Глава 43
Текст еще будет редактироваться.
Предыдущая глава http://proza.ru/2024/05/17/582
Следующая глава http://proza.ru/2024/06/09/1178
Элизабет с волнением следила за дорогой, ожидая появления парка Пемберли; и когда они наконец проехали сторожку, её сердце учащённо забилось.
Парк был очень обширным и поражал разнообразием ландшафта. Оставив позади самую нижнюю его часть, они какое-то время ехали по красивому, далеко протянувшемуся лесу.
Элизабет была слишком занята своими мыслями, чтобы разговаривать, но она замечала все прекрасные виды и любовалась ими. Примерно полмили они постепенно поднимались в гору, пока не оказались на вершине холма, где лес внезапно кончился, и их взору предстал дом владельца Пемберли, расположенный на противоположной стороне долины, в которую дорога довольно резко сворачивала. Это было величественное каменное здание, стоявшее на возвышенности, позади него тянулась гряда лесистых холмов; протекавший по долине ручей расширялся напротив дома без заметных искусственных сооружений. Его берега не были ни выровнены, ни украшены. Элизабет с восхищением смотрела на эту картину. Она ещё никогда не видела места, столь щедро одарённого естественной красотой и совершенно не испорченного человеческим вмешательством. Все трое единодушно хвалили дом и его расположение; и в этот момент она подумала, что ей бы понравилось быть хозяйкой Пемберли.
Они спустились с холма, проехали по мосту и вскоре оказались у самого дома; и когда они рассматривали его вблизи, Элизабет снова стала беспокоить мысль о возможной встрече с мистером Дарси. Она боялась, что горничная в гостинце могла ошибиться. Они попросили разрешения осмотреть дом, и их провели в холл; и пока они ждали экономку, Элизабет размышляла о стечении обстоятельств, которые привели её сюда. Как удивительно было, что она находится в этом доме!
Вошла экономка; это была почтенная пожилая женщина, которая держалась с ними проще и приветливее, чем ожидала Элизабет. Она провела их в столовую. Это была подходящего размера комната с великолепной обстановкой. Элизабет, окинув её взглядом, отошла к окну, чтобы полюбоваться открывающимся из него видом. Покрытый лесом холм, с которого они спустились, издалека казался ещё круче и привлекал внимание. Вся местность представляла собой приятное зрелище; она с удовольствием рассматривала реку, растущие по её берегам группы деревьев, изгибы долины, теряющейся среди холмов. По мере того, как они переходили из комнаты в комнату, вид из окон слегка менялся, но оставался таким же прекрасным. Комнаты были просторными и светлыми, а мебель соответствовала богатству хозяина; но Элизабет, восхищаясь его вкусом, отметила отсутствие излишне дорогих или неуместных вещей; обстановка была по-настоящему элегантной, в ней не было показной роскоши Розингса.
"И я могла быть хозяйкой всего этого! - думала она. - Эти комнаты были бы для меня уже привычными! Вместо того, чтобы осматривать их как простая посетительница, я могла бы наслаждаться их удобством и как хозяйка принимать в них дядю и тётю. Но нет, - спохватилась она, - этого не могло бы быть; дядя и тётя были бы потеряны для меня навсегда; мне не позволили бы пригласить их сюда."
Это была счастливая мысль; она избавила её от чувства, похожего на сожаление.
Ей очень хотелось спросить экономку, действительно ли мистера Дарси нет дома, но у неё не хватало для этого смелости. Но наконец этот вопрос задал её дядя; и она отвернулась, чтобы скрыть своё волнение, когда миссис Рейнолдс отвечала, что хозяина сейчас здесь нет, но они ждут его завтра с большой компанией друзей. Как обрадовалась Элизабет, что они по той или иной причине не отложили свою поездку в Пемберли!
В этот момент тётя позвала её посмотреть на одну картину. Она подошла и увидела портрет мистера Викхема, повешенный среди прочих миниатюр над камином. Тётя, улыбаясь, спросила её, как она находит этот портрет. Подошедшая следом экономка объяснила им, что изображённый на портрете молодой джентльмен - сын управляющего её покойного хозяина, который оплатил его образование. "Теперь он стал военным, - добавила она, - но, боюсь, ничего путного из него не вышло."
Миссис Гардинер с улыбкой взглянула на племянницу, но Элизабет не смогла улыбнуться ей в ответ.
"А это мой хозяин, - сказала миссис Рейнолдс, указывая на другую миниатюру, - и очень похож здесь на себя. Оба портрета были сделаны в одно время, примерно восемь лет назад."
"Я слышала, что ваш хозяин хорош собой, - сказала миссис Гардинер, разглядывая миниатюру. - Действительно, красивое лицо. Но, Лиззи, скажи нам, похож он здесь на себя или нет."
Услышав, что Элизабет знает её хозяина, миссис Рейнолдс посмотрела на неё с особым уважением.
"Эта юная леди знает мистера Дарси?"
Элизабет покраснела и сказала: "Немного."
"И вы согласны, что он очень красивый джентльмен?"
"Да, очень красивый."
"Я не встречала никого красивее его; но в галерее наверху вы увидите его большой портрет, ещё более удачный. Эта комната была излюбленным местом отдыха покойного мистера Дарси, и эти миниатюры висят так, как висели при нём. Он очень дорожил ими."
Это объясняло, почему здесь остался портрет мистера Викхема.
Затем миссис Рейнолдс обратила их внимание на портрет мисс Дарси, сделанный, когда ей было всего восемь лет.
"А мисс Дарси так же красива, как и её брат?" - спросила миссис Гардинер.
"О да! Такая красавица, какую только можно вообразить; и такая образованная! Играет и поёт с утра до вечера. В следующей комнате мы увидим новый инструмент, только что привезённый для неё, подарок от моего хозяина; она приедет вместе с ним завтра."
Любезные и непринужденные расспросы и замечания мистера Гардинера поощряли словоохотливость миссис Рейнолдс, которая то ли из тщеславия, то ли из под влиянием искренней привязанности говорила о мистере Дарси и его сестре с явным удовольствием.
"Много ли времени проводит ваш хозяин в Пемберли в течение года?"
