Восставшие чехословаки в Пензе
СОВЕТСКОЕ ГОСУДАРСТВО ВЕСНОЙ 1918 г. http://proza.ru/2025/09/07/263
НАЧАЛО ЧЕХОСЛОВАЦКОГО МЯТЕЖА. Во время успешной кампании против Австро-Венгрии в 1914 году русская армия захватила в плен сотни тысяч человек, в том числе от 50000 до 60000 чехов и словаков. Глава Чехословацкого национального совета в Париже Томас Масарик выдвинул идею создания, на базе военнопленных и гражданских лиц, живущих в России и других странах, регулярной национальной армии, которая воевала бы на Западном фронте.
Началось формирование чехословацких частей, и весной 1917 года корпус, состоявший из 24 000 чехов и словаков, уже сражался на Восточном фронте. Он хорошо показал себя во время июньского наступления 1917 года. Эти части и оставшихся в русских лагерях военнопленных собирались перебросить на Западный фронт, но тут случился большевистский переворот. Масарик прибыл в Россию для переговоров, на сей раз с большевиками, об эвакуации этих войск во Францию. В середине марта 1918 г. Советское правительство дало на это согласие.
Вначале Масарик и командование союзников намеревались эвакуировать чехословацкие части через Архангельск и Мурманск. Но, поскольку железнодорожным линиям, ведущим на север, угрожали финские партизаны и, кроме того, существовала опасность нападения немецких субмарин, было решено вывозить войска морем через Владивосток.
Чехословаки были хорошо организованы и стремились покинуть страну. Получив от большевиков разрешение, они разбились на батальоны (по тысяче человек в каждом), которым предстояло ехать отдельными эшелонами. Когда первый такой эшелон достиг Пензы, была получена телеграмма от Сталина, датированная 26 марта, в которой оговаривались условия дальнейшей эвакуации. Чехословакам надлежало передвигаться не в качестве «боевых единиц», а в качестве «свободных граждан», имеющих в своем распоряжении ровно столько оружия, сколько необходимо для обороны от «контрреволюционеров». Этот приказ, ставший, как они подозревали, результатом давления со стороны Германии, не понравился чехословакам. Перед отъездом из Пензы они неохотно сдали некоторое количество оружия, часть вывезли с собой открыто, а остальное — скрытно. Эвакуация продолжалась.
Немцы, обеспокоенные перспективой появления на Западном фронте десятков тысяч свежих и рвущихся в бой чехословацких солдат, попросили Москву остановить их эвакуацию. Москва выпустила соответствующий приказ, но у нее не было средств, чтобы привести его в исполнение, и легион продолжал свой путь.
2 мая командование вооруженных сил Четверного согласия, главным образом по настоянию Великобритании, приняло решение, что части легиона, находящиеся все еще западнее Омска, не будут следовать во Владивосток, а повернут на север, в Архангельск и Мурманск, где получат дальнейшие распоряжения. Москва против этого не возражала, но такое решение вызвало недовольство среди самих чехословаков.
Тут случилось непредвиденное событие, разрушившее планы всех сторон. 14 мая в Челябинске произошло столкновение между чешскими солдатами и возвращавшимися на родину венгерскими военнопленными. Завязалась драка. Когда Челябинский Совет арестовал нескольких чехословаков, принимавших в этом участие, остальные захватили местный арсенал и потребовали немедленного освобождения своих товарищей. Уступая превосходящим силам, Совет пошел на попятную.
Узнав о событиях в Челябинске и о том, что чехи созывают «Съезд Чехословацкой революционной армии», Троцкий немедленно распорядился посадить под арест представителей Чехословацкого национального совета в Москве. Напуганные чешские политики согласились на все требования Троцкого, включая полное разоружение легиона. 21 мая Троцкий приказал остановить продвижение легиона на восток. Чехословацкие части должны были влиться в Красную Армию либо превратиться в «трудовые батальоны».
22 мая чехословаки заявили, что не станут разоружаться по приказу Троцкого: «Съезд Чехословацкой революционной армии, собравшийся в Челябинске, заявляет <…> о своем сочувствии русскому революционному народу, ведущему трудную борьбу за сплочение сил революции. В то же время Съезд, будучи убежден, что советское правительство не в силах гарантировать нашим войскам свободное и безопасное передвижение до Владивостока, единогласно постановил не сдавать оружия до тех пор, пока не возникнет уверенность, что Корпусу будет позволено беспрепятственно покинуть страну и он будет защищен от контрреволюционных эшелонов». Уведомляя об этом решении Москву, чехословацкий Съезд сообщал, что было принято «единогласное решение не сдавать оружия вплоть до приезда во Владивосток, ибо оно является гарантией безопасности передвижения». Он также выражал надежду, что войскам позволят выехать беспрепятственно, так как «всякий конфликт лишь подорвет позиции местных советских органов в Сибири». Распоряжение командования войск Четверного согласия о направлении некоторых частей легиона в Мурманск и Архангельск было просто проигнорировано.
25 мая Троцкий выпустил новый приказ: «Все Советы под страхом ответственности обязаны немедленно разоружить чехословаков. Каждый чехословак, который будет найден вооруженным на линии железной дороги, должен быть расстрелян на месте; каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооруженный, должен быть выгружен из вагонов и заключен в лагерь для военнопленных».
Когда на местах получили приказы Троцкого, 14000 чехословаков уже достигли Владивостока, но 20500 все еще были в пути, растянувшись по всей Транссибирской магистрали и по железным дорогам европейской части России. Садуль, который, возможно, получил информацию от Троцкого, описывая распределение частей легиона в конце мая, приводит другие цифры: 5000 во Владивостоке, 20000 между Владивостоком и Омском и еще 20000 — западнее Омска, на европейской части России.
Столкнувшись с угрозами со стороны местных Советов, чехословаки решили установить контроль над всей Транссибирской магистралью. 25 мая они заняли железнодорожные узлы в Мариинске и Новониколаевске, лишив Москву железнодорожной и телеграфной связи с изрядной частью Сибири. Два дня спустя они заняли Челябинск. 28 мая была захвачена Пенза.
ПОДГОТОВКА К ВОЙНЕ ЗА ХЛЕБ. Начавшийся мятеж не положил конец прежней политике в отношении деревни. Правительство энергично готовилось к войне за хлеб. 26 мая Ленин набросал вполне прозрачную резолюцию, которая на следующий день была одобрена Центральным Комитетом.
«1) Военный Комиссариат превратить в Военно-продовольственный Комиссариат — т. е. сосредоточить 9/10 работы Военного Комиссариата на переделке армии для войны за хлеб и на ведении такой войны — на 3 месяца: VI–VIII.
2) Объявить военное положение во всей стране на то же время.
3) Мобилизовать армию, выделив здоровые ее части, и призвать 19-летних, хотя бы в некоторых областях, для систематических военных действий по завоеванию, отвоеванию, сбору и свозу хлеба и топлива.
4) Ввести расстрел за недисциплину <…>
5) Ввести круговую поруку всего отряда, например, угрозу расстрела десятого, — за каждый случай грабежа».
