Часть 4 «Кольцо прощения»
Глава 10 «В ожидании чуда»
Выбрасывая в урну туалета упаковку от теста для беременности, Бану надеялась, что уборщики не изучают мусор. И даже если наличие теста на беременность в офисе ИТ кого-то удивит, то ей было уже всё равно. А всё потому, что ей не терпелось узнать ответ здесь и сейчас. Может она не торопилась бы так, если бы не девчонки из ее отдела. «Неделя задержки цикла? Немедленно проверить!». Бану было неловко признаться девочкам, что пользуется тестом впервые. Но инструкция была изображена очень доходчиво и никакого интеллекта для его выполнения не требовалось. Когда она выждала самые длинные 2 минуты в своей жизни и увидела две четкие полоски, то растерялась от волнения. И вправду беременность! Она прополоскала тест и от прилива чувств крепко сжала его в руке. Вон оно, начало! Теперь этот тест будет её талисманом. А в комнате уже с нетерпением ждали ее возвращения.
- Ну, что? - спросила ее одна из подруг.
- Вот, две полоски.
- Ура! Я же говорю, по лицу видно - беременная! - сказала вторая.
- Ну, Бану! А теперь рассказывай во всех подробностях, чем ты занималась на новрузовских каникулах? - спросила первая.
- А давай посчитаем дату родов? - предложила вторая.
Бану села за компьютер и под диктовку подружек вбила в поисковике «календарь беременности онлайн». Ввела дату первого дня последних месячных и на экране появилась дата рождения - 30 ноября 2006 года.
- Как? 30 ноября? - растерялась Бану.
- А что не так? Хорошая дата! - радостно верещала первая подруга.
- 30 ноября. Это день... Наш день с Акшином - день знакомства и день расставания.
Девочки ахнули и ошарашенно посмотрели на Бану. Её историю с Акшином они переживали все вместе, и особенно хорошо помнили, как долго Бану приходила в себя после разрыва отношений.
- Это абсолютно ничего не значит. Это просто дата. - сказала первая подруга.
- Это судьба. Круг замкнулся. Ты родишь ребенка в этот день и это будет уже его днём. - сказала вторая подруга.
- И я забуду Акшина навсегда. - то ли вопросительно, то ли с утверждением сказала Бану.
- Давно пора! - хором сказали девочки.
Мысли в голове вихрем кружились, сразу стал выстраиваться план дальнейших действий. И первым делом надо сообщить Нурлану. Но как это сделать? По телефону, когда он позвонит? Или ждать его возвращения в Баку?
- Ждать возвращения. - постановили совместно Бану и ее подруги коллеги.
А пока Бану решила позвонить гинекологу, доктору Ираде, и сообщить о новости.
- Как я счастлива за тебя, Бану! Отличная новость! Я буду рада наблюдать за твоей беременностью. В обычной ситуации на учёт надо вставать на 8-10 неделе. Но, учитывая то, что тебе 35 лет, я все же советую прийти на осмотр на 6-й неделе. Выбор за тобой.
- Доктор Ирада! На следующей неделе я у вас!
- Все, договорились. Если что - звони в любое время.
Бану пребывала в восторженном состоянии. Она стала ловить себя на том, что постоянно прислушивалась к себе, к своим ощущениям, восприятию вкусов и запахов - но физически беременность не чувствовала. «Ещё только 5 недель!», успокаивала она себя. Но тот факт, что в ней новая жизнь, изменил её представление о себе и мире. Отныне каждую минуту она помнила о своем маленьком ребёночке и светилась от счастья. До приезда Нурлана оставалось ещё много дней, и она решила пока не афишировать о беременности. В ближайшую субботу она пошла в маленькую частную клинику, в которой была уже пару раз до этого. В кабинете врача Бану почувствовала себя счастливой от того, что от души наговорилась на тему беременности и о наблюдениях за собой. Доктор Ирада была младше Бану, но при этом она была врачом с хорошим опытом и высоким рейтингом среди пациентов. Больных у нее было не мало, но она обладала хорошей памятью на детали хода беременности, результаты последних анализов и нюансы характеров пациентов. Поэтому пациенты ее любили, чувствуя себя особенными для врача. Бану привязалась к доктору Ираде год ранее, когда обратилась к ней по рекомендации подруги для профилактического осмотра. И тогда, видя отношение врача к пациентам, Бану мечтала, чтобы доктор Ирада когда-нибудь при беременности была и ее врачом. И вот этот день настал.
Клиника была маленькой, расположенной на двух первых этажах новостройки и состояла из ресепшена, нескольких врачебных кабинетов, процедурной, лаборатории и кабинета УЗИ. На втором этаже был маленький кафетерий, в котором можно было попить чай или кофе в ожидании приема. Интерьер клиники был выдержан в бело-серых тонах и Бану чувствовала себя здесь очень уютно. Выходя из кабинета доктора Ирады, она столкнулась с красивой ухоженной женщиной в белом халате. В первый момент врач показалась Бану знакомой, и она радостно с ней поздоровалась. По удивленному взгляду женщины с большими темными глазами Бану поняла, что обозналась и поспешила извиниться:
- У вас такое знакомое лицо, но я не могу вспомнить, откуда я вас знаю. Извините, если потревожила вас.
Вслед за Бану из своего кабинета вышла и доктор Ирада, и представила смотрящих друг на друга с лёгким удивлением женщин:
- Доктор Зуля, знакомьтесь, наша пациентка, 6 недель. Скоро придем к вам на прием. Бану, знакомься, это наш врач УЗИ, доктор Зуля.
Бану ещё раз вежливо поздоровалась и пошла со своим врачом в кафетерий. Доктор Зуля тоже прошла вслед за ними и села за соседний столик, откуда с пристальным интересом слушала Бану. Разговор шел о новом фильме, недавно вышедшем на экраны. Бану увлеченно рассказывала о своих впечатлениях от просмотра и ее рассказ звучал как рецензия профессионального кинокритика. Через несколько минут доктор Зуля обнаружила, что красивая речь молодой женщины, приятный голос и красивая жестикуляция привлекала внимание окружающих. Ирада смотрела на Бану с восторженной улыбкой и казалось, что эти две женщины скорее лучшие подруги, чем врач и пациент. Когда возникла пауза, доктор Зуля спросила:
- Я извиняюсь, а вы журналист?
Бану улыбнулась и качнула головой, а Ирада ответила за нее:
- Представляете Зуля, она не журналист, а аудитор. Я вначале знакомства тоже думала, как вы.
- Я аудитор ИТ систем и сервисов.
Доктор Зуля решила объяснить причину своего предположения:
- У вас речь как у журналиста или литератора. Интересно рассказываете.
Ирада счастливо заключила:
- Так что, Зуля, готовьтесь - нас ожидают занимательные восемь месяцев с Бану. Вы не услышите от нее разговоров на бытовые темы, сплетни про родственников и истории про человеческую низость.
Бану рассмеялась смехом колокольчиком и запротестовала:
- Ирада, прошу тебя! Ты преувеличиваешь!
Доктор Зуля, услышав красивый смех, сдержано улыбнулась, и сказала:
- Что же, буду ждать ваши визиты и рассказы.
Получив все необходимые рекомендации на предстоящие две недели, Бану покинула врача. Расплачиваясь на ресепшене за прием, она опять столкнулась с доктором Зулей. Та почему-то пыталась разглядеть имя и фамилию пациентки, и неожиданно спросила:
- Бану, вы вспомнили откуда знаете меня?
Бану, искренне улыбаясь, пожала плечами и очаровательно поморщила носиком:
- Мне в первой момент показалось, что я вас знаю. А чем больше приглядываюсь, тем яснее понимаю, что ошиблась. Видимо вы просто кого-то напоминаете, но я лично с вами не знакома, это сто процентов.
Вдруг с фойе второго этажа раздался голос Ирады:
- Бану, и самое главное - забудь про каблуки. Уже сегодня купи удобную обувь на плоском. Окей?