"Меньше, чем мне хотелось бы, сэр; но, пожалуй, полгода он проводит здесь; и мисс Дарси всегда приезжает на лето."
"Если только не отправляется в Рэмсгейт," - добавила мысленно Элизабет.
"Когда ваш хозяин женится, вы будете видеть его чаще."
"Да, сэр; но не знаю, когда _это_ случится. Я не знаю никого, кто был бы его достоин."
Мистер и миссис Гардинер улыбнулись. Элизабет не удержалась и сказала: "Это очень лестный для него отзыв."
"Я говорю чистую правду, и всякий, кто знает его, подтвердит мои слова," - ответила та. Элизабет подумала, что это уж слишком; и ещё больше удивилась, когда миссис Рейнолдс добавила: "За всю свою жизнь я не услышала от него ни одного резкого слова, а я знаю его с четырёхлетнего возраста."
Эти слова поразили Элизабет, они совершенно противоречили сложившемуся у неё мнению о мистере Дарси. Она ведь была твёрдо убеждена, что у него характер не из лёгких. Элизабет стала слушать с удвоенным вниманием, ей хотелось знать больше и она была благодарна дяде, когда он заметил:
"Немного найдётся людей, о которых можно сказать такое. Вам очень повезло с хозяином."
"Да, сэр, я это знаю. Во всём свете не сыскать лучшего. Но я давно заметила, что те, кто были добрыми в детстве, остаются добрыми и когда вырастают; а он был самым великодушным, самым отзывчивым мальчиком на свете."
Элизабет изумлённо посмотрела на неё. "Неужели она говорит о мистере Дарси?" - думала она.
"Его отец был прекрасным человеком," - сказала миссис Гардинер.
"Да, это правда; и его сын пошёл в него, так же заботится о простых людях."
Элизабет слушала, удивлялась, сомневалась и с нетерпением ждала, когда миссис Рейнолдс скажет ещё что-нибудь о мистере Дарси. Ничто другое её не интересовало: ни сюжеты картин, ни размеры комнат, ни стоимость мебели. Мистера Гардинера очень забавляло преувеличенное восхваление экономки своего хозяина, которое он объяснял её привязанностью к семье, поэтому он вскоре снова завёл разговор на ту же тему; и пока они поднимались по главной лестнице, она с воодушевлением перечисляла его многочисленные достоинства.
"Он самый лучший землевладелец, самый лучший хозяин на свете, - сказала она, - не то что нынешние молодые господа, которые только о себе и думают. Из его арендаторов или слуг не найдётся никого, кто бы не благословлял его имя. Кое-кто называет его гордым, но я ничего такого не замечала. По-моему, так говорят, потому что он не любит, как другие, болтать о пустяках."
"Какой он замечательный человек, судя по её словам!" - думала Элизабет.
"Такой положительный отзыв о нём, - шепнула ей тётя, пока они поднимались, - не очень-то согласуется с тем, как он обошёлся с нашим бедным другом."
"Возможно, у нас были неверные сведения."
"Не думаю, ведь мы узнали всё от самого мистера Викхема."
Когда они достигли широкой лестничной площадки, миссис Рейнолдс провела их в очаровательную гостиную, отделанную в нежных тонах с ещё большим изяществом, чем комнаты внизу, и сообщила, что её только что приготовили, чтобы порадовать мисс Дарси, которой эта комната особенно приглянулась, когда она в прошлый раз жила в Пемберли.
"Он, несомненно, очень любит свою сестру," - сказала Элизабет, подходя к окну.
Миссис Рейнолдс предвкушала восторг мисс Дарси, когда она увидит эту комнату. "И он всегда так, - добавила она. - Если что-то может доставить удовольствие его сестре, он это немедленно сделает. Ради неё он готов сделать всё."
Им осталось осмотреть картинную галерею и две или три парадных спальни. В галерее было много прекрасных картин, но Элизабет не разбиралась в живописи; и, пройдя мимо полотен, подобных тем, что они уже видели внизу, она с интересом принялась рассматривать карандашные рисунки мисс Дарси, чьи сюжеты казались ей более увлекательными и понятными.
В галерее было много фамильных портретов, но они едва ли могли привлечь внимание постороннего посетителя. Элизабет искала среди них единственное знакомое ей лицо. Наконец она увидела его, и её сразу поразило сходство портрета с мистером Дарси, она узнала улыбку, которая иногда появлялась на его лице, когда он смотрел на неё. Она несколько минут простояла, не отрывая взгляд от этого портрета, и вернулась к нему ещё раз, когда они собрались уходить из галереи. Миссис Рейнолдс сообщила им, что портрет был написан ещё при жизни отца мистера Дарси.
В эти минуты Элизабет, бесспорно, испытывала к оригиналу чувства, которые она ещё никогда не испытывала за всё время их знакомства. Похвалы, которые расточала ему миссис Рейнолдс, не могли не произвести на неё впечатления. Что может быть ценнее похвалы умной прислуги? Старший брат, владелец поместья, хозяин дома - на нём лежала ответственность за благополучие стольких людей! скольких он мог облагодетельствовать или же, напротив, обидеть! сколько добра или зла он мог совершить! Каждое замечание экономки говорило в его пользу; и, стоя перед полотном, с которого он, казалось, смотрел на неё, она вспоминала о его чувстве к ней с гораздо большей признательностью, чем когда-либо; она больше думала о силе этого чувства, чем о неуместной форме его признания.
Осмотрев все открытые для посетителей комнаты, они снова спустились вниз, где экономка попрощалась с ними, чтобы передать их садовнику, поджидавшему их у дверей холла.
Когда они шли в сторону реки, Элизабет оглянулась, чтобы ещё раз посмотреть на дом; её дядя и тётя тоже остановились, и пока они пытались определить дату постройки здания, его владелец неожиданно показался на дорожке, ведущей от конюшни на заднем дворе.
От Элизабет его отделало всего шагов двадцать, и он так внезапно появился из-за угла, что укрыться от его взгляда было невозможно. Их глаза тотчас встретились, и оба густо покраснели. Он резко остановился и забыл обо всём от изумления; но вскоре опомнился, подошёл к ним и заговорил с Элизабет, если не спокойно, то, по крайней мере, вполне учтиво.
