***

Илл. сгенерирована нейросетью (Дэвид Дьюралл)


"Где-то между третьей сигарой и пятым стаканом бурбона, когда ночь впивалась в город клыками неоновых реклам, автобус вынырнул из туннеля. Не из того скучного, бетонного коридора, что вел к пригородам, а из  н а с т о я щ е г о  туннеля — черной пасти, ведущей прямиком в ад или, может, куда дальше. 
Макс сидел на водительском сидении, обхватив руль мертвой хваткой, его глаза — два дымящихся угля в темноте. Он не спал уже трое суток, его кровь была коктейлем из скорости, страха и чего-то незаконно-темного. 
— Мы прорвемся! — завопил он, и автобус взревел, как раненый зверь, нырнув в городскую ночь. 
Здания вокруг пульсировали, словно жилы гигантского змея. Тени за окнами шевелились, принимая формы демонов, политиков и бывших жен. Музыка из колонок — дикий визг гитар, смешанный с криками погибающих ангелов — выворачивала мозг наизнанку. 
— Это не просто дорога, это экзистенциальный портал! — орал Макс, выкручивая руль до хруста в руках. 
А потом — свет. Не просто вспышка, а взрыв!!! 
Автобус мчался по какому-то городу, но это был уже не наш мир. Небо пылало зеленым огнем, воздух пах серой и фальшивыми деньгами. Вдалеке маячил сити, но его очертания были неправильными — небоскребы изгибались, как позвоночники безумцев. 
— Где мы?! — завопил кто-то с заднего сиденья. — Что еще за "портал"?
— Не шуми — ты что, не понял? Это страна Белых карликов, — ответили ему.
Макс рассмеялся, его зубы сверкали, как ножи. Он-то знал, где они.
— Там же, где всегда, дружище! На краю ночи! На другом конце света…
И автобус рванул дальше, оставляя за собой только следы резины и запах горящего разума. 
КОНЕЦ. Или начало... Кто их разберет?"

— Мы сожжем ваши рукописи! — сказали они.
— Если манускрипт, или оригинальная рукопись, сжигается, дверь в тот мир исчезает… но те, кто внутри, остаются там навсегда, — признался Макс.
— Тогда мы сожжем и вас!
— Но правда в том, что этот ваш мир… тоже чья-то книга.
Ему не поверили.
Ангелы, то есть корректоры, не смогли договориться. Они… Ну как бы это сказать? Ангельские существа в человеческом обличье — они ведь тоже люди по сути своей и даже немного хуже нас с вами: у них нет свободы воли! А мы ее имеем всегда; но только не во время сна или медитации… Да-да! Это самый главный для человека фактор его существования во Вселенной.
Но потом мне стало казаться странным другое обстоятельство этой истории про ангелов-корректировщиков: когда ангел говорил об этом вообще, он имел ввиду всех людей без исключения вместе взятых, так ведь? Или всё же речь шла о каждом человеке по отдельности?.. Я решил прояснить этот вопрос за ужином при свечах возле камина.
— Хорошо, — ответил ангел. — И вот что еще интересно... Вы знаете почему так происходит?
— Почему?
— Любой человек зависит от воли других людей.
— Вы меня не удивили… Это понятно. Разумеется, он зависит от других, но не от всех же сразу! — предположил я.
— От всех! — настаивал он.
Ангел говорил очень убедительно... Он словно читал мои мысли прямо у меня за спиной. Мне стало интересно посмотреть ему через плечо… увижу ли я то, о чем он думает. Но, видно, я мало выпил...
Я подумал немного и спросил:
— А что такое воля?
Ангел задумался на секунду или две, потом сказал с улыбкой в голосе:
— Воля есть способность человека сознательно управлять своей жизнью по своему разумению.
— Как это понимать — "сознательно"? — переспросил я.
— Очень просто, — ответил он.– Человек может делать всё  самое хорошее для себя только тогда, когда его жизнь находится под контролем сознания, — а если она попадает во власть бессознательного потока обстоятельств, — ничего хорошего не жди изнутри нее самой!.. Вот так взять да изменить свою судьбу к лучшему можно лишь одним способом. И этот способ называется волей!.. Только надо хорошенько представлять себе всю сложность человеческой жизни при таком положении дел…
Он замолчал ненадолго после этих слов. Потом добавил уже серьезно тоном учителя философии из высшего общества прошлого столетия:
— А если вы хотите узнать о воле Бога больше всех остальных, вам следует отправиться туда самому...
На этом наш разговор закончился.