Бану с деланным вздохом и растягивая звуки ответила:
- Окей, док!
Жизнь с шестой по восьмую неделю беременности протекала с радикальным изменением сознания и интересов молодой женщины. Причем, сознание изменилось сразу у всех – у Нурлана, у Сады и у Тогрула. Бану радовало, что ее малыша с любовью и трепетом ждут ее родные. На восьмой неделе Бану прошла полноценное обследование и УЗИ в том числе. Доктор Зуля внимательно изучала изображение на экране, тихо диктовала какие-то параметры медсестре и каждый раз, прикладывая датчик к животу Бану, заглядывала ей в глаза. Ближе к концу осмотра Бану, ловя очередной взгляд врача, спросила:
- Мне есть из-за чего беспокоиться?
- Причин для беспокойства пока нет. У вас гипертонус матки, уровень три плюса. Это максимум. Ирада ханум вам пропишет лечение и даст рекомендации. А я добавлю, что при любом проявлении боли чуть сильнее, тут же обращайтесь к лечащему врачу. Вам надо беречь свою беременность, ханум.
Доктор Зуля говорила тихо и смотрела прямо в глаза пациентке, и что-то в этом взгляде удивляло Бану. Ей казалось, что врач своим взглядом проникает куда-то глубоко ей в душу. Зуля переключила какие-то режимы и сказала:
- А сейчас послушайте.
И раздался ровный стук, похожий на пульс. Бану растерянно спросила:
- Что это?
- Сердцебиение вашего ребенка.
Бану ахнула и вдруг у нее на глазах появились слезы.
- Маленький мой! Мой хороший! Родной мой!
Доктор Зуля молча наблюдала за эмоциями молодой женщины, и, протянув салфетку, сказала:
- Не плачьте, Бану. Просто, берегите себя и своего ребенка.
Слова врача заповедью звучали в голове Бану – «берегите себя и своего ребенка». Но однажды она упала в душевой и животный страх за ребёнка сковал Бану. Как можно было так по-глупому упасть в ванной комнате, забыв сделать шаг из поддона! Она постояла немного на четвереньках и тихо поднялась на ноги. Ещё раз ополоснувшись, и уже уверено, выйдя из поддона, Бану укуталась в халат. Она полежала немного в постели и ей не понравилось, что она перестала чувствовать уже ставшей привычной ноющую боль внизу живота. Женщина легла спать в надежде, что утром все будет как обычно. Но утром боли все также не было, к тому же вся левая часть ее груди стала синей от кровопотека. И она помчалась в клинику. Сидя в такси и захлебываясь от слез, она по мобильному рассказала Ираде о своих страхах:
- Я ничего не чувствую. Что-то случилось с ребенком.
В клинике Ирада уже ждала Бану на ресепшене и сразу провела ее в кабинет на УЗИ. Доктор Зуля удивилась, когда плачущую Бану завели к ней в кабинет и уложили на кушетку. Лица врачей и медсестры были озабоченные, они внимательно смотрели в монитор. Спустя пару минут доктор Зуля включила экран на стене перед кушеткой и спокойным голосом сказала:
- Бану, смотри, твой мальчик плавает как в бассейне. Он кайфует!
- Мальчик? Всё-таки мальчик?!
- Конечно, вот смотри - это его мужская гордость.
Сколько Бану не смотрела на экран с зернистым изображением, но упомянутую гордость своего десятинедельного сынишки разглядеть не смогла. Тем не менее она успокоилась, и ей стало стыдно за панику и истерику. Доктор Зуля продолжала изучать на мониторе внутренность беременной и глазами указала Ираде на что-то. Бану в это время с умилением смотрела, как крохотный человечек плавает в медленном танце с пуповиной. А хотя картинка на мониторе загипнотизировала молодую женщину, боковым зрением она все же увидела, как врачи, тихо переговариваясь, напряженно что-то изучают.
- Всё нормально?
- Да. Датчик показывает, что тонус матки стал один плюс. Поэтому ты не чувствуешь боль и испугалась. Хотя у тебя сейчас нормальное состояние. - ответила ей Зуля, и вдруг, спохватившись, добавила - Ханум, я извиняюсь! Я настолько разволновалась, что обратилась к вам на «ты».
Бану радушно ответила:
- Доктор Зуля, я буду только рада, если вы будете обращаться ко мне на «ты». Так я как бы ближе и роднее вам.
Зуля странно посмотрела на Бану, которая нежно поглаживала свой живот, и сдавленным голосом сказала:
- Будем дальше наблюдать.
Но состояние пациентки беспокоил Ираду, и она назначила курс лечения с внутривенными системами. Бану приходила в клинику каждый день и проводила по два с лишним часа в процедурной. Ее лечащий врач Ирада обязательно проводила с ней минут пятнадцать. Она подсаживалась к кушетке Бану и развлекала как могла, рассказывая различные случаи из своей практики. К этим разговорам обязательно присоединялся кто-то ещё из медперсонала. И Бану обнаруживала себя в эпицентре разговоров про всевозможные патологии. И хотя темы были не совсем приятные для слуха, но всё же за беседой время проходило быстрее. К концу курса лечения Бану знала весь медперсонал клиники и истории их жизни, и ее тоже все знали. Ее умение слушать привлекало других пациентов и медсестер, и с ней охотно делились самыми сокровенными историями. Время от времени в процедурную заходила и доктор Зуля, взглядом инспектировала систему и перекидывались парой фраз с присутствующими. Стоило Зуле высказать свое мнение по какому-то спорному вопросу, как тут же все хором сообщали, что Бану по этому вопросу думает точто также. Бану спокойно реагировала на эти реплики, даже не замечая их, а вот доктор Зуля каждый раз удивлённо поднимала бровь. А однажды спросила вслух:
- Неужели на самом деле мы с тобой одинаково смотрим на этот мир? Мне казалось, что мы с тобой очень разные.
Бану улыбнулась своей милой улыбкой:
- Не знаю, похожи мы или нет, но вы мне очень симпатичны. У вас энергетика хорошая, с вами чувствуешь себя защищённой.
Ответ Бану вызвал странную реакцию у доктора Зули. Она сдержанно сказала:
- Вот как! - и удалилась. Она не была согласна с мнением Бану, но сама замечала за собой, как часто бросала взгляд на ресепшен, ожидая появление именно этой пациентки. Зуле хотелось видеть Бану, общаться с ней и ей самой это желание казалось странным.
Проходили неделя одна за другой и однажды утром, не успев начаться рабочий день, как в клинике все уже знали, что у Бану ночью был приступ, и всех беспокоило то, что у бедняжки возможно начались проблемы с почками. Доктор Ирада на ресепшене тревожно ожидала свою пациентку, нервно стуча каблуком по полу. Доктор Зуля была уже предупреждена, и на это сообщение она тихо сказала:
- У Бану только рога не растут.
А когда бледная Бану с бескровными губами и скрученная от боли оказалась на кушетке в кабинете УЗИ, у Зули неприятно ёкнуло сердце из-за плохого предчувствия. Она тихо диктовала свой вердикт под протяжные стоны беременной:
- Правая почка, компрессия со стороны матки. Началось воспаление.
- Матка давит на почку? - тихо переспросила Ирада.
- Не матка. То, что мы в прошлый раз видели, они значительно выросли.
Вдруг раздался слабый голос Бану:
- Что выросло? Что вы видели в прошлый раз? Скажите мне как есть, не мутите.
- Бану, все не совсем так... - начала говорить Ирада, а Зуля мотнула головой и тихо сказала:
- Говори ей как есть.
Ирада собралась и сказала:
- Бану, ситуация такая. У тебя на матке три новообразования. Одно наверху матки, второе на задней стенке, третье под шейкой матки. Эти новообразования...
- Опухоли?
