Глава 2. Пламя конфликта
Вечером после работы Хайям и Муслим Расулов договорились встретиться в маленьком и тихом кафе. Вошедшего светлого шатена Хайям сразу идентифицировал как Расулова. Обмениваясь рукопожатиями, оба высоких и плечистых мужчины заглянули друг другу в глаза. Расулов выглядел старо и потрепанно, со слегка сгорбленной спиной уставшего от жизни человека. Его вид немного удивил Хайяма. Только сейчас Хайям задумался, что если Ляля одногодка Расулова, то она не выглядит как женщина, перешагнувшая пятидесятилетний рубеж - ни внешне, ни по манере поведения, ни по исходящей от неё энергии. Расулов сел за стол, они заказали чай и он сразу перешёл к теме:
- Напишите о Муслиме. Он был отличным парнем. Сейчас его помним только мы, его друзья. А когда нас не станет - кто его вспомнит? Вас интересует само убийство или Муслим?
- Меня интересует всё.
Расулов на мгновение замер, словно собирая свои мысли. Затем его голос стал безжизненным, а слова вырывались короткими фразами, которые как фотовспышки освещали пережитую им трагедию:
- Я был там. В тот день. Я ждал его на автобусной остановке. Мы планировали поехать в одно место. Муслим опаздывал. Вдруг раздались крики. Все куда-то побежали. Я пошёл за всеми. Ноги сами меня повели. Вокруг трамвайной остановки собралась огромная толпа. На тротуаре лежал Муслим. Лежал в луже крови. Я орал. Я требовал. Я просил. Я умолял людей помочь ему. Спасти его. Сделать что-нибудь. Люди на меня странно смотрели. Качали головой. Отворачивались. Один человек сказал, что парень уже мёртв. Что он умер почти сразу. Артерию перерезали. Муслим долго лежал там. Милиция, делала какие-то свои дела. Они арестовали убийцу. Тот спокойно ждал их. Ждал, как ни в чём не бывало. А я сидел там с Муслимом. До самого вечера. Потом его тело увезли. Так его не стало.
Глаза Расулова заволокли слезы. Было видно, что прошедшие годы не заглушили боль потери друга детства. Хайям осторожно спросил, чтобы прервать затянувшееся молчание:
- А о гибели Муслима кто сообщил родителям?
Расулов с трудом припомнил и неуверенно ответил:
- Милиция и декан факультета. Я бы не смог. Я и не смог. Похороны я вообще не помню. Что было, как было - ничего не помню. Муслим мне был как родной брат. Хоронить его было невыносимо тяжело.
Опять возникла длинная пауза, Хайям решил уйти от разговора о смерти:
- А вы с Муслимом тогда куда собирались ехать?
- В БГУ*. Мы хотели найти девочку, которая Муслиму нравилась.
- Расскажите мне, пожалуйста, об их отношениях.
- Вообще-то отношений у них не было. Они не встречались и даже не разговаривали друг с другом.
Наступила очередная пауза. Мысли Расулова унеслись к чему-то другому.
- Понимаете, когда Муслим вернулся из Москвы, я понял, что он сильно изменился. Он стал каким-то другим, взрослым что-ли. Я это понял сразу как только его увидел...
У Муслима дома собрались вся их компания - Расулов, Сеймур, Рошка и Макс. Муслима мама была счастлива, что наконец вернулись старые добрые времена и её дом опять полон ребят, которые всегда крутились вокруг её сына. Она подала чай, варенье и фрукты на стол в небольшой гостиной, а сама ушла на кухню и стала готовить ужин на всех. Ребята сидели каждый на своём любимом месте - Расулов, как всегда, был справа от Муслима, который занимал место во главе стола. Сеймур развалился в кресле, Макс расположился за столом, напротив Муслима, а Рошка полусидел, полулежал на диване. Ребята не видели Муслима полтора года. Прошедшим летом он оставался в Москве на практике. Родители провели свои отпуска с ним, живя на съёмной квартире. Разговор за столом крутился вокруг общих знакомых - одноклассников, учителей, девчонок, с которыми гуляли. Иногда рассказы касались новых друзей уже из студенческой среды. А Муслим сидел спокойный, иногда улыбался каким-то смешным моментам. Но той кипучей энергии в нём почему-то не чувствовалось. Он казался каким-то отстраненным. Все эти разговоры ему казались пустыми и неинтересными.
