Предыдущая страница http://proza.ru/2025/08/20/763
«25 января, - написал в дневнике капитан Бартлетт, - стало радостным днём, ведь это было возвращение солнца после семидесяти одного дня».
И хотя солнце было ещё едва заметно, это событие отметили небольшим пиром и песнями.
Когда корабль тонул, Роберт Бартлетт сбрасывал на лёд ящики с консервированными устрицами, находившимися на палубе.
Ящики разломились, и банки с устрицами разлетелись в разные стороны. Но тогда было не до них. А теперь рылись в снегу и с ликованием обнаружили несколько банок, содержимое которых украсило стол.
Температура была сорок градусов ниже нуля. Все собрались вокруг большой печки в домике-коробке, пели и декламировали стихи. Эскимоска пела церковные гимны, а её маленькая дочь - детские песенки.
Капитан занимал людей работой, чтобы у них не оставалось времени на хандру или уныние. Они готовились к переходу на остров, трудились с упаковкой, переупаковкой, взвешиванием, измерением того, что собирались взять с собой.
27 января солнце поднялось над горизонтом и все, наконец-то, смогли увидеть очертания земли. Капитан решил, что это остров Геральд, а не Врангель, и он оказался прав.
По расчётам Бартлетта в тот день должна была вернуться группа Мамена, но её не было, и это очень тревожило капитана, хотя он не подавал вида.
Капитан отправил группу из четырёх человек во главе с Хэдли на разведку, которая вернулась около шести вечера. Хэдли сказал, что Мамена они не встретили.
Когда эта группа ушла, к Бартлетту подошли врач экспедиции Маккей, биолог Мюррей и антрополог Бьёш. Они попросили припасов на пятьдесят дней для четверых человек и нарты, чтобы самостоятельно идти к острову.
Относясь к учёной части экспедиции, эти учёные мужи считали себя выше Бартлетта и вынужденно подчинялись ему, поэтому их просьба больше походила на требование.
Капитан попробовал их переубедить, объяснял, что с каждым днём будет становиться всё светлее, соответственно, станут улучшаться условия пути для всех находящихся в лагере, к тому же безопаснее идти вместе с остальными.
Но доктор и его коллеги голосу рассудка не вняли, продолжали стоять на своём. Не желая доводить дело до откровенного конфликта, Бартлетт согласился при условии, что они подпишут соглашение, освобождающее его от всякой ответственности за их дальнейшую судьбу.
Те принесли ему такое подписанное соглашение. Бартлетт заверил доктора и остальных, что если они передумают и захотят вернуться, то он сделает всё, чтобы им помочь.
Более того, капитан предложил им дождаться возвращения Мамена, чтобы взять себе пропорциональную долю собак.
Но группа доктора была настроена решительно, от собак они отказались, заявили, что потащат нарты сами. К ним присоединился матрос Моррис. Капитан счёл, что ловкий двадцатишестилетний моряк будет им полезен, поэтому не стал возражать.
Бартлетт отметил в своём дневнике: «День 3 февраля выдался ясным и солнечным. Вблизи лагеря было несколько узких проток;
лёд вокруг нас постоянно трескался, ветер менял направление и скорость, и, продолжая дрейфовать, мы слышали множество звуков, похожих на треск и скрежет.
Наша льдина была цела, но там, где лёд раздвигался за её краями, открытая вода снова образовывала молодой лёд, который не всегда был достаточно прочным, чтобы выдержать постоянно меняющееся давление».
Не меньшее беспокойства, чем у Бартлеттта, о группе Мамена было, разумеется, и у эскимоски Керук, тоже с нетерпением ожидавшей возвращения своего мужа.
Я писал о том, что в семье эскимосов были две дочери, но забыл упомянуть о ещё одном «полярнике» – чёрном коте.
Когда судно тонуло, капитан нашёл его на палубе и взял с собой. Для кота сделали специальную корзину, чтобы везти его на остров. Одна из собак сунула морду в его корзину и потом долго скулила: болел ободранный кошачьими когтями нос.
Наконец, на третий день ожидания, незадолго до наступления темноты, в лагере услышали отдалённый лай собак. Все выскочили из домика, где уже собрались на ужин.
Капитан побежал по тропе встречать возвращающуюся группу, которая шла быстрым шагом. Это была радостная встреча.
Прибывших не донимали расспросами, а поспешили скорее дать им горячий кофе и накормить печеньем. Ужин отложили примерно на полчаса. Собаки тоже проголодались, но Бартлетт приготовил им пеммикан и тюленье мясо, нарезанное накануне, и сам их накормил.
Когда Мамен и эскимосы поели и согрелись, Мамен стал рассказывать об их впечатлениях, о путешествии. Группа Андерсона совершила одиннадцать переходов, продвигаясь вперед, пока их не остановила открытая вода в трех милях от берега.
По описанию Мамена капитан окончательно убедился, что это не остров Врангеля, а остров Геральд. Переходы, сказал Мамен, проходили довольно хорошо, без проблем с открытыми разводьями и нагроможденным льдом.
Они достигли края открытой воды 31 января. Но не обошлось без потерь: убежала одна собака, а Кинг обморозил пятку. Температура воздуха колебалась от минус тридцати до минус сорока градусов.
Мамен и эскимосы отправились в обратный путь 1 февраля. Капитана встревожило, что, по словам Мамена, помощник капитана Андерсон собирался высадиться на остров, как только разводье сомкнётся.
Бартлетт знал, что у того не было опыта путешествия по молодому льду, и к тому же остров Геральда совершенно не годился для высадки из-за высоких скалистых берегов.
Но капитан надеялся, что его помощник всё же выполнит полученную инструкцию и продолжит переход к острову Врангеля.
Продолжение следует
На фотографии: соглашение, подписанное членами группы доктора.