Таким образом, в борьбе за хлеб предполагалось активно использовать армию. Троцкий заявил, что ее задачей в ближайшие два — три месяца будет «борьба с голодом»
На самом деле, полагает Пайпс, истинной целью большевиков было подвести итог Октябрьскому перевороту, установив полный контроль над крестьянством. Но, поскольку такой призыв не мог найти отклик в массах, они провели кампанию против крестьянства под лозунгом «отбивания» хлеба у «кулака» в пользу голодающих городов.
Правда в самих городах политика правительства не пользовалась поддержкой. 28 мая рабочие Обуховского и Путиловского заводов, а также завода «Арсенал», протестуя против намерений правительства, объявили забастовку. Они требовали отмены государственной монополии на торговлю хлебом, гарантий свободы слова, права на создание независимых профсоюзов и новых выборов в Советы. Митинги протеста, на которых были приняты аналогичные резолюции, состоялись в Москве и во многих провинциальных городах, в том числе в Туле, Нижнем Новгороде, Орле, Твери.
Со временем, однако, председателю Петроградского Совета Зиновьеву удалось путем угроз и поощрений создать несколько продотрядов, первый из которых отправился в деревню 1 июня и состоял из 400 человек. Поскольку добропорядочные рабочие держались от них в стороне, большинство добровольцев было набрано из городских подонков, отправлявшихся в деревню с целью прямого грабежа. Даже угроза сурового наказания не могла их сдержать, и в конце концов правительство было вынуждено разрешить членам продотрядов удерживать для личного пользования 20 фунтов продовольствия — из них до 2 фунтов масла, 10 фунтов хлеба, 5 фунтов мяса.
ВВЕДЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬНОЙ ВОИНСКОЙ ПОВИННОСТИ. Борьба за хлеб и чехословацкий мятеж показали со всей очевидностью, что без наличия лояльных вооруженных формирований большевики не смогут удержать власть. Нужда заставила поставить точку в дискуссиях о том, какой должна быть Красная армия. Бывшие царские генералы, заседавшие в Высшем военном совете, пишет Пайпс, уже давно убеждали большевиков отказаться от идеи полностью добровольной армии, состоящей исключительно из «пролетарского элемента», и ввести всеобщую воинскую повинность. Учитывая структуру населения России, подавляющее большинство в такой армии составили бы крестьяне. Поскольку не было никакой реалистической альтернативы, Ленин и Троцкий вынуждены были преодолеть свое неприятие идеи регулярной армии с профессиональным офицерским корпусом во главе и крестьянской солдатской массой. 29 мая Москва объявила всеобщую мобилизацию, которую предполагалось осуществлять по этапам. Первыми должны были явиться на призывные пункты рабочие Москвы, Дона и Кубани — 1896 и 1897 годов рождения; затем — рабочие Петрограда; после этого очередь должна была дойти до рабочих железных дорог и служащих. Срок прохождения военной службы должен был составить шесть месяцев. Крестьян этот призыв пока не касался. В июне жалованье солдата было повышено со 150 до 250 рублей в месяц и была сделана первая попытка ввести стандартную униформу. Одновременно правительство начало добровольную регистрацию бывших офицеров царской армии и открыло Академию Генерального штаба. Наконец, 29 июля Москва издала еще два декрета, заложивших основы того, что впоследствии стало известно как Красная армия. Одним из них вводилась принудительная военная служба для всех мужчин в возрасте от восемнадцати до сорока лет. Таким образом можно было поставить под ружье более пятисот тысяч человек. Вторым декретом предписывалась обязательная регистрация всех офицеров старой армии (с 1892 по 1897 год рождения) по обозначенным округам; уклонившихся от регистрации ожидал суд Революционного трибунала.
ОТСТРАНЕНИЕ МЕНЬШЕВИКОВ И ЭСЕРОВ ОТ ЛЕГАЛЬНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. Движение фабричных уполномоченных попыталось расширить свою деятельность за пределами Петрограда. 7 июня делегат из Петрограда выступил на собрании представителей московских заводов и фабрик. Он заявил, что политика большевистского правительства является антирабочей и контрреволюционной. Таких речей Россия не слышала с октября 1917 г. Однако выяснилось, что московский рабочий класс, хоть и отнесся сочувственно к призывам петроградских товарищей, оказался все же не готов создать собственный совет рабочих уполномоченных.
Тем не менее, нарастающая волна недовольства заставила большевиков перейти в наступление. 13 июня в Москве были арестованы 56 человек, связанных с движением полномочных представителей. 16 июня власти объявили, что через две недели начнет работу V съезд Советов и, в связи с этим всем местным Советам надлежит вновь провести перевыборы. Поскольку эти новые выборы неизбежно должны были опять принести победу меньшевикам и эсерам и поставить правительство на съезде в положение побежденного меньшинства, Москва решила вывести своих соперников из игры и распорядилась изгнать меньшевиков и эсеров из всех Советов, а также из ВСНХ. Выступая на совещании большевистской фракции ВСНХ, Сосновский объяснял необходимость этой меры тем, что меньшевики и эсеры могут свергнуть большевиков так же, как сами большевики свергли в свое время Временное правительство. Таким образом, в выборах могли участвовать только большевики, левые эсеры и беспартийные.
РАСШИРЕНИЕ МЯТЕЖА ЧЕХОСЛОВАКОВ. Между тем мятеж в Сибири и Поволжье расширялся с каждым днем. 4 июня чехи захватили Томск, 7 июня — Омск, а 8 июня — Самару, которую защищали латышские части, 18 июня - Красноярск. 29 июня в руках чехов оказался Владивосток.
Расширяя сферу военных действий, чехословаки создали единое командование, главой которого был избран самозваный «генерал» Рудольф Гайда, честолюбивый авантюрист, незаурядные военные таланты которого, по словам Пайпса, значительно превосходили способность здраво судить о политике. У своих людей он пользовался безграничным доверием. (Во время Первой мировой войны Гайда был санитаром в армии Австро-Венгрии, а затем получил звание капитана в Чехословацком корпусе, сражавшемся на стороне России).
Вначале чехословаки взялись за оружие, чтобы обеспечить себе беспрепятственный проезд до Владивостока. Однако в июне задача их изменилась в связи с тем, что союзное командование стало рассматривать Чехословацкий корпус как костяк будущей армии, которой предстояло открыть боевые действия на Восточном фронте. 7 июня в послании чехословацким войскам генерал Чечек определил их миссию следующим образом: «Пусть всем нашим братьям станет известно, что на основе решения, принятого Съездом [Чехословацкого] Корпуса, с ведома нашего Национального совета и по согласованию со всеми союзниками наш корпус объявлен авангардом всех сил Антанты и что приказы, издаваемые штабом Армейского корпуса, имеют своей единственной целью создание антигерманского фронта в России совместно с русским народом и нашими союзниками».
В связи с возникшей угрозой 28 июня 1918 года кайзер велел поставить в известность советское правительство, что оно может, ничего не опасаясь, переместить войска из Петрограда для борьбы с чехами. Троцкий получил возможность перебросить латышские части с западной границы на фронт, проходивший в Поволжье и на Урале. Это были единственные боеспособные формирования, сохранившие верность большевикам. В этот момент, пишет Пайпс, немцы могли без всяких усилий занять Петроград и почти без усилий — Москву: оба города были практически беззащитны. Действуя по той же схеме, что на Украине, они могли бы поставить в России марионеточное правительство. Однако никаких попыток в этом направлении Германия не предприняла. Обе стороны соблюдали заключенный договор.
