Часть 3 «Кольцо мечты»
Глава 7 «Случайная встреча»
- Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту города Баку. Температура за бортом 32 градуса Цельсия, бакинское время 17:45. Командир корабля и экипаж...
Голос бортпроводницы ещё звучал в динамике, а самые нетерпеливые пассажиры уже вскочили на ноги и в салоне началось суетливое оживление. Бану заметила про себя, что именно эта спешка выдает тех, кто вернулся домой. Она не обсуждала их, ей самой хотелось скорее выбежать на улицу. Пока уставший офицер паспортного контроля внимательно сверял изображение на фото в паспорте с оригиналом, Бану разглядывала свое отображение в стекле. Каштановые волосы до плеч со скошенными краями красивыми волнами обрамляли её лицо. Она присмотрелась к причёске, и напомнила себе, что надо пойти в салон. Получив свой багаж - небольшой серый чемодан со множеством кармашков с молниями, Бану вышла из здания аэропорта в июльскую жару. Как же хорошо возвращаться домой! Уже сидя в такси, она позвонила по мобильному:
- Мама! Привет. Я уже в Баку. Скоро буду. Ставьте чайник.
Дома ее ждал накрытый стол с яствами, и после душистого чая Сада подала любимое блюдо дочери - долма из свежих виноградных листьев. Командировка была долгой, почти два месяца. Сада и Тогрул сильно соскучились по дочери и с большим интересом слушали неспешный рассказ про прошедшие события в далеком городе, где лето холодное, как бакинская зима. После ужина семья расположилась за чаем на балконе и пришел черед Сады сообщать бакинские новости.
- Минира звонила, просила тебя помочь ей с выбором золота для Зии. У него скоро нишан.
- У Зии? Нишан? А сколько ему лет?
- Двадцать три. Он на двенадцать лет младше тебя, забыла что-ли?
- Господи! Как он быстро вырос! Вроде совсем недавно мы поздравляли его с поступлением в институт. А у него уже скоро свадьба! С ума сойти!
- Да, время летит! Завтра в четыре Минира будет ждать тебя около ЦУМ-а.
- А я завтра не могу. Мне надо в салон, волосы красить пора и кончики подстричь надо. Ещё маникюр надо делать. Я не успею.
- Успеешь! Должна успеть! До четырех дня много времени.
Бану недовольно вздохнула и спросила мать:
- Мама, а причем тут я? Нельзя разве пойти в ЦУМ с Зией и его невестой? Девушке всё-таки носить всё это.
- Бану! Минира считает, что у тебя хороший вкус. И ей приятно будет именно с тобой выбирать. Она перед новыми родственниками хвастается тобой. Любит она тебя, ты же знаешь!
- Мама, ты со своей подругой не даёте мне выспаться. Ладно, пойду, выбора похоже у меня нет.
На следующий день Бану уже к обеду привела в порядок свои пёрышки и долго выбирала одежду для вылазки в город на встречу с Минирой. Минира была давнишней подругой Сады, ещё со времён работы, хотя по возрасту была значительно моложе. И даже когда Сада неожиданно для всех вышла на пенсию задолго до пенсионного возраста, Минира не прерывала связь со старшей коллегой и тесно общалась с ней и ее семьёй. Бану нравилась Минира, а ещё больше ей нравилось, что та не забывает Саду и частенько навещает ее. Бану одела кофту салатового цвета с открытыми швами и молочного цвета джинсовые капри. Вырез на кофте для бакинских понятий был глубоким, и чтобы как-то скрыть это, Бану одела на шею ожерелье под жемчуг, которое состояло из нескольких нитей, и красиво сочеталось с общим обликом. Взяв в руки сумочку салатового цвета и одев на ноги сабо на деревянной танкетке под цвет сумочке, Бану вышла из дома.
Июль на Апшероне всегда бывает солнечным и жарким. А Бану, после проведенного времени в Западной Сибири, искренне радовалась бакинскому лету. Наконец она впервые за лето смогла надеть одежду по сезону и пройтись в тени акаций и чинар. Она была рада после долгого отъезда попасть в центр города, по которому очень сильно соскучилась. Особенно радовал ее спуск к ЦУМ-у по одной из старейших центральных улиц города. Как только эта улица не называлась за время своей полуторавековой истории! Во времена царской России ее название было «Николаевская улица», после революции какое-то время она называлась «Парламентская». В советское время её переименовали в «Коммунистическую», хотя роскошные здания, расположенные на этой улице, никак не вязались с этим названием. А после обретения независимости улица была переименована в «Истиглалият» . Последнее название имело отсылку к боям на этой улице за независимость в 1918 году, немыми свидетелями которых были величественные архитектурные здания в классицистическом и неоготическом стилях.
Минира уже ждала Бану перед ЦУМ-ом. Они с Бану очень тепло поприветствовали друг друга и вошли в прохладный зал, заставленный ювелирными витринами. Минира и Бану переходили от витрины к витрине, присматривали цены и стили изделий. Как Минира объяснила – «мы проводим рекогносцировку местности». Стоя у одной из витрин, Бану засмотрелась на красивые итальянские золотые украшения, которые отличались элегантным дизайном. Минира, глянув на цены, и покачав головой, сказала:
- Бану, эти украшения красивые, но мне немного не по карману.
- Я просто смотрю, очень красивые кольца.
Вдруг над их склонёнными над витриной головами раздался низкий мужской голос:
- Минира ханум, добрый день!
Женщины удивлено обернулись и Бану встретилась с таким же удивлённым взглядом, брошенным на нее. Обладатель голоса был высоким широкоплечим мужчиной с красивым загорелым лицом, на котором все линии были прямыми - нос, линия бровей, линия губ, линия скул до квадратного подбородка. Бану сразу обратила внимание на его светло-карие глаза, так называемого «орехового» цвета. Пока мужчина обменивался приветственными фразами с Минирой, девушка старалась ненавязчиво разглядеть незнакомца. Мужчина был привлекательным и хорошо сложенным. Он был настолько ладным, что даже обычные лёгкие светлые брюки цвета меди и рубашка поло на несколько тонов темнее смотрелись на нем стильно. Наконец Минира, спохватившись, представила мужчину своей спутнице:
- Бану, знакомься - это Нурлан, мой хороший знакомый. Нурлан, это Бану, считайте, что она моя дочь. Настолько сильно я ее люблю и настолько тесно мы дружим с ее мамой, Садой ханум.
- Очень приятно! - одновременно и одинаково прохладно сказали друг другу Нурлан и Бану. А следующая фраза незнакомца дала Бану понять, что его появление около ювелирной лавки вовсе не случайно:
- Ну, Минира ханум, что именно мы смотрим для невесты?
Они осмотрели множество витрин. Нурлан обращал внимание Миниры на красивые и не типовые изделия. Он хорошо разбирался в ювелирных технологиях, много рассказывал о них и, подбирая изделия, указывал даже на их слабые стороны. Бану удивило то, как он отмахнулся от обручальных колец, не считая их привлекательными украшениями.
- Банальные кольца. Никакого изящества и фантазии.