- Да, опухоли. Они с ростом беременности растут вместе с маткой. В первый раз мы увидели маленькие шишки. Сейчас это плотные опухоли, самая большая из которых 9 сантиметров. Именно она и давит на почку. Так будет не всегда, ребенок растет и матка тоже, эта опухоль поменяет положение и уже не будет давить на почку. У тебя срок 18 недель...
- Я не прерву беременность. Буду рожать.
- Хорошо, будем облегчать твое состояние. Примешь лечение для почек, безвредное для ребенка. Кстати, гипертонус матки связан с этими опухолями, они не дают матке расширяться. Для ребенка пока никакой угрозы нет.
- Это онкология?
- Нет... Вернее, пока сказать не можем. Об этом узнаем только во время операции.
- Будет операция?
- Сама рожать хочешь? Не мучай ни ребенка, ни себя. С такой маткой естественные роды могут быть очень тяжёлыми.
Бану опять застонала и глухим голосом сказала:
- Я все поняла. Я перетерплю боль. Спасибо, что сказали правду. А сейчас я тихо поползу домой.
Ирада запротестовала:
- Нет, нет! Ты уже здесь, сделаем капельницу. Тебе полегчает. Потом поедешь домой.
Лёжа под капельницей, Бану заснула. Бессонная ночь полная боли и страха за ребёнка сказалась. Лицо было бледным, под глазами легли темные круги. Когда она проснулась, то наткнулась взглядом на доктора Зулю. Та пристально смотрела на беременную женщину и ее взгляд было трудно понять. Было ли это сочувствие, сопереживание, поддержка или наоборот - было абсолютно не ясно. Бану первая прервала молчание:
- Как вы поживаете, Зуля? Вы выглядите озабочено.
- У меня все хорошо.
- А у меня не все хорошо, так? - пытаясь шутить, спросила Бану.
- У тебя тоже все неплохо. Ты скоро должна почувствовать шевеление. Будь готова к этому и смотри на что-то красивое. В старину говорили, что тогда ребенок будет красивым. И приходи на осмотр каждые 2 недели. Ирада хороший врач, она тебе поможет.
- Окей.
- И... Я хочу попросить тебя кое о чем. Пожалуйста, думай о хорошем. Заполни свою жизнь положительными эмоциями. Ты же любишь кино, верно? Смотри комедии, мелодрамы. Слушай красивую музыку. Смейся побольше. Ты выносишь эту беременность. Ты сильная. Ты сможешь. И ещё. Сексом пока не занимайся.
- Как же так? Положительные эмоции без секса?! - с сарказмом сказала Бану и, улыбаясь, потянула свободную руку Зуле. Та взяла руку беременной женщины и удивилась ее нежности и теплоте.
- Спасибо вам, Зуля. Я знаю, что для вас я больше, чем обычный пациент. Я очень ценю ваше отношение ко мне.
- Почему ты решила, что значишь для меня больше, чем другие больные?
- Потому, что я не больная, а просто беременная. - пошутила Бану и сама усмехнулась своей шутке. - Если честно, то я чувствую ваш взгляд. Вы смотрите на меня с интересом и с теплотой. Я вам нравлюсь.
Зуля глубоко вздохнула и сдержано сказала:
- Бану, ты мне обещаешь?
- Что именно? Не заниматься сексом или смотреть комедии? Не волнуйтесь, доктор, все сделаю, как вы говорите.
Глава 11 «Тени прошлого»
Как-то вечером доктор Зуля возвращалась из клиники домой и вдруг на улице увидела знакомый силуэт беременной женщины, которая стояла, опершись о стенку.
- Бану? Что с тобой?
- Доктор Зуля? Ничего страшного, я сейчас отдышусь и пойду дальше.
Зуля аккуратно обхватила Бану за талию и спросила:
- В какую сторону ты идёшь?
- До того угла. Там обычно стоит знакомое такси, он уже знает мой адрес.
- Давай тихонечко дышать и делать маленькие шаги.
Так, короткими шагами, Зуля подвела Бану к веренице такси, стоящие на улице в ожидании клиентов. Один из таксистов бросился на помощь:
- Бану ханум, как вы?
Они с Зулей подвели Бану к машине, таксист откинул переднее пассажирское сидение в лежачее положение, и они вдвоем разместили на нем Бану. Таксист пристегнул беременную ремнем безопасности и, сев за руль, бросил Зуле фразу:
- Не беспокойтесь, я ее отвезу!
Зуля вдруг постучала по машине и попросила таксиста ее подождать. Она села на заднее сиденье, и они поехали. Таксист знал дорогу, и весь путь рассказывал какие-то байки и постоянно заглядывал Бану в лицо. Наконец они приехали и Зуля помогла беременной дойти до дома. Бану жила в старой «сталинке» с крутыми лестницами.
- Какой этаж? - спросила врач.
Бану превозмогая боль, тихо ответила на вопрос:
- А вы сами догадайтесь. Последний конечно же. Вы не беспокойтесь, я тут уже как-нибудь сама.
Зуля, ничего не говоря, помогла Бану подняться по лестнице. Войдя в квартиру, хозяйка вначале поплелась в туалет, а потом в спальню и легла на кровать. Зуля пощупала пульс Бану и присела рядом. Она поправила волосы на лице Бану и тихо сказала:
- Мне не понравилось, как таксист смотрел на тебя. Он флиртовал с тобой.
- В моем-то состоянии? Это невозможно. Просто у таксистов жёсткая конкуренция, вот он болтовней и борется за клиентов. Очаровывает, так сказать.
- Бану, он на тебя смотрел совсем не тем взглядом.
- Зуля, вы мне льстите. Спасибо, что помогли. Знаете, на самом деле в мире добрых людей много. Когда ты здоров и силен, ты не замечаешь этого. А в моем положении я столько встречаю добрых людей, которые мне помогают. Вы, например, неожиданно мне помогли. Я уже думала на четвереньках дойти до такси. Я прошу вас, не уходите. Я сейчас минут пять полежу, и мы с вами чай попьем.
Когда Бану проснулась, за окном было темно. Зуля сидела на стуле около нее и молчала. Бану поднялась с кровати и сонным голосом пробормотала:
- Как я так заснула? Извините, пожалуйста.
Неожиданно Зуля заговорила строгим голосом:
- Бану, чем ты питаешься? Я открыла холодильник, а там...
- Что там? Крокодил?
- Нет, Бану! Там мышь сдохла!
Бану рассмеялась.
- Бедная мышь! Вообще-то, вы не там смотрели. В морозильнике отваренное кусковое мясо, мама постоянно снабжает меня. Но на сегодня у меня кабачок и цветная капуста. Овощи лежат в ящике.
Зуля тяжело вздохнула и спросила:
- Ты кабачком называешь тот сморщенный огрызок зелёного цвета? А цветной капусты там с гулькин нос.
Бану опять звонко рассмеялась:
- Зуля, сейчас вы увидите мою скатерть самобранку.
И женщины пошли на маленькую уютную кухню, расширенную за счёт пристройки. В пристроенной части компактно разместилась рабочая зона кухни. А до нее располагалась столовая с угловым диваном, картинами на стенах и красиво украшенной этажеркой. Бану увидела, как Зуля рассматривает картины:
- Это репродукции. Клод Моне. Люблю его работы и, вообще, люблю импрессионистов.
Бану колдовала, плавно перемещаясь между холодильником и кухонным столом, и очень скоро на столе появились сырная тарелка, оливки, салфетки и приборы. Потом появились две тарелки с красиво оформленным тунцом, зелёным горошком, кукурузой, и дольками авокадо.
- Бану, это все консервы. Ты в курсе?
Бану усмехнулась язвительному замечанию гостьи и с хитрой улыбкой ответила:
- Авокадо свежий. Знаете, Зуля, вы мне симпатичны, но вы, наверное, жуткая гайнана . Мне жаль вашу невестку.
У Зули брови взлетели ко лбу, и она явно хотела что-то едкое ответить, но, передумав, задала вопрос:
- Где твой муж?
- В море. У него вахтовая работа - 15 дней на платформе, 15 дней дома.