Хотя ребята, а особенно Расулов, были безмерно счастливы его видеть. Расулов страшно скучал по Муслиму все эти годы, и тяжело переживал отъезд друга детства в Москву. Расулов счастливо улыбался и время от времени обнимал друга за плечи и похлопывал его по спине. Муслим сильно исхудал, ещё больше вытянулся в рост. А в целом, было непонятно - рад или нет Муслим возвращению в Баку. Он вскользь упомянул о своих похождениях, не заостряя внимания на подробностях. А если что-то рассказывал, то поглядывал на дверь в надежде, что мать не слышит его. Собравшиеся надеялись, что Муслим опять их объединит, как это было в школе, и они будут так же весело проводить время. Вдруг Муслим прервал Сеймура и его рассказ об очередном съеме чувихи, и задал вопрос совсем по другой теме:
- А Лялю кто-нибудь из вас видел? Как она?
Сидящие за столом переглянулись, они надеялись, что тема с Лялей канула в лету. Первым подал голос Сеймур:
- Я её видел. Не узнал. Она такая красотка стала! Каблуки, ножки. Волосы всё такие же длинные. Стройная. Куколка. Я несколько раз обернулся посмотреть на неё, но она меня, как всегда, не заметила или сделала вид, что не видит.
Муслим впервые за вечер оживился:
- Где она учится?
- Насколько я знаю, она в БГУ на факультете математики. Расулов, ты её должен видеть, да? Ты же тоже на Эльмляре* учишься?
Расулов пробубнил:
- Я видел её пару раз в метро. Она меня не видела, но она на самом деле хорошенькая стала.
Муслим улыбнулся каким-то своим воспоминаниям, покачал головой и счастливо сказал:
- Ляля всегда была красивой, вы просто этого не видели.
Помолчав, он добавил:
- Я хочу её найти.
Сеймур тут же ответил:
- А что её искать? Я могу достать её номер телефона, позвони ей.
- Я не хочу звонить. Я хочу её увидеть и поговорить. Там понятно будет.
Наконец Макс вступил в этот разговор. Тема с Лялей была самой обсуждаемой темой их посиделок в десятом классе. Ещё тогда Макс считал, что Муслима надо помирить с Лялей. Он понимал, что Ляля нравилась другу. Понимал, что тот просто не мог признаться в своих чувствах. И в разговорах об этой девушке Макс всегда был её адвокатом.
- Муслим, ты увидишь её и что будет понятно?
Муслим отпил чай из стакана и как-то очень серьёзно сказал:
- Я пойму по её глазам, помнит ли она меня. Хотя наверняка помнит. Пойму, есть у меня шанс на примирение или нет. По телефону я это не пойму. И потом, звонить по телефону, из-за которого тогда было столько ссор и наша с ней тоже, я не хочу.
Макс кивнул в знак принятия этого ответа:
- Муслим, если честно, я думал, что ты за три года в Москве забыл её. Раз ты не забыл и хочешь помириться, то надо что-то делать. Я уверен, что она тоже не забыла тебя. И думаю, она тоже понимает, что та ссора была глупой и детской. Надо просто поговорить с ней. Даже если у тебя с ней ничего не получится, перед ней надо извиниться. Даже если!
Сеймур искренне возмутился:
- Муслим, а зачем она тебе вообще? Слушай, у тебя там в мединституте такие маськи* учатся. Весь город ходит к вам за девушками. Ты как начнёшь заниматься, послушай меня, ты про Лялю забудешь.