Некоторые продавцы принимали Нурлана и Бану за пару. И принимались уговаривать псевдо-жениха на покупку, говоря:
- Как вашей ханум подойдут эти серьги! Пусть она только примерит, и вы сами все увидите.
Нурлан в эти моменты бросал резкий взгляд на Бану, и, видя подчёркнутое равнодушие на ее спокойном лице, поворачивался к продавцу и с усмешкой говорил:
- Брат, я тебе верю. Но эта ханум, не знаю к сожалению или к счастью, не моя. А эти серьги - да, согласен, ей бы подошли.
В любое другое время Бану, наверное, забавляла бы эта ситуация, и, может быть, она даже подыгрывала бы Нурлану или продавцам. Но не в этот раз. Девушке не нравилось, что все внимание Миниры было приковано к Нурлану и она чувствовала себя лишней. Покрутившись в ЦУМ-е, Нурлан предложил пойти в маленький ювелирный магазин на соседней улице.
- Там бывают очень интересные изделия и по нормальным ценам. Здесь цены из-за места немного завышены.
Они вышли из здания и очутились в приятном июльском вечере. Палящая жара немного спала и только на улице стало понятно, как сильно охлаждались залы ЦУМ-а. Компания из трёх человек двинулась вниз по улице с крутым уклоном. Минира возглавляла шествие, Бану и Нурлан шли позади нее. Подойдя к ступенькам, Бану неудачно поставила ступню в высоком сабо и чуть не подвернула ногу. Она в поисках опоры машинально отбросила руку и вцепилась в брюки Нурлана чуть ниже ремня. Нурлан же крепко схватил девушку за талию и не дал ей упасть. Вернувшись в равновесие и поняв, что судорожно скомкала в кулаке верхнюю часть брюк спутника, Бану смутилась и глухим голосом сказала:
- Я очень извиняюсь. Простите, пожалуйста.
- С ногой все в порядке? Не подвернулась? Очень хорошо. Я рад, что вы не упали.
А потом приятным тембром тихо прошептал ей прямо на ухо:
- Знаете, если бы вы схватили меня чуть ниже, то как истинная леди, должны были бы выйти за меня замуж.
Бану сгорала от смущения, и надеялась, что внешне это не заметно. Но она не знала, что её лицо, как открытая книга, отражает абсолютно все ее эмоции. Нурлан видел ее конфуз и тщетные попытки подобрать слова, и это доставляло ему удовольствие. Ему нравилось, что подвернувшийся случай так удачно помог ему пробить броню этой «заносчивой Цацы», как он назвал Бану про себя. А Бану от нежного шёпота ударило током, и она пыталась унять смущение в душе и жар в ухе.
Ювелирный магазин, в который Нурлан привел своих спутниц, оказался маленьким мрачным помещением, разделенным прилавком от мастерской. После светящихся от обильной подсветки витрин ЦУМ-а этот магазинчик с темно зелёными панелями на стенах смотрелся затрапезно. Нурлана здесь знали и радостно поприветствовали. Вслед за ними кто-то вошёл в магазинчик, о чем возвестил звон колокольчика. Все машинально обернулись и посмотрели на вошедшую высокую женщину в черном никабе до пят. Женщина подошла к стеклянному шкафчику с изделиями и стала внимательно изучать выставленные украшения.
Нурлан спросил ювелира, пожилого мужчину в серой тенниске, о бриллиантах. Ювелир вытащил коробку с кольцами на черным бархате и начал долгий рассказ о каждом из них. Его плавная речь и манера говорить о кольцах как о вещах, обладающих магическими свойствами, завораживали. Бану, которая вначале скептически отнеслась к ювелиру и его магазинчику, с интересом слушала его монолог. Её зачаровывали его светящие от восхищения глаза, когда он выбирал из коробочки то или иное кольцо. Ювелир явно любил эти украшения, и каждое из них для него было чем-то большим, чем просто товаром для продажи. Нурлан время от времени бросал взгляды на девушку, слушающую пожилого человека расширенными глазами. Она была похожа на маленькую девочку, которой читают волшебную сказку или показывают фокус. Сейчас, когда ее внимание было занято, Нурлан спокойно разглядывал её лицо, шею, руки и хорошенькую фигурку. Кожа «заносчивой Цацы» была не по-бакински белой. «Солнца совсем не видит, что ли? Как можно жить в Баку и не бывать на море?» - думал про себя Нурлан. Девушка состояла из плавных линий, делающих ее манкой, а родинка на груди под ожерельем приковывала взгляд.
Ювелир закончил свой длинный экскурс в мир драгоценностей и собрался убрать коробку. Вдруг фигура в черном метнулась к прилавку и из под никаба показалась рука в черной перчатке с большим охотничьим ножом. Раздался неестественно писклявый голос, требующий отдать коробку. Ювелир от неожиданности впал в ступор. Нурлан тихо отодвинул Миниру и Бану подальше от прилавка и мягко, бесшумно, проскользнул к женщине в черном. Бану даже не поняла, что произошло, но через мгновение рука женщины в черном оказалась завёрнутой за спину, а нож очутился в руке у Нурлана. Он бросил нож за прилавок и попросил ювелира дать ему чем связать руки. Женщина в никабе оказалась сильной и началась безмолвная потасовка между ней и Нурланом. Минира, видя, что от ювелира помощи никакой нет, протянула Нурлану свой шифоновый шарфик. Тот связал руки преступницы, уворачиваясь от попыток дамочки лягнуть его ногой. Пока Нурлан возился с женщиной в черном одеянии, ювелир, все ещё находясь в оцепенении, стащил с ее головы никаб и показалась голова молодого человека с бородкой. От неожиданности все присутствующие вскрикнули, но громче всех закричал ювелир:
- Кафар?! Ты?! Ах, ты щенок! Я же говорю, что знаю эту женщину! Ты меня хотел ограбить? Своего родного дядю?!
Минут через пятнадцать Нурлан вывел Миниру и Бану из магазинчика на площадь фонтанов и пригласил дам на чашку чая. Они заняли единственный свободный столик в чайхане на открытом воздухе. Минира уже по третьему кругу рассказывала свои ощущения во время неудавшейся попытки ограбления. Бану в основном молчала, изредка добавляя реплики в эмоциональную речь Миниры. Девушка время от времени поглядывала на Нурлана и всякий раз натыкалась на его пристальный взгляд. Тот не сводил с Бану своих глаз и медленно пил чай, о чем-то размышляя про себя. И вдруг, словно не слыша речь Миниры, спросил:
- Бану, вы категорически не любите солнце?
- Я? С чего вы взяли?
- Для вашего типа кожи вы неестественно белая.
Минира, очнувшись от мыслей про парня в женском обличии, решила защитить Бану:
- Да, Бану у нас белая. В прошлом, в Европе, бледная кожа считалась признаком благородства и аристократического происхождения. Это же красиво! Нурлан, а вам что? Не нравятся белокожие девушки?
Нурлан, растягивая слова, словно обдумывая, говорить ли на чистоту, ответил:
- Нет, белокожие девушки мне не нравятся. Мне по душе шоколадные. Но речь не о том, кто нравится мне. Мне просто любопытно.