ПРОДОТРЯДЫ И КОМБЕДЫ. 11 июня 1918 г. был обнародован декрет ВЦИК «Об организации деревенской бедноты», предписывающий создание в каждой деревне комбеда (комитета бедноты). Секретный доклад большевиков относительно этого декрета объяснял принятые меры следующим образом: «Декрет 11 июня об организации деревенской бедноты намечал характер самой организации и отводил ей функции как организации продовольственной. Но истинное назначение этой организации было чисто политическое: произвести классовое расслоение деревни, вызвать к активной политической жизни те ее слои, которые способны были воспринять и проводить задания пролетарской социалистической революции и могли бы также повести за собой по этому пути среднее трудовое крестьянство, вырвав его из-под экономического и социального влияния кулаков и богатеев, засевших в деревенских Совдепах и превративших Совдепы в органы сопротивления советскому социалистическому строительству».
Официально было объявлено, что комбеды призваны оказывать содействие продотрядам и частям Красной Армии в поисках спрятанного хлеба. В действительности предполагалось сделать их основой новых сельских Советов, которые должны были работать под управлением надежных коммунистов. Чтобы сделать участие в комбедах еще более привлекательным, комитеты были уполномочены конфисковывать оборудование и сельскохозяйственный инвентарь у «деревенской буржуазии» и делить их между своими членами.
Деятельность продотрядов была неприкрытым насилием со стороны государства. Крестьяне отвечали на насилие насилием. Пресса того времени пестрит отчетами о решительных вооруженных столкновениях между крестьянами и воинскими частями. Командующие армейскими частями и отрядами добровольцев, совершающими рейды в деревню, периодически доносили о «кулацких восстаниях», но факты свидетельствовали, что встречаемое ими сопротивление было спонтанной попыткой крестьян защитить свое имущество, типичной не только для «богатеев», но и для всего сельского населения. «Если разобраться более внимательно, - писал один из современников, - так называемые кулацкие восстания в подавляющем числе случаев оказываются общекрестьянскими восстаниями, в которых трудно выделить классовые различия».
Судя по неполным данным, можно предположить, что только с июля по сентябрь 1918 года в 22 губерниях было убито примерно 15000 «сторонников» большевиков, т. е. солдат Красной армии, бойцов продотрядов и местных коммунистов.
НАЦИОНАЛИЗАЦИЯ РОССИЙСКОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ. ВСНХ И СПАД ПРОМЫШЛЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА. 28 июня 1918 года был обнародован декрет о национализации российской промышленности. Инициатором его был Ларин. Эта мера закрывала возможность государственного капитализма в том смысле, в каком понимал его Ленин. Тем не менее, декрет он подписал. Дело в том, что по условиям Брестского мира большевики согласились предоставить законодательные льготы гражданам и фирмам государств, входивших в Четверной союз, разрешив им владеть имуществом и заниматься предпринимательской деятельностью на территории России. Иностранцам — владельцам национализированного имущества должна была выплачиваться компенсация. Это давало русским возможность продавать предприятия немцам, которые могли оставаться их владельцами или требовать компенсации. Ларин убедил Ленина, что только полная и решительная национализация помешает немцам стать хозяевами российской промышленности. Если Ленин и колебался, то лишь из опасений вызвать этим нежелательную реакцию Германии. Как известно со слов Ларина, многие большевики боялись, что национализация может заставить немцев разорвать с советской Россией дипломатические отношения и объявить «крестовый поход» против большевизма. Однако страхи эти оказались напрасными. Заявив, что декрет о национализации «нелоялен», немцы «все же подчинились, признали национализацию всей промышленности и войны из-за этого не начали». В конце концов, немцам ведь была гарантирована компенсация, а страны Согласия не получали за национализированное имущество ничего.
Декретом от 28 июня предписывалась национализация всех промышленных предприятий и железных дорог с капиталом в 1 млн рублей и более, принадлежавших корпорациям и компаниям, без всякого возмещения убытков. Исключение составляли кооперативы. Оборудование и другое имущество национализированных предприятий передавалось государству. Руководителям предприятий надлежало оставаться на местах и продолжать исполнять свои обязанности под угрозой суровых наказаний.
На основании этого декрета к осени 1920 года в ведении ВСНХ перешло 37 226 предприятий, на которых работало 2 млн человек. Почти половина этих предприятий не имели никакого механического оборудования, а в 13,9 % случаев на них был занят только один рабочий. Однако реально ВСНХ руководил лишь небольшой частью подведомственных ему предприятий (по одной из оценок, их было 4547), остальные принадлежали государству лишь номинально.
Не очень ясна структура оборонной промышленности. В августе 1918 г. ВСНХ учредил Чрезвычайную комиссию по снабжению Красной армии. Эта комиссия, которую возглавил Красин, получала от военных и передавала промышленности заказы, исполнение которых было обязательным. Со временем ответственность за снабжение вооруженных сил перешла к Совету обороны.
Высший совет народного хозяйства, этот, как его называли, «трест трестов», породил громоздкую бюрократическую машину, во главе которой стоял Президиум. Система имела вертикальные (функциональные) и горизонтальные (территориальные) членения. Вертикальными подразделениями были «тресты», которые назывались главками или центрами. В конце 1920 года их насчитывалось 42. Каждый работал под руководством своего совета и управлял какой-либо отраслью. В дополнение к главкам в ВСНХ имелась также сеть местных отделений. В 1920 году их было 1400.
В начале 1920 года в региональных отделениях ВСНХ и экономических отделах местных Советов работало около 25 тыс. человек. Чиновникам из ВСНХ прежде всего пришлось вести борьбу с анархией на производстве, возникшей в результате распространения рабочего контроля. Синдикалистская политика, которой большевики придерживались в течение короткого времени до и после октября 1917 года, имела целью переманить на их сторону рабочих, шедших за меньшевиками, и помогла большевикам завоевать большинство в фабричных комитетах. После подписания Брестского договора было решено вернуться в управлении промышленными предприятиями к традиционным методам единоначалия, привлекая для этого «буржуазных специалистов». Троцкий говорил об этом в марте, а Ленин — в мае 1918 года. Действительно, многие из прежних владельцев и управляющих заводами и фабриками не покинули свои предприятия, а декрет от 28 июня 1918 года запретил им это делать. В ВСНХ таких людей работало тоже немало.
Однако настойчивые призывы Ленина и Троцкого использовать опыт «буржуазных специалистов» натолкнулись на сопротивление левых коммунистов, профсоюзных деятелей и фабричных комитетов. Вплоть до окончания гражданской войны правительство сталкивалось с огромными трудностями, пытаясь ввести принцип единоначалия на производстве. В 1919 году управление строилось по этому принципу лишь на 10,8 % предприятий. Но в 1920–1921 годы в этом направлении были предприняты решительные действия, и к концу 1921 года уже 90,7 % предприятий работало в условиях единоначального руководства.