Макс покачал головой и сказал Сеймуру:
- Он в Москве же её не забыл.
- Как не забыл? Забыл ведь! В Москве с девушками встречался? Встречался! Гулял? Гулял! А где была Ляля?
- А Ляля была в Баку. - глухим голосом ответил Муслим. - И я хочу с ней общаться. Я не говорю, что помнил о ней каждую минуту. Но когда я думал о Баку, я вспоминал вас и её. Когда в чёрный январь я переживал за вас, я переживал и за неё тоже. Я раньше почему-то не признавался в этом, но эта девочка прочно засела в моей голове. Да, я много разных девушек видел, но если жениться, то на Ляле. Она настоящая, не продаст и не предаст.
Сеймур чуть не вскочил с кресла:
- Ты что с ума сошёл? Тебе 20 лет ещё только в апреле будет, какая женитьба? А хочешь жениться? Ищи невесту в мединституте. Там чувихи из таких семей, с деньгами и связями.
Муслим недовольно покачал головой и замолчал, а Макс возразил Сеймуру:
- Причём тут деньги и связи! Не это главное в девушке. И даже не красота на первом месте. Главное - какая она. Никогда не забуду, как Ляля проходила мимо нас после той ссоры. Каждый раз грациозно доказывала нам, что она не "никто и ничто", а Ляля.
Муслим наконец заговорил:
- Я за эти годы многое понял. Вернее, многое понял я сразу, ещё тогда, в десятом классе. Но тогда не хватило ума и смелости исправить всё. Мне надо было извиниться перед ней. В конце концов, что она такого сказала, что я так взъелся? Я был не прав. И не надо было мне говорить ей всю ту чушь, стыдно мне теперь за всё это. А её характер... Дело в том, что Ляля - королева. Она своим молчанием, взглядом и гордой осанкой заставила меня страдать больше, чем руганью и слезами. Мне на выпускном надо было набраться храбрости и подойти к ней, пригласить её на танец. А я же знал, что уеду и нескоро её увижу. Мне надо было доказать, что я мужик, и доказать это поступком. По-мужски попросить прощения. Что бы вы не говорили, она все ещё мне нравится. Я хочу найти её и я найду её. Пусть она решает мою судьбу.
Рошка тоже сказал свое слово:
- Если по-честному, мы все тогда повели себя не лучшим образом. Она ведь была одна против всех нас. Нас сколько было человек? Пять? А она одна.
Сеймур вначале неодобрительно покачал головой, но потом всё же высказал поддержку:
- Муслим, брат. Делай то, что считаешь нужным. Хочешь копья ломать из-за неё? Ломай. Но! Я с тобой, я всегда был и буду на твоей стороне.
Расулов откинулся на стуле, Хайям молча о чём-то думал. Рассказанное мало проливало свет на сны, которые его беспокоили. Чай в чайнике давно остыл, Хайям подозвал официанта и тот быстро принёс другой чайник, разлил чай по стаканам "армуды"* и удалился. Хайям первый прервал молчание:
- А что за конфликт был в десятом классе? Это, конечно. не имеет отношения к убийству Муслима, но даёт понимание его характера.
- В десятом классе... Всё началось на дне рождения Сямы. Сяма перешла к нам из параллельного класса и продолжала близко дружить с Лялиной подругой Нарой.