Бану неожиданно для себя почувствовала укол в груди. Ей стало неприятно от того, что этот привлекательный мужчина так откровенно высказал ей свою неприязнь. «Как жаль! А мне он почти понравился!» - промелькнуло у нее в голове, а в слух она сказала:
- Я только вчера прилетела в Баку. Я два месяца была в командировке в Сибири, в маленьком городке Ноябрьск. Там температура была 12–14 градусов. И солнца я почти не видела. А вообще, я быстро загораю, если бываю на море.
- Вы любите море?
- Обожаю. Я же родилась и выросла в городе на берегу моря. Но, если честно, я не была на море года четыре.
- Почему? - не унимался Нурлан.
- Почему? - эхом повторила Бану. - Я три года жила за рубежом. А здесь... Наверное мне просто не с кем ездить на море, а одна я не могу.
Бану посмотрела на Миниру и наконец поняла, что хождение по ювелирным было лишь поводом. Это была очередная попытка подруги матери познакомить ее с кем-то. Обычно Минира просто передавала кому-то номер Бану, тот звонил, и они встречались где-нибудь в городе. Бану уже считала себя рекордсменкой по свиданиям вслепую, которые ничем не заканчивались. А в этот раз Минира видимо решила сама командовать парадом. Бану стало неприятно на душе за свою наивность. «А Нурлан наверняка знает правду и поэтому смотрит на меня как на товар. Какая же я идиотка! Ещё и оправдываюсь за кожу без загара!».
Нурлан мгновенно почувствовал изменение настроения Бану. «Эта девушка могла быть хорошей актрисой - по ее лицу можно читать все эмоции! Удивительное явление! А Цаца-то обидчивая!»
- Бану, я, наверное, неправильно выразился. Дело не в цвете кожи, вы красивая девушка и белизна вам очень подходит. Просто вы лишаете себя витамина Д, а это опасно для здоровья. Давайте завтра поедем на море? Пока я в Баку, я могу вас повозить. Не подумайте ничего превратного, мне от вас ничего не надо. А вот дружить с вами я хотел бы. Согласны?
Бану захотелось сказать что-то едкое в ответ, но на море она на самом деле очень хотела попасть. В детстве она каждое лето проводила на берегу Каспия, и, повзрослев, часто видела море в своих снах, именно таким, каким помнила с детства.
- Я подумаю. – холодно ответила она и демонстративно стала разглядывать людей за соседними столиками. Нурлан разгадал ее трюк, и усмехнулся про себя. Но сдаваться он не собирался:
- Вы где живёте?
- Около парка Измир.
- И я живу около парка Измир. Вы в каком доме?
- В первой хрущевке.
- А я в сталинке напротив парка. Так мы с вами соседи, Бану! Значит завтра утром я заеду за вами.
Бану наконец сфокусировала свой взгляд на мужчине, с которым сидела за одним столиком. На его лице не было ухмылки или насмешки. Он похоже был искренним.
- Я живу в этой квартире в течение рабочей недели, а выходные провожу у родителей. И по утрам на море не рекомендуют ходить от сильного ультрафиолета, я предпочитаю ходить после 4-х.
- Отлично, договорились. В 3:30 я вас заберу от ваших родителей. Адрес напишите мне на мобильный, пожалуйста. Мой номер...
Минира наконец расслабилась. Ее тщательно продуманный план чуть не сорвался, и под конец Нурлан спас ситуацию. У нее от сердца отлегло.
Вечером Бану вернулась домой поздно. Войдя в квартиру, она поняла, что Сада уже детально проинформирована подругой. Но все же ей самой тоже хотелось поделиться с родителями впечатлениями, и она рассказала свою версию знакомства. Когда Бану стала рассказывать об ограблении, Тогрул аж напрягся. Это был опасный момент, кто знает на что способен вооруженный человек?
- Мама, почему ты меня не предупредила о знакомстве? Я себя чувствовала идиоткой.
Сада ответила не сразу. Внимательно посмотрев на мужа и получив от него поддержку глазами, она сказала:
- Бану, тебе 35 лет. Тебе давно пора обзавестись своей семьёй. Ты не хочешь ни с кем знакомиться, а время идёт. Этот парень может тебе подойти. Он на три года старше тебя. Долгие годы жил за границей, там у него была семья. Сейчас он в разводе. Вернулся в Баку. Свободен, при работе, внешне интересный, квартира, машина есть. Может ты дашь себе шанс? Кстати, он не знал, что Минира будет не одна. Мы с ней решили, что лучше вас так познакомить, без предупреждения.
Тогрул тихонько вмешался в разговор:
- Вы с Минирой и ограбление подстроили?!
- Нет, ограбление в наши планы не входило.
Тогрул откинулся на спинку стула и с уважением покачал головой:
- Слава богу! Тогда кучерявый смелый парень! Обезвредить вооруженного - не каждый может!
- Папа, а почему ты его обозвал кучерявым? У него прямые волосы.
- Прямые? Жаль. Мне кажется, что «кучерявый» подходит ему. Значит так и будет. Кучерявый.
Бану весело рассмеялась. Сада и Тогрул переглянулись - они давно не слышали смеха своей дочери. И тут же дружно поддержали дочь.
Ночью Бану снились сны. Ей снилось море. Ей снился новый знакомый. Ей снилось, что она кладет голову на его плечо. А он что-то нежное шепчет ей на ухо и крепко обнимает ее. Ей снилось, что в объятиях этого человека ей тепло и спокойно.
Глава 8 «Вкус жизни»
Нурлан заехал в двор родителей Бану в обещанные 3:30. Бану также подтвердила свою пунктуальность и именно в это время вышла из блока. На ней были лёгкие белые брючки и льняная рубашка по силуэту. Нурлан усмехнулся: «Цаца видимо из тех, кто купается в море в платье!». Девушка подошла к машине и открыла заднюю дверцу. Нурлан всегда отличался быстрой реакцией и сразу же перехватил девушку:
- Бану, положите сумочку и садитесь на переднее место.
Открывать дверь для Бану он не поспешил. «Окей! Один минус уже есть, кучерявый.» - подумала про себя девушка, и села рядом с водителем.
- Здравствуйте, Нурлан.
- Здравствуйте, Бану. Может перейдем на ты? Все таки едем на пляж, а не на официальную встречу.
- Хорошо, давайте будем на ты. - согласилась Бану, пристегивая ремень безопасности.
- На какой пляж ты хочешь поехать?
Бану удивлённо вскрикнула брови - она не предполагала, что выбор будет за ней.
- Не знаю даже... Может Бузовны? Я можно сказать выросла на том пляже. А ты обычно куда ездишь?
- Я обычно езжу в Пиршаги. Я вырос на том пляже. Давай сегодня поедем на твой пляж детства.
Нурлан плавно вывел машину из двора со множеством торчащих железок от всевозможных строений, которые когда-либо существовали в старом дворе. Он включил радио и спросил:
- Не мешает?
- Нет.