- У тебя есть гайнана?
- Нет ни свекрови, ни свёкра, ни золовки и ни деверя.
- Понятно. Мы сейчас поужинаем, и я надеюсь мы попьем чай. Правда мне интересно с чем ты будешь пить чай и будет ли чай вообще. Я даже сухой чай не нашла. А потом ты соберёшь вещи, и я отвезу тебя.
- Куда?
- К твоим родителям. Я уже поговорила с твоей мамой.
- Мама звонила?
- Нет, я ей позвонила.
- Вы лазили в мой мобильный телефон?
- Да, это было несложно сделать. На телефоне нет блокировки. В контактах пронумерованы номера и указано родство: 1 мама, 2 папа, 3 муж, 4 брат, 5 невестка и так далее.
- Надеюсь вы позвонили только маме.
- Нет, я позвонила по всем номерам от одного до десяти. Муж твой мне понравился, приятный парень. И по разговору, и по-свадебному фото. Любит тебя. Но я ему поручила продать эту квартиру и купить другую, в доме с лифтом. О чем он думает? Завтра, когда родится ребенок, кто будет в день по несколько раз коляску поднимать? Неужели он хочет тебя покалечить?
Бану обвела взглядом кухню, остановила взгляд на этажерке с множеством красивых статуэток и декоративной посудой. Рядом с этажеркой на стене видели часы овальной формы, которые приятным шорохом отмеряли время.
- Квартира хорошая, но эта лестница меня на самом деле замучила. Тут вы правы.
Зуля доела салат и с видом ресторанного критика заметила:
- Вкусный салат. Какие тут ингредиенты?
- Тунец в масле, горошек, кукуруза. Если бы кабачок не сморщился, то тоже попал бы в салат. Можно добавить еще цветную капусту. И авокадо, если есть.
- Бану, а номера в телефоне пронумерованы для чего?
- Чтобы людям легче было найти кому звонить, в случае чего.
- Предусмотрительно. Все понятны, кроме номера 10 с именем «домовёнок».
- Десять? Зуля, только не говорите, что вы позвонили и по номеру десять!
- А кто это такой?
- Зуля! Это не родственник и не из семьи. Просто домовёнок. Просто кусочек моей жизни.
Зуля недовольно посмотрела на Бану и молчала, то ли выдерживая драматическую паузу, то ли подбирая слова. Наконец она заговорила:
- Кусочек жизни, говоришь? Ладно. Но я тебя очень прошу - измени этот номер. Можешь оставить в контактах, как память или сувенир. Но убери «домовёнка» из списка важных звонков.
- Потому что я для него ничего не значу? И звонок с моего номера может вызвать у него недовольство?
- Я этого не знаю. Но удали ради своего Нурлана, чтобы он случайно не наткнулся. Не поймет он это и это может бросить тень на ваши с ним отношения. Тебе что надо? Тебе нужен хороший муж и любящий отец для твоего ребенка, а не ревнивец.
Бану без слов взяла телефон в руки, потыкала кнопки и отложила его в сторону:
- И тут вы правы, Зуля. Для номера 10 я никогда ничего не значила. Я удалила этот номер из контактов навсегда.
Зуля тяжело вздохнула. Было видно, как ею саму волнуют какие-то эмоции. Взяв себя в руки, она сказала:
- А теперь, пожалуйста, добавь мой номер в свои контакты. И поставь вначале цифру ноль.
Бану невесело рассмеялась:
- Самой первой хотите быть? Даже в списке на телефоне? Выше всех? Ах, Зуля! Вы вся в этом!
- Да, пока ты не родишь, я хочу быть первой в этом списке. Потому что я, как скорая помощь, прибегу к тебе в любое время дня и ночи. Помни об этом.
Скоро на столе появились сухофрукты в расписанных в восточном стиле керамических вазочках и чай в красивых чашках. Женщины пили чай в тишине, думая каждая о своем, а Зуля вдруг прервала молчание:
- Я не думаю, что я жуткая свекровь. Я для своей невестки все делаю - готовлю вкусные обеды, заваливаю её подарками, создаю условия, чтобы они с мужем забот не знали и развлекались, пока молодые. И самое главное, я ей своего сына на блюдечке преподнесла. Но надо отдать ей должное - она любит моего сына, а мне большего не надо.
Бану пила чай без ничего. Молча слушала Зулю, и в ее душе шевельнулась какая-то мысль. Но малыш стал колошматить ее живот, и промелькнувшая мысль быстро забылась. Бану поплелась опять прилечь.
Зуля прошла в комнату и спросила;
- Где у тебя дорожные сумки лежат? И какие вещи взять? Я соберу. Ты пока полежи.
- Зуля, зачем вы это делаете для меня? Я вам ни невестка, ни дочь, никто.
- Как это никто?! Ты моя пациентка. Причем, к которой у меня особые чувства, ты же сама так говорила.
- Я-то говорила, а вы тогда не подтвердили и не опровергли. Вещей много не надо, только одежду для беременных, косметичку, лаптоп и ту книжку, я ее сейчас читаю.
Зуля повертела книгу с привлекательным названием «Просто вместе» в руке и начала собирать вещи. А Бану в это время дышала йоговским дыханием, искренне веря, что наполняет себя кислородом, энергией и дает малышу в утробе простор и покой. Закончив со сбором вещей, Зуля села рядом и сказала:
- Мне надо серьезно с тобой поговорить. Я это собираюсь сделать после твоих родов. Но кое-что я все же скажу тебе уже сейчас. Бану, я на самом деле к тебе отношусь особо. Ты мне нравишься как человек. Твои опухоли удалят, и я уверена, что мы получим подтверждение об их доброкачественности. И у тебя после этого со здоровьем все будет хорошо. Но тебе надо менять образ мыслей. Ты знаешь отчего у женщин на матке появляются опухоли? От обиды. От обиды на мужчину, из-за разочарований в отношениях, из-за неудовлетворённости. От того, что женщина себя наказывает за что-то, именно в связи с мужчиной. Я не прошу тебя раскрывать мне душу. Прекрасно вижу и понимаю, что ты все крепко держишь в себе. Продолжай держать. Но просто подумай о моих словах. И постарайся простить - его, себя, всех. Когда простишь, то можно надеяться, что эти опухоли больше не появятся опять.
Бану молча слушала и отстранено смотрела на Зулю, продолжая удлиненное дыхание. А та, сделав паузу, продолжила свою мысль:
- Тебе пока не до себя. У тебя впереди на долгие годы все заботы будут связаны с ребенком. Но ты найди книгу, я тебе скажу автора. Начни работать над прощением того, кто так сильно тебя обидел. Я так понимаю это тот, кто был под номером 10. Пожалуйста, прости своего «домовёнка».
- Вы ошибаетесь, я не держу на него зла. Но над вашими словами я подумаю. Вы сказали, что эти шишки могли быть от ненависти к себе? На самом деле я ненавидела себя. Я ненавидела себя за то, что полюбила его и подарила ему всю себя. А ему это не нужно было. Я ненавидела в себе даже то, что он любил во мне - волосы, родинки. Я готова была содрать кожу с себя, только потому что он считал ее нежной. Но в конце концов я переболела, пережила эту ненависть и эту любовь, и мне казалось, что простила всех и даже себя. А опухоли ведь образовались позже, совсем недавно.
- Нет, Бану, они были у тебя до беременности. Они скорее всего появились тогда, когда у тебя был стресс. Просто они стали стремительно расти вместе с маткой. И если ты на самом деле всех простила, то повторения не должно быть.
- Зуля, а ведь вы что-то хотите сказать другое?
- Да, очень хочу сказать, что уже поздно и надо ехать. И запомни - не оставайся одна. Никогда! Рядом с тобой кто-то должен быть. Тебе в любой момент может понадобиться помощь. Понимаешь?
- Понимаю. Нурлан хотел отвезти меня к родителям, но я поленилась. Я, наверное, не устану говорить вам спасибо, Зуля.
