Герман Вертинский повернул ключ в замке и закрыл дверь. Слабые лучи солнечного света проникали в кабинет сквозь панорамные окна. На столе дымилась чашка двойного экспрессо. Вертинский сделал глоток и поморщился.
- Гадость, - проворчал он.
Герман подошел к окну и обвел взглядом Зону раскинувшуюся внизу. Падал снег. Редкие снежинки искрились на солнце, оседая на землю, и исчезали почти сразу. Чуть вдалеке дымились трубы. Он долго смотрел на них, ощущая на губах запах пепла. Этот запах мерещился ему везде. Казалось, вся зона воняет гарью. Герман отвернулся.
Взял со стола фото в простой серебряной рамке. Оно было сделано лет десять назад. Он с женой Еленой на фуршете. Вертинский попытался вспомнить где это было, но не смог. Рядом стояла фотография Эмми из ее прошлогоднего турне по Побережью, в сценическом костюме, с микрофоном в руке. На несколько секунд он испытал теплое чувство. Семья – единственное что у него есть настоящего. Это ему удалось. Хотя женился Герман по родительской указке, Елена оказалась верной и мудрой спутницей. Любил ли он ее? Да, пожалуй, что любил. А Эмми и вовсе была для него светом в оконце, подарком судьбы. Папина дочка, которая веревки из него вьет. Эмми невероятно талантлива и красива и он, как, впрочем, и все, прощал ей почти любую выходку. При воспоминании о дочери Вертинский не смог сдержать улыбки. В последнее время она совсем не появлялась в родительском доме, и Герман понял, что Эмми в очередной раз влюбилась.
Вертинский сел и включил ноутбук. Улыбка погасла, уступая место привычному тяжелому чувству. Он уже и не помнил, когда оно появилось. Поначалу пробовал не обращать внимания – пройдет. Потом боролся, заглушая привычными делами и развлечениями. Потом уже и не такими привычными. Но чувство разрасталось и иссушало изнутри. И он понял: пришло время расплаты. Вертинский встал, открыл сейф и достал пузатую бутылку коньяка. Отпил прямо из горла. Потом сел, ощущая, как по телу разливается тепло. Вот так намного лучше. Он ввел пароль и приложил палец к специальному окошку на мониторе.
Он должен успеть заплатить. Иначе кто заплатит?
В углу мигало оповещение мессенджера и Герман нажал на него.
«Герман, позвони. Мне очень одиноко.»
Вертинский вздохнул, зашел в скайп, отыскал нужный контакт и нажал кнопку вызова.
На экране появилось лицо женщины, еще довольно молодой, но с явными признаками усталости. Длинные тяжелые волосы, небрежно зачесаны назад и собраны в хвост. Большие выразительные глаза не накрашены. Высокие, болезненно выдающиеся скулы. Очевидно, что когда-то она была не просто хороша собой, а по-настоящему красива.
- Здравствуй, Герман, - взволнованно заговорила женщина и добавила с обидой, - ты так долго не звонил.
Вертинский устало улыбнулся.
- Здравствуй, Марина. Как ты себя чувствуешь?; –;почти с нежностью спросил он, вглядываясь в знакомые черты.
- Зачем ты спрашиваешь? – в голосе женщины послышалось раздражение, - но если тебе действительно интересно, то скажу. Я плохо себя чувствую. А в последние дни даже хуже, чем обычно.
Вертинский отвернулся, подставляя точеный профиль ее взгляду, и посмотрел в окно.
- Ты обещал помочь. – требовательно сказала женщина.
- Это не так, Марина, - терпеливо возразил он, не поворачивая головы, - я сказал, что сделаю все, что в моих силах. Но мои силы не безграничны.
- Ты просто прикрываешь Олега, - вспыхнула она, - ты всегда его прикрывал, с того самого дня! Ты помнишь тот день? Когда он пришел вместо тебя?
- Марина, - перебил Вертинский и придвинулся к экрану, - что ты такое говоришь? Я всегда был на твоей стороне.
- А может… может ты его боишься? – с нарочитой издевкой спросила она.
Вертинский замер всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы женщина перешла в наступление.
- Ну конечно… только имей в виду, я его не боюсь. Я хочу, чтобы он страдал также, как я. Что если он узнает, кто его предал? Его лучший друг!