Практически всю дорогу они молчали, чему Бану сильно удивилась. Она привыкла к тому, что сидящие за рулём ей постоянно изливают душу или развлекают рассказами. А тут... Она несколько раз бросила взгляд на профиль Нурлана, и отметила про себя, что рядом с ней сидит обладатель классической мужской красоты. Мелодичная музыка, длинная дорога, плавная езда, молчание, мысли о чем-то своем. Было какое-то особое очарование и волшебство в этом моменте, абсолютно новое для Бану. «Всегда мечтала о человеке, с кем можно поговорить. А встретила того, с кем можно помолчать.» - усмехнулась она про себя.
Нурлан с трудом припарковал машину на узкой улице, беспорядочно заставленной автомобилями. Казалось, что все жители города, хаотично побросав машины, помчались на пляж. Беседки были заполнены людьми до отказа, и практически все сидели вокруг столов с обедами, с арбузами или с самоварами. Чем ближе Нурлан и Бану подходили к кромке моря, тем гуще становилась плотность отдыхающих. Нурлан подозвал пробегавшего мимо парнишку в ярко-жёлтой майке. Тот быстро указал на клочок свободного пляжа, и за крупную купюру приволок два лежака, стол и два кресла. Вся прибрежная полоса моря была наводнена людьми и Бану, оглядевшись, извиняющимся тоном сказала:
- Нурлан, я извиняюсь. Я не знала, что тут так запружено.
- Ты тут причем? Просто сегодня выходной день и пляжная погода. Редкое сочетание. Обычно по воскресеньям бывает ветрено. Поверь мне, сегодня на всех пляжах столько народа.
Они стали раздеваться. Бану аккуратно сложила одежду в сумку, из которой вынула полотенце и бутылку воды. Когда утром она поняла, что ей не в чем идти на пляж, она бросилась в магазины и выбрала яркий раздельный купальник цвета электрик. Лиф плотно облегал ее тело и никакие дополнительные лямки ей не были нужны. Спортом она занималась регулярно и на ее красивом теле не было лишних складок. В себе она была уверена, тем не менее ей было неловко обнажаться перед Нурланом. Удостоверившись боковым зрением, что тот ее явно не разглядывает, она сама себе сказала – «Успокойся! Он такой же незнакомец, как и все другие на этом пляже. Для чего человеку даны глаза? Чтобы смотреть. Так пусть смотрит!». И пошла к морю проверить температуру, погружая в воду белую ножку с аккуратным педикюром. Море было теплым и спокойным.
- Ну, что? Пойдем поплаваем?
Спросил Нурлан, подойдя к Бану. Стоя босиком, она почувствовала себя маленькой и тоненькой рядом с высоким плечистым мужчиной. Кого-то Нурлан ей напомнил, но она быстро отогнала ненужные мысли.
- Пойдем.
Они прошли по бесконечному мелководью к более глубокой части моря и поплыли. Они оба хорошо плавали, держа небольшую дистанцию между собой. Бану плавала брассом с погружением в воду, ныряла, лежала на воде, кувыркалась. Она была счастлива и забыла про Нурлана. А когда вспомнила, то обнаружила его на почтительном расстоянии от себя. Расстояние было достаточно большим, чтобы не мешать ей резвиться, но в то же время - настолько близким, чтобы окружающие видели, что девушка находится под его присмотром. Когда Бану и Нурлан вернулись к своим лежакам, мужчина первым делом протянул ей ее полотенце. Все маленькие жесты Нурлана раскрывали его заботливую натуру. Это умиляло Бану, которая давно уже очерствела от одиночества. Вечер на пляже был чудесным - мягкое вечернее солнце, красивый закат, спокойное море, легкое прибрежное дуновение ветерка. Когда они уходили с пляжа, большая часть машин уже освободили улицу и прилегающие закоулки, и начался новый наплыв - уже любителей ночного моря. В машине Нурлан спросил:
- Едем к твоим родителям?
- Нет, ко мне домой. Завтра ведь уже на работу.
- Тебя не было дома два месяца. Холодильник, наверное, пустой?
- Да, пустой. Я вечером пойду в магазинчик, у нас там есть маленький дюкян «Городок», но в нем все есть. Они работают круглосуточно, там я и куплю продукты.
- А гипермаркет не вариант?
- Вариант, конечно. Но только для тех, кто на машине.
Нурлан плавно вел машину по сумеречным дорогам. В салоне тихо играла лирическая музыка вечернего эфира. «Интересно, о чем он думает?» - гадала про себя Бану, но продолжала не нарушать тишину. Нурлан сам ее нарушил:
- Давай все таки заедем в гипермаркет, и возьмём все что надо. Не надо по ночам ходить по улицам.
В гипермаркете выяснилось, что Нурлан в продуктах разбирается так же хорошо, как ювелирных украшениях. Они ходили по рядам, набирали продукты и бытовые принадлежности и тихо обсуждали, что вкуснее, полезнее или выгоднее. И этот неспешный разговор почему-то грел душу девушки своей обычностью больше, чем разговоры ни о чем. «Наверное так ведут себя семейные пары. Как это мило!» - думала про себя Бану. На кассе Нурлан вытащил свой бумажник, а Бану твердо сказала:
- Это мои расходы.
- Окей, твои так твои. Не надо так нервничать.
- Я не нервничаю, просто получилось немного резко. Извиняюсь. И ты тоже, пожалуйста, не нарушай мои границы.
Заехав во двор её дома, Нурлан аккуратно припарковал машину и вышел забрать пакеты из багажника. Бану жила на первом этаже. Она открыла дверь и распахнула ее для Нурлана, обе руки которого были заняты грузом. Пока он клал на пол многочисленные пакеты, Бану обежала свою маленькую квартирку и открыла все окна, чтобы проветрить, и включила кондиционер.
- Можно воспользоваться туалетом? - спросил Нурлан.
- Да, конечно.
Она занялась распаковкой и распределением продуктов, и тут в проёме появился Нурлан. Он был слишком крупным мужчиной для ее маленькой, компактной двухкомнатной квартиры.
- Красивая этажерка. И вообще, у тебя тут мило.
- Да? Спасибо.
- Я только одно не могу понять.
- Что?
Только сейчас Бану обратила внимание на его удрученный вид. Первая возникшая мысль была – «Что там в туалете не так?». Нурлан смотрел на Бану с сомнением:
- Я в спальню не зашёл, но похоже у тебя нет телевизора.
Бану облегчённо вздохнула – «Слава богу, в туалете все в порядке!».
- Да, ты прав. У меня нет телевизора. Я его не смотрю. Категорически не слушаю новости и криминальные хроники. Они меня делают больной.
- А фильмы? Ты их тоже не смотришь?
- Фильмы смотрю, для этого телевизор не нужен, достаточно иметь компьютер.
- А музыка? У тебя нет радио, музыкального центра, ничего. Ты музыку тоже категорически не слушаешь?
- Слушаю и тоже на компьютере. - убедительно сказала Бану, хотя музыку она на самом деле не слушала. Ей от лирических песен становилось грустно и плаксиво, и это тоже делало ее больной. Но она это Нурлану не сказала.