Увидев его, она сначала инстинктивно повернулась и сделала несколько шагов; но когда поняла, что он идёт в её сторону, остановилась и выслушала его приветствие, тщетно стараясь совладать со своим волнением. Если манера его появления и сходство с портретом, который они только что видели, не вполне убедили мистера и миссис Гардинер, что перед ними мистер Дарси, то они поняли это по удивлённому возгласу садовника при виде своего хозяина. Они стояли несколько в стороне, когда он разговаривал с их племянницей, а она, растерявшаяся от неожиданности и смущённая, едва смела поднять на него глаза и не сознавала, что отвечает на его вежливые расспросы о здоровье её близких. Удивляясь тому, как изменились его манеры с тех пор, как они расстались, она с каждой произнесённой им фразой терялась всё больше; её терзала мысль о том, насколько неприлично выглядит её присутствие здесь, так что эти несколько минут разговора были одними из самых тягостных минут в её жизни. Мистер Дарси, похоже, чувствовал себя не намного увереннее; в его голосе звучало необычное для него волнение, а его порывистые, повторяющиеся вопросы о том, когда она покинула Лонгборн и долго ли пробудет Дербишире, ясно говорили о смятении его ума.
Наконец, не зная, о чём ещё её спросить, он замолчал, а затем, опомнившись, поклонился и пошёл прочь.
Остальные присоединились к ней и выразили своё восхищение внешностью мистера Дарси, но Элизабет, погружённая в собственные переживания, ничего не слышала и молча последовала за ними. Она мучилась от стыда и досады. Зачем только она приехала сюда! Это была самая безрассудная, самая неудачная затея на свете! Как странно это должно показаться ему! Как может истолковать её приезд столь тщеславный человек! Он может подумать, что она нарочно хочет навязаться ему! О! зачем она приехала? Или зачем он приехал на день раньше? Если бы они только вышли на десять минут раньше, они были бы уже отошли далеко от дома, и он бы их не заметил; ведь было ясно, что он только что приехал, минуту назад спрыгнул с лошади или вышел из кареты. Она снова и снова краснела, вспоминая эту злосчастную встречу. Но его поведение так поразительно изменилось - что бы это могло значить? Удивительно даже то, что он стал разговаривать с ней! Но он ещё разговаривал так учтиво, спрашивал о здоровье её семьи! Никогда ещё он не держался так просто, никогда ещё не разговаривал так приветливо, как во время этой неожиданной встречи. Как это было непохоже на его поведение в Розингс Парке, когда он вручил ей своё письмо! Она не знала что и думать, не знала, как объяснить такую перемену.
Они свернули на очаровательную дорожку, идущую вдоль воды, и по мере того, как они шли, их взору открывались всё более восхитительные виды на склоны холмов и опушку леса, к которому они приближались; но прошло какое-то время, прежде чем Элизабет начала замечать окружающую её красоту; и хотя она как будто слышала, как дядя и тётя предлагали ей взглянуть на что-то, и даже смотрела туда, куда они указывали, она ничего не видела. Её мысленный взгляд был прикован к той неизвестной ей комнате в доме, где сейчас находился мистер Дарси. Ей очень хотелось знать, какие мысли проносятся сейчас в его голове, и что он думает о ней. Может ли быть, что, несмотря ни на что, она всё ещё дорога ему? или его учтивость объясняется тем, что он уже чувствовал себя вполне свободно? но нет, в его голосе слышалось волнение. Что бы он ни испытывал при виде её, радость или страдания, но равнодушным он явно не был.
Наконец замечания её спутников по поводу её рассеянности заставили её очнуться, и она поняла, что ей надо стараться выглядеть такой же, как всегда.
Они вошли в лес, на какое-то время потеряв из виду реку, и поднялись на один из самых высоких холмов, откуда в просветы между деревьями открывались чарующие виды на долину и холмы на противоположной её стороне, многие из которых были покрыты лесом, а внизу иногда можно было разглядеть и речной поток. Мистер Гардинер выразил желание обойти весь парк кругом, если только это будет не слишком утомительная прогулка. С торжествующей улыбкой садовник сообщил им, что им пришлось бы пройти не меньше десяти миль. Это решило вопрос, и они продолжили осмотр парка по по обычному пути; и через какое-то время по лесистому склону снова спустились к воде, в том месте, где река сужалась. Они перешли на другую сторону по простому мостику, гармонировавшему с окружающей природой; это было менее обустроенное место, чем всё, что они видели до сих пор; и в долине, превратившейся здесь почти в ущелье, оставалось место только для потока воды и узкой дорожки вдоль него, окаймлённой кустарником. Элизабет очень хотелось пойти дальше по течению реки, но когда они, оказавшись на другой стороне реки, увидели, как далеко они отошли от дома, миссис Гардинер, не привычная к долгим прогулкам, отказалась идти дальше и думала лишь о том, как бы поскорее вернуться к своей карете. Её племяннице пришлось согласиться, и они направились к дому по другому берегу реки, выбрав кратчайшую дорогу; но шли они медленно, так как мистер Гардинер, который очень любил рыбную ловлю, хотя и редко мог позволить себе это удовольствие, постоянно останавливался, чтобы понаблюдать за плавающей в воде форелью и поговорить о ней с садовником. Когда они так, не торопясь, брели вдоль реки, они вдруг снова с удивлением - а Элизабет была изумлена почти так же, как и в первый раз - увидели приближающегося к ним мистера Дарси. Росший вдоль дорожки кустарник был не таким густым, как на другом берегу, и они заметили его издалека. У Элизабет, не ожидавшей увидеть его здесь, на этот раз было, по крайней мере, время взять себя в руки и приготовиться выглядеть и разговаривать спокойно, если он действительно намерен встретиться с ними. В какой-то момент ей и показалось, что он собирается свернуть в сторону. Она подумала так, когда поворот дороги скрыл его из вида; но поворот был пройден, и он оказался прямо перед ними. Она сразу увидела, что его недавняя учтивость никуда не исчезла, и, стараясь вести себя так же учтиво, принялась было восхищаться красотой парка, но, сказав лишь две или три восторженные фразы, смутилась и умолкла; она вспомнила, что её похвалы Пемберли могут быть неправильно истолкованы.