- Марина, мы уже обо всем договорились, - напомнил Вертинский, - Олег не будет страдать. Пойми ты это наконец! Он никогда не будет страдать! Ты и так зашла слишком далеко.
- Это я зашла слишком далеко? – лицо женщины перекосилось от гнева, - Это Олег разрушил мою жизнь! Это он почти уничтожил моего сына.
- Это ты почти уничтожила сына! – Герман неожиданно для себя выкрикнул эти слова и тут же смущенно добавил, - я не хотел этого говорить. Прости.
Из глаз Марины уже потекли слезы.
- Вот, значит, как ты думаешь! Может, это я во всем виновата? Я родила его вопреки всему! Я отдала ему все, что у меня было!
- Марина, успокойся, - Вертинский приник к экрану, - я сожалею, что сказал это. Ты не заслуживаешь...
- Я спасаю его! Я рискую всем, что у меня есть! - Марина вытерла слезы, - Мне больше не нужна твоя помощь, Герман. Дальше я сама буду решать, что мне делать!
Экран скайпа погас, и Вертинский с досадой захлопнул крышку ноутбука.
***
В доме стало неуютно. Каяна то и дело поглядывала по сторонам, прикидывая, где могли быть установлены камеры. Если только это действительно так, а не шпионская паранойя Макса. Но она как будто уже ощущала чье-то постороннее присутствие.
Сегодня суббота, и если она не на службе, то обычно по субботам ездит в фитнесс клуб. Впервые поблагодарив себя за лень, поскольку в свое время выбрала самый ближайший к дому клуб. Каяна оставила машину на клубной парковке, мало ли что, и дальше перемещалась на такси. Заехала в аптеку за обезболивающим и мазью от ожогов. Купила большой пакет хот-догов, своих любимых, со сладкой горчицей и сырными сосисками. И со всем этим появилась на пороге хостела, в котором остановился Макс
В одиннадцать Каяна уже стучала в дверь его номера.
- Входи, - услышала она.
Он встретил ее голым, сидя на кровати и небрежно завернувшись в простынь. Впрочем, простыня не слишком хорошо прикрывала его тело.
- Ожоги, - пояснил он, заметив ее остолбеневший взгляд
Тело у него оказалось худое, рельефное и как будто каменное. Глаза его, один светлый, другой темный, в дневном свете стали еще контрастнее. От этого взгляд казался слегка безумным.
- Будешь? - Каяна показала пухлый пакет с хот догами.
Он пожал плечами и протянул руку.
- Мы использовали несколько тайников, - сказал он, когда Каяна устроилась с хот догом и колой, - в них мы оставляли флешки, обменивались информацией. Последнюю твой отец не успел забрать, и я тоже. Это тайник на могиле твоей матери. Что-то замечала подозрительное?
- Нет, - Каяна пожала плечами, - я обычно бываю там раз в месяц. Хорошо знаю охрану. Там же похоронен отец. Если случалось что-то подозрительное, мне всегда говорили.
Ел он быстро. Казалось даже не обращал внимание на то, что ел. Механически жевал, механически глотал.
- Тайник сделан в букве "Т", - продолжил он, расправившись с хот-догом, - внутри есть полость.
- Буква "Т" отвалилась недавно, - взволнованно кивнула Каяна.
- Отвернись, я оденусь, - сказал он, скинул простынь и встал.
- Думаешь это он и есть? - спросила Каяна, поспешно отворачиваясь, - Февраль?
- Да. Думаю, это он
- Как он догадался?
- Ну... все тайники довольно однотипны. За четыре года у него было достаточно времени, чтобы проверить сотни гипотез. Он хорошо понимал, насколько высока вероятность, что где-то остался материал.
Макс уже натянул одежду и закинул в рот пару таблеток обезболивающего. Рана на ноге больше не кровоточила. Он осмотрел ее и обмотал бинтом.
- И что теперь? – спросила Каяна, - что дальше?
- Через пару дней, я еду в Волчий Город, - сообщил Макс, - попробую разыскать связного.
Волчий город располагался почти в тысяче километрах отсюда, в лощине между двух холмов, на берегу старого большого водохранилища. У благонадежных граждан городок пользовался дурной репутацией, находился на нейтральной территории, считался автономным, и для постороннего человека попасть туда не такое уж простое дело.
- Я вырос там, - добавил он, - знаю все входы и выходы.
Продолжение http://proza.ru/2025/06/29/1411