Воспоминания о работе в лесоустройстве
ПЕРВЫЙ СЕЗОН
Часть одиннадцатая http://proza.ru/2024/06/15/1618
«Волчица».
Речка, по левому берегу которой мы поднимались с начальником партии, на одной карте называлась «Волчимья», на другой - «Волчица». Второе название мне больше импонировало. Это была небольшая речушка, текущая c предгорий на северо-восток и впадающая в Левый приток Северной реки. По правому берегу ее шли заболоченные смешанные леса, за которыми начиналось огромное болото «Корабли». Ходили слухи, что там когда-то нашли остатки мачты от парусника. Видно, на месте болота в давние времена было большое озеро. Наш берег был выше, на песчаных гривах росли сосняки и листвяги.
Эта небольшая речушка преподнесла нам немало сюрпризов. Главной проблемой стали многочисленные притоки, стекающие в речку по нашему нагорному берегу. Многие из них были довольно глубокие и имели топкие берега. Нам приходилось часто вставать и налаживать переправы. В основном это были две-три крепкие жердины, по которым мы переправлялись через ручьи. В наиболее сложных местах мы оставляли еще пару длинных жердочек для дополнительной опоры при переправе. Нам предстояло не один раз проходить по этому маршруту, и мы не жалели времени на устройство переправ. Когда-то здесь была охотницкая тропа, но от нее остались одни фрагменты. Эти глухие места все реже посещали люди, редкие деревни в округе были заброшены. Километров через пять, ближе к нашим делянкам, река мелела, и мы шли по каменистому дну, остужая натруженные ноги в холодном потоке. Я внимательно рассматривал камни, но ничего интересного не попадалось – только известковый плитняк со следами закисного железа.
И вот мы вышли на морену, заросшую черневой тайгой. К юго-западу начиналась лесистая возвышенность. Ее отделяла от нас длинная болотная затока.
Валерий показал мне снимок.
- За этим болотом идут коренные хвойники. Недалеко от границы выдела начинаются и наши вырубки, где нам предстоит изрядно потрудиться на таксационно-дешифровочных пробных площадях. Ширина болота здесь – метров двести. Я иду первым. Идем по-волчьи – след в след.
Мы вырубили крепкие жерди и вышли на болото. Я впервые оказался на большом сибирском болоте. Оно во многом отличалось от болот центральной России. Особенно труднопроходимым участком была переходная зона между лесом и открытым болотом: крупные кочки, криволесье, осока. Между заросшими клюквой кочками были затянутые ряской окна, заполненные торфяной водой.
- Будь внимателен. Прыгай с кочки на кочку. Внимательно смотри под ноги, на гадюку не наступи. Если провалишься в окно – кричи громче и ложись на шест! Болото – бездонное, лежит на вечной мерзлоте. Не боись, я рядом– инструктировал меня начальник партии.
Сам он, несмотря на тучность, ловко перепрыгивал с кочки на кочку, работая шестом как заправский канатоходец.
- Опыт не пропьешь. Это «пошвор» - переходная зона от леса к болоту. Самое труднопроходимое место. По открытому моховому болоту идти будет легче...
Через час мы вылезли из «зыбуна» и поднялись в лес на другом берегу болота. Там мы быстро организовали чаепитие, заварив листья и ягоды брусники. Валерий продолжал делиться своими знаниями и опытом.
- «Пошворник» – мшистое болотистое место, заболоченный низкорослый лес. Это - распространенный в Западной Сибири народный термин, заимствованный у манси. В болотистом северном Зауралье я вдоволь находился по ним. На северо-восток отсюда простирается огромное топкое верховое болото – «сарча». Русские старожилы еще различают: «янгу» – труднопроходимое моховое или травяное болото, «тало» – незамерзающее место на болоте, «кору» – заболоченный луг с кочками, осокой и кустарником, «уль» – сырой низкорослый лес рядом с болотом. На пошворнике глухари токуют… При этих словах Валерий вожделенно закрыл глаза, вспоминая, очевидно, какой-то глухариный ток. Все же увлечение орнитологий не прошло бесследно.
Коренной хвойник встретил нас прохладой. Комаров почти не было – лишь иногда к потным энцефалиткам цеплялась «оленья кровососка». Местные ее называют «лосиная вошь», но завезли ее в эти места с Дальнего Востока, вместе с благородным оленем. Не брезговала она и человеческой кровушкой, оставляя при укусе долго незаживающие ранки. Вскоре пошли «деляны» - свежие вырубки со следами прошлогодних лесоразработок.