- А чем ты занимаешься по вечерам?
Бану развела руками, взгляд Нурлана на нее, как на душевно больную, тревожил ее. И поэтому она искала аргументы, обеляющие ее:
- Я три раза в неделю бываю в фитнес зале. В те вечера, когда я не в зале, тоже чем-то занята - встречаюсь с друзьями или гуляю по городу. Домой прихожу только поспать. Вот эти картины в стиле коллаж я делаю, когда бываю дома.
Нурлан уставился на картины в рамках, которыми были обвешаны кухня, коридор и гостиная. Из мелких квадратиков, вырезанных из журналов, были сложены красочные абстрактные композиции.
- Красиво. - коротко заключил Нурлан и все также странно посмотрел на Бану. Немного помолчав, он спросил:
- Ты почему себя живьём закопала? Что такое могло случиться в жизни красивой, сексапильной девушки? Только кошки в доме не хватает. Ладно, я пошел. Спокойной ночи!
Сказал и ушел. Бану была уверена, что ничто в жизни уже не может ее расстроить. Но сейчас, от звука захлопывающейся двери, она расстроилась и не на шутку. Она присела на табуретку и единственное, что ей пришло в голову, это позвонить своей матери и без приветствия выпалить:
- Мама, я ему не нравлюсь. Как жаль! Мне с ним было так хорошо, уютно и тепло. А ему по мной - нет. Кажется, он мне больше не позвонит.
И все же Нурлан позвонил, правда не на следующий день, а через два дня:
- Привет, кажется у тебя сегодня свободный вечер. Поужинаем вместе?
- Почему бы и нет. Кстати, наш зал на лето закрыт, и я свободна каждый вечер.
- О-о! Тогда готовься!
- К чему?
- Ко всему!
Весь предыдущий день Бану была расстроена и не надеялась услышать Нурлана голос ещё раз. И тогда она решила, что сама позвонит ему через три дня и предложит поиграть в боулинг или что-то ещё. И вот он сам позвонил. Как мало оказалось нужно ей для счастья! Короткий звонок и бодрый голос, тембр которого вызывал волнение.
Как Нурлан пообещал, каждый вечер до его отъезда они проводили вместе. Это были и поездки на море, и походы в разные рестораны, и пробы мороженных, вин, сыров, прогулки на дальние дистанции под оглушающую музыку в салоне машины. Оказалось, что Нурлан может гнать машину на скорости на пустых дорогах, и сопровождать музыку из радио как ди-джей, говоря текст низким басом. Эти две недели были насыщены разными событиями, и от всего происходящего у Бану перехватывало дыхание. Не обошлось и без ляпусов. Сидя в ресторане персидской кухни, находящегося по соседству от их домов, при оплате счета Нурлан долго искал бумажник по карманам. Бану, видя неловкость ситуации, предложила самой оплатить счёт.
- Нет, бумажник у меня где-то здесь.
Нурлан, что-то вспомнив, быстро вышел из ресторана и вернулся с портмоне.
- В машине остался. - объяснил он терпеливо ожидающему официанту и Бану. Он оплатил счёт и потом, серьезно посмотрев Бану в глаза, сказал:
- Теперь я тебя попрошу не нарушать мои границы.
- Нурлан, я не хотела тебя обижать. Всякое может быть. Если это так принципиально кто оплачивает счёт, ты мог бы мне потом вернуть.
- Для меня это принципиально. Я угощаю своих женщин, а не женщины меня.
- Я не твоя женщина. - сама не зная почему возразила Бану и встретила очень пристальный взгляд светло-карих глаз.
- Это вопрос времени.
Сказанное спокойным уверенным голосом и устремлённый куда-то глубоко в душу взгляд вызвали шторм внутри Бану. Она часто ловила себя на том, что как девчонка робеет рядом с Нурланом. С ним она ничего не знала наперед. И всякий раз она боялась обидеть его и придумывала разные уловки, чтобы сглаживать ситуации. Выходя из ресторана, она взяла его за руку и тихо сказала, склонившись к нему:
- Если что-то там вопрос времени, то можно и за руку подержать.
Мужчина только усмехнулся в ответ. Они прошлись по вечерним улицам, говоря о всяких пустяках, но руку Нурлан не отпустил. В его широкой ладони тонкая кисть Бану казалась рукой маленькой девочки. Если бы только девушка знала, что в этот момент творилось в душе Нурлана!
Нурлан уехал в вахту и две недели ожидания были скрашены его частыми звонками с платформы. Он звонил в любой момент, как только было что спросить или сказать. А приехав, он также радовал Бану неожиданными поездками, прогулками, изучением новых вкусов, цветов и запахов. На вопрос подруги Гули и Сады, можно ли считать их встречи дружескими или романтическими, Бану убедительно ответила – «дружескими без намека на романтику». И все же романтика была, особенно когда Нурлан пригласил Бану на ужин к себе.
Нурлан жил на последнем этаже архитектурного дома в стиле классической сталинки. Окна из его квартиры выходили на гостиницу Редженси и во двор дома. Ремонт в трёхкомнатной квартире был сделан в белых тонах, и мебель везде была цвета слоновой кости. Всюду была идеальная чистота и порядок. В гостиной комнате круглый стол был красиво сервирован. Из музыкального центра звучали романтичные мировые хиты. Нурлан запёк в духовке баранью ножку с овощами. Он, как радушный хозяин, ухаживал за гостей, подкладывая ей в тарелку яства и развлекая рассказами. Бану внимательно слушала его, но ее взгляд постоянно возвращался к большой горящей белой свече с живыми розовыми лепестками вокруг. Лепестки розы в ее представлении не вязались с брутальностью Нурлана. Как же он все-таки ее удивлял! После ужина она помогла ему прибраться со стола и на кухне нашла место для этажерки наподобие той, которая была у нее. Нурлан равнодушно посмотрел на пустой угол и сказал пространно:
- Пусть это решает хозяйка, которая рано или поздно появится в этом доме.
Почему-то от слова «хозяйка» у Бану укололо в груди. «Фантомные боли» - поставила она сама себе диагноз. После ужина Нурлан накрыл классический чайный стол:
- Не хуже, чем в ресторане, согласись?
- Соглашусь! Более того, вкуснее и аппетитнее.
Они сидели в гостиной, окна которой выходили на шумный проспект. Занавески слегка колыхались от лёгкого октябрьского ветра. Наступил момент, который Бану очень беспокоил - что может произойти между двумя одинокими мужчиной и женщиной в завершении вечера? Как оказалось - ничего. В положенное время Бану сказала ключевую фразу «мне пора!», Нурлан проводил ее до дома и всё. «Никаких поползновений!» - доложила Бану подруге Гуле. А матери сказала -«Никаких признаний!». Закончив телефонный отчёт, она осмотрела свою квартиру сторонним взглядом - маленькое, но явно женское жилище. Картины на стенах, яркие подушки на диване, сервант с посудой и всякими статуэтками, яркие занавески в стиле этно, массивный стол у стены, на которой красовались красивые репродукции импрессионистов. Теплая цветовая гамма во всех комнатах и на кухне. Она купила эту квартиру ещё работая за рубежом. Родители управляли ремонтом, а мастера из развалюхи сделали куколку. Она не участвовала в работах и удивилась, когда обнаружила свои любимые цвета интерьера - персиковые тона и светлое дерево.