Миссис Гардинер стояла несколько поодаль, и, когда Элизабет замолчала, мистер Дарси попросил её представить его своим спутникам. Она даже не ожидала от него такой учтивости и едва смогла спрятать улыбку при мысли о том, что он теперь ищет знакомства с людьми, против которых так восставала его гордость, когда он делал ей предложение. "Как он удивится, - подумала она, - когда узнает, кто они такие. Он принимает их за людей из высшего общества."
Она, однако, тотчас познакомила их; и, представляя мистера и миссис Гардинер как своих родственников, украдкой взглянула на него, чтобы посмотреть, как он это перенесёт, и была почти уверена, что он тут же сбежит от столь недостойной его компании. То, что знакомство с её родственниками застало его врасплох, было очевидно; однако он мужественно его выдержал и не только никуда не сбежал, но даже повернулся и пошёл назад вместе с ними, вступив в разговор с мистером Гардинером. С каким удовольствием наблюдала за ними Элизабет, как торжествовала в душе! Каким утешением для неё было, что она может предъявить ему родственников, за которых не нужно краснеть. Она внимательно прислушивалась к их разговору, с гордостью отмечая каждое выражение, каждую фразу её дяди, в которых проявлялись его ум, хороший вкус и учтивость.
Вскоре разговор зашёл о рыбной ловле; и она услышала, как мистер Дарси с величайшей учтивостью пригласил её дядю приходить сюда ловить рыбу в любое время, пока они остаются по соседству с его имением, обещая обеспечить его рыболовными принадлежностями и показывая места, где рыба обычно хорошо клюёт. Миссис Гардинер, шедшая под руку с Элизабет, с изумлением посмотрела на неё. Элизабет ничего не сказала, но ей льстило такое внимание к её родственникам; и этот комплимент явно предназначался ей. Она, однако, не переставала удивляться и то и дело спрашивала себя: "Почему он так изменился? Чем это вызвано? Не может быть, чтобы он стал таким внимательным и любезным из-за _меня_, ради _меня_. То, что я высказала ему в Хансфорде, не могло повлиять на него так сильно. Неужели он всё ещё любит меня? Но это невозможно."
Некоторое время они шли так - дамы впереди, джентльмены следом, но когда они спустились к воде, чтобы рассмотреть редкое водяное растение, и, вернувшись, стали занимать свои места, произошла некоторая перемена. Миссис Гардинер, утомлённая продолжительной прогулкой, сочла руку своей племянницы недостаточно надёжной опорой для себя и предпочла опереться на руку своего супруга. Мистер Дарси занял её место рядом с Элизабет, и так они пошли дальше. Молчание продолжалось недолго, первой заговорила леди. Ей хотелось дать ему понять, что она не искала встречи с ним, когда отправлялась в Пемберли; и для начала она заметила, что очень удивилась, увидев его сегодня. "Потому что ваша экономка, - продолжила она, - сказала нам, что вы вернётесь в своё имение только завтра; да и в Бейквелле нас уверяли, что вас в Пемберли сейчас нет." Он ответил, что действительно собирался приехать завтра, но необходимость обсудить дела с управляющим заставила его покинуть своих спутников и приехать на несколько часов раньше. "Они присоединятся ко мне завтра утром, - добавил он, - и среди них есть те, кого вы знаете, мистер Бингли его сёстры."
Элизабет слегка кивнула вместо ответа. Она невольно вспомнила, при каких обстоятельствах имя мистера Бингли последний раз упоминалось между ними; и судя по его покрасневшему лицу, он думал примерно о том же.
"С ними приедет ещё одна особа, - продолжил он через некоторое время, - которая очень хочет познакомиться с вами. Вы позволите мне - или я прошу слишком многого - представить вам мою сестру, пока вы остаётесь Лэмтоне?"
Она была крайне удивлена такой просьбой; так удивлена, что не помнила, в каких словах выразила своё согласие. Ей было понятно, что желание познакомиться с ней могло возникнуть у мисс Дарси только под влиянием её брата, и этого было пока достаточно; она была рада, что, несмотря на всё своё негодование, он не думает о ней плохо.
Теперь они шли молча, каждый погружённый в свои мысли. Элизабет чувствовала себя неловко; иначе и быть не могло; но в то же время она был польщена и довольна. Особенно приятно ей было его желание познакомить её со своей сестрой. Они всё больше отдалялись от остальных, и, когда дошли до кареты, оказалось, что мистер и миссис Гардинер отстали от них на четверть мили.
Он предложил ей зайти в дом, но она ответила, что не устала, и они остались стоять на лужайке. У них было достаточно много времени, молчать было неудобно. Она хотела заговорить, но никак не могла найти какую-нибудь безопасную тему для разговора. Наконец она вспомнила, что путешествует, и завела разговор о Дербишире, и они долго и упорно обсуждали красоты Мэтлока и Давдейла. Но время и её тётя двигались очень медленно, и к концу этих десяти минут её терпение и идеи почти истощились. Когда подошли мистер и миссис Гардинер, их всех стали настойчиво просить зайти в дом и немного подкрепиться; это предложение было отклонено, и они со всей возможной учтивостью простились друг с другом. Мистер Дарси помог дамам сесть в карету, и, когда они отъехали, Элизабет увидела, как он медленно пошёл в сторону дома.
Её дядя и тётя начали обмениваться своими впечатлениями; и оба были единодушны в том, что мистер Дарси превзошёл все их ожидания.
"Он ведёт себя безупречно вежливо и держится очень просто," - сказал её дядя.
"Какая-то величавость в нём, пожалуй, всё-таки _есть_, - заметила её тётя, - но только внешняя, и она ему идёт. Я теперь могу вслед за его экономкой повторить, что, хотя некоторые и называют его гордым, я ничего такого не заметила."
"Не могу надивиться на его отношение к нам. Это было больше чем обычная вежливость, он искренне старался как можно лучше принять нас; не было никакой необходимости проявлять к нам столько внимания. Его знакомство с Элизабет было самым поверхностным."