Как-то неспешно проходили день за днём, и беременность незаметно вышла на финишную прямую.
- Ну вот, осталось совсем чуть-чуть до часа «Ч». - выразился Тогрул армейским сленгом, словно начиналась военная операция. А за этой фразой скрывалась ежеминутное ожидание и готовность семьи. Бану была занята последними приготовлениями перед самым важным днем ее жизни. Собирая детские вещи для выписки из больницы, она ещё раз критично посмотрела на одеяло. И окончательно убедившись в том, что одеяло совсем не то, какое она хочет, Бану тихо выскользнула из дома и пошла в магазин детской одежды. Там продавалось одеяльце ее мечты - ажурный вязаный плед цвета кофе с молоком, а с изнаночной стороны отделанный мягкой тканью под мех белого цвета. Покупка доставила ей неописуемую радость, и она, счастливая, пошла домой. За прошедшие месяцы Бану привыкла к боли внизу живота и научилась ходить, избегая излишней нагрузки, раскачиваясь из стороны в сторону. До дома оставалось пройти один квартал, как вдруг тело Бану сковал спазм. Она прислонилась к стене и стало делать медленные вдохи и выдохи, чтобы уменьшить боль. Она это уже проделывала неоднократно и это всегда срабатывало, но в этот раз приступ что-то затянулся, и она стала медленно оседать на землю. Вдруг чьи-то сильные руки подхватили ее, и она услышала тихий мужской голос:
- Обхвати мою шею.
Бану прижалась к чьему-то плечу и почувствовала приятный аромат дорогого мужского парфюма. А то, что произошло дальше, она помнила обрывками. Когда она открыла глаза, то поняла, что лежит на пассажирском сидении автомобиля, а перед ней на переднем зеркале висела серебряная цепочка с гномиком.
- Несси? - растерянно спросила Бану.
- Ага. - ответил знакомый мужской голос. Бану медленно перевела взгляд на водительское кресло, откинутое так же, как и то, на котором была она. Там на боку лежал Акшин и смотрел на нее. Бану вдохнула и сразу узнала аромат, который Акшин всегда использовал для салона машины:
- Пачули?
- Пачули.
- Машину поменял?
- Да, новая.
- Поздравляю.
- Спасибо.
Возникла пауза, которую Акшин тихим голосом прервал:
- Ну, здравствуй, Бану.
- Здравствуй, Акшин.
Бану осмотрела себя, на ней был красный с черным плед, покрывающий ее плечи и аккуратно подоткнутый под нее.
- И давно я тут отдыхаю?
- Около часа.
- Мне лучше спится, когда плечи укрыты.
- Я помню это.
- Помнишь?..
- Помню.
- Что помнишь?
- Все помню. Не знаю, счастье это или мое проклятье. Но я помню все, что у нас было с тобой.
Бану протянула руку к лицу Акшина и провела пальцем по его бровям.
- У тебя виски поседели.
- Старею.
Рука Бану соскользнуло по линии скулы и на подбородок. Потом она положила руку ему на плечо и удивлённо наморщила лоб:
- Что это? Ты качаешься? Ух ты, какие бицепсы!
Акшин игриво спросил:
- Нравится?
- Ты мне всегда нравился, а тут прямо Мото-мото !
- Что?! Мото-мото? Ты меня сравнила с бегемотом?
Бану рассмеялась и сквозь смех произнесла:
- Не с бегемотом, а с брутальным, сексапильным персонажем с милыми ресничками, кстати.
- Этот твой «сексапильный персонаж» - бе-ге-мот! Знаешь, дорогая моя, тогда и я сравню тебя с кем-нибудь, Окей?
- Можешь - сравни!
- А ты... А ты своей походкой похожа на Поночку .
- На уточку? Ужас какой!
- Совсем не ужас! И знаешь? Дико сексапильно!
Они оба весело рассмеялись своему шутливому спору. Потом некоторое время они говорили всякие пустяки и смеялись, не скрывая радости от встречи друг с другом. И казалось невероятной неправдой то, что уже пять лет как их жизни разошлись в разные стороны. Но как бы весело и хорошо им вдвоем не было, пришел момент, когда Бану со вздохом сказала:
- Ну, мне пора.
Акшин тоже вздохнул:
- Всегда ненавидел этот момент. Никогда не хотел отпускать тебя.
Акшин нехотя вышел из машины, и пока он обходил машину, она взяла гномика в руку и тихо нашептала ему:
- Несси, продолжай беречь его! Прошу тебя!
Зайдя в подъезд, Акшин воскликнул:
- О, дорогой подъезд! Тебя покрасили?! Сколько милых воспоминаний связано с этим местом!
Бану медленно поднялась до площадки с лифтом, а Акшин остановился на две ступеньки ниже. Они повернулись друг к другу лицом и долго смотрели в глаза, не отрываясь, и не зная, что сказать.
Бану наконец улыбнулась и сказала:
- Ну, давай мою сумку, мне надо идти.
Акшин поднялся на ступеньку ближе и своей атлетической фигурой занял все пространство. Бану, окинув взором его силуэт, удивлённо спросила:
- Или я забыла, как ты выглядел, или ты всё-таки очень сильно подкачался.
- Подкачался.
- Вау! Очень даже!
- Спасибо. Можно кое о чем у тебя спросить?
- Конечно.
- Всё хотел узнать, как поживает домовёнок?
- Хорошо, всё также охраняет мой сон.
- Супер. Ты сама выбрала «наш день» для дня рождения ребенка? Или он сам?
- Он сам. Это просто случайность.
- Понятно. Хотя я уверен в том, что случайностей не бывает. Ты счастлива с мужем?
- Да, я счастлива с ним. Он хороший человек.
- Я рад. И еще. Это уже не вопрос. Бану, ты кое-что должна знать. В твоей клинике есть врач, Зуля, вы, кажется, с ней большие подруги. Это моя мама. Я много раз слышал от неё про пациентку со сложной беременностью. Но вчера она проговорилась, и я узнал, что это ты.
Бану стояла, боясь дышать.
- Твою маму зовут Зульфия? - скорее утверждая, чем вопрошая, спросила Бану.
- Нет, мою маму зовут Зулейха. Но все зовут ее Зуля.
Бану растерянно пробормотала:
- Доктор Зуля - твоя мама. Сказать, что я в шоке, это ничего не сказать. Она знает, что я это я?
- Знает и, как выяснилось, знает с самого начала твоей беременности. Пожалуйста, ты только не волнуйся.
- Я не волнуюсь. Просто мне надо свести в мозгу двух людей разной полярности в один образ. Любящая меня доктор Зуля и не любящая меня мама Зуля. Акшин, кажется у меня биполярка.
Акшин рассмеялся:
- Бану, всегда обожал твое чувство юмора.
Бану молчала, переваривая информацию, а Акшин тоже молчал, но прервать тишину не спешил. Бану растерянно сказала с трудом подбирая слова:
- Это просто... Я даже не знаю, что думать.
- Ты как теперь будешь относиться к маме-доктору Зуле?
- Я никогда не относилась плохо к маме Зуле, ведь я... Я любила тебя и любила женщину, которая родила тебя. Так что, в моем случае плюс на плюс будет плюс.
- Ах, Бану, Бану! Если бы ты знала, как мне... Как мне хочется тебя обнять! У меня к тебе просьба, очень личная. Прошу тебя - роди здорового малыша и сама, умоляю тебя, сама будь здорова. Для меня важно, что ты живёшь на этой земле. Я знаю, что виноват перед тобой. Ты была права - я сам себя простить не смог. Столько лет прошло, а я все ещё тебя...
Вдруг Бану вскрикнула и согнулась.
- Ой, мама! Акшин, пожалуйста.
- Бану, что с тобой?
- Опять началось.
- Давай я отвезу тебя в больницу.
- Я поеду, но не с тобой. Акшин, ты иди. Может быть, увидимся еще когда-нибудь. Нет, Акшин, стой! Послушай меня. Прости себя и будь счастлив. И меня прости.