- В этих краях с 30-х годов в зимнее время проводились «концентрированные» рубки. Вырубали лес целыми кварталами. Рубили «ЗК» - «забайкальские комсомольцы», то бишь зэки. Недалеко был ГУЛАГ, где отбывали свой срок в основном «политические». Концентрированные рубки начали применять во времена политических репрессий. Это были по сути концлагеря в тайге. Леса для «строек коммунизма» требовалось много, дармовая рабочая сила была нужна. Площадь лесосек составляла от 200 га и выше. При концентрированных рубках проще было обеспечить охрану заключенных, да и организовать работу было легче. Выработка на каждого лесоруба увеличивалась. Площади обносили колючей проволокой, по углам устраивали «теремки» - сторожевые вышки для охраны. Периметр охраняла вооруженная «вохра» с собаками. Побеги все равно случались, однако мало кто из сидельцев добирался до ближайшей железной дороги. Для большинства беглецов здешние болота стали последним приютом…
Сказав это, начальник партии очень удивил меня, пропев первый куплет из песни Александра Городницкого «Мокрое царство»:
«…Нам ни хлеб, ни постель не делить пополам,
Мой язык за зубами, а зубы на полке.
В мокром царстве моём - теремки по углам,
В драгоценных ошейниках серые волки…».
Я подхватил эту песню знаменитого барда, поэта и ученого Александра Городницкого:
«…Я сосне накажу опознать палача,
Я берёзе скажу о безрадостной доле,
Потому что деревья умеют молчать,
Потому что деревья живут и в неволе...».
…Увы, в этот день в связи с поздним выходом и обработкой нового маршрута мы немного не дошли до первой «пробы». Уже вечерело, и мы благоразумно повернули назад. Увесистую абрисную папку со снимками и картами начальник партии спрятал в дупле старой осины, упаковав в гермопакет.
- Вообще-то аэрофотоснимки (АФС) не положено оставлять без присмотра – это материалы с грифом секретности, а планы - с ДСП, для служебного пользования. Снимки находятся на учете в спецорганах и выдаются по специальному допуску. На полевых они хранятся в металлических ящиках - сам знаешь. Все места, где проводится аэрофотосъемка, предварительно согласуются с военными и безопасностью. В этих таежных местах есть военные части и «зоны». Там, где снимать нельзя, проводится наземная таксация без снимков, с привязкой к квартальной и визирной сети. Это – муторная работа, надо много топать, а выработка снижается. Другое дело снимки: опытный инженер-таксатор может с применением дешифровки достичь высокой производительности. Многое, конечно, зависит и от качества снимков…
В лагерь мы пришли уже в темноте. Наскоро поужинав, разбрелись по палаткам. Ночью также кричали птицы на болоте, но я уже не особо обращал на это внимания. Валера, как всегда, храпел.
«…Дым смолисто-сладкий
Кружит над палаткой
Есть и крыша, и тепло, что не говори
Тихий шелест елей
Песню мне заменит,
А багульника дурман голову вскружит…».
…Утро встретило нас хорошей погодой. Меня уже ждал горячий кофе с цикорием. Я выпил кружку и запросил еще:
- А можно еще кофейку?
Валерий наполнил мою закопченную кружку и глубокомысленно изрек:
- «Можно козу на возу и по… ладошкой»! Знакомая армейская прибаутка. В армии положено говорить «разрешите», а не «можно». Но там популярна и другая фраза: «на положено -… заложено!».
Дул свежий северный ветерок. Как дела с погодой? Начальник как заправский метеоролог, плюнул на указательный палец и поднял его кверху.
- Ветер с Севера – к хорошей погоде – дал он безошибочный прогноз погоды, прямо как в песне Владимира Туриянского:
«…Спросишь у начспаса: "Как дела с погодой?"
Он на палец плюнет и махнёт рукой…».
Первые «пробы».
…До вчерашней «точки возврата» мы дошли уже гораздо быстрее, чем вчера. Большое дело – знакомая дорога и устроенные переходы через ручьи. Начальник партии достал пакет из дупла, перед этим пошуровав там палкой.