На следующий викенд она пригласила Нурлана к себе на ужин. Сложные блюда, такие как бараньи ножки, она готовить не умела. На ее столе помимо салатов и закусок, основным блюдом были бараньи голяшки, томленные в казане. К ним она подала отварные фасоль и морковь, пассированный лук, соленные огурцы и барбарис. И горящие свечи она тоже поставила на стол. Но, чтобы не повторяться, она купила высокие желтые свечи, которые гармонировали с посудой с желтыми узорами и желтыми салфетками. Для красного вина она подала большие бокалы. Музыка звучала на заднем фоне, но с компьютера и с присоединенных к нему колонок. Лирические песни Бану последние годы избегала, а вот инструментальные композиции, особенно азербайджанские произведения, она любила слушать. Ужин получился атмосферным. Нурлан с удовольствием слушал ее рассказы и вдруг спросил про фотографии.
- Фотографии? Да, где-то есть... Ах, да! На компьютере есть. Пока я подаю чай можешь посмотреть.
Она открыла папку на компьютере и ушла на кухню. Нурлан помог перенести тарелки со стола на кухню, задержал свой взгляд на этажерке с керамическими горшочками, вазочками, статуэтками и яркой посудой. Когда Бану пригласила его за стол к чаю, Нурлан уже просмотрел имеющиеся фото и спросил:
- На компьютере фотографии последних четырех лет. Пожалуйста, не стригись больше под ноль. Это не твое. А какая ты была в 30 лет? В 25? В 20? В детстве? Мне интересно.
- Эти фото есть у мамы, здесь нет. Хотя вру, что-то есть и здесь.
Она открыла нижний шкафчик серванта и достала папку с пачкой фото с различных свадеб. Нурлан внимательно просмотрел фотографии и вынес вердикт:
- Жаль, что я тебя не встретил раньше, когда тебе было лет 25. Я бы в тебя влюбился. Мне всегда нравились тоненькие девушки с большими глазами и длинными волосами.
- Нет, не влюбился бы.
- Почему?
- Я же белокожая, а тебе нравятся шоколадные. Не так ли?
Нурлан усмехнулся:
- Ну, да. Запомнила, значит.
Они посмеялись и перешли к чаю. Бану улыбалась и даже смеялась, но сказанное Нурланом не выходило из головы. Ее мозг вывел заключение – «Он в меня не влюблен и вряд ли влюбится. А жаль!». Никаких «поползновений» не было и в этот раз.
- Мама, мы с ним хорошие приятели и только. Оба обожжённые и разочарованные. С ним мне хорошо. С ним я ожила. Но большего у нас не будет - я ему не интересна. Он завтра уезжает на вахту, а когда приедет я с ним мирно попрощаюсь. Надо расстаться пока не поздно.
Через две недели на тренировке Бану умудрилась подвернуть ногу. На утро следующего дня нога распухла ещё больше и посинела. Благо была суббота и можно было отлежаться. И тут раздался раздался звонок от Нурлана, который только вернулся с вахты и приглашал на ужин.
- Никак не могу, извини, пожалуйста. Я ходить не могу.
- Ничего страшного. Если гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе. Ужин придет к тебе. До двери дойти сумеешь, чтобы мне открыть?
- Да, доковыляю как-нибудь.
Дав отбой, Бану тяжело вздохнула:
- Значит, сегодня будет прощальный ужин.
Она навела дома порядок, вспомнила о грязном подъезде. Кое-как вымыла лестничную клетку и лестницу. Приняла душ, надела новый домашний тёмно-синий велюровый костюм и подкрасилась. И все также скача на одной ноге сервировала стол в гостиной. Раздался звонок в дверь. Бану в очередной раз тяжело вздохнула в предверии тяжелого разговора и поскакала до двери. Нурлан в одной руке держал огромный пакет с контейнерами из фольги, фруктами, а в другой - букет роз нежно кремового цвета. Он прошел на кухню, снял с себя пальто, и, смеясь, комментировал скачки Бану вокруг стола, на котором она клала цветы в вазу. Вдруг Нурлан сказал:
- Ваш блок был мокрым, кто-то наконец выдраил его до блеска.
- А-а. Этот кто-то была я.
Нурлан перестал распаковывать пакеты и удивлённо спросил:
- Ты?!
- Ну да, я. Кто ещё? Грязно было, хотела, чтобы ты зашёл в чистый блок.
Нурлан недоуменно стоял и смотрел на Бану, которая стала теряться от его взгляда.
- Ты ждала меня?
- Ждала. Ты же сказал, что зайдешь.
- Нет, ты ждала меня? Ты ждала?
Он сделал шаг вперёд и обхватил руками её лицо и, заглянув в ее глаза, утвердительно повторял одну и ту жу фразу, меняя ударения на словах:
- Ты ждала меня, Бану! Ты ждала меня! Меня ты ждала!
От этого порыва Бану окончательно растерялась и завороженно смотрела в ореховые глаза, которые до этого никогда так близко не видела. Нурлан потянулся к ее губам и стал долго целовать. От нахлынувших чувств у Бану подкосились ноги, одна из которых и так стояла только на носочке. Нурлан крепко обнял ее одной рукой, но от ее губ оторвался не скоро. Он стал целовать шею, и, растегивая молнию на курточке, медленно спустился ниже к груди и именно к родинке. У Бану закружилась голова, а Нурлан посмотрел ей в глаза и спросил глухим голосом:
- Если ты не хочешь, я остановлюсь.
- Нет, не останавливайся.
Нурлан нежно поднял ее на руки и отнес в спальню, и все тем же волнующим голосом сказал:
- Твоей ногой я займусь позже.
Глава 9 «Сердца наедине»
Нурлан нежно гладил разморенную Бану кончиками пальцев и восхищённо шептал:
- Белый мрамор! Бог любя тебя создал, Бану.
- Не буду спорить насчёт творца, не в курсе. Но ты уж извини, что я не шоколадная.
Нурлан тихо рассмеялся и покачал головой:
- До сих пор не можешь простить мне эту фразу? Я тогда глупость сказал.
Нурлан помолчал немного, и спросил Бану, не будучи уверенным, что она в курсе событий, приведших к их встрече:
- Ты знаешь, как мы познакомились с Минирой? Нет? В самолёте. Летели в Баку. Она возвращалась с какой-то конференции из Брюсселя, и мы столкнулись на регистрации. Минира никак не могла понять, что пыталась ей объяснить девушка за стойкой. Повернулась к очереди и попросила соотечественников помочь с переводом. Я вызвался. Оказалось, что у Миниры был перевес груза, а у меня багаж был небольшой. Мы решили этот вопрос, сказав, что летим вместе. Нам дали места рядом и всю дорогу мы болтали. Когда она узнала, что я свободен, то начала массированную атаку. В Баку она первым делом пригласила меня к себе. А там собрался весь нясиль , человек 20 было. И все это ради демонстрации двух племянниц своего мужа. Странные девочки, ты их знаешь?