В области промышленного производства главная экономическая задача правительства в период военного коммунизма заключалась, несомненно, в том, чтобы поднять производительность труда. Однако, как показывают статистические данные, результат проводившейся коммунистами политики оказывался совершенно обратным. Общая производительность промышленности упала к 1921 г. по сравнению с 1913 г. на 69 %, а по тяжелым отраслям — на 79 %.
Численность рабочих, занятых в промышленности, значительно снизилась по сравнению с 1913–1914 гг. В период военного коммунизма российский «пролетариат» сократился наполовину, выпуск индустриальной продукции — на три четверти, а производительность в промышленности — на 70 %.
Однако в течение всего этого периода деиндустриализации расходы на содержание хозяйственной бюрократии росли головокружительными темпами. К 1921 году они поглощали 75,1 % бюджета. Что касается Высшего совета народного хозяйства — органа, непосредственно руководившего советской промышленностью, — то его штаты выросли за это время в 100 раз. Для ВСНХ даны следующие цифры: в марте 1918 г. — 318 работников, а в 1921 г. — 30 000.
ПОДГОТОВКА И ОТКРЫТИЕ V СЪЕЗДА СОВЕТОВ. РЕЗУЛЬТАТЫ ВЫБОРОВ В МЕСТНЫЕ СОВЕТЫ. Как уже говорилось выше, в начале июля 1918 г. планировалось проведение V съезда Советов. В связи с чем в мае—июне прошли перевыборы в местные Советы. Их результаты превзошли самые мрачные ожидания большевиков. В одном городе за другим большевистских кандидатов побеждали кандидаты от меньшевиков и эсеров. Результаты выборов свидетельствовали, правда, не столько о поддержке гражданами меньшевиков и эсеров, сколько об их недоверии большевикам. Единственное, что могли делать избиратели, стремящиеся отстранить правящую партию от власти, это голосовать за социалистов, поскольку другим партиям не было позволено выставлять своих кандидатов.
На выборах в Московский Совет большевики смогли добиться формального большинства только путем манипуляций с избирательным правом и избирательной процедурой. По прогнозам наблюдателей, и на выборах в Петроградский Совет большевики должны были оказаться в меньшинстве так как откладывали выборы до последнего момента, до самого конца июня.
Ситуация в прежней столице чрезвычайно обострилась после убийства 20 июня главы петроградской ЧК Володарского. В поисках убийцы чекисты задержали нескольких рабочих, организаторов массовых митингов протеста на фабриках. В рабочий Невский район были введены войска, объявлено военное положение. Во время предвыборной кампании на Путиловском и Обуховском заводах Зиновьева освистали и не дали ему выступить. В такой напряженной обстановке в конце июня состоялись выборы. 2 июля были объявлены их результаты. Из 650 вновь избранных депутатов Петроградского Совета 610 оказались большевиками и левыми эсерами, 40 мест были отданы эсерам и меньшевикам, которых официальная пресса окрестила «иудами».
Совет рабочих уполномоченных заседал практически ежедневно. 26 июня он единогласно принял решение провести 2 июля однодневную политическую забастовку. Большевистские власти расклеили по всему городу плакаты, объявлявшие организаторов забастовки белогвардейскими наймитами и угрожавшие всем, кто примет в ней участие, революционным трибуналом. Не ограничившись этим, они расставили в ключевых точках города пулеметы.
По оценкам организаторов, на призыв к стачке откликнулись от 18 000 до 20 000 рабочих, то есть не более одной седьмой занятых на петроградских заводах. Предприятия Обухова, Максвелла и Паля бастовали, но многие другие, включая Путиловский завод, продолжали работу. Это решило судьбу независимых рабочих организаций в России. Очень скоро ЧК прикрыла Совет рабочих представителей в Петрограде и его отделения на местах, упрятав в тюрьмы откровенных зачинщиков этого движения. Таким образом, пишет Пайпс, был положен конец автономии Советов, праву рабочих иметь представительства и тому, что еще оставалось от многопартийной системы. Однако благодаря этим мерам большевикам удалось сохранить формальное большинство и видимость всенародной поддержки.
V Всероссийский съезд Советов открылся в Москве 4 июля 1918. Из 1164 его делегатов 773 были большевиками, а 353 – левыми эсерами. Представители других партий оказались в значительном меньшинстве.
ЛЕВОЭСЕРОВСКИЙ МЯТЕЖ В МОСКВЕ. Противоречия с левыми эсерами обострились после подписания и ратифицировали Брестский договор. В знак протеста левые эсеры покинули тогда Совнарком. Столь же горячо возражали они против политики, принятой большевиками в мае 1918 года в отношении деревни, считая, что посылать вооруженные отряды рабочих для изъятия у сельских жителей хлеба означает сеять кровную вражду между рабочими и крестьянами. Они были также против введения высшей меры наказания и спасли немало человеческих жизней: всякий раз, когда коллегия ЧК должна была утверждать смертный приговор по политическим обвинениям, входившие в нее левые эсеры использовали свое право вето. Среди членов этой партии крепла уверенность, что большевики предали революцию. Вот как выразила это лидер левых эсеров Мария Спиридонова: «Тесно спаянные с большевиками, боролись мы на одних баррикадах и вместе с ними думали докончить славный путь борьбы. Но теперь я вижу, что они являются самыми настоящими и, быть может, искренними последователями той… политики, которой всегда держалось правительство Керенского…».
По мере уменьшения влияния большевиков в среде промышленных рабочих, левые эсеры становились для них все более опасными соперниками, поскольку получали поддержку в самых неспокойных слоях городского населения, включая радикально настроенных петроградских рабочих и матросов Балтийского и Черноморского флотов.
С 17 по 25 апреля в Москве проходил съезд левых эсеров. Считалось, что он представляет более 60000 членов этой партии. Большинство делегатов призывали к открытому разрыву с большевиками и с тем, что они называли «комиссародержавием». Два месяца спустя, 24 июня, на тайном заседании Центральный комитет партии решил поднять знамя восстания. Это должно было положить конец «передышке», предоставленной Брестом. Предполагалось, что на V съезде Советов левые эсеры выступят с предложением денонсировать Брест-Литовский договор и объявить войну Германии. В случае, если это предложение не пройдет, левые эсеры собирались устроить террористические провокации, которые привели бы к разрыву между Россией и Германией.
Приняв решение, левые эсеры сразу же приступили к делу. Они послали агитаторов в военные части, стоявшие в Москве и ее пригородах. Некоторые из них им удалось привлечь на свою сторону, другие обещали сохранять нейтралитет. Левые эсеры, работавшие в ЧК, образовали вооруженные отряды, которым предстояло вступить в бой, если большевики перейдут в контрнаступление. Была проведена подготовка к террористическому акту против германского посла, убийство которого должно было послужить сигналом к восстанию в масштабах всей страны. Повторяя тактику большевиков накануне Октября, левые эсеры не скрывали своих планов. 29 июня орган их партии «Знамя труда» поместил на первой странице призыв ко всем дееспособным членам партии явиться не позднее 2 июля в местные партийные комитеты, которым были даны инструкции, провести с ними боевую подготовку. На следующий день Спиридонова публично заявила, что только вооруженное восстание может спасти революцию. Как ни странно, Дзержинский и его помощники-латыши в ЧК не обратили внимания на все эти предупреждения и оказались совершенно не готовы к мятежу своих сотоварищей-эсеров.