День рождения у Сямы был в конце ноября, ей исполнялось 17 лет. Сяма хотела сделать этот день запоминающимся и в субботний день пригласила всех, с кем дружила, к себе домой. Из нового класса были приглашены Муслим, его компания, и ещё пара девочек. Уже у Сямы дома приглашённые узнали, что придут ещё девочки из другого класса, а именно Нара и Ляля. Эта новость для Муслима прогремела, как гром среди белого дня. Ожидание Ляли и шутки Муслима развеселили всех присутствующих и даже маму Сямы. Он вдруг стал распределять кто где сядет за столом, Лялю он собирался посадить рядом с собой, как почётную гостью. Он требовал особые тарелки и приборы для почётной гостьи, ведь Ляля принцесса, не из каждой тарелки ест. По его желанию ребята быстро сгоняли и купили шампанское - ведь Ляля аристократка, и наверняка пьёт только изысканные напитки. Вдруг он озадачился, достаточно ли места для танцев и самое главное есть ли нужные "медляки", он собирался танцевать с "самой" Лялей. Таким взбудораженным друга детства Расулов никогда не видел. Все смеялись шуткам Муслима, и смеялись вместе с ним над Лялиной непохожестью ни на кого. Но именно тогда Расулов впервые понял, что Ляля значила для Муслима больше, чем он, Расулов, знал об этом. Нара пришла, когда все уже были на пике ожидания её и её подруги. И вдруг позвонила Ляля и извинилась, что не сможет прийти - к ним самим пришли гости и она не могла уйти. Ну что сказать? Для всех день рождения, конечно же, прошёл весело, но не для Муслима - он настолько расстроился из-за того, что Ляля не пришла, что перепил шампанского. Позже Расулов тащил его на себе домой, а тот всю дорогу кричал - "Ляля! Где ты? Почему ты не пришла?"
А в это время, после того как все разошлись, у Сямы дома разыгрался скандал. Поздно вечером к ним пришёл отец Нары и стал требовать номера телефонов всех мальчиков, которые были на празднике. Оказалось, что Наре в этот вечер кто-то позвонил и наговорил пошлостей. Отец услышал это и почему-то они с Нарой решили, что это были именно эти ребята. Отец Нары был разъярён. Мама Сямы наотрез отказалась давать номера телефонов ребят. Сама всех обзвонила и расспросила. Все клялись, что не звонили Наре. Весь следующий день звонки Наре продолжались с ещё большей интенсивностью. Её отец опять пришёл к Сяме, на этот раз он требовал уже адреса мальчиков. Сяма плакала, бакинская телефонная сеть была накалена - шли перекрестные обсуждения всех участников праздника с Сямой и между собой. Праздник перерос в драму.
В понедельник действие перекинулось в школьные коридоры, где развернулись разборки участников дня рождения с Нарой. Теперь уже навзрыд плакала Нара. В какой-то момент, Муслим зашёл в параллельный класс, чтобы лично поговорить с Нарой. Ляля стояла рядом с подругой, которая не останавливаясь ревела. Муслим был категоричен, он требовал, чтобы Нара и её отец извинились перед Сямой за испорченный праздник и перед ними за ложные обвинения. Ляля, неожиданно для Муслима, нежно положила руку на его предплечье, и мягким, вкрадчивым голосом обратилась к нему:
- Муслим, пожалуйста, давай сейчас вы все оставите Нару в покое. Ты же видишь, ей очень плохо. Будет лучше, если все успокоятся. А потом мы все всё обсудим, обещаю.
Муслим от голоса Ляли и её манеры говорить впал в ступор. Хотя Ляля была среднего роста, рядом с ним она выглядела маленькой и хрупкой. Видимо, чтобы быть хорошо услышанной, она доверительно подошла близко к нему. Он впервые видел вблизи её хорошенькое лицо и зачарованно смотрел ей в глаза. Ляля, не отводя взгляда, ещё раз мягко сказала с просьбой:
- Муслим. Только ты сможешь остановить всё это!
Муслим, загипнотизированный Лялей, послушно вышел из класса, вмиг прекратил дебаты в коридоре и увёл всех в свой класс. Страсти поутихли, а его самого било током. Лицо его горело, а сердце бешено колотилось. Приятный тембр голоса девочки ещё долго звучал в его голове. Он понял, что влюблен и, что, возможно, Ляля к нему относится особенно.