- А тебя-то за что?
- За то, что позволила тебе отпустить мою руку. Мне надо было бороться за нас, даже если это было бессмысленно. А сейчас я пойду, мне что-то не хорошо.
Глава 12 «Ночь откровений»
Двое парней, которые по комплекции скорее были похожи на омоновцев, чем на медработников, толкали каталку с Бану по извилистому коридору, который, казалось, был бесконечным. И наконец каталку вкатили в просторную палату и остановились перед кроватью у окна. Медбратья собрали в кулаки углы простыни, на которой лежала Бану, рывком подняли больную, и перенесли её на кровать. Женщина от боли громко ойкнула и сморщила лицо. Пока она приходила в себя, из под нее вытащили простыню и ушли, забирая каталку с собой. В палате уже лежали три женщины, которые с любопытством смотрели на новенькую. Кто-то из них со знанием дела прошептала - «тяжёлая больная». Бану поздоровалась с соседками по палате и спросила:
- Малышей уже приносили?
Ближайшая к ней женщина ответила:
- Нет, ещё.
Не успела Бану что-то сказать, как в палату вошла целая медкомиссия - доктор Ирада в зелёном медицинском костюме, какие-то медсестры в синих костюмах и, судя по цвету одежды, ещё какие-то врачи. Шествие завершала доктор Зуля в белом халате. Ирада, одновременно уставшая и счастливая, взяла Бану за руку и участливо спросила:
- Как ты, моя героиня?
- Ирада, я хорошо. Как мой ребенок?
- Ребенок здоровый. Вес 2750 граммов, рост 47 сантиметров. Очень красивый мальчик. Вес маленький, но такие дети быстро набирают свое.
Бану расслабилась и ее глаза наполнились слезами.
- Он на самом деле красивый?
Ирада широко улыбнулась и добавила радостным голосом:
- Красивый. Знаешь, он копия твоего мужа! Длинноногий, будет высоким. И самое интересное, я впервые такое вижу - он так реагирует на голоса, как будто не он только что родился. С ним все хорошо, не переживай.
Бану судорожно выдохнула и спросила:
- А пить уже можно? У меня дикая жажда.
Тут же перед ней появилась пластиковая бутылка с водой. Медсестра открыла тугую крышку и положила в бутылку трубочку.
- Медленно пей. - Предупредили ее сразу несколько голосов.
Врачи долго совещались, осматривали дренажные трубки и мешки, которые свисали с Бану. Проверили мочеприемник и поручили медсёстрам внимательно следить за всеми контейнерами. Наконец дежурные врачи и медсестры ушли, а Ирада и Зуля остались в палате. Они сели по обе стороны от кровати и Ирада рассказала о ходе операции. Для Бану главное было то, что матку ей сохранили. Опухоли вырезали и отправили в лабораторию на биопсию. Ответ должен был быть дан через две недели. Попутно пришлось прооперировать мочевой пузырь из-за осложнений во время операции. Все детали операции были интересны, но Бану мучил только один вопрос:
- Опухоли злокачественные?
- Нет, это не рак. Однозначно.
- Сто процентов?
- Да, могу утверждать на все сто, хотя я такие ткани в миомах ещё не встречала. Опухоли были плотными шишками. Бану, тебе сам бог помог выносить этого ребенка.
Бану повернулась к Зуле и заглянула ей в глаза. Та была уставшей, не меньше, чем Ирада, но ее большие темные глаза говорили о спокойствии в душе. И именно это искала Бану на ее лице.
- Значит все самое страшное позади?
- Да, теперь надо, чтобы заживление пошло без осложнений. Бану, ты герой!
- Ирада, спасибо тебе большое! Моя мама...
- Как только я вышла из операционной, я нашла твою маму, Саду ханум. Все ей рассказала, успокоила их. Они втроём были - мама, папа и твой муж. В шесть часов к тебе пустят посетителей...
- Я маму хочу видеть. Пусть её пропустят ко мне. У меня нет мобильного телефона, мне его ещё не вернули.
Ирада дала распоряжение медсестре насчёт мобильного телефона, посмотрела на Зулю, которая молчала все это время, и спросила Бану:
- Узнала, кто была та женщина, которую ты всю операцию держала за руку?
- Как можно не узнать эти глаза?! Большие, темные, красивые глаза с пышными ресницами. Совсем как у домовёнка. Конечно, я узнала Зулю.
Ирада удивлённо спросила, переводя взгляд с Зули на Бану и обратно:
- Домовёнок? А это кто?
Наконец раздался голос Зули:
- Это наши с Бану шутки.
- Зуля, когда мои руки пристегнули ремнями, я ощутила дикий страх. И тут я увидела вас и когда вы взяли меня за руку, я успокоилась. Я никогда это не забуду и всегда буду помнить о вашей доброте. Спасибо вам большое за то, что были со мной.
Зуля внимательно слушала Бану, покачала головой и сказала:
- И тебе спасибо, Бану, за твоё доверие. Когда ты пальцами потянулась ко мне, я убедилась, что не зря всеми правдами прорвалась на твою операцию. Твоё доверие для меня многое значит.
Когда пришла дежурная врач уточнить назначение, Ирада и Зуля ушли. Бану откинулась на подушку. Влияние обезболивающих ослабевало, и боль по нарастающей усиливалась. Бану думала только об одном - ей нестерпимо хотелось увидеть сыночка.
А время как будто изменило свой ход, в какие-то моменты оно стало стремительно лететь, а в другие бесконечно тянуться. Бану долго ждала время визитов. Пришла Сада, и они с дочкой долго сидели, держась за руки. Бану рассказывала матери всё, что помнила и всё, что услышала, буквально каждую минуту этого дня. Сада провела у постели дочери два часа, которые пролетели как миг. И когда медперсонал стал выпроваживать визитёров, сильно удивилась. И опять началось долгое ожидание. Поздно вечером в палату въехала вереница инфант-каров с младенцами в цветных одеждах. Встреча с сыночком отодвинула на задний план всю физическую боль и эмоциональную усталость. И время опять стремительно пронеслось, и Бану не заметила, как пролетел час. Она болезненно отреагировала, когда ее малыша забрали и увезли в неонатальное отделение. Потом наступила ночь, полная стонов и стенаний. Все оперированные капризничали и не на пустом месте. Бану свело плечо и она, задыхаясь от боли, еле дотянулась до звонка на стене. Медсестра неохотно расспрашивала в чем дело, но тут появилась Зуля, сразу поняв, что с Бану, потребовала срочно смазать пациентку обезболивающим гелем. Зуля подсела к Бану и заботливо спросила:
- Как ты, Бану?
- Все болит. Зуля, пожалуйста, помогите снять компрессионные чулки, я задыхаюсь от них. Мне плохо.
- Нельзя снимать, Бану. Терпи, моя девочка. Я знаю, это самая тяжёлая ночь. Надо просто потерпеть.
Бану отпила воды и, посмотрев на Зулю мечущимся от боли взглядом, вдруг неожиданно сказала:
- Я два дня назад видела Акшина, он меня буквально с земли поднял и довел до дома. Мы поговорили с ним совсем немного. Я не могу одного понять - как, при вашей с Акшином внешней схожести, я не поняла, что вы его мама? Выходит я плохой физиономист. А вы меня узнали по имени, так?
- Я тебя сразу узнала, как увидела. Я же видела тебя и на фото, и в жизни, тогда, в аэропорту.
- В аэропорту?