Заместитель Дзержинского левый эсер Петр Александрович Дмитриевский, известный более как Александрович, пользовался его безграничным доверием и был наделен самыми широкими полномочиями. Среди левых эсеров, работавших в ЧК и принимавших участие в заговоре, были также Блюмкин, отвечавший за контрразведывательную деятельность в германском посольстве, фотограф Андреев и командир кавалерийского отряда ЧК Попов. Попов вовлек в заговор несколько сот вооруженных бойцов, главным образом матросов, сочувствовавших левым эсерам. Готовя мятеж, левые эсеры рассчитывали на то, что латышские части (главная опора большевиков) были переброшены на фронт против белочехов на Урал и в Поволжье. В Москве оставались лишь 1-й и 3-й полки, и в обоих не хватало личного состава.
Как показали последующие события, пишет Пайпс, силы правительства, сосредоточенные в Москве, были столь незначительны, что, если бы левые эсеры хотели захватить власть, они могли бы сделать это с еще меньшими усилиями, чем большевики в октябре 1917 г. Но заговорщики определенно не желали брать на себя ответственность управления государством. Восстание их было не столько государственным переворотом, сколько грандиозной политической демонстрацией, имевшей целью зажечь «массы», возродить в них ослабевший к этому времени революционный дух. Таким образом левые эсеры совершили ошибку, против которой всегда предостерегал своих последователей Ленин, — стали «играть» в революцию.
Как только в Большом театре открылся съезд Советов ораторы от левых эсеров стали обвинять большевиков в измене делу революции и в разжигании войны между городом и деревней. Большевики в свою очередь упрекали их в попытках спровоцировать войну России с Германией. Левые эсеры внесли предложение выразить недоверие большевистскому правительству, денонсировать Брест-Литовский договор и объявить войну Германии. Когда это предложение было отклонено большевистским большинством, левые эсеры покинули съезд.
6 июля в 2 часа 15 минут пополудни (самое позднее — в половине третьего) два представителя ЧК появились на пороге германского посольства в Денежном переулке. Один из них представился как Яков Блюмкин, офицер контрразведывательной службы ЧК, другой — как Николай Андреев, представитель Революционного трибунала. Они предъявили документ, подписанный Дзержинским и секретарем ЧК, который уполномочивал их «войти в переговоры с господином Германским Послом
Мирбах спустился переговорить с ними. Блюмкин и Андреев извлекли из портфелей револьверы и стали стрелять. Блюмкин метнул бомбу. Затем убийцы выскочили через открытые окна. Мирбах умер в 3 часа 15 минут пополудни, не приходя в сознание.
Ленин узнал о событиях приблизительно в 3 часа 30 минут пополудни и немедленно поставил о них в известность Дзержинского и Свердлова. В тот же день, некоторое время спустя, германское посольство в сопровождении взвода латышских стрелков посетили большевистские руководители. Ленин оставался в Кремле, но Рицлер, принявший на себя руководство посольством, настоял, чтобы он появился лично с объяснениями и извинениями. Ленин вынужден был повиноваться. Около пяти часов пополудни он приехал в посольство в сопровождении Свердлова. Ленин принес извинения, которые, по словам одного из немцев, были «холодны, как собачий нос».
Дзержинский узнал, что нападавшие отрекомендовались как представители ЧК. Не на шутку этим встревоженный, он отправился в Покровские казармы в Большом Трехсвятительском переулке, дом 1, где размещался боевой отряд ЧК. Здесь он был арестован матросами Попова. Ленин узнал об этом, когда возвратился в Кремль.
Подозревая, что ЧК изменила ему, Ленин, через Троцкого, отдал распоряжение об ее роспуске. Лацису, одному из заместителей Дзержинского, руководителю отдела по борьбе с контрреволюцией, было поручено сформировать новую службу безопасности. Лацис поспешил в штаб-квартиру ЧК на Большой Лубянке и обнаружил, что она тоже находится под контролем Попова. Матросы из левых эсеров, которые вели Лациса под конвоем к кабинету Попова, хотели пристрелить его на месте; спасло только вмешательство Александровича.
В распоряжении левых эсеров в то время находилось 2000 вооруженных людей (матросы и кавалерия), восемь артиллерийских орудий, шестьдесят четыре пулемета и от четырех до шести броневиков. Ничто не могло помешать им захватить Кремль и арестовать все большевистское руководство. Но вместо Кремля отряд левых эсеров под командованием Прошьяна направился к зданию Главпочтамта, занял его без какого-либо сопротивления и стал оттуда рассылать воззвания, обращенные к российским рабочим, крестьянам, солдатам, а также ко «всему миру».
Спиридонова прибыла в Большой театр в семь часов вечера и обратилась к съезду с длинной и малосвязной речью. После нее выступали другие ораторы из левых эсеров. Царила полнейшая неразбериха. В восемь часов делегатам сообщили, что вооруженные латыши окружили здание и открыли входы, после чего большевики покинули зал.
Не имея надежной силы, на которую оно могло бы опереться, правительство пребывало в оцепенении. Примерно в 11 часов 30 минут вечера Ленин вызвал к себе в кабинет латышских политкомиссаров, приписанных к штабу Вацетиса, и спросил, могут ли они поручиться за лояльность их командующего. Они ответили утвердительно, и Ленин дал согласие, чтобы Вацетис руководил операцией против левых эсеров
Когда Вацетис прибыл в штаб Латышской дивизии, начальник штаба сообщил ему, что «весь московский гарнизон» выступил против большевиков. Так называемая Народная Армия, которая составляла большинство в гарнизоне и проходила подготовку, чтобы вместе с французскими и английскими частями сражаться против немцев, заявила о своем нейтралитете. Еще один полк перешел на сторону левых эсеров. Оставались только латыши: один батальон 1-го полка, один — 2-го и 9-й полк. Был еще 3-й Латышский полк, но его надежность вызывала сомнения. Кроме этого, Вацетис мог рассчитывать на латышскую артиллерийскую батарею и на несколько небольших подразделений, в том числе на отряд сочувствующих коммунистам венгерских военнопленных под командованием Белы Куна.
Вацетис послал две роты 9-го Латышского полка занять Главный почтамт, но они либо не сумели этого сделать, либо перешли на сторону противника, — так или иначе, левым эсерам удалось их разоружить.
Когда сырым и туманным утром 7 июля, в пять часов, Вацетис начал контрнаступление, под его командованием находилось 3300 человек, среди которых едва 500 человек были русскими. Левые эсеры отчаянно сопротивлялись, и латышам понадобилось семь часов, чтобы овладеть опорными пунктами мятежников и освободить Дзержинского, Лациса и других заложников, которым не было причинено никакого вреда. За хорошо выполненную работу Вацетис получил от Троцкого вознаграждение в 10000 рублей.