После уроков компания собралась у ворот школы и намеревалась идти к Наре домой на серьёзный разговор с её отцом. Девочки вышли из ворот и тут наступил самый драматический момент дня - Наре и Ляле надо было идти в противоположные стороны. Группа парней у ворот была настроена решительно и выглядела угрожающе. Ляля вызвала огонь на себя и обратилась к толпе, глядя именно на Муслима:
- Давайте на сегодня закончим эти дебаты. Мы думаем, что пусть папа Нары проверит на АТС номер звонившего. Завтра всё выяснится. А сейчас, давайте разойдемся по домам и не будем излишне драматизировать ситуацию.
Говорила Ляля красиво и убедительно, уверенно стоя перед группой парней, самый низкий из которых был на голову выше девушки. Кто-то сразу же с ней согласился, кто-то молчал, ожидая реакцию Муслима. А Ляля довольная тем, что, пока она говорила, Нара успела уйти, повернулась, чтобы удалиться уже самой. И тут Муслим сказал фразу, которая стала началом противостояния с Лялей:
- Нашлась тут казачка! Указывает всем, что делать! Иди! Иди домой, ради бога!
Все дружно и громко засмеялись. Ляля грациозно повернула голову, на которой была красивая чёрная шапочка а-ля "кубанка". Шапка прекрасно сочеталась с длинным светло-серым пальто с широкими плечами, а длинная толстая коса завершала образ, которому позавидовала бы любая модель из журнала "Бурда модерн". Ляля посмотрела с неподдельным удивлением в глаза шутника, выдержала мхатовскую паузу и, не сказав ни слова, ушла. Позади неё долго ещё звучал едкий и насмешливый смех. А часом позже в доме Муслима зазвенел телефон:
- Алло.
- Привет.
- Кто это?
- Это я, казачка. Ты думал меня обидеть, а сравнение хорошее, можно сказать даже комплимент. Казачки очень красивые и сильные женщины. Знаешь, а мне вот жаль, что ты не казак. Казак не стоял бы за спинами друзей и не бросал бы оскорбительные реплики в спины девушкам.
Муслим не успел что-то сказать, как в трубке раздался гудок. Таким образом, то ли брошенная Муслимом перчатка была поднята, то ли перчатку бросили ему. В любом случае - война была объявлена.
На следующий день Муслим весь чёрный влетел в класс и кое-как высидел первый урок. Сеймур видел, что что-то произошло, но Муслим был взбешен и не отвечал на вопросы. Как только прозвенел звонок, Муслим вылетел из класса, Сеймур еле успевал за ним. В конце коридора они увидели спустившихся по лестнице Лялю и Нару. Нара висела у Ляли на правой руке, а в левой у Ляли был её тяжёлый портфель. Девочки о чем-то, смеясь, разговаривали и совершенно не ожидали того, что произошло через мгновение. Муслим схватил обеими руками Лялю за плечи и стал её трясти изо всех сил. Он своим низким голосом кричал на неё:
- Кто ты такая, чтобы мне звонить? Кто ты такая?! Ты - ничто! Запомни это! Ты - никто и ничто! Не смей мне звонить! Поняла?!
Нара вся тряслась от ужаса, а Ляля смотрела с недоумением и единственное, что она сказала тихим голосом, было:
- Отпусти мои руки. Сейчас же.
Она не кричала, не тряслась, и ничего кроме этой фразы не произнесла. Сеймур пытался вклиниться между Муслимом и Лялей, и как-то оторвать его руки от девушки. Когда Муслим разжал руки и отошел от Ляли, Сеймур с горечью в голосе сказал:
- Ляля, ну зачем ты ему позвонила? Не надо было этого делать!
Сеймур смотрел на Лялю с сожалением и извиняющимся видом развёл руками. А та стояла с плотно сжатыми губами, и со странным выражением в глазах - смеси возмущения, непонимания и потрясения. Но Муслим уже отошёл на шаг от неё и, развернувшись, удалился также быстро, как и пришёл. Сеймур попятился назад и, ещё раз мотнув головой, ушёл за другом.