- Местные гадючки любят заползать в дупла. Расскажу тебе о них при случае. Пойдем на ближайшую – третью таксационно-дешифровочную пробную площадь. Она – вон там, за теми двумя семенными деревьями сосны, оставленными для обсеменения вырубки. Лес рубили зимой, по морозам. В безморозный период, в бездорожье сюда не проехать. Для проведения лесозаготовок начиная с поздней осени намораживают лесовозные дороги - «ледянки». Понятно, что проводить посадку леса весной здесь невозможно, поэтому приходится уповать на естественное лесовозобновление. Вот и оставляют «семенники», хотя проку от них здесь мало. Рубят хвойные леса, а вырубки возобновляются «малоценными породами» - в основном молодняками березы и осины. Наблюдается так называемая «смена пород». Ценность таких «вторичных» лесов – гораздо ниже, а коренные хвойники восстановятся только через сотни лет. Что на это скажешь, наука?
- Малоценных пород в природе не существует. Мы просто не научились делать глубокую переработку лиственной древесины. Нам подавай только хвойный «кругляк». Если бы не эти «пионерные» породы – вырубки бы надолго зарастали травой, площади лесов сокращались. А так вырубаемые площади остаются за лесом, эти «вторичные», «производные» леса выделяют кислород, выполняют защитные функции, являются грибными и ягодными угодьями. На их месте со временем восстановятся и коренные леса. Этот процесс можно значительно ускорить, проводя специальные лесохозяйственные мероприятия – «рубки переформирования». К тому же происходит по сути «лесной севооборот», в результате которого восстанавливается и преумножается почвенное плодородие. Кислые заподзоленные почвы из-под хвойных лесов благодаря лиственному опаду меняются в лучшую сторону. Надо грамотно рубить, сохранять хвойный подрост и молодняк - тогда и не будет такой масштабной смены пород, и дорогостояшая посадка лесных культур не понадобится. В идеале надо формировать смешанные хвойно-лиственные леса - они более устойчивы и продуктивны.
Во время моего монолога Валерий выбирал нужные материалы из толстой папки, но было видно, что эта тема его тоже интересует. Выбрав нужное, он заметил:
- Кое-что и я еще помню из курсов лесоведения и лесоводства. В нашем лесном хозяйстве еще много нерешенных проблем. Ну пойдем дальше, «доцент»!
«Доцентом» меня иногда называли во всех организациях, где мне доводилось работать, и лаже в армии. Думаю, это за склонность порассуждать и докопаться до истины. К доценту из фильма «Джентльмены удачи» это не имеет отношения.
Мы направились к мачтовым соснам, возвышающимся над вырубкой. Удивительное дело: вырубка не была опутана колючей проволокой, и не было никаких признаков, указывающих на то, что лесосека разрабатывалась «зэками». Лишь кое-где по периметру на кустах висели обрывки желтой сигнальной ленты.
Валерий пояснил:
- Лесозаготовку здесь проводили «бесконвойники» - заключенные, отбывающие свой срок «на поселении», кому осталось «чалиться» недолго. Да и осуждены они были не за тяжкие преступления.
Мы прошли по магистральному волоку до сосен и стали «определяться». Валерий вынул из абрисной папки крупномасштабные черно-белые снимки и передал их мне, а сам взял себе абрис лесосеки и цветные среднемасштабные снимки. Мы довольно быстро нашли на свежей незаросшей вырубке третью пробу и «отвели» ее, поставив по углам толстые колья и протесав граничные визиры. Далее пошла уже рутинная учетная работа. Весь участок был разделен толстой леской на неширокие коридоры, в которых проводился сплошной перечет. Точковалось и измерялось все: хвойный подрост, подлесок, «недорубы», «перерубы». Особое внимание уделялось учету завышенных пней, которые не определялись по АФС. Их было довольно много, так как разработка лесосеки проводилась многоснежной зимой.
Обычно приемку делянок лесники делают весной, в порядке так называемого «майского освидетельствования мест рубок». Оно проводится для выявления всех лесонарушений, допущенных лесозаготовителями при разработке лесосек. В основном это – неочистка мест рубок от порубочных остатков, уничтожение хвойного подроста, «недорубы» и «перерубы» - «завизирная рубка» за границами отведенных делянок. За все нарушения лесоводственных требований лесопромышленников штрафуют, им начисляются «неустойки», идущие в бюджет. Наш новый метод давал возможность проводить эту работу дистанционно - по снимкам, без выезда в «натуру», но требовал доработки.
Часа через полтора учетная работа была завершена. Материал предстояло обработать в камеральных условиях, но Валерий уже на месте сделал предварительные выводы.
- Высоту хвойного молодняка надо измерять точнее. При аналитико -измерительном дешифрировании АФС разность продольных параллаксов определяй точнее. У тебя высоты подроста на 2-3 метра ниже, чем в «натуре». Осваивай все фотограмметрические приборы, которые имеются в геокамере экспедиции. Почему не показал вон те «остолопы» - сломленные на высоте 5-6 метров осины? Они хорошо «читаются» на снимке. Ширина пасечных волоков здесь выше нормы. Не показал расстроенный «недоруб» перестойной осины.