7 и 8 июля большевики произвели аресты и допросы мятежников, включая Спиридонову и других делегатов съезда Советов от партии левых эсеров. Были назначены две правительственные комиссии: одна для расследования лево-эсеровского мятежа, вторая — для изучения обстоятельств измены в гарнизоне. В Москве, Петрограде и других городах были арестованы 650 левых эсеров. Большинство из них вскоре были отпущены на свободу. Расстреляли только двенадцать матросов, находившихся под командованием Попова, а также Александровича, который пытался бежать, но был схвачен на железнодорожном вокзале. Спиридонову и одного из ее помощников доставили в Кремль и поместили в импровизированную тюрьму, охраняемую латышами. Два дня спустя ее перевели в двухкомнатную квартиру, находившуюся там же в Кремле, где она жила в довольно комфортабельных условиях вплоть до суда над ней, состоявшегося в ноябре 1918 года. Большевики не запретили партию левых эсеров и позволили ей продолжать выпуск своей газеты. Причина такой неожиданной мягкости кроется, считает Пайпс, в политической обстановке того времени. В июле положение большевиков казалось безнадежным: власть их шаталась под ударами с одной стороны чехов, с другой — вооруженного восстания в Ярославле и Муроме; от них отвернулись российские рабочие и солдаты, и даже на верность латышей они уже рассчитывать не могли. В этих условиях руководители большевиков не захотели восстанавливать против себя еще и левых эсеров, а также тех, кто поддерживал эту партию. Опасались они и за свои жизни. Ведь в рядах эсеров было множество фанатиков, готовых пожертвовать собой ради общего дела.
Дзержинский был временно отстранен от должности, поскольку Ленин всерьез подозревал, что он замешан в заговоре левых эсеров. До 22 августа ВЧК руководил Лацис.
Что касается германское правительство, то, вопреки ожиданиям заговорщиков, оно не начало войну против России и, по сути, проигнорировало убийство Мирбаха.
В ноябре 1918 года Революционный трибунал рассмотрел дело Центрального комитета партии левых эсеров, большинство членов которого бежали за границу или ушли в подполье. Спиридонова и Саблин, представшие перед судом, были приговорены к заключению сроком на один год.
После распада коалиции с левыми эсерами партия большевиков сосредоточила в своих руках всю государственную власть. Сторонники буржуазных свобод должны были констатировать, что историческая возможность установить в России демократию оказалась упущенной – на смену рухнувшему самодержавию пришла еще более жесткая диктатура большевиков.
АНТИБОЛЬШЕВИСТСКИЕ МЯТЕЖИ В ЯРОСЛАВЛЕ, РЫБИНСКЕ И МУРОМЕ. В тот же самый день, утром 6 июля, в трех городах, расположенных на северо-восток от Москвы, — в Ярославле, Муроме и Рыбинске началось еще одно антибольшевистское восстание. Его вдохновителем был Савинков, самый умелый и предприимчивый из всех заговорщиков, боровшихся с большевиками.
В декабре 1917 года Савинков отправился на Дон, где принял участие в создании Добровольческой армии. Потом по поручению генерала Алексеева он вернулся в большевистскую Россию, чтобы наладить контакты с видными общественными деятелями, однако не слишком преуспел в привлечении их на свою сторону. За несколькими исключениями, они предпочитали, скорее, ждать, пока власть большевиков рухнет сама, чем сотрудничать с националистически настроенным офицерством.
Савинков решил лично возглавить борьбу против советской власти. За ассигнованиями он обратился к представителям стран Четверного согласия. При этом Савинков скрыл от них свои подлинные политические цели и выступил в роли русского патриота, единственным намерением которого было восстановление боеспособности России и продолжение войны против Германии. Первые деньги - 200000 рублей - он получил от чешского лидера Масарика. Французский посол Нуланс дал Савинкову 500000 рублей. За этим последовали другие выплаты, так что общая сумма составила около 2500000 рублей. Насколько можно сегодня установить, пишет Пайпс, эти средства должны были расходоваться на военные цели, главным образом на содержание Добровольческой армии.
Используя чешские и французские деньги, Савинков начал действовать с размахом и к апрелю 1918 года завербовал в свою организацию, «Союз защиты родины и свободы», более 5000 человек, из которых 2000 находились в Москве, а остальные — в тридцати четырех городах в провинции. Это были главным образом офицеры
К первоочередным задачам организации относились замена большевиков надежным национальным правительством и создание дисциплинированной армии для борьбы с Четверным союзом. Долговременные цели были довольно расплывчатыми. Савинков говорил о необходимости проведения новых выборов в Учредительное собрание, по-видимому, по окончании войны. В воспоминаниях, опубликованных в 1923 году в Варшаве, он подчеркивал, что в его организацию входили представители всех партий, от монархистов до эсеров.
Свою организацию Савинков строил по военному образцу, а чтобы скрыть ее от ЧК, использовал опыт террористической деятельности. Под его началом в Москве и других городах было несколько десятков условных «полков», укомплектованных кадровыми офицерами. Эти подразделения были изолированы друг от друга, а их состав известен только непосредственным руководителям, чтобы, в случае ареста или предательства, ЧК не могла захватить всю организацию.
Здесь были отделы, отвечавшие за вербовку, разведку и контрразведку, за отношения со странами Четверного согласия, а также за деятельность вооруженных подразделений по родам войск (пехота, кавалерия, артиллерия, инженерные войска).
Савинков признался впоследствии, что вначале он думал нанести основной удар в Москве, но отказался от этой идеи, опасаясь, что в ответ немцы оккупируют столицу. Учитывая упорные слухи (которые подтверждали ему и французские дипломаты) о дополнительной высадке войск Четверного согласия в Архангельске и Мурманске в середине июля, он решил начать восстание в Среднем и Верхнем Поволжье, откуда можно было легко наладить контакт как с чехословацкими частями, так и с войсками союзников в Мурманске. Его план заключался в том, чтобы отрезать большевиков от северных портов и, одновременно, от Казани и восточных регионов. В качестве основного центра восстания Савинков выбрал Ярославль. Командовать ярославской операцией было поручено полковнику Перхурову, начальнику штаба московской ячейки «Союза защиты родины и свободы». Второй по значению операцией - восстанием в Рыбинске - взялся руководить сам Савинков. Третья акция должна была состояться в Муроме, расположенном на Московско-Казанской железной дороге.
По планам Савинкова восстание в Ярославле должно было начаться в ночь с 5 на 6 июля, всего за несколько часов до того времени, на которое назначили свое выступление левые эсеры. Хотя совпадение очевидно, ничто не указывает на то, что эти два события были как-то заранее согласованы. Левые эсеры и Савинков преследовали совершенно различные цели. Если бы Савинков знал об их планах, он несомненно осуществил бы свое первоначальное намерение и устроил переворот в Москве, а не в Ярославле.
