Случай со Слоном насторожил Полину, но она не могла осознать все грани своей тревожности. Очевидно, что обработка поступающего видеоряда должна по-разному учитывать расстояние до статичных и движущихся предметов. Но было что-то еще… Она больше не хотела возвращаться в покрасочный цех. Никогда.
Полина поделилась своими наблюдениями с главным разработчиком. Его ответ был сух и произнесен с типичной для математиков безапелляционной интонацией:
– Мы все учитываем. Если предмет движется, то мы прогнозируем траекторию и решаем, насколько вероятно столкновение. Если вероятность высокая, то Слон замедляет ход и подает звуковой сигнал.
– Не припомню, чтобы слышала гудки, – засомневалась Полина.
– Функция пока не работает, что-то сломалось. Но ошибка заведена, исправления войдут в ближайший релиз… Если их успеют протестировать, конечно.
– А до тех пор носим каски и смотрим в зеркала заднего вида? – сыронизировала Полина.
Ее ирония не нашла отклика и, напротив, вызвала защитно-бюрократическую реакцию:
– Процессы выпуска новых версий находятся вне моей компетенции, – начал сыпать родительными падежами разработчик. – Обратись к лиду, убеди поднять приоритет задачи и выпустить хотфикс с единственной доработкой. Но тебе придется обосновать производственную необходимость!
– Меня чуть не задавили! Разве этого недостаточно?
Разработчик промолчал. Полина не унималась:
– Как вы моделируете желание начать двигаться?
– Поясни.
– Когда машина самостоятельно паркуется в сантиметрах между другими неподвижно стоящими автомобилями – это одно. Охи, вздохи, аплодисменты. Но сможет ли она припарковаться между двумя спящими собаками? Стоит одну из них напугать, и та попадет под колеса.
– Обратись к лиду…
После общения с разработчиком Полина решила быть бдительнее. Она осознала одну из граней своей тревожности. Но было что-то еще…
Вернувшись в кабинет, она остановилась у входа. Краб, как и вчера, стоял в углу и отрешенно созерцал пустоту. Сегодня на роботе красовались лишь бейсболка и старые наушники. Не то из-за отсутствия небрежно брошенных курток, не то из-за осеннего солнца, прорвавшегося вглубь кабинета, Полина вдруг поняла, что Краб выше нее на две головы. Его руки, согнутые в локтях, казались непропорционально длинными. Чересчур зауженное лицо выглядело мертвым.
– Михаил Валентинович, я могу включить Краба?
– Зачем? Все данные тебе доступны. После трагедии с Русланом никто не захочет, чтобы он здесь катался.
Полина заметила, что Михаил Валентинович впервые использовал слово “трагедия” вместо официального “инцидент”.
– Хочу большего погружения: одно дело, когда ты вспоминаешь “какого-то робота”, другое – когда он таращится на тебя с высоты своего двухметрового роста.
– А что, мне нравится идея! Давай найдем тебе переговорку.
Уже через час Михаил Валентинович сообщил Полине номер кабинета, куда отвезли Краба:
– К сожалению, в комнате нет окон, и сидеть не на чем. Ты иди, а я пока что-нибудь придумаю. Краба я запустил, идет проверка настроек.
Михаил долго пытался сообразить, как унести больше двух стульев за раз. Он не был ни мускулистым атлетом, ни пианистом с длинными пальцами, а потому никак не мог удобно схватить два стула одной рукой. Зато Михаил – отличный инженер! Однако, высшее техническое образование ему тоже не помогало. Наконец он нашел блестящее решение: можно сходить дважды!
Тем временем Полина разыскала переговорку. В ней было душно и мрачно. Глаза не успели привыкнуть к темноте, а выключатель решил поиграть в прятки. Причем не просто поиграть, а непременно выиграть! Девушка медленно продвигалась вдоль стены, ощупывая ее рукой. В коридоре послышались шаги Михаила.
Наконец Полина включила свет и вскрикнула от неожиданности. Буквально в десяти сантиметрах от себя она увидела Краба. Шаги в коридоре ускорились, ножки стульев застучали друг о друга.
– Что случилось? – ворвался в кабинет Михаил.
– Да… собственно… ничего, – выдавилась из себя Полина. – Знаете, у разных народов разное понимание личного пространства. Если во многих азиатских странах считается нормальным махать руками перед лицом собеседника, то типичный англичанин посчитает это агрессией и несоблюдением личных границ. Похоже, наш робот – азиат.
Михаил оглядел переговорку, разделенную на две части толстым стеклом. Перегородка напомнила ему забавную историю:
– Знаешь почему большинство стекол в Балатовском заменили на сверхпрочные?
– Нет.
– Решили как-то инженеры похвастаться новой моделью робота и показать его коллегам. Итог авантюры: осколки находили еще неделю. Затем инженеры придумали модуль распознавания стекол. Протестировали – все работает. Решили похвастаться еще раз, но напутали с конфигурацией. Как итог: руководство выделило деньги на сверхпрочные стекла.
Пока Михаил травил байки, Полина разглядывала Краба и осознала еще одну грань своей тревожности:
– Вы знаете, что произойдет с лабораторными мышами, если рядом, через стекло будет жить кошка? Все прочие условия идеальные: комфортная температура, много чистой воды и пищи, трехкомнатные норки без ипотеки… Все замечательно, но за стеклом живет кошка.
– Кажется, я слышал о таком эксперименте: мыши умрут от стресса.
– Все верно. А как вы думаете, что произойдет с людьми, если рядом с ними будут постоянно находиться существа, обладающие колоссальными знаниями и силой? Причем от агрессии этих существ будут защищать (и то не факт) только невидимые глазу алгоритмы и заверения производителей?
– Думаешь, люди не привыкнут?
– Кто знает…
Полина вспомнила загородный дом своих родителей. Неподалеку от него есть двор, в котором живет собака. Кажется, она ненавидит все живое. Озлобленная на жизнь дворняга выставляет кончик носа из-под ворот и скалит зубы. Она лает громко, хрипло, с остервенением. Проходя мимо, Полина знала, что обязательно услышит обсценную лексику на собачьем языке. Но ничего больше, просто лай (всего-то!) Тем не менее, приближаясь к соседскому дому, Полина чувствовала тревогу, внутри все съеживалось, органы прятались друг за друга. Она слышала, как позвякивает цепь, стучат когти и… Полина так и не смогла привыкнуть. Зато соседских мальчишек эта мерзкая собака забавляла. Они специально просовывали палку под ворота и дразнили ее. Привыкли?
– Кстати, как дела у Николая? – вдруг вспомнил Михаил. – Все рвет и мечет?
– Уже нет. Только кричит и бросается краской.
– Серьезно?
– Отчасти. Мы с ним вполне душевно пообщались, а вот Слон чуть на меня не наехал.
– Это скверно. Очень скверно. Расскажешь за обедом?
Дальше: http://proza.ru/2025/01/19/1427
Назад: http://proza.ru/2025/01/17/856
Начало: http://proza.ru/2025/01/10/1233