К концу уроков Муслим немного остыл, а его ребята начали прогнозировать последующие события. Во-первых, надо будет ждать одноклассников Ляли, им не понравится, что с их девочкой были разборки. Потом надо ждать Лялиного старшего брата, тот только вернулся из армии и был хорошо известен своими драками, пока учился в школе. Следующим обязательно будет визит разгневанных родителей Ляли, все знали, что её отец на какой-то руководящей должности. Они могут прийти в школу, а могут завалиться к Муслиму домой. И в том и другом случае будут ещё разборки между родителями, у директора школы и так далее. Было принято общее решение не оставлять Муслима одного во избежание инцидентов с Лялей и её родственниками. При всех этих разговорах Муслим молчал. Он не боялся мордобоя ни с её одноклассниками, ни братом или с кем-либо. На душе у него было мерзко и он сам не мог понять, почему вёл себя как полоумный. И что за глупости он ей наговорил? "Ты никто и ничто!" Это Ляля никто и ничто?! А это ощущение в руках, когда он схватил её за плечи - мягкое как зефир тело. Какая же она нежная и хрупкая девочка. Ему было страшно, что он потерял контроль над эмоциями и чуть не поднял руку на девочку. И на какую девочку - на ту, о дружбе с которой он тайно мечтал уже несколько лет. "Ляля, Ляля..."
С Лялей они столкнулись сразу же после уроков на перекрёстке. На этом перекрёстке обычно Муслим и его компания стояла минут пять и расходилась по разным направлениям. И тут появился знакомый силуэт с шапочкой на голове. Ляля конечно же увидела группу парней, но она не замедлила и не ускорила ход, не стала менять направление движения и не стала переходить на другую сторону улицы. В общем, она не стала делать ничего такого, чтобы изменить свой маршрут. Она прошла мимо группы парней, которые ждали чего угодно, но не то, что Ляля пройдёт мимо них так близко. Они недоуменно смотрели на неё, а та шла не видя никого, и хуже того - будто никого и не было. Только её вздернутый носик стал ещё выше, а в глазах был холодный надменный взгляд. Парни расступились и дали ей дорогу. Она постояла ещё немного рядом на тротуаре, ожидая удобного для перехода улицы момента. И ушла, не изменив положения головы, всё той же плавной походкой. Толпа ребят смотрела ей в спину в тягостном молчании. Никто из них не признавался в слух, что меньше всего они хотели конфликта именно с этой девочкой. Она, одна из немногих девочек из параллельного класса или даже единственная, которая была им всем симпатична. Но при этом Муслима никто не осудил. Их общий вердикт был такой, что это Ляля не должна была нарушать границы его пространства. А Муслим мрачно молчал, он не помнил, чтобы прежде ему было так плохо на душе.
Ожидаемых разборок не было ни в тот, ни в последующие дни. Ни звонков, ни визитов - ничего и ни от кого. Всё было так, как будто ничего вообще не произошло. Единственное, что напоминало об инциденте - это то, как Ляля с подчеркнутым достоинством проплывала мимо угрюмого Муслима на переменных, в столовой, на улице и везде, где они пересекались. А они, как назло, стали сталкиваться в самых неожиданных местах. Это был десятый класс, выпускной, и все уже занимались дополнительно у репетиторов и домой, как правило, возвращались по вечерам. Муслим готовился к поступлению в мединститут, а там был высокий конкурс. И поэтому у него были репетиторы по каждому предмету, по которому был вступительный экзамен. Как-то вечером они с ребятами договорились о вылазке в кафе после дополнительных занятий и все подъехали к условленному месту. Они радостно встретились, предвкушая веселье, и уже собирались ловить такси, как вдруг из ниоткуда появилась Ляля. От неожиданности и она, и парни застыли на месте. Ляля быстро сориентировалась, не замедлив шаг и надев на лицо маску высокомерия, прошла по узкому тротуару мимо ребят. Через десять шагов она немного расслабилась и это было заметно даже в темноте и через пальто. Единственное, что беспокоило Муслима:
- Почему она одна в городе в поздний час?