Перхуров застал большевистские власти совершенно врасплох. Операция началась в два часа ночи 6 июля, когда отряд офицеров захватил ключевые точки в городе: арсенал, штаб милиции, банк и почту. Другой отряд арестовал высших большевистских и советских чиновников. Офицеры, работавшие инструкторами в местной красноармейской школе, сразу же присоединились к восставшим, захватив с собой несколько пулеметов и броневик. К рассвету центр города был полностью в руках мятежников. Вскоре к ним присоединились новые силы, в том числе работники милиции, студенты, рабочие и крестьяне. По свидетельству Пайпса, из 6000 участников восстания лишь около 1000 были офицерами. Это было настоящее народное выступление против большевистского режима. Заметную роль сыграли в нем крестьяне из окрестных сел.
В то время как восстания в Рыбинске и Муроме, в каждом из которых участвовало от 300 до 400 человек, потерпели поражение в считанные часы, Перхуров продержался шестнадцать дней. Сосредоточенные в пригородах силы большевиков пошли в контрнаступление следующей ночью, но им не удалось отбить город. Троцкий поручил командование ярославской операцией Геккеру, бывшему капитану царской армии. Геккер бросил на штурм города пехоту, артиллерию и аэропланы.
21 июля повстанцы сложили оружие. Красногвардейцы выбрали из них примерно 350 человек, среди которых оказались офицеры, бывшие чиновники, состоятельные горожане и студенты, вывели за город и расстреляли.
Одним из последствий Ярославского восстания стало распоряжение большевистского правительства провести массовые аресты бывших офицеров царской армии. Многие из них были расстреляны без суда.
Савинкову удалось бежать из Рыбинска. Позднее он присоединился к армии адмирала Колчака. Перхуров тоже оказался у Колчака, где получил чин генерала и стал называться Перхуровым-Ярославским.
ПЕРВАЯ РОССИЙСКАЯ КОНСТИТУЦИЯ. Решение о разработке Конституции принял III Всероссийский съезд Советов в январе 1918 г. Подготовку текста этого документа Ленин поручил комиссии юристов под председательством Свердлова: наиболее активными ее членами были левые эсеры, хотевшие заменить централизованное государство федерацией Советов по модели французских коммун 1871 года. Сам Ленин, обращавший такое пристальное внимание на все мельчайшие детали управления, остался абсолютно в стороне от работы конституционной комиссии и лишь бегло просмотрел результаты ее работы. В марте 1918 года текст Конституции был одобрен советским правительством.
10 июля 1918 г. Конституция была официально принята V Всероссийским съездом Советов. Она закрепила новое официальное название Российского государства — Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика.
Конституция 1918 года была краткой и запутанной. Первая ее статья провозглашала Россию «республикой Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов», «вся власть в центре и на местах» отдавалась этим Советам. Однако в последующих статьях не разъяснялось, как эта власть должна делиться между центральными и местными органами, между самими Советами. В статье 56 говорилось, что «в границах подведомственной им территории высшей властью являются съезды Советов (края, губернии, района и волости)». В противоречие с ней вступала статья 61, поскольку она требовала от региональных Советов заниматься лишь местными вопросами и, одновременно, «проводить в жизнь решения высших органов советской власти».
ПАДЕНИЕ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ В СИБИРИ И НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ. Чтобы создать фронт против немцев, чехословаки должны были перестроиться с горизонтальной линии, идущей с запада на восток, на диагональную, проходящую вдоль Волги и Урала. Поэтому чехословацкие силы, все еще находившиеся в Западной Сибири, численностью от 10 000 до 20 000 человек, начали наступательные операции в направлении на север и на юг от Самары. 5 июля чехи взяли Уфу. В Иркутске они натолкнулись на сопротивление большевиков, но сломили его и 11 июля вошли в город. К этому моменту вся Транссибирская магистраль с ответвлениями на востоке России, от Пензы до Тихого океана, находилась под их полным контролем.
Чешские руководители заявили, что не собираются оказывать поддержку никаким силам, выступающим против советского правительства. Впрочем, этого от них и не потребовалось. Вооруженные силы большевиков в Сибири были незначительными. Они состояли из нескольких тысяч красногвардейцев и примерно такого же числа прокоммунистически настроенных немецких, австрийских и венгерских военнопленных. Эти формирования, не имевшие централизованного командования, не представляли серьезной угрозы. Как только чехословацкие войска овладели железной дорогой, во всех расположенных вдоль нее городах власть большевиков рухнула. И сразу же политические соперники большевиков заполнили образовавшийся вакуум.
В городах Поволжья, Урала и Сибири было полным-полно либеральной и социалистической интеллигенции, которой не хватало смелости противостоять большевикам, но которая готова была воспользоваться возможностью, предоставленной другими. В основном оппозиционеры были сосредоточены в Самаре и Омске. После разгона Учредительного собрания около семидесяти депутатов-эсеров уехали в Самару и провозгласили себя законным российским правительством. В Омске находился штаб центристов, предводительствуемых кадетами; здешние политики хотели оградить Сибирь от большевизма и от гражданской войны.
Мятеж белочехов дал толчок к самоорганизации антисоветских сил. Сибирские политики, находившиеся в Омске 30 июня 1918 года, провозгласили себя Временным Сибирским правительством. Когда 8 июня чехи взяли Самару, депутаты Учредительного собрания, при большевиках находившиеся в подполье, выступили открыто, создав Комитет Учредительного собрания (Комуч) с директорией из пяти человек. Программными лозунгами Комитета были: передача всей власти Учредительному собранию и аннулирование Брестского договора. За несколько недель, которые за этим последовали, Комуч выпустил ряд декретов, выдержанных в духе российского демократического социализма и провозгласивших, в частности, отмену ограничений свободы личности и упразднение революционных трибуналов. Он также возродил органы местного самоуправления — земства и городские управы, однако сохранил и Советы, распорядившись провести в них новые выборы. Кроме того, Комуч денационализировал банки и заявил готовности признать внешние долги России. Большевистский декрет о земле, скопированный с аграрной программы эсеров, был оставлен в силе.
По совету союзников чехословаки попытались объединить российские политические группировки Поволжья и Сибири, но это оказалось безнадежной задачей. 15 июля представители Комуча и Омского правительства собрались на конференцию в Челябинске, однако не смогли достичь соглашения. Провалом закончилась и вторая российская политическая конференция, проходившая 23–25 августа.
«ИСТРЕБЛЕНИЕ» РОМАНОВЫХ. Поначалу, с приходом большевиков к власти, в жизнь семьи бывшего царя и их домочадцев не произошло существенных изменений. Зимой 1917/1918 годов они по-прежнему находились в доме губернатора в Тобольске, куда были сосланы еще Керенским. Им разрешалось выходить на прогулки, посещать имевшуюся неподалеку церковь, получать газеты и переписываться с друзьями. В феврале 1918 года государственное пособие, выплачиваемое царской семье, было уменьшено до 600 рублей в месяц, но и это позволяло им жить в относительно сносных условиях.