- Да, именно. Прошло несколько лет после вашего с Акшином расставания. Мы втроем возвращались из Бодрума через Стамбул, бакинский рейс задерживался. Тут появилась ты, в льняном платье с плетеным коричневым широким поясом и коричневыми сандалиями. Волосы до плеч, грустные глаза, белая кожа без загара. И все в зале ожидания мгновенно отреагировали на твою магнетическую красоту. Я поняла, что ты «та самая девушка» по реакции Акшина. Он вначале растерялся, потом стал ходить туда-сюда, в надежде, что ты посмотришь на него. Но ты сидела, уткнувшись в книгу, и никого вокруг себя не видела. А когда летели в Баку, Акшин специально стоял в проходе. Ты все также не видела его. Когда мы получали багаж, он стоял рядом с тобой и помогал тебе с твоими чемоданами. Ты поблагодарила за помощь, но в лицо ему не посмотрела. У меня тогда сердце защемило. Вы с Акшином стояли рядом и как будто вас рисовал один художник или ваял один скульптор - настолько вы внешне подходили друг другу. Хавяр, его жена, очень красивая девочка, но с Акшином они внешне не гармонируют.
- И вы тогда пожалели, что разлучили нас?
- Я пожалела гораздо раньше - в тот день, когда вы расстались. Я требовала от Акшина, чтобы он наконец порвал с тобой, ведь уже был нишан. Он пошел на встречу с тобой, но быстро вернулся, промокший от дождя. И я тогда впервые видела его плачущего в зрелом возрасте. Он сидел в своей комнате в углу и горько плакал. Плакал также, как тогда, когда был ребенком и погиб его отец. Для него расставание с тобой было такой же утратой. Вот тогда я поняла, как сильно он любил тебя. Видит бог, я не вру - я тогда ему предложила разорвать помолвку и восстановить отношения с тобой. А Акшин повторял одну и ту же фразу - «Бану ушла навсегда!»
- Зуля, а за что вы меня так сильно ненавидели? Ведь вы меня даже не знали!
- Акшин всегда был окружён вниманием девочек. Он встречался и быстро остывал - то они были глупыми, то меркантильными, то ещё чего-то. Я не вмешивалась, всегда считала, что он должен жениться по любви. Шло время, и вдруг появилась ты. И что случилось? Мой сын тут же забыл меня. Он даже сделал тебе предложение без моего благословения. Я не нужна была ни ему, ни тебе. Ты делала дизайн его квартиры и в ней не было места для меня.
- Почему вы так говорите? По плану одна спальня была вашей.
- Какая спальня?
- Маленькая, квадратная, с большим окном и со своим балконом. Она мне очень нравилась. На балконе я думала поставить столик и кресла для вечерних посиделок. Мне представлялось, что на том балконе можно видеть красивый закат. Если бы в той комнате помещалась еще детская кроватка, я бы сделала ее нашей... То есть, Акшина спальней.
- Детская кроватка? - удивлённо переспросила Зуля и, увидев кивок Бану, замолчала. Справившись с эмоциями, она продолжила: - Ты думала о детях?
- Мы оба думали о детях. Мечтали о мальчике и девочке.
Зуля глухим голосом сказала:
- Акшин женат почти пять лет и у них нет детей. Проблема не в нем, а в его жене. Ты знала об этом?
- Нет, не знала. Мне не от кого слышать новости о семейной жизни Акшина. Современная медицина...
Зуля перебила ее:
- Да, современная медицина позволяет лечить бесплодие. Но я не об этом. Я хочу поблагодарить тебя - ты вернула мне сына.
Бану недоуменно смотрела на Зулю, а та, выдержав паузу, продолжила:
- Давай все по порядку. Акшин узнал от меня о твоей операции и поспешил к тебе. Он увидел, как ты вышла из подъезда, и поехал за тобой. К счастью, он оказался рядом, когда ты почувствовала себя плохо. Вы поговорили. Не знаю, о чем, но он вернулся домой в такой эйфории, что даже назвал меня мамой.
- Назвал мамой?
- Да, он не называл меня так с тех пор, как я вынудила его расстаться с тобой. А сейчас, ты вернула его мне, Бану. И ещё, он сказал, что хоть вы и расстались, но он тебя не потерял. Что он имел в виду?
- Он понял, что мы друг другу родные люди. Каждый из нас живёт своей жизнью, имеет свою семью, мы не вместе и никогда не будем даже друзьями. Но мы - родные.
- Вся проблема именно в этом.
- В том, что мы родные?
- В том, что вы понимаете друг друга с полуслова. У него с женой такого нет.
- Зуля, это уже не важно. Понимаем мы друг друга или нет - мы расстались. Мы оказались слабыми и не защитили свои чувства и отношения.
- Бану, но и ты хороша. Когда кто-то совершает проступок, пожалуйста, оставляй лазейку, чтобы этот человек мог хотя бы извиниться. Ты Акшину не дала шанса исправить ситуацию. Почему ты уехала? Я сама сколько раз хотела с тобой поговорить, пока не стало совсем поздно.
- Лазейка была. Мои ни рабочий е-мейл, ни частный не поменялись. При желании он мог мне написать. Алипаша, его кузен, долго был моим коллегой, он мог запросто меня найти для Акшина. Мой домашний телефон не поменялся, можно было позвонить моим родителям. Как видите лазейка была и не одна, не было только желания вернуть меня.
Бану протянулась за водой. Помолчав минуту, а всё также тихо спросила:
- Знаете, Зуля, что меня угнетало все эти годы? То, что вы решили, что я не подхожу вашему сыну. Но это пол беды. А еще то, что Акшин, пусть даже под вашим давлением, единолично решил судьбу наших отношений. Да, мне легче думать, что во всем виноваты вы. Но виноваты вы и всё ваше окружение. Для всех вас чувства это что-то незначительное, без чего можно счастливо прожить. По каким критериям я не подходила на роль жены вашего сына?
- Я ненавидела тебя за то, что мой сын любил тебя сильнее меня. Да, это материнская ревность. Бану, ты сегодня родила сына. Стала матерью, пройдя тяжёлый путь. Впереди ещё много лет, которые ты посвятишь своему сыну. Когда-нибудь ты поймёшь чувства матери, которую забыли из-за любви к девушке. Я не желаю тебе это испытать, просто хочу, чтобы ты поняла.
- Дай бог мне увидеть тот день, когда мой сын женится. Но я одно могу сказать уже сейчас - я захочу хотя бы лично познакомиться с избранницей сына. А Акшин вас не забывал, он мне столько о вас рассказывал. О вашей работе в скорой помощи, о спасённых вами людях, он гордился вами. И я вами заочно восхищалась.
Зуля тяжело вздохнула.
- Гнев и ревность поглощает всё человеческое, Бану. Ты права - и никто из моих друзей не остановил меня, все только настраивали против тебя. А некоторые даже преследовали свои цели. Я потом поняла все это, ведь одна из моих подруг - мама Хавяр. Ты говоришь, что простила меня. Но мне кажется, что ты все таки держишь в сердце обиду.
- Я простила, это правда. Просто у меня сейчас все тело болит, и меня потянуло на откровения. Кстати, теперь понятно откуда у меня к вам такая симпатия - вы внешне тот же самый Акшин, которого я сильно любила, только в женском обличии.
- А я вначале держала дистанцию с тобой из-за чувства вины. Мне было стыдно перед девушкой, с которой я своими руками разлучила сына. Я ведь покалечила вас обоих. Сейчас я к тебе привязалась, и хочу хоть что-то сделать для тебя... Ты устала, Бану, тебе лучше поспать.
Бану закрыла воспалённые глаза и попыталась уснуть, глаза ее горели от усталости, но сон не шел. Не спали и ее соседки по палате, которые тихонько подслушивали её разговор с Зулей. У них на глазах разворачивалась душещипательная история и им было интересно, чем этот длинный диалог закончится. Вдруг раздался стон Бану:
- Зуля, мне плохо. У меня опять сводит плечо.
Пришла медсестра, промассировала плечо и перевязала махровым полотенцем. И боль тихо отпустила. Зуля сидела рядом, а Бану стала уговаривать ее прилечь и поспать.
- Бану, я не хочу спать. Я тебе ещё не передала то, что Акшин просил.
Она запустила руку в карман халата и достала маленькую коробочку.
- Он с того дня носился с идеей защитить тебя и твое здоровье от негатива. Вот что придумал.
Бану открыла коробочку, а там лежала цепочка и необычное кольцо - узкое ажурное с переплетающимся узором.
- Это кельтское кольцо оберег. Акшин подобрал элементы амулетов в интернете и со своим другом ювелиром придумали дизайн, и тот сделал это кольцо. Это тот самый мастер, который делал розовое кольцо.
- Очень красивое кольцо. И то розовое, и это. Но я не уверена, что могу принять это.
- Бану, не отказывай. Ты можешь носить это кольцо на руке, или как кулон на шее. Я верю, что это кольцо убережёт тебя от болезней, негатива и зла. И ты можешь принять этот подарок, мы же тебе не чужие люди, хотя это звучит странно. Акшин мне рассказал, что гномик, твой подарок, однажды спас его при аварии. И он хочет, чтобы кольцо от него берегло тебя. Бану, девочка моя, ты для моего сына значишь многое. Я поняла это слишком поздно. Но, пожалуйста, прими от него этот оберег. Кстати, он такие вещи делает только для тебя.
Бану одела кольцо на цепочку и повесила на шею.
- Что же, пусть бережет меня. Спасибо Акшину, спасибо другу ювелиру и вам спасибо, Зуля. Мне приятно, что я для вас что-то значу. Знаете, а я очень хочу, чтобы у него были дети. Он всегда очень хотел дочь.
- Будет, иншаллах . Он после встречи с тобой дал добро на ЭКО. Не знаю как, но ты одним своим словом подарила нам счастье. Я же тебе уже сказала, ты смогла вернуть мне сына.
Женщины помолчали немного. Зуля поправила подушку и помогла Бану чуть-чуть поменять позу. Та, кряхтя и охая простонала:
- Какая длинная ночь!
Зуля ушла в коридор и вернулась со стаканчиком воды. Попивая воды и теребя картонный стаканчик, Зуля вдруг спросила:
- Когда я тебе рассказала про встречу в аэропорту, ты не удивилась этому. Я сейчас поняла - ты тогда видела Акшина, так?
Бану с явным нежеланием ответила:
- Зуля, как можно не видеть Акшина? Он же исполин, хочешь или не хочешь, а он виден издалека. Мой зарубежный контракт тогда завершился, и я решила вернуться в родной город, хотя страшно боялась столкнуться с Акшином. И надо же! Столкнулась с ним, ещё не долетев до Баку, в Стамбуле. Я увидела его с женой в дьюти фри . Она не могла выбрать духи, а он со скучающим видом стоял рядом и язвил. Я именно на его фразу и отреагировала: «Если все это придется нюхать мне, то лучше сразу потерять обоняние!». Всегда реагируешь на родную речь за границей. А тут... И, как всегда, мы с ним были одеты в одном стиле - сочетание льна с коричневыми аксессуарами. При виде Акшина мое сердце ёкнуло. Я тихо ретировалась из парфюмерного отдела и решила подойти к гейту как можно позже. Как сейчас помню, шла как на эшафот. Но просчиталась - рейс задерживался и зал ожидания был битком набит. Мне кто-то уступил место и единственное, что я придумала - это уткнутся в книгу. И вдруг у меня прямо над головой раздался голос Акшина - «Ханум, вы иногда страницы в книге переворачивайте, чтобы выглядеть убедительно!».
Зуля, которая до этого сосредоточено слушала Бану, слабо улыбнулась. Потом улыбка расширилась и ей стало смешно.
- Зуля, не улыбайтесь, мне же больно смеяться. Вы рассказывали, как ваш бедный сын метался по аэропорту в надежде поймать взгляд бывшей девушки. Не метался он, а троллил эту девушку. Вы видели, как у него в глазах бесики играли? Мои три часа полета прошли под пристальным взглядом Акшина. Я даже не смогла пройти в туалет. Когда поняла, что придется идти мимо него, то села обратно на место. И что вы думаете? Уже в Баку, когда мы сошли с самолёта и шли к паспортному контролю, я увидела впереди Акшина. Он мне махал и рукой показывал на туалет типа «быстрее, беги!». Вам смешно, Зуля? Смейтесь. А у багажной карусели он встал рядом со мной и тихо сказал: «Ненавидь меня, презирай, не замечай и не разговаривай со мной. Но прошу тебя - вернись в Баку. Мне пусто без тебя в этом городе». Я, естественно, промолчала. А когда он увидел размеры моих чемоданов, и понял, что я вернулась, то сильно обрадовался. И как он себя повел? Пока я снимала с ленты один чемодан, он второй мой чемодан клал обратно на карусель. И так несколько раз. Я даже рассердилась, а он попросил - «Пока твои чемоданы катаются, постой со мной ещё немного». На что я съязвила - «Оказывается ты лишь хотел, чтобы я недолго постояла рядом. А я мечтала провести с тобой всю свою жизнь. Но ты достойно разрулил это недопонимание. Так что, иди и стой рядом со своей женой».
Бану замолчала, а Зулю интересовало продолжение:
- А что он ответил на это?
Бану теребила кельтское кольцо, висящее у нее на шее, и ответила:
- Попросил не быть бякой. Видите Зуля, как мы с вами по-разному помним одно и то же событие.
Зуля опять помогла Бану поменять положение и подложила подушку ей за спину. А когда Зуля села на стул, Бану спросила:
- Вы заняли в квартире Акшина комнату, которую хотели?
- Не совсем. Акшин занял маленькую спальню. На балкон поставил круглый стол и одно единственное кресло. В хорошую погоду и летом по вечерам он сидит там один. С балкона на самом деле открывается красивый вид на закат. Цвета твоего дизайна мы изменили.
- Понятно, выбрали то, что вам нравится.
- Мне нравятся персиковые оттенки, как и тебе. Но пришлось принять серый и фуксию. А вообще, я с ними не живу.
- Почему?
- Я же тебе говорила, мы с Акшином мало общались эти годы. После свадьбы он привез жену домой, оставил меня с ней -«Вы хотели, чтобы я женился? Я женился. Вот и живите вдвоем». Сказал и ушел. Жил на квартире. Где-то через год он попал в больницу, в горах упал, и мы привезли его домой. Когда он увидел квартиру в сером цвете, он назвал меня параноиком. Хавяр ухаживала за ним, плакалась, давила на жалость, уговорила отвезти её на отдых в Турцию. Там он и сдался. Если тебе хочется знать - чувство к тебе не сразу отпустило его. Если он мог тебе написать, то почему он это не сделал?
Бану в ответ пожала плечами:
- Я думаю, что Акшин с математической точностью просчитал нашу с вами несовместимость и поэтому не стал искать меня. Он слишком хорошо знал нас обеих. Мы не ладили бы с вами, и мучили бы его. Из этого треугольника одна из нас должна была уйти. Он решил, что сыновний долг важнее. И в принципе был прав.
- Как думаешь, у нас был шанс все исправить?
- Мне легче думать, что нам с Акшином с самого начала не судьба была быть вместе. К счастью, я встретила и полюбила Нурлана, и моя жизнь теперь навсегда связана с ним. Нам пора прекратить ворошить прошлое.
Бану посмотрела в окно, а там уже светало. Она играла с кольцом на шее, закрыла глаза и мгновенно заснула. Зуля посмотрела на усталое лицо Бану, вздохнула и тихо сказала:
- Бану, Бану! Судьба тут совсем не причем. Она вас свела, а развела вас слепая родительская ревность. Простишь ли ты меня, я не знаю. Мне остаётся только сожалеть о том, что я разрушила жизнь своему сыну. С тобой он был бы счастлив.
Бану тихо спала, а в палате раздался тяжёлый вздох и хлюпанье. Это ее соседки сочувственно плакали над ночным разговором двух женщин, забыв про себя и сон. И каждая из них клялась про себя, что будет принимать выбор сердца своего ребенка.
Продолжение следует http://proza.ru/2025/04/08/1288