Бану качнула головой, помня только, что не общалась с ними:
- Видела пару раз. И что? Они тебе не понравились?
- Нет. Потом она меня вытащила в город на чай и на знакомство с очередной родственницей.
- И что?
- И ничего. Прошло пару недель, как вдруг Минира позвонила и ультимативно потребовала помощи с выбором золота. Дело в том, что я ей проговорился про свое увлечение историей ювелирного искусства. А я только с вахты вернулся, привел себя в порядок и пошел в ЦУМ. Очень удивился, увидев тебя. Я ведь ее четко попросил мне больше не предлагать никаких знакомств. И вдруг ты и твой взгляд. Я не могу его забыть.
Брови Бану от удивления взлетели в верх:
- Какой такой взгляд? Я же просто посмотрела.
Нурлан аж задохнулся от ее ответа:
- Просто посмотрела?! Это было «просто»?! Бану, у рентгена воздействие на человека мягче, чем у твоего взгляда. Это был скользящий взгляд сверху вниз и потом опять на верх. И ещё подняла левую бровь, типа, «ничего, с пивом пойдет». Вот я взъелся тогда на тебя!
- Странно. Разве я смотрела оценивающе? Ужас какой!
- Ужас в том, что ты своим взглядом меня взбесила, потому что сразу мне приглянулась. И что произошло потом? Я ждал от тебя что угодно, но не равнодушия. Ты просто безучастно переходила от витрины к витрине, и поглядывала на часы. Тебе было фиолетово до драгоценностей и, самое главное, до меня. Меня это задевало, ведь ты вроде пришла на знакомство со мной, и я не настолько плох.
- И тогда ты признался, что ты расист и не любишь бледнолицых.
- Нет, дорогая моя, вначале ты меня схватила за имущество.
- Не правда! Вот тут не правда! До имущества я не дотронулась!
Нурлан прищурил глаза и прошептал так, как сообщают достоверную информацию:
- Наверное, мне все же виднее до чего ты дотронулась. Незабываемые впечатления, скажу я тебе.
Бану, смеясь и смущаясь одновременно, стала уговаривать его:
- Нурлан, пожалуйста, прекрати говорить об этом. Мне до сих пор стыдно. Давай просто забудем об этом.
- Нет, не забуду. Не хочу. Это волнующее воспоминание. А вот когда Минира стала нахваливать тебя, и я увидел, как ты только тогда поняла, что это знакомство. Я аж почувствовал, как тебе стало неприятно. И я остановил её. И очень неудачно, редкую глупость сморозил. Я так не хотел, чтобы она что-то испортила и сам чуть все не испортил. Я же уже сам хотел с тобой познакомиться. Когда ты вдруг неожиданно согласилась поехать на пляж, я немного удивился, подумал - неужели все будет так легко? Но на пляже я понял, что ты мне по-женски отомстила, максимально обнажив красивое, но белое тело. Это было смело. И с тобой совсем не было легко. Но я Минире безумно благодарен, что она познакомила с тобой. Я ведь тебя нигде не встретил бы.
- И я тоже ей благодарна, если честно. Хотя я в шоке, что она тебе кого только не предлагала.
- Она разыграла шахматную партию. Вначале знакомила с теми, с кем я никогда не захотел бы отношений. А ты была козырным тузом, придержанным на конец.
- Ты так думаешь? Но ты в рассказе упустил момент, когда ты, как Стивен Сигал , обезоружил грабителя. Это было эффектно.
- Да, именно тогда я и увидел твой ещё и восхищённый взгляд. Я себя супергероем почувствовал.
Бану поправила волосы на лбу Нурлана и нежно сказала:
- Ты и есть герой. Но ты никогда не давал повода подумать, что я тебе нравлюсь.
- Не говорил открыто? Да. Не давал повода думать? Не согласен. Я последние месяцы живу тобой, только о тебе думаю, только с тобой провожу все свое свободное время. Неужели это не повод думать?
- Наверное у меня с логикой плохо. Мне нужно говорить прямо и открыто, и ещё повторить несколько раз. Нурлан, а ты меня простил за резкие высказывания?
- Какие? На кассе и в ресторане? Это не было резко. И ты меня прости за те проверки.
От сообщения про проверки Бану оторопела:
- Какие ещё проверки? Ты что?! Меня проверял?!
- Да, и ты даже не поняла это. На кассе была первая проверка. То, что ты не голддиггерша , это было понятно и так. Но мне было интересно, как ты ведёшь себя в разных для тебя ситуациях. Выяснилось то, что ты умеешь защищать свою независимость без агрессии. «Не нарушай мои границы!». Это было сказано твердо и мило, очень по-женски. А в ресторане... Я специально оставил портмоне в машине. Мне было интересно, как ты будешь себя вести. А ты, не задумавшись, вытащила свой кошелек и собралась оплатить счёт. Ты сразу подставляешь плечо как друг, как партнер. Хотя это не по-женски, но «плечо» очень важно в отношениях. И ты умеешь очень по-женски обескураживать.
Ей стало неловко за то, что проходила какие-то проверки.
- Я не совсем понимаю, что именно ты хотел узнать.
- Понимаешь, когда мы говорим о себе, мы рисуем себя и это бывает далеко от того, как мы ведём себя в действительности. Я узнавал тебя через ситуации. Вот фраза «я не твоя женщина» - это было хлестко. А как ты сгладила ситуацию? Взяла меня за руку – «Если это только вопрос времени...» Это было так по-женски. Я в этот
момент так сильно захотел тебя! Еле сдержался, чтобы не затащить к себе домой. А сегодня? Прыгать на одной ноге и вымыть блок. Прямо как в песне «Кючелере Су сепмишем» . Для меня эти мелкие поступки многое значат.
Бану задумалась, вспоминая моменты, о которых говорил Нурлан. Она ведь тоже его изучала, но специально ситуации не создавала.
- Только эти две проверки были?
- Нет, были ещё. Дома у меня. Любая другая девушка после ужина с вином плавно перекочевала бы в спальню.
- Плата за ужин?
- Ну почему же? Нормальные желания свободных людей. А я узнал, что ты не переступаешь свои понятия. Ты ведь тоже меня тестировала на похотливость, не так ли?
- Допустим. Ужин у меня дома - что тогда узнал?
- Узнал, что у тебя интересная черта характера - тебе сделаешь на рубль, ты тут же должна ответить на два. Ты баранью ножку запёк? А я тебе целого барана. Ты одну свечку зажёг? А я четыре. Ты вся в этом.
- Ты же не воспринял ужин как предлог к горизонтальным маневрам?
- Воспринял бы, если ты меня так не закормила бы. Шучу. А правда в том, что я не знаю как с тобой себя вести. К тебе нет инструкции. Приходится действовать как сапёр.
Бану поглаживала сильные руки Нурлана, которые восхитили ее ещё в первую их встречу. И задумчиво спросила:
- Но вот сейчас ты здесь, со мной в постели. И как тебе это?