"Конечно, Лиззи, он не так красив как Викхем, - сказала её тётя, - или, вернее, у него нет обаяния Викхема, потому что черты лица у него безупречные. По почему ты говорила мне, что он неприятный человек?"
Элизабет постаралась как-то объяснить это; сказала, что после встречи в Кенте, стала относиться к нему лучше, и что никогда ещё не видела его таким любезным, как сегодня утром.
"Но, возможно, он был так любезен с нами сегодня, потому что ему просто так захотелось, - ответил её дядя. - У знатных господ бывают такие причуды; поэтому я не буду принимать его слова всерьёз, вдруг он завтра передумает и прогонит меня со своих земель."
Элизабет видела, что он совершенно не понял его характер, но не стала ничего говорить.
"Глядя на него, - продолжала миссис Гардинер, - я не могу поверить, что он мог так жестоко обойтись с бедным Викхемом. Он не выглядит злодеем. Напротив, когда он говорит, на его губах появляется такая мягкая улыбка. И в целом в его облике есть какое-то благородство, так что трудно заподозрить в нём злое сердце. Но эта добрая старушка, которая показывала нам дом, конечно, уж слишком превозносила его! Я иногда едва могла удержаться от смеха. Но, я думаю, он действительно щедрый хозяин, а _это_ в глазах прислуги делает его воплощением всех добродетелей."
Элизабет почувствовала необходимость сказать что-то, чтобы оправдать поведение мистера Дарси с Викхемом; и она осторожно дала им понять, что, судя по тому, что она слышала от его родственников в Кенте, его действиям в этой истории можно дать совершенно другое объяснение; и что сложившееся у них представление о нём как о негодяе, а о Викхеме как о невинной жертве далеко не соответствует действительности. В подтверждение своих слов она подробно рассказала обо всех денежных расчётах между ними, не называя источник своих сведений, сказав лишь, что этот источник заслуживает доверия.
Миссис Гардинер была удивлена и расстроена; но теперь они подъезжали к городку, в котором она провела счастливые годы своей юности, и приятные воспоминания вытеснили всё остальное; она то и дело обращала внимание мужа на места, мимо которых они проезжали, и ей некогда было думать о Викхеме. И, несмотря на усталость после утреней прогулки, сразу после обеда она поспешила навестить своих старых знакомых и провела вечер, радуясь восстановлению дружеских связей после многолетней разлуки.
Элизабет едва слушала то, что говорила миссис Гардинер; её мысли постоянно возвращались к необыкновенным событиям этого дня; не замечая ничего вокруг, она только думала - думала, не переставая удивляться - об изменившемся поведении мистера Дарси и особенно о его желании познакомить её со своей сестрой.
Предыдущая глава http://proza.ru/2024/05/17/582
Следующая глава http://proza.ru/2024/06/09/1178
Pride and Prejudice
by Jane Austen
Chapter 43
Elizabeth, as they drove along, watched for the first appearance of Pemberley Woods with some perturbation; and when at length they turned in at the lodge, her spirits were in a high flutter.
The park was very large, and contained great variety of ground. They entered it in one of its lowest points, and drove for some time through a beautiful wood stretching over a wide extent.
Elizabeth's mind was too full for conversation, but she saw and admired every remarkable spot and point of view. They gradually ascended for half-a-mile, and then found themselves at the top of a considerable eminence, where the wood ceased, and the eye was instantly caught by Pemberley House, situated on the opposite side of a valley, into which the road with some abruptness wound. It was a large, handsome stone building, standing well on rising ground, and backed by a ridge of high woody hills; and in front, a stream of some natural importance was swelled into greater, but without any artificial appearance. Its banks were neither formal nor falsely adorned. Elizabeth was delighted. She had never seen a place for which nature had done more, or where natural beauty had been so little counteracted by an awkward taste. They were all of them warm in their admiration; and at that moment she felt that to be mistress of Pemberley might be something!
They descended the hill, crossed the bridge, and drove to the door; and, while examining the nearer aspect of the house, all her apprehension of meeting its owner returned. She dreaded lest the chambermaid had been mistaken. On applying to see the place, they were admitted into the hall; and Elizabeth, as they waited for the housekeeper, had leisure to wonder at her being where she was.
The housekeeper came; a respectable-looking elderly woman, much less fine, and more civil, than she had any notion of finding her. They followed her into the dining-parlour. It was a large, well proportioned room, handsomely fitted up. Elizabeth, after slightly surveying it, went to a window to enjoy its prospect. The hill, crowned with wood, which they had descended, receiving increased abruptness from the distance, was a beautiful object. Every disposition of the ground was good; and she looked on the whole scene, the river, the trees scattered on its banks and the winding of the valley, as far as she could trace it, with delight. As they passed into other rooms these objects were taking different positions; but from every window there were beauties to be seen. The rooms were lofty and handsome, and their furniture suitable to the fortune of its proprietor; but Elizabeth saw, with admiration of his taste, that it was neither gaudy nor uselessly fine; with less of splendour, and more real elegance, than the furniture of Rosings.
"And of this place," thought she, "I might have been mistress! With these rooms I might now have been familiarly acquainted! Instead of viewing them as a stranger, I might have rejoiced in them as my own, and welcomed to them as visitors my uncle and aunt. But no,"--recollecting herself--"that could never be; my uncle and aunt would have been lost to me; I should not have been allowed to invite them."
This was a lucky recollection--it saved her from something very like regret.
She longed to inquire of the housekeeper whether her master was really absent, but had not the courage for it. At length however, the question was asked by her uncle; and she turned away with alarm, while Mrs. Reynolds replied that he was, adding, "But we expect him to-morrow, with a large party of friends." How rejoiced was Elizabeth that their own journey had not by any circumstance been delayed a day!
Her aunt now called her to look at a picture. She approached and saw the likeness of Mr. Wickham, suspended, amongst several other miniatures, over the mantelpiece. Her aunt asked her, smilingly, how she liked it. The housekeeper came forward, and told them it was a picture of a young gentleman, the son of her late master's steward, who had been brought up by him at his own expense. "He is now gone into the army," she added; "but I am afraid he has turned out very wild."
Mrs. Gardiner looked at her niece with a smile, but Elizabeth could not return it.