- Но фаутная осина неликвидна - лесозаготовители при ее рубке несут убыток. К тому же при оставлении перестойной осины ее корнеотпрысковое возобновление снижается, да и елово-пихтовый благонадежный подрост сохраняется. И еще: оставленная осина – биотоп, способствующий сохранению лесного биоразнообразия. По данным финских ученых, перестойная осина, пораженная стволовой гнилью, вызываемой ложным осиновым трутовиком, является средой обитания многих живых организмов - жучков, паучков. Их там – более трехсот. Уж не говорю о птицах – дуплогнездниках. А вон на коре той старой осины – лишайник «лобария легочная» занесенный в Красную книгу РСФСР. Оставлять такую осину необходимо как ценный биотоп.
- А почему это лобария - «легочная»?
- Просто ее слоевища очень похожи на ткань человеческого легкого: на этом основании средневековые ученые считали ее средством от пульмонологических заболеваний. Это, конечно, не так. Впрочем, вреда больному лобария тоже не нанесет, а где-то даже и поможет. Доказано, что она, как минимум, обладает противовоспалительным и противоязвенным действием.
Думаю, начальник партии давал мне возможность порассуждать только потому, что занимался в это время с полученными полевыми материалами. Я продолжал тему:
- Лобария, как и все лишайники, является симбиозом двух совершенно разных организмов – гриба и одноклеточной водоросли. Водоросли занимаются фотосинтезом и поставляют грибу органические вещества для его питания. В свою очередь, грибные гифы предоставляют водорослям «дом». Лишайники в целом очень критичны к загрязнениям атмосферного воздуха, а лобария уязвима вдвойне. Увы, она почти вымерла в Европе...
- Биоразнообразие добавляют еще гадюки в дуплах деревьев. Сразу видно, что ты из науки пришел – в облаках витаешь. Так вот, слушай сюда. Наше дело – показать все лесонарушения, допущенные при проведении рубок главного пользования. От начисленных штрафов и неустоек идут поступления в бюджеты всех уровней, в том числе и на содержание нашей лесной охраны. А уж начальству в управлении виднее - за что штрафовать. Не боись, никто не станет разорять ИТУ. Где же тогда будут «исправляться» заключенные? Неустойки, конечно, зоне придется выплачивать, но это скорее имеет воспитательный эффект. Наверху виднее. А мы, на земле, должны делать свое дело «по чесноку».
Валерий еще указал на ряд неточностей, допущенных в моей работе. Я даже было приуныл, но он в конце вынес утешительный вердикт:
- Пойдет для начала, «третьим сортом потянет». Так начальник партии обычно оценивал более - менее нормально выполненную работу. - Камеральная обработка позволит дать более объективную оценку результатов проведенной работы.
В тот день мы обработали еще две пробы на этой вырубке. Моя самая первая проба была третьей по счету и самой удаленной. После учетов и визуального сравнения результаты с данными моей дешифровки, начальник партии нахмурился и устало прохрипел:
- Первый блин всегда комом. В этом деле на «доцента» ты еще не тянешь. Потом конкретно поговорим... Ну, пора отчаливать на таборовку, а не то затемняем.
Мы оба порядком вымотались в тот день. На обратном пути он что-то недовольно бурчал себе под нос и спотыкался больше обычного. Не обошлось и без приключений. Уже в сумерках, выходя на трелевочный волок, мы в кустах случайно потревожили гнездо шершней. Шершни дружно загудели, но атаковать не стали - лишь несколько крупных мохнатых ос-разведчиков облетели нас. Мы по знаку Валерия остановились и стояли как вкопанные несколько минут. Насекомые, не почувствовав от нас угрозы, улетели. Гнездо успокоилось, басовитое гуденье прекратилось. Мы тихонько отошли в сторону от гнезда и присели на валежину передохнуть.