Сеймур уже вышел на дорогу в поисках такси, а Муслим вдруг сказал:
- Вы поезжайте, мне надо идти.
И ушёл. Ребята без него идти в кафе не захотели и поплелись за ним. А Ляля шла впереди и не знала, что в десяти шагах от неё идёт вся компания с Муслимом во главе и сверлит её спину недовольными взглядами. На пятый или шестой вопрос Муслима, почему она не садиться на автобус, Макс наконец предположил:
- Наверное у неё нет денег. Судя по пакету в руках, она идёт из магазина.
Вечер был декабрьский, темный и холодный, а Ляля равномерным шагом шла по направлению к своему дому. Сеймур первый заметил, что у Ляли красивая походка и видимо она занималась танцами. И что, если бы Ляля не была такой заносчивой, с ней можно было бы встречаться. Муслим молчал, хотя обычно он шутил по любому поводу. И вообще он больше никогда не шутил по поводу Ляли. Но слышать о ней он хотел, и жадно вслушивался в каждое слово ребят о ней, в каждый их комментарий. В этот вечер он шёл за ней и казалось, что он может идти бесконечно, лишь бы видеть впереди себя эту девочку с красивой осанкой. И он был рад, что случай подарил эти полчаса дороги с ней. Дойдя до её двора и убедившись, что она вошла в дом, Муслим решил, что идти в кафе уже не имеет смысла, и они разошлись по домам.
Через пару дней они опять столкнулись с Лялей, на этот раз недалеко от её дома. Их разделяла дорога. Ляля стояла на противоположной стороне и пыталась перейти сплошной поток машин, разрезающих темноту ослепляющим светом фар. Муслим вцепился в нее взглядом, проглядывал на дорогу и с тревогой ждал. Она не могла не видеть, что перейдя дорогу она неминуемо столкнется с Муслимом и его компанией. А машины неслись беспрерывно и Ляле ничего не оставалось делать, как терпеливо ждать подходящий момент на дороге. Тут ей показалось, что в потоке образовалась брешь и перешла дорогу под звуки возмущенных сигналов и визг тормозящих шин. Поравнявшись с группой парней, она наткнулась на Макса, который уступая ей дорогу с укоризной в голосе сказал:
- Не надо так рисковать жизнью.
Она подняла на него глаза и вдруг ответила искренне и незлобиво:
- И не говори! Мне самой так страшно стало!
- Ну, ещё бы! Пожалуйста, переходи дорогу аккуратно.
- Постараюсь.
- А ещё лучше спустись на квартал ниже, вон там светофор.
Ляля посмотрела по направлению его руки, сказала коротко:
- Ну да, можно и там перейти.
И ушла. Муслим оторопело смотрел то на растворяющийся в темноте силуэт девушки, то на Макса. А тот развёл руками, как бы говоря ребятам "ну что тут такого?", и вслух сказал:
- Всё таки она хорошая девочка и не надо было нам так по-глупому ссориться с ней.
После инцидента уже прошло две недели и стало понятно, что Ляля не из тех, кто жалуется или мстит. И этим самым она ещё раз удивила всех. А Муслим в этот вечер впервые почувствовал страх за неё. Ещё, он поражался той лёгкости, с которой Макс заговорил с Лялей. Для него заговорить с Лялей было непосильной задачей. Но самое главное он понял то, как нестерпимо хотел видеть её глаза. Хотел встретиться с ней взглядом. Хотел слышать, что она обращается к нему и только к нему.
Продолжение следует - http://proza.ru/2024/08/29/1692