"And that," said Mrs. Reynolds, pointing to another of the miniatures, "is my master--and very like him. It was drawn at the same time as the other--about eight years ago."
"I have heard much of your master's fine person," said Mrs. Gardiner, looking at the picture; "it is a handsome face. But, Lizzy, you can tell us whether it is like or not."
Mrs. Reynolds respect for Elizabeth seemed to increase on this intimation of her knowing her master.
"Does that young lady know Mr. Darcy?"
Elizabeth coloured, and said: "A little."
"And do not you think him a very handsome gentleman, ma'am?"
"Yes, very handsome."
"I am sure I know none so handsome; but in the gallery upstairs you will see a finer, larger picture of him than this. This room was my late master's favourite room, and these miniatures are just as they used to be then. He was very fond of them."
This accounted to Elizabeth for Mr. Wickham's being among them.
Mrs. Reynolds then directed their attention to one of Miss Darcy, drawn when she was only eight years old.
"And is Miss Darcy as handsome as her brother?" said Mrs. Gardiner.
"Oh! yes--the handsomest young lady that ever was seen; and so accomplished!--She plays and sings all day long. In the next room is a new instrument just come down for her--a present from my master; she comes here to-morrow with him."
Mr. Gardiner, whose manners were very easy and pleasant, encouraged her communicativeness by his questions and remarks; Mrs. Reynolds, either by pride or attachment, had evidently great pleasure in talking of her master and his sister.
"Is your master much at Pemberley in the course of the year?"
"Not so much as I could wish, sir; but I dare say he may spend half his time here; and Miss Darcy is always down for the summer months."
"Except," thought Elizabeth, "when she goes to Ramsgate."
"If your master would marry, you might see more of him."
"Yes, sir; but I do not know when _that_ will be. I do not know who is good enough for him."
Mr. and Mrs. Gardiner smiled. Elizabeth could not help saying, "It is very much to his credit, I am sure, that you should think so."
"I say no more than the truth, and everybody will say that knows him," replied the other. Elizabeth thought this was going pretty far; and she listened with increasing astonishment as the housekeeper added, "I have never known a cross word from him in my life, and I have known him ever since he was four years old."
This was praise, of all others most extraordinary, most opposite to her ideas. That he was not a good-tempered man had been her firmest opinion. Her keenest attention was awakened; she longed to hear more, and was grateful to her uncle for saying:
"There are very few people of whom so much can be said. You are lucky in having such a master."
"Yes, sir, I know I am. If I were to go through the world, I could not meet with a better. But I have always observed, that they who are good-natured when children, are good-natured when they grow up; and he was always the sweetest-tempered, most generous-hearted boy in the world."
Elizabeth almost stared at her. "Can this be Mr. Darcy?" thought she.
"His father was an excellent man," said Mrs. Gardiner.
"Yes, ma'am, that he was indeed; and his son will be just like him--just as affable to the poor."
Elizabeth listened, wondered, doubted, and was impatient for more. Mrs. Reynolds could interest her on no other point. She related the subjects of the pictures, the dimensions of the rooms, and the price of the furniture, in vain, Mr. Gardiner, highly amused by the kind of family prejudice to which he attributed her excessive commendation of her master, soon led again to the subject; and she dwelt with energy on his many merits as they proceeded together up the great staircase.
"He is the best landlord, and the best master," said she, "that ever lived; not like the wild young men nowadays, who think of nothing but themselves. There is not one of his tenants or servants but will give him a good name. Some people call him proud; but I am sure I never saw anything of it. To my fancy, it is only because he does not rattle away like other young men."
"In what an amiable light does this place him!" thought Elizabeth.
"This fine account of him," whispered her aunt as they walked, "is not quite consistent with his behaviour to our poor friend."
"Perhaps we might be deceived."
"That is not very likely; our authority was too good."
On reaching the spacious lobby above they were shown into a very pretty sitting-room, lately fitted up with greater elegance and lightness than the apartments below; and were informed that it was but just done to give pleasure to Miss Darcy, who had taken a liking to the room when last at Pemberley.
"He is certainly a good brother," said Elizabeth, as she walked towards one of the windows.
Mrs. Reynolds anticipated Miss Darcy's delight, when she should enter the room. "And this is always the way with him," she added. "Whatever can give his sister any pleasure is sure to be done in a moment. There is nothing he would not do for her."
The picture-gallery, and two or three of the principal bedrooms, were all that remained to be shown. In the former were many good paintings; but Elizabeth knew nothing of the art; and from such as had been already visible below, she had willingly turned to look at some drawings of Miss Darcy's, in crayons, whose subjects were usually more interesting, and also more intelligible.
In the gallery there were many family portraits, but they could have little to fix the attention of a stranger. Elizabeth walked in quest of the only face whose features would be known to her. At last it arrested her--and she beheld a striking resemblance to Mr. Darcy, with such a smile over the face as she remembered to have sometimes seen when he looked at her. She stood several minutes before the picture, in earnest contemplation, and returned to it again before they quitted the gallery. Mrs. Reynolds informed them that it had been taken in his father's lifetime.
There was certainly at this moment, in Elizabeth's mind, a more gentle sensation towards the original than she had ever felt at the height of their acquaintance. The commendation bestowed on him by Mrs. Reynolds was of no trifling nature. What praise is more valuable than the praise of an intelligent servant? As a brother, a landlord, a master, she considered how many people's happiness were in his guardianship!--how much of pleasure or pain was it in his power to bestow!--how much of good or evil must be done by him! Every idea that had been brought forward by the housekeeper was favourable to his character, and as she stood before the canvas on which he was represented, and fixed his eyes upon herself, she thought of his regard with a deeper sentiment of gratitude than it had ever raised before; she remembered its warmth, and softened its impropriety of expression.
When all of the house that was open to general inspection had been seen, they returned downstairs, and, taking leave of the housekeeper, were consigned over to the gardener, who met them at the hall-door.
As they walked across the hall towards the river, Elizabeth turned back to look again; her uncle and aunt stopped also, and while the former was conjecturing as to the date of the building, the owner of it himself suddenly came forward from the road, which led behind it to the stables.
