал свою ладонь, больше не решаясь приставать к ней с различными вопросами.
Кажется, он только сейчас понял, как заблуждался насчет подлинных литературных вкусов «сестренки», привыкший воспринимать её безобидной личностью. Джейн Остин с сестрами Бронте и прочими маститыми фигурами любовного жанра были всего лишь своеобразным «прикрытием», призванных маскировать её истинные пристрастия в плане чтения.
На деле же её интересовали совсем другие культовые личности, большую часть которых составляли именно те, кто влиял на этот мир деструктивно.
— Я и не знал, что тебя интересует литература подобного плана, — Глеб с удивлением покосился на «сестру», не зная, что и думать теперь по такому поводу, будучи о ней ранее иного мнения.
— Доволен? — огрызнулась она в ответ, резко захлопывая книгу. — Прочитал название? А теперь иди и дальше изучай свой телефон! А меня оставь в покое.
Хмыкнув, он вернулся на место, и снова принявшись за чтение последних новостей, попытался сосредоточиться на брошенной статье, но все ещё находясь под впечатлением сделанного открытия, долго не мог сосредоточиться на читаемом материале.
Нет, он и раньше подозревал, что его «сестренка» была неравнодушна к подобным личностям, представлявших собой не самую лучшую половину человечества. Но чтобы так открыто интересоваться их биографией и самим течением…
Для него это было слишком. И сам не заметив, что его мысли витают уже не вокруг статьи, а вокруг её вчерашнего поведения, не зная, как ещё отвлечь Чехову от книги, Глеб задал ей вопрос, заполняя этой фразой образовавшуюся паузу:
— Что это вы выпили вчера такое с Алькович, что ты весь вечер была сама не своя?
Коротко вздохнув, Чеховой что-то неопределенно буркнула в ответ. Ей не хотелось вспоминать вчерашнее, но игнорировать ненужные вопросы у неё не получалось.
— Ой, да что мы с Викой только не мешали! — отмахнулась она, вновь открывая книгу. — Все было: и бренди, и вино, даже коктейли какие-то заказывали. А потом её бывший одноклассник принес ей бутылку водки и понеслась…
Дальнейшее Валерия помнила плохо, но встреча с ним самим и Гордеевым почему-то хорошо отпечаталась в её памяти.
— Теперь с тобой все в порядке? — поинтересовался Глеб, с каким-то трепетом следя за её встревоженным выражением лица, будто она пыталась от него что-то скрыть.
— Да, по-моему, — неуверенно произнесла Чехова, отводя от него взгляд.
— И теперь ты больше не испытываешь ко мне влечения? — насмешливо спросил он, возвращая чашку на стол.
Смутившись, Чехова опустила глаза.
— Не начинай, пожалуйста. Неужели после вчерашнего тебе не стало все понятно, что мы вынуждены возвращаться к этой теме снова?!
Она уже винила себя за то, что вообще позволила втянуть себя в этот разговор.
— Подсознание играет не в твою пользу, выдавая твои истинные желания, в которых ты ранее боялась себе признаться, — менторским тоном заключил он. — А Гордеев тебе нужен для прикрытия.
Ее возмутило, что Глеб говорил об этом как о самых обыденных вещах. Словно так и должно было быть, но возражать ему не стала.
— Сейчас ты делаешь вид, будто ничего ко мне не испытываешь, — продолжил он как ни в чем не бывало, — но если судить по твоему вчерашнему поведению, то можно сделать вывод, что тебе все понравилось.
— Ты обращался со мной как с легкодоступной дешевкой, а ещё спрашиваешь, понравилось ли мне?! — вспылила Чехова.
— Извини, но ты сама ко мне полезла. Так что я тут не причем.
Она еле сдержалась, чтобы не треснуть его чем-то тяжелым по голове. Позволив себе поддаться мгновенному порыву чувственности, впредь она старалась вести себя сдержанней и больше не допускать в своей жизни подобных ситуаций, чтобы не выслушивать потом от Аллы невесть что, не имея возможности переодеться и выскочить из спальни.