Декретом от 9 марта за подписью Ленина был отправлен в ссылку предполагаемый наследник престола вел. кн. Михаил Романов. Михаил был посажен под арест, сначала в Смольном, затем в здании ЧК. 12 марта, после переезда Ленина и другие членов правительства в Москву, его отправили под конвоем в Пермь. Опасаясь, что Петроград и его окрестности могут быт, заняты немцами, большевики решили убрать оттуда всех членов императорской семьи. 16 марта глава петроградской ЧК Урицкий велел всем проживающим здесь родственникам царя встать на учет. Следующим приказом, изданным позднее в том ж месяце, всем им было предписано отправиться в ссылку в Пермскую, Вологодскую или Вятскую губернии — по их выбору. По прибытии на место им надлежало явиться в местный Совет и получить там разрешение на жительство. Случилось так, что все Романовы, кроме тех, что сидели в тюрьме или находились вне досягаемости большевистского режима, собрались в Перми.
В феврале 1918 года ставился вопрос об организации суда над царем — как мера, направленная против возможной реставрации монархии. По свидетельству Штейнберга, на заседании Центрального исполнительного комитета против суда над царем активно выступила Мария Спиридонова, опасавшаяся, что по пути из Тобольска Николая убьют разгневанные народные массы. Ленин считал проведение суда над бывшим царем преждевременным, однако распорядился, чтобы начинали собирать материалы.
Большевиков раздражало, что бывший царь живет в Тобольске в чересчур комфортабельных условиях, и пугала свобода, предоставленная ему и его окружению. Они опасались, что весной, с наступлением оттепели, царская семья попытается бежать. Было принято решение перевести царскую семью из Тобольска в Екатеринбург. Что и было предпринято в апреле-мае. 23 мая 1918 г. царская семья воссоединилась в доме купца Ипатьева в Екатеринбурге, которому суждено было стать их последней тюрьмой.
C началом восстания Чехословацкого корпуса Романовы неожиданно оказались в непосредственной близости от линии фронта, где большевики отступали. Что было с ними делать? В июне Троцкий все еще считал, что нужен показательный суд: «Я мимоходом заметил в Политбюро, что ввиду плохого положения на Урале следовало бы ускорить процесс царя. Я предлагал открыть судебный процесс, который должен был развернуть картину всего царствования (крестьянская политики, рабочая, национальная, культурная, две войны и пр.); по радио ход процесса должен был передаваться по всей стране; в волостях отчеты о процессе должны были читаться и комментироваться каждый день. Ленин откликнулся в том смысле, что это было бы очень хорошо, если бы было осуществимо. Но… времени может не хватить… Прений никаких не вышло, так как я на своем предложении не настаивал, поглощенный другими делами. Да и в Политбюро нас, помнится, было трое—четверо: Ленин, я, Свердлов… Каменева как будто не было...»
Есть убедительные свидетельства, что вскоре после начала восстания Чехословацкого корпуса Ленин отдал распоряжение ЧК подготовить операцию по ликвидации всех Романовых, находившихся в Пермской губернии, использовав как предлог их мнимые «попытки к бегству». Получив такой приказ, ЧК разработала планы провокаций для трех городов, где в то время находились в заключении или проживали под надзором властей Романовы, — для Перми, Екатеринбурга и Алапаевска. В Перми и Алапаевске планы эти удалось осуществить. В Екатеринбурге от него отказались.
Младший брат царя великий князь Михаил приехал в Пермь в марте с личным секретарем, англичанином Брайаном Джонсоном. В ночь с 12 на 13 июня пятеро вооруженных людей подкатили на тройке к гостинице, где жил Михаил, разбудили его, велели одеться и следовать за ними. Михаил оделся и в сопровождении Джонсона сел в экипаж, ожидавший перед входом в гостиницу. Тройка помчалась в сторону Мотовилихи — рабочего района Перми. За городом она свернула в лес и остановилась. Двум пассажирам было велено выйти, и, как только они ступили на землю, каждый из них получил пулю, скорее всего в спину, по обычаю, принятому в то время в ЧК. Их тела сожгли в находившейся поблизости плавильной печи.
Хотя и в то время, и позднее, пишет Пайпс, всю ответственность за принятие решения об убийстве императорской семьи коммунистические власти неизменно возлагали на Уральский областной Совет, эта версия, созданная, чтобы обелить Ленина, является, без сомнения, ложной. Сегодня можно с уверенностью сказать, что окончательное решение о «ликвидации» Романовых было принято лично Лениным, скорее всего в начале июля. К такому выводу можно прийти уже на том основании, что никакой провинциальный Совет не осмелился бы действовать в деле такой важности на свой страх и риск, без прямых указаний из центра. Существует и прямое, причем весьма авторитетное свидетельство на этот счет, принадлежащее Троцкому. В 1935 году, прочитав в эмигрантской газете отчет о смерти императорской семьи, Троцкий мысленно вернулся в те дни и записал в дневнике: «Следующий мой приезд в Москву был уже после падения Екатеринбурга. В разговоре со Свердловым я спросил мимоходом: «Да, а где царь?» — «Кончен, — ответил он, — расстрелян». — «А семья где?» — «И семья с ним». — «Все?» — спросил я, по-видимому, с оттенком удивления. «Все! — ответил Свердлов. — А что?» Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил. «А кто решал?» — спросил я. — «Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять им живого знамени, особенно в наших условиях…» Больше я никаких вопросов не задавал, поставил на деле крест».
Решение о расправе над бывшим царем, а возможно, и над его близкими, было принято, очевидно, в первых числах июля. Весьма вероятно, что это произошло на заседании Совнаркома вечером 2 июля. 4 июля, то есть сразу после заседания Совнаркома, руководство охраной императорской семьи перешло от екатеринбургского Совета к ЧК. Ее лично возглавил глава екатеринбургской ЧК Юровский. В воспоминаниях Юровского, написанных в 1920 г. и опубликованных только в 1989-м, сказано, что шифрованный приказ об «истреблении» Романовых был получен 16 июля из Перми. Сразу после этого в ночь с 16-го на 17 июля 1918 года, примерно в 2 часа 30 минут Николай II, его жена, сын, четыре дочери, их домашний врач и трое слуг были убиты отрядом чекистов в подвале дома купца Ипатьева.
В 140 км к северо-востоку от Екатеринбурга, в Алапаевске, разыгрался другой акт трагедии семьи Романовых. Здесь с мая 1918 года большевики содержали под стражей нескольких представителей императорского дома: вел. кн. Сергея Михайловича, вел. кн. Елизавету Федоровну, принявшую постриг (вдову вел. кн. Сергея Александровича, убитого террористами в 1905 году, и сестру императрицы), кн. Владимира Павловича Палея и троих сыновей вел. кн. Константина — Игоря, Константина и Иоанна. Они жили с приближенными и слугами под домашним арестом в здании школы в пригороде Алапаевска, под охраной русских и австрийцев.
В день, когда были убиты Николай II и его семья, 17 июля, алапаевским узникам сказали, что их переводят в более безопасное место. В действительности их завели далеко в лес, жестоко избили и казнили. Проведенная белыми экспертиза установила, что все жертвы, кроме вел. кн. Сергея Михайловича, который, очевидно, сопротивлялся и был застрелен, были заживо сброшены в шахту. Там и нашли их тела. Пятеро членов царского дома и монахиня, сопровождавшая вел. кн. Елизавету Федоровну, умерли от недостатка воздуха и воды, вероятно, спустя несколько дней.
НАСТУПЛЕНИЕ ЧЕХОСЛОВАКОