Предыдущая страница http://proza.ru/2025/03/25/1049
Андрей Александрович Попов надел военную шинель в девять лет, а мог и в пять. С такого возраста мальчиков из дворянских семей определяли в Александровский корпус. Для них начиналась казарменная жизнь.
Нравы были жестокие. Попова определили в морскую роту. Сухопутная и морская роты часто дрались между собой. Классные дамы дёргали воспитанников за волосы, били линейкой по ладоням, секли розгами.
Девятилетние мальчики в морской роте учились год, потом их переводили в Морской кадетский корпус. Везде за провинности пороли розгами, а за серьёзные проступки из Морского корпуса могли отправить служить матросом или солдатом.
Вспомнил, что когда сам учился, то за всякие проступки курсантов отчисляли для прохождения службы на флот, при этом в срок службы время пребывания в училище не засчитывалось. Это было, без сомнения, издевательством над людьми и здравым смыслом.
Бывало, что курсанта отчисляли с пятого курса, а он потом ещё три года служил на корабле матросом. Я с таким парнем познакомился во время практики на крейсере «Чкалов».
Корабли эскадр Лесовского и Попова прекрасно смотрелись с берега: красивые обводы корпуса, на палубе безукоризненная чистота, сверкают все надраенные толчёным кирпичом медяшки.
Но жизнь на корабле, помимо тяжёлых обязанностей каждого, осложнялась и тем, что постороннему глазу не было видно. Почти на всех судах боролись со зловонием в трюмах. Досаждали крысы, тараканы, клопы, блохи.
Не помогали частое мытьё, окрашивание известью и обработка скипидаром. На корвете «Посадник» во время пребывания в Сан-Франциско крыс и тараканов выкуривали серой. Сожгли три пуда серы в 15 жаровнях, которые установили в корабельных помещениях. Выбросили за борт 124 крысы и много вёдер тараканов.
На клипере «Разбойник» из трюма шёл нестерпимый запах. Когда корабль находился в жарком климате, в кают-компании и в каютах все окрашенные предметы покрылись чёрной слизью, а тараканы и клопы расплодились в невероятном количестве.
Все жилые помещения каждые две недели красили известью. Вода хранилась в цистернах, окрашенных внутри известью, и часть её, естественно, попадала в воду. Вода из опреснительной установки была вообще отвратительной по вкусу.
Тяжелее всего на корветах и клиперах приходилось механикам и кочегарам. Температура в котельном отделении иногда достигала пятидесяти градусов. Кочегары часто теряли сознание. Их приводили в чувство, вынося на верхнюю палубу.
Известная каждому песня «Раскинулось море широко» о трагической судьбе кочегара была не просто плодом фантазии автора.
Клиперы, строившиеся под наблюдением Андрея Александровича Попова, оказались хорошими мореходными кораблями, но имели один существенный недостаток: очень неудобная рубка.
Она занимала почти одну пятую всей верхней палубы. Поручней на ней не было, потому что при изменении курса с борта на борт проносился гик (горизонтальное дерево, по которому растягивается нижняя шкоторина триселя или бизани – прим. автора. Ну, а если попросту, то - здоровенное бревно, проносящееся над рубкой).
Как мог такое просмотреть Попов, удивительно. Гиком снесло за борт много зазевавшихся людей. Так случилось и с вахтенным начальником лейтенантом Тизенгаузеном. Он бесследно исчез ночью.
Но всем было ясно, что век деревянных кораблей прошёл. После возвращения в Россию Андрей Александрович Попов получил отпуск, а затем продолжил работу в качестве члена Морского ученого и Кораблестроительного комитетов.
Первоначальной задачей строительства броненосных кораблей было обеспечение безопасности Кронштадта и соответственно Петербурга, и лишь после этого предусматривалось строительство броненосцев, пригодных для плавания в дальних морях.
Из числа построенных броненосцев наиболее перспективным был двухбашенный «Смерч», вооружённый башнями Каупера Кольза. Чертежи этого корабля составили в Англии. Строили его на Галерном островке на верфи Чарльза Митчела.
Работами руководил английский инженер Сван, а военную приёмку осуществлял поручик корпуса корабельных инженеров Александр Фёдорович Соболев.
Первое плавание броненосца в составе эскадры оказалось неудачным.23 июля 1865 года при проходе между островами Спар-Гольм и Сток-Гольм «Смерч» наскочил на не обозначенную на карте подводную скалу, получил пробоину и затонул.
Его в то же лето подняли, используя мягкие резиновые судоподъёмные понтоны, которые разработал Иван Фёдорович Александровский.
Лесовский вернулся в Кронштадт с фрегатами «Ослябя» и «Пересвет» и корветом «Витязь». В «Отчёте по морскому ведомству» говорится:
«Переход этот адмирал совершил с таким же искусством и глубоким знанием дела, с каким совершил он достопамятный переход через Атлантический океан, предпринятый среди смутных обстоятельств, вызванных отправлением его в Америку.
Снявшись с якоря в Нью-Йорке, он, нигде не останавливаясь и не заходя по пути ни в какой порт, бросил якорь лишь на Кронштадтском рейде.
Осыпанная милостями вашего величества, эскадра эта была встречена общим сочувствием флота и общества, а достойный её начальник, столь блистательно оправдавший сделанный в нём выбор, доказал,
что в лице его ваше величество приобрели опытного и отважного флагмана, на которого и в войне, и в море можно быть с полною уверенностью возложена честь охранения достоинства русского флага».
Если у Попова с управляющим Морским министерством постоянно шла эпистолярная война, Андрея Александровича часто одёргивали, делали замечания, то с Лесовским у Краббе было полное взаимопонимание, и морской министр был им очень доволен.
Краббе стал к нему присматриваться в качестве своей будущей замены.
Продолжение http://proza.ru/2025/04/03/953