They were within twenty yards of each other, and so abrupt was his appearance, that it was impossible to avoid his sight. Their eyes instantly met, and the cheeks of both were overspread with the deepest blush. He absolutely started, and for a moment seemed immovable from surprise; but shortly recovering himself, advanced towards the party, and spoke to Elizabeth, if not in terms of perfect composure, at least of perfect civility.
She had instinctively turned away; but stopping on his approach, received his compliments with an embarrassment impossible to be overcome. Had his first appearance, or his resemblance to the picture they had just been examining, been insufficient to assure the other two that they now saw Mr. Darcy, the gardener's expression of surprise, on beholding his master, must immediately have told it. They stood a little aloof while he was talking to their niece, who, astonished and confused, scarcely dared lift her eyes to his face, and knew not what answer she returned to his civil inquiries after her family. Amazed at the alteration of his manner since they last parted, every sentence that he uttered was increasing her embarrassment; and every idea of the impropriety of her being found there recurring to her mind, the few minutes in which they continued were some of the most uncomfortable in her life. Nor did he seem much more at ease; when he spoke, his accent had none of its usual sedateness; and he repeated his inquiries as to the time of her having left Longbourn, and of her having stayed in Derbyshire, so often, and in so hurried a way, as plainly spoke the distraction of his thoughts.
At length every idea seemed to fail him; and, after standing a few moments without saying a word, he suddenly recollected himself, and took leave.
The others then joined her, and expressed admiration of his figure; but Elizabeth heard not a word, and wholly engrossed by her own feelings, followed them in silence. She was overpowered by shame and vexation. Her coming there was the most unfortunate, the most ill-judged thing in the world! How strange it must appear to him! In what a disgraceful light might it not strike so vain a man! It might seem as if she had purposely thrown herself in his way again! Oh! why did she come? Or, why did he thus come a day before he was expected? Had they been only ten minutes sooner, they should have been beyond the reach of his discrimination; for it was plain that he was that moment arrived--that moment alighted from his horse or his carriage. She blushed again and again over the perverseness of the meeting. And his behaviour, so strikingly altered--what could it mean? That he should even speak to her was amazing!--but to speak with such civility, to inquire after her family! Never in her life had she seen his manners so little dignified, never had he spoken with such gentleness as on this unexpected meeting. What a contrast did it offer to his last address in Rosings Park, when he put his letter into her hand! She knew not what to think, or how to account for it.
They had now entered a beautiful walk by the side of the water, and every step was bringing forward a nobler fall of ground, or a finer reach of the woods to which they were approaching; but it was some time before Elizabeth was sensible of any of it; and, though she answered mechanically to the repeated appeals of her uncle and aunt, and seemed to direct her eyes to such objects as they pointed out, she distinguished no part of the scene. Her thoughts were all fixed on that one spot of Pemberley House, whichever it might be, where Mr. Darcy then was. She longed to know what at the moment was passing in his mind--in what manner he thought of her, and whether, in defiance of everything, she was still dear to him. Perhaps he had been civil only because he felt himself at ease; yet there had been _that_ in his voice which was not like ease. Whether he had felt more of pain or of pleasure in seeing her she could not tell, but he certainly had not seen her with composure.
At length, however, the remarks of her companions on her absence of mind aroused her, and she felt the necessity of appearing more like herself.
They entered the woods, and bidding adieu to the river for a while, ascended some of the higher grounds; when, in spots where the opening of the trees gave the eye power to wander, were many charming views of the valley, the opposite hills, with the long range of woods overspreading many, and occasionally part of the stream. Mr. Gardiner expressed a wish of going round the whole park, but feared it might be beyond a walk. With a triumphant smile they were told that it was ten miles round. It settled the matter; and they pursued the accustomed circuit; which brought them again, after some time, in a descent among hanging woods, to the edge of the water, and one of its narrowest parts. They crossed it by a simple bridge, in character with the general air of the scene; it was a spot less adorned than any they had yet visited; and the valley, here contracted into a glen, allowed room only for the stream, and a narrow walk amidst the rough coppice-wood which bordered it. Elizabeth longed to explore its windings; but when they had crossed the bridge, and perceived their distance from the house, Mrs. Gardiner, who was not a great walker, could go no farther, and thought only of returning to the carriage as quickly as possible. Her niece was, therefore, obliged to submit, and they took their way towards the house on the opposite side of the river, in the nearest direction; but their progress was slow, for Mr. Gardiner, though seldom able to indulge the taste, was very fond of fishing, and was so much engaged in watching the occasional appearance of some trout in the water, and talking to the man about them, that he advanced but little. Whilst wandering on in this slow manner, they were again surprised, and Elizabeth's astonishment was quite equal to what it had been at first, by the sight of Mr. Darcy approaching them, and at no great distance. The walk here being here less sheltered than on the other side, allowed them to see him before they met. Elizabeth, however astonished, was at least more prepared for an interview than before, and resolved to appear and to speak with calmness, if he really intended to meet them. For a few moments, indeed, she felt that he would probably strike into some other path. The idea lasted while a turning in the walk concealed him from their view; the turning past, he was immediately before them. With a glance, she saw that he had lost none of his recent civility; and, to imitate his politeness, she began, as they met, to admire the beauty of the place; but she had not got beyond the words "delightful," and "charming," when some unlucky recollections obtruded, and she fancied that praise of Pemberley from her might be mischievously construed. Her colour changed, and she said no more.
Mrs. Gardiner was standing a little behind; and on her pausing, he asked her if she would do him the honour of introducing him to her friends. This was a stroke of civility for which she was quite unprepared; and she could hardly suppress a smile at his being now seeking the acquaintance of some of those very people against whom his pride had revolted in his offer to herself. "What will be his surprise," thought she, "when he knows who they are? He takes them now for people of fashion."
The introduction, however, was immediately made; and as she named their relationship to herself, she stole a sly look at him, to see how he bore it, and was not without the expectation of his decamping as fast as he could from such disgraceful companions. That he was _surprised_ by the connection was evident; he sustained it, however, with fortitude, and so far from going away, turned his back with them, and entered into conversation with Mr. Gardiner. Elizabeth could not but be pleased, could not but triumph. It was consoling that he should know she had some relations for whom there was no need to blush. She listened most attentively to all that passed between them, and gloried in every expression, every sentence of her uncle, which marked his intelligence, his taste, or his good manners.