Начальник партии со знанием дела сказал:
- Шершень – это крупная оса, до 6 сантиметров в длину. Он нападает только в том случае, если его потревожат и разозлят. Просто так, «из спортивного интереса», насекомое не пойдет в атаку на человека. Их яд опасен только для людей, страдающих аллергией. В садах чаще встречается крупная оса длиной до 3,5 см. Об этом насекомом среди народа ходит множество мифов и небылиц. Например, принято считать, что три шершня вместе способны убить человека, а семь – лошадь… Также в народе говорят, что нанесенные с любым промежутком времени девять укусов приводят к смерти человека, или что, к примеру, одна оса имеет девять жал. Кстати, именно по этой причине насекомое в народе получило название «девятерик». Это – всего лишь досужие вымыслы, имеющие мало общего с действительностью. Был, правда, и в нашей экспедиции один случай. Расскажу как-нибудь. От шершней все же лучше держаться подальше.
Мы тронулись в обратный путь. Уже на ходу, чтобы скоротать время, я решил поддержать разговор на эту тему.
- А в Средней Азии встречаются гигантские шершни - «убийцы», их укус может действительно парализовать лошадь. В школе я занимался в кружке биологии, который вел заслуженный учитель. С ним мы в летние каникулы ездили в Казахстан, где работал его друг-однокашник, который показал нам много интересного. Там мы собрали коллекцию разных жуков и бабочек. Был среди них и большой засушенный шершень, который нам подарили местные биологи. Еще мы привезли из Средней Азии несколько живых черепах и ящериц. В нашей школе был уникальный кабинет биологии - один из лучших в Союзе. Он был больше похож на музей природы. Были в нем террариумы с сухопутными рептилиями и насекомыми, аквариумы с разными рыбками, и даже небольшой серпентарий, где жили змеи «стрелки», привезенные из Средней Азии. Однажды мы пришли утром на урок биологии, а в нашем любимом кабинете… на пальмах и цветах ползали змеи. Оказывается, уборщица решила помыть крышку серпентария, сняла ее, а установить обратно забыла. Змейки обрадовались и выползли на «волю». Мы не знали, что делать, и в нерешительности стояли у двери класса. Тут подошел наш учитель. Он попросил не шуметь и вошел в класс только с членами кружка. Учитель спокойно брал этих змеек рукой у головы и переносил их в серпентарий. Одна девочка от волнения вскрикнула, и последняя змея выскользнула из руки учителя и сползла на пол. Мы ее прижали шваброй и пересадили на место…
Переходя через болото, мы оба набрали полные сапоги болотной жижи. В тот день мы вернулись на «табор» уже в потемках. Готовить никому не хотелось, и мы, отужинав тушенкой с черемшой, разбрелись по палаткам.
- Отбой в войсках связи – прохрипел Валерий, и вскоре захрапел громче обычного. А я долго не мог уснуть, прокручивая в памяти насыщенный событиями день…
«…Все в раздумье глубоком –
Скоро холод придет
Бродит клюквенным соком
Кровь осенних болот
Пьют туманы, купаясь,
Холод рек и озер
У палатки мигая,
Догорает костер…».
…В течение следующих пяти дней мы сделали контрольные учеты еще на двух вырубках, доведя общее количество учтенных площадок до девяти. Они были дальше первой, и приходилось постоянно увеличивать пешие переходы, что сказывалось на производительности работы. Слава богу, нам «подфартило» с погодой. Прогноз Валерия сбылся. Но к концу недели стало по-осеннему пасмурно, хотя и без больших дождей – только временами сыпала мелкая морось. Временами усиливался северо-западный ветер, разрывающий тяжелые дождевые тучи.
«…Вдаль плывут облака,
Словно гор поднебесных отроги
По ветрам, по ветрам
Их дороги лежат, их дороги…».
Нам оставалось обследовать последний полигон с тремя таксационно-дешифровочными пробами, но он был самым удаленным.
- На четвертую делянку пойдем «заходом»: отсюда ее не достать – двенадцать и более «кил» на северо-восток. К тому же предстоят броды и переходы через болота – решил начальник партии.
Сборы перед «заходом» были недолги, и мы утром, как только развиднелось, вышли на маршрут, взяв с собой только самое необходимое. Основная часть дороги была нам хорошо знакома, и мы без проблем к полудню дошли до девятой пробы. Пообедали на берегу Волчицы, и перешли ее по камням на правый берег. Река здесь сужалась, и шумела на перекатах, стекая по склону каменистого увала. Где-то через пару километров начинался болотный рукав.
- Перейдем болотину и встанем на «таборовку» на том берегу. Оттуда – три кила до объекта таксации. Нам надо «заброситься» как можно ближе к нему, чтобы уложиться в срок – озвучил свой план Валерий, читая снимки и карты. Но увы, осень внесла свои коррективы в наши планы. Неожиданно зарядил холодный осенний дождь, загнавший нас под елку.
12. 2024 г.