Да, ей сложно было это отрицать, но тело её помнило все. Включая пережитое накануне незабываемое наслаждение. Впрочем, сейчас Валерия не видела необходимости оправдываться перед кем-то за собственную страстность. Главное, что её чувственные желания были удовлетворены, остальное её уже мало интересовало. Но последствия…
Она старалась не думать об этом, но ненужные мысли почему-то не торопились оставлять в покое её голову. Связь со сводным братом в рамках общественной морали считалась непозволительной, пусть они и с Глебом были друг другу никто. Но если Олег Викторович все-таки об этом узнает… Что будет дальше, Валерия старалась себе не представлять.
В её ушах до сих пор стоял визг скандализированной Аллы Евгеньевны, которая вряд ли собиралась оставлять все как есть. Что же касается Гордеева…
По правде сказать, Чехова пока слабо представляла «светилу» в качестве любовника. Но пожить на куратовской даче сейчас она бы не отказалась. С соседями из маргинальной прослойки. Для неё Гордеев скорее был чем-то вроде отца или наставника, к которому она питала неподдельное уважение, и у которого можно было многому поучиться в плане будущей профессии. Что, однако, не помешало ей тогда повалить его в клубе на диван и начать выяснять отношения насчет его жены, пусть это и было не её делом.
Почему же её так возмутил тот факт, что он до сих пор не развелся с Евгенией, она не понимала.
Но сейчас ей на это было наплевать. И проведенная ночь с Глебом, очевидно, стала тому причиной. Она действительно стала меньше думать о «светиле». Будто он вернулся на ипостась обычного наставника, а не будущего любовника, каким хотела она его видеть раньше, нафантазировав невесть что на почве отсутствия к себе должного внимания с его стороны.
Правда внутренний инстинкт ей подсказывал, что если бы у него появилось достаточно оснований затащить её в постель, то платоническими отношениями их общение вряд ли ограничилось. Но нуждалась ли она в нем так сильно сейчас — это был большой вопрос.
И словно опасаясь, как бы Глеб снова не начал нападать на неё с вопросами касательно дачи Куратова, дабы сгладить впечатление от эмоционально начавшегося утра, она принялась рассказывать ему, как Гордеев принимал её за городом, угощая поджаренной картофельной шелухой и «ЖЭКовским кипятком на разлив». Как Чехова и предполагала, сводный братец не остался равнодушным к этой истории, хотя отдельные её моменты его порядком позабавили.
— Похоже, твой Гордеев застрял в своем Советском союзе как лангольер, а теперь пытается затянуть туда окружающих, — такой вывод он сделал о бурной деятельности «светилы», после чего подобрав со стола посуду, отнес все это в раковину, закатывая рукава и включая воду. — Но тебя, согласись, он ещё хорошо принял. Я б на его месте, вообще какой-нибудь салат приготовил, подав вместо десерта морковку по-корейски… С другой стороны он хорошо сэкономил на продуктах, сохранив свои средства. Вместо того чтобы предложить гостье нормальный кофе, набрал где-то дождевой воды и подал её в кастрюле как есть. Парень вообще не парится, какое впечатление он производит на даму своим нелепым ухаживанием! Вот это самомнение у человека! Мне до него как до Луны на карачках…
Внимательно выслушав «братца», Чехова с удивлением уставилась на него. Восхищаться человеком, который вместо того, чтобы накормить гостей чем-то нормальным, совал им под нос какую-то воду в корыте?!
Она все меньше и меньше узнала Глеба. А оказывается, он с Гордеевым этим был заодно. Хотя с другой стороны, «светило» и по жизни был простым, без всяких изысков человеком, которому было все равно чем, и где питаться: трескать ли на заправке завернутые в газету бутерброды или потягивать в ресторане дорогое вино.
Знаменитый хирург не был так сильно привязан к материальному достатку. Чего, к примеру, нельзя было сказать о чете Лобовых. Гордеев на их фоне воспринимался как перекати-поле, оттого был более независим от государственных инстанций, не имея перед ними никаких обязанностей, кроме врачебных.
Глава 71
http://proza.ru/2024/04/20/1294