Предыдущая страница http://proza.ru/2024/08/10/1031
Зато набор рядовых ополченцев, которых называли ратниками, трудностей не вызвал. Но только совсем не потому, что мужиков, в отличие от дворян, обуревали высокие патриотические чувства и они рвались поскорее попасть в Крым на войну с англичанами и французами.
Объяснение было простым. Набором рядовых «добровольцев» занималась полиция, которая хватала всех, кто под руку подворачивался: попавших в участок по пьяному делу или за небольшие преступления, бродяг и тех, кто не мог откупиться от полицейских.
Большое дело – традиции!
Для ратников не требовалось даже медицинского освидетельствования. Например, вспоминал в мемуарах один из участников ополчения:
«…в дружину, составленную в Боровском и Малоярославском уездах, приняли двух дураков и пятьдесят два с грыжами, привозили прямо из острога мещан с выбритой наполовину головой»
(половину головы выбривали рекрутам и приговорённым к каторге, чтобы не удрали. – Прим. автора)
Кроме того, пронёсся слух, что ополченцев освободят от крепостной зависимости. В желающих навсегда проститься со своим барином недостатка не было.
Перепуганный генерал-губернатор Москвы Арсений Андреевич Закревский сообщил шефу жандармов Алексею Фёдоровичу Орлову, что в Москву ежедневно прибывают большие партии «самовольно отлучившихся из имений помещиков крепостных и дворовых людей» из различных губерний, чтобы стать ратниками.
Эти добровольцы уж точно ошиблись адресом: Закревский был закоренелым крепостником. Он прославился тем, что запретил даже упоминать о реформе крепостного права, в надежде, что в Петербурге «одумаются и всё останется по-старому».
Обмундированием ратников занимался губернский комитет. Ополченцам придумали на редкость уродливую форму. Солдаты и офицеры, обряженные в неё, да ещё с большой бородой – лопатой, больше походили на ямщиков, чем на военных.
Вид у вояк был потрясающий, он один мог убить противника наповал от смеха: кафтаны и панталоны шились только трёх размеров, а найти таких, кому выданная одежда пришлась бы впору, оказалось непосильной задачей:
у одних руки торчали из рукавов почти до локтя, другие тонули в выданных штанах и кафтанах.
Из губернских городов в Крым двинулись с музыкой, пешком, торжественно неся впереди колонны знамя и большую икону. Но, как правило, через пару вёрст желающих нести знамя и икону не находилось, посему их убирали в какую-нибудь повозку.
Доставали реликвии только при подходе к какому-нибудь населённому пункту, но потом и это надоело. Посему до прибытия к месту назначения патриотический и духовный символы тряслись под рогожей в телеге.
В пути офицеры ночевали в сараях или в собственных повозках, если таковые имелись, а ратники – под открытым небом. Ни врача, ни медикаментов не было.
Перед отправлением дружин всем выдали полностью жалование.
Полученные деньги успешно пропивали. Пьянство не прекращалось всё время передвижения по губерниям, а потом продолжилось в Крыму.
Встречавшиеся в пути деревни наводили тоску и уныние убогими избами, крытыми почерневшей соломой, невообразимой грязью, кривыми улицами и обязательным пожарным прудом посреди селения, в который жители сбрасывали всякую дрянь, дохлых кошек и собак.
Исключение встретили только один раз под Мелитополем, где почувствовали себя так, будто попали в другую страну. В большом, с правильно спланированными улицами посёлке стояли высокие добротные дома, крытые черепицей, владельцы которых были опрятно одеты.
Большие и удобные повозки местных жителей тоже не походили на обычные деревенские телеги. Около домов в палисадниках росли цветы, что выглядело вообще удивительно и, можно сказать, даже просто дико.
Ещё большее недоумение вызвала непонятная речь обитателей посёлка. Оказалось, что то была немецкая колония Тигервейде.
Весь переход оказался проверкой на выживаемость. Когда, наконец, подошли к Севастополю, количество ратников заметно сократилось: одни скончались, не выдержав длительного перехода по ужасным дорогам России и Крыма, других скосила вспыхнувшая в пути холера.
Какую роль в потерях личного состава сыграло беспробудное пьянство, сказать сложно, никто таким анализом не занимался.
Дружины остановились на Бельбеке. Начальство не очень хорошо понимало, как использовать этих грязных завшивленных бородачей, не имевших понятия о военной службе или уже давно позабывших все военные навыки.
Пока командование размышляло, офицерский состав в долгополых ополченских кафтанах проводил время за игрой в карты, а рядовые ратники занимались активным поиском пропитания. Те и другие беспробудно пьянствовали.
Тысячи раненых, которых везли из Севастополя мимо лагеря ополченцев, не поднимали настроение будущим защитникам города. Война шла к концу, но некоторым ополченцам всё же довелось принять участие в боях.
Были случаи, когда они храбро сражались, но основная масса оказалась просто балластом.
В Севастополе людей на бастионах катастрофически не хватало: англо-французская артиллерия, как в мясорубке, каждый день перемалывала защитников города, а командование продолжало посылать туда всё новые и новые пополнения.
Регулярных войск уже не хватало, пришлось направить на бастионы часть ополченцев.
Окончание http://proza.ru/2024/08/12/358
Фотография Роджера Фентона: вид русской батареи после взятия Южной стороны Севастополя