Нурлан в ответ аж простонал:
- Это божественно. Я так давно хотел близости с тобой. А если честно, я шел к тебе с намерением серьезно поговорить.
- На тему?
- На тему - да или нет. Нам надо определиться - кто мы друг для друга, и что хотим. Со мной все просто - я с ума схожу по тебе. Я хочу жить с тобой. Спать с тобой. Есть и пить с тобой. Все делить с тобой. А что хочешь ты?
- Со мной тоже все просто. Хочу любви. Взаимной. Здоровой. Ты мне очень сильно нравишься. И я очень хочу тебя любить. Я знаю, что во мне есть дикость. Но я могу что-то менять в себе, если мне это спокойно объяснить.
- Ты хочешь меня любить?
- Да.
Нурлан наклонился, чтобы посмотреть ей в глаза:
- А ты... можешь любить?
- Я чувствую, что могу. С тобой я чувствую себя живой. С тобой я могу многое, даже барана зажарить.
Нурлан весело рассмеялся, и навис над Бану. При упоминании о еде его голодный желудок напомнил о себе:
- Давай наконец поужинаем.
- Не хочу отлипать от тебя.
- А ты не отлипай. Я буду тебя как кенгуренка носить.
Они нехотя вылезли из постели и переместились на кухню. Там Нурлан продолжил то, с чего начал - распаковал все контейнеры с разными кебабами. Только теперь все это было остывшим. Бану тут же предложила:
- Ничего страшного! Есть духовка.
Пока еда грелась, они подали на стол сыры и соленья. По случаю перехода их отношений на новый уровень Нурлан открыл бутылку красного вина из запасов Бану. А когда он стал раскладывать кебабы по блюдам, Бану счастливо улыбнулась и сказала:
- Я себя чувствую пещерной женщиной, мужчина которой пришел с охоты.
- Моя пещерная девочка! Вот тебе самый вкусный кусочек!
Они весело рассмеялись и приступили к очень позднему ужину. На столе горели четыре жёлтые свечи.
- Нурлан, а когда ты понял, что я нравлюсь тебе?
- Бану, я же не тот петух, который бежит за курицей со словами «не догоню, так согреюсь». Ты понравилась мне сразу же. Но впервые я понял, что у меня к тебе не просто интерес, а глубокие чувства, на дегустации вин. Мы же тогда немало выпили. Когда ты хмелеешь, у тебя щёчки розовеют и взгляд становится манящий, томный, с поволокой. Я так хотел коснуться тебя, но не коснулся. Я понимал, что ты беззащитна. Вот тогда я осознал, что влип. Понял, что не целую женщину, потому что боюсь ее потерять. Понял, что хочу, чтобы она и трезвая смотрела на меня также. Понял, что хочу большего от нее, чем просто хмельной поцелуй.
- А как я сейчас смотрю на тебя?
- Сейчас ты смотришь на меня так, как я даже не мечтал. Ты меня любишь, хотя отчёта себе в этом еще не даёшь.
- Знаешь, Нурлан, я думала, что у нас сегодня прощальный ужин. Я так испугалась, что влюбилась в тебя, и что это не взаимно. И решила расстаться с тобой, пока не стало слишком поздно. Прости за откровенность. Но с тобой все настолько непредсказуемо. Прощальный ужин трансформировался в нежное и страстное знакомство.
- Чего ты боишься больше всего?
- Я боюсь боли.
Нурлан вдруг что-то вспомнил и стал искать свое пальто. А найдя, он из внутреннего кармана достал коробочку. Подошёл к Бану, глядя ей в глаза, протянул коробку и сказал:
- Я люблю тебя, и хочу, чтобы ты была моей женой. Я хочу возвращаться в дом, где ты меня ждёшь. Я хочу заботиться о тебе и постараюсь не причинять тебе боли. Будь хозяйкой моей судьбы.
Бану осторожно взяла коробочку и открыла крышку. Там лежало кольцо из белого золота с большим бриллиантом. «Значит, все гораздо серьезнее, чем я думала!».
- Спасибо тебе.
- Спасибо?!
- Да, спасибо. Спасибо тебе за то, что ты оказался моим королем треф, хозяином своей жизни.
Нурлан недоуменно смотрел на Бану, не понимая, о чем она говорит. А она надела кольцо, которое идеально село на ее палец, обвила шею Нурлана руками и потянулась на цыпочках к его губам. Поцеловав, она сказала:
- Я знаю, что уже люблю тебя и буду любить тебя ещё больше. Потому что тебя есть за что любить. И я хочу быть всем для тебя - женой, другом, партнёром. И да, я хочу выйти за тебя замуж.
Свадьба Нурлана и Бану состоялась через несколько месяцев, в один из февральских воскресных дней. С ночи шел непрерывный мелкий дождь. Казалось, будто сама природа в этот день решила заполнить город нежной мелодией капель, которые звучали то тихим перезвоном колокольчиков, то более громким шуршанием. Гости собрались в небольшом уютном ресторане с интерьером в фольклорном стиле. Всего было приглашено пятьдесят человек и это были только самые близкие родные и друзья. Присутствовали именно те, кто искренне радовался этому прекрасному событию в жизни двоих хороших людей. Когда в дверях зала появились Нурлан и Бану, гости бурно поприветствовали их и ещё раз убедились, что молодожены не подчиняются общепринятым стандартам. На невесте было белое лёгкое летящее платье, которое красиво обрисовывало тонкий силуэт девушки. Волосы Бану, украшенные мелкими цветочками и собранные в крупные локоны, ниспадали с плеч. На Нурлане был костюм светло-серого цвета, подчёркивающий его атлетическое телосложение. Жених и невеста были искренне счастливы, об этом говорили нежные взгляды сверкающих глаз, которыми они смотрели друг на друга. Сада и Тогрул радостно общались с гостями. Минира и ее супруг представляли сторону жениха. Они решили, что так будет лучше в память о давно ушедшим из жизни родителях Нурлана. Свадьба была душевная, теплая, с многочисленными тостами от гостей и танцами. Время пролетело быстро, и как то незаметно подошёл момент прощаться. Перед уходом из зала Бану бросила букет группе молодых людей. И какого было удивление гостей, когда букет, сделав неожиданный виток, попал в руки Миниры. Муж Миниры, недолго думая, выхватил букет из рук жены и бросил дальше, почему-то попав в руки Нурлана. Тут уже Нурлан избавлялся от букета, как от горячей картошки. Наконец букет нашел счастливую хозяйку, кузину Бану. Под общий смех и гогот Нурлан и Бану вышли из ресторана, а на улице все также шел дождь. Кто-то из гостей, вышедших проводить молодых, сказал: «А дождь ведь приносит рузы-берекет! ». Нурлан посадил свою Бану в машину и увез к себе домой.
В этот день, в квартире на последнем этаже архитектурного дома зажёгся свет, чтобы долгие годы сохранять семейное счастье Бану и Нурлана.
Продолжение следует http://proza.ru/2025/04/08/1283