***
— Это не вы пишете историю... это история пишет вас! — услышал Нестор из зеркала.
— Кто такой сновидец? — спросил он.
— Сновидец — не человек и не дух. Это самый первый толкер, который когда-то нашёл "нулевую книгу" (текст, созданный не человеком, а кем-то иным), а потом пытался её прочесть, но вместо этого стал её частью, — ответило отражение. — Он существует во всех мирах сразу, но только в снах. Его облик — это собирательный образ всех читателей, которые когда-либо терялись в книгах. Он говорит: «Я — дверь, которую нельзя закрыть».   
— Что же с ним случилось? Как он стал сновидцем?
— Он осознал, что миры в книгах — не вымысел, а обрывки реальности, уничтоженной когда-то. Каждая книга — это капсула времени, сохранившая погибший мир. Теперь он не может умереть, но и не может проснуться. Он ненавидит Ворону, потому что тот продолжает его муку — пишет всё новые книги, умножая миры. 
— Вероятно, он хочет освободиться?
— Если кто-то добровольно возьмёт на себя его роль, он снова станет обычным человеком — но в каком мире?.
— А если уничтожить Нулевую книгу, как того хотят корректоры?
— Все миры исчезнут. Сновидец умрёт... Но что будет с реальностью? Макс встретил сновидца в одном из своих первых переходов. Тот сказал ему: "Ты либо будешь писать без конца, либо займёшь моё место. С тех пор Ворона сознательно жертвует читателями, чтобы отсрочить свой конец.
— Ты знаешь, где лежит Нулевая книга?   
— Это место называется "библиотекой в пустоте". Туда можно попасть, только стерпев все свои воспоминания. Нулевая книга выглядит как дитя, спящий в чернильном озере.
— И что же написано на этой книге? 
— Последняя надпись, которая была сделана на её обложке — "Конец уже написан. Ты просто не дошёл до него", — отражение Нестора отвернулось и исчезло.
Нестор стал думать о том, что он должен делать дальше. Он не знал этого наверняка — но чувствовал всем своим существом: надо было как-то завершить это приключение и вернуться в реальность… Но куда? И зачем?.. Нестор подумал про книгу с надписью "Конец уже написан". Нет! Это невозможно!.. Может быть всё дело именно во сне? В том, что он всё еще спит? Что за чушь лезет ему прямо в мозг!.. Ну конечно!!! Дичь какая-то... 
Но почему тогда этот мир такой реальный? Почему в нём есть всё — даже то самое отражение?.. Нет-нет. Надо проснуться немедленно!!! Его тело было таким лёгким, что казалось невесомым: оно словно бы состояло из воздуха или тумана... Он сделал несколько шагов по направлению к зеркалу, но остановился как только вновь увидел свое лицо в нём — бледное от страха при мысли о том кошмаре наяву, которого можно ожидать после пробуждения.. Что делать дальше?! Как вернуться? А может быть не надо возвращаться? Может просто остаться здесь навсегда?

***
«Бог создал женщин красивыми, чтобы мы могли их любить, и глупыми — чтобы они любили нас», — как-то заметил Макс Ворона, потягивая "грязный" мартини с двойной оливкой. Сам ли он это придумал, или позаимствовал  m a x i m  у Коко Шанель, кто знает?..
Но Бейб и Слим не вписывались в эту формулу. Они были красивы, да, но не глупы — и в этом крылась вся трагедия. 
Бейб Кит, настоящая princess of the metropolis, с её хрипловатым голосом и безупречным вкусом, носила "бедность" как последний крик моды — простые чёрные платья, которые стоили больше, чем годовая аренда её личного психоаналитика. 
Слим Пейли — высокая, с ледяным взглядом и тёплыми жестами, — казалась созданной для романов by Hem, но предпочла роль жены легендарного Hou Hou, а затем — that same Ladd. She could laugh like she'd just signed your death warrant, and Макс adored her for it.
They were his girlfriends — brilliant, unattainable, until they allowed him to sit next to them on the snow-white sofa at La Saute and began to gossip with murderous tenderness.
"Darling," Max whispered, "did you know that P. B. Jones called me 'the only white man who  u n d e r s t a n d s  Negroes'?"
"He just never saw you drink," Slim replied, taking a drag from her cigarette. 
Babe laughed, but her eyes remained sorrowful. She knew Max was recording their every word, every tear, every filthy secret. 
"You wouldn't write anything... unkind about us, would you?" she asked once, her voice trembling with that rare vulnerability she only ever showed them. 
"Darling," Max smiled, "I only write the truth. And truth is rarely kind." 
And they forgave him for it—because he was their Max, that poisonous little genius whose heart seemed to beat only for them. 
Until one day, it didn't. 

New York was eating itself alive. 
Rotting from the top down like overripe fruit, its stench was deceptively sweet—Chanel No. 5, сigars, cognac, and the stale breath of despair. 
Babe sat at "The Arrow", her delicate fingers drumming the tabletop. She was the queen of this hellscape, but even queens tremble. 
"Do you know what Billy's saying about you now?" Her voice—husky from cigarettes and broken vows—cut through the smoke. 
Max giggled. A wicked, drunken imp who'd crawled out of a martini bottle. 
"Billy? Oh darling, Billy doesn't realize he's already a corpse. Just hasn't lain down in his coffin yet." 
Slim laughed—that razorblade laugh of hers, swift and merciless. The most beautiful woman in the city, which meant the loneliest. 
"You're both shit," she said, but she said it like a kiss. 
The night clung to their skin. Bars, clubs, strangers' apartments, strangers' beds. They drowned themselves in filth because their penthouse oxygen had turned toxic. 
Max documented everything. Every betrayal, every tear, every muffled scream into silk pillows. Their confessor, their demon, their final audience. 
"You'll betray us," Babe warned. 
"No darling. I'll simply tell the truth." 
"Truth kills." 
"Only those already dead." 
Slim lit a cigarette. Smoke curled around her face like a bridal veil. 
"Write about us, Max. Make us immortal." 
He promised. 
And kept his word.


Продолжение здесь: http://proza.ru/2025/05/12/980