The conversation soon turned upon fishing; and she heard Mr. Darcy invite him, with the greatest civility, to fish there as often as he chose while he continued in the neighbourhood, offering at the same time to supply him with fishing tackle, and pointing out those parts of the stream where there was usually most sport. Mrs. Gardiner, who was walking arm-in-arm with Elizabeth, gave her a look expressive of wonder. Elizabeth said nothing, but it gratified her exceedingly; the compliment must be all for herself. Her astonishment, however, was extreme, and continually was she repeating, "Why is he so altered? From what can it proceed? It cannot be for _me_--it cannot be for _my_ sake that his manners are thus softened. My reproofs at Hunsford could not work such a change as this. It is impossible that he should still love me."
After walking some time in this way, the two ladies in front, the two gentlemen behind, on resuming their places, after descending to the brink of the river for the better inspection of some curious water-plant, there chanced to be a little alteration. It originated in Mrs. Gardiner, who, fatigued by the exercise of the morning, found Elizabeth's arm inadequate to her support, and consequently preferred her husband's. Mr. Darcy took her place by her niece, and they walked on together. After a short silence, the lady first spoke. She wished him to know that she had been assured of his absence before she came to the place, and accordingly began by observing, that his arrival had been very unexpected--"for your housekeeper," she added, "informed us that you would certainly not be here till to-morrow; and indeed, before we left Bakewell, we understood that you were not immediately expected in the country." He acknowledged the truth of it all, and said that business with his steward had occasioned his coming forward a few hours before the rest of the party with whom he had been travelling. "They will join me early to-morrow," he continued, "and among them are some who will claim an acquaintance with you--Mr. Bingley and his sisters."
Elizabeth answered only by a slight bow. Her thoughts were instantly driven back to the time when Mr. Bingley's name had been the last mentioned between them; and, if she might judge by his complexion, _his_ mind was not very differently engaged.
"There is also one other person in the party," he continued after a pause, "who more particularly wishes to be known to you. Will you allow me, or do I ask too much, to introduce my sister to your acquaintance during your stay at Lambton?"
The surprise of such an application was great indeed; it was too great for her to know in what manner she acceded to it. She immediately felt that whatever desire Miss Darcy might have of being acquainted with her must be the work of her brother, and, without looking farther, it was satisfactory; it was gratifying to know that his resentment had not made him think really ill of her.
They now walked on in silence, each of them deep in thought. Elizabeth was not comfortable; that was impossible; but she was flattered and pleased. His wish of introducing his sister to her was a compliment of the highest kind. They soon outstripped the others, and when they had reached the carriage, Mr. and Mrs. Gardiner were half a quarter of a mile behind.
He then asked her to walk into the house--but she declared herself not tired, and they stood together on the lawn. At such a time much might have been said, and silence was very awkward. She wanted to talk, but there seemed to be an embargo on every subject. At last she recollected that she had been travelling, and they talked of Matlock and Dove Dale with great perseverance. Yet time and her aunt moved slowly--and her patience and her ideas were nearly worn our before the tete-a-tete was over. On Mr. and Mrs. Gardiner's coming up they were all pressed to go into the house and take some refreshment; but this was declined, and they parted on each side with utmost politeness. Mr. Darcy handed the ladies into the carriage; and when it drove off, Elizabeth saw him walking slowly towards the house.
The observations of her uncle and aunt now began; and each of them pronounced him to be infinitely superior to anything they had expected. "He is perfectly well behaved, polite, and unassuming," said her uncle.
"There _is_ something a little stately in him, to be sure," replied her aunt, "but it is confined to his air, and is not unbecoming. I can now say with the housekeeper, that though some people may call him proud, I have seen nothing of it."
"I was never more surprised than by his behaviour to us. It was more than civil; it was really attentive; and there was no necessity for such attention. His acquaintance with Elizabeth was very trifling."
"To be sure, Lizzy," said her aunt, "he is not so handsome as Wickham; or, rather, he has not Wickham's countenance, for his features are perfectly good. But how came you to tell me that he was so disagreeable?"
Elizabeth excused herself as well as she could; said that she had liked him better when they had met in Kent than before, and that she had never seen him so pleasant as this morning.
"But perhaps he may be a little whimsical in his civilities," replied her uncle. "Your great men often are; and therefore I shall not take him at his word, as he might change his mind another day, and warn me off his grounds."
Elizabeth felt that they had entirely misunderstood his character, but said nothing.
"From what we have seen of him," continued Mrs. Gardiner, "I really should not have thought that he could have behaved in so cruel a way by anybody as he has done by poor Wickham. He has not an ill-natured look. On the contrary, there is something pleasing about his mouth when he speaks. And there is something of dignity in his countenance that would not give one an unfavourable idea of his heart. But, to be sure, the good lady who showed us his house did give him a most flaming character! I could hardly help laughing aloud sometimes. But he is a liberal master, I suppose, and _that_ in the eye of a servant comprehends every virtue."
Elizabeth here felt herself called on to say something in vindication of his behaviour to Wickham; and therefore gave them to understand, in as guarded a manner as she could, that by what she had heard from his relations in Kent, his actions were capable of a very different construction; and that his character was by no means so faulty, nor Wickham's so amiable, as they had been considered in Hertfordshire. In confirmation of this, she related the particulars of all the pecuniary transactions in which they had been connected, without actually naming her authority, but stating it to be such as might be relied on.
Mrs. Gardiner was surprised and concerned; but as they were now approaching the scene of her former pleasures, every idea gave way to the charm of recollection; and she was too much engaged in pointing out to her husband all the interesting spots in its environs to think of anything else. Fatigued as she had been by the morning's walk they had no sooner dined than she set off again in quest of her former acquaintance, and the evening was spent in the satisfactions of a intercourse renewed after many years' discontinuance.
The occurrences of the day were too full of interest to leave Elizabeth much attention for any of these new friends; and she could do nothing but think, and think with wonder, of Mr. Darcy's civility, and, above all, of his wishing her to be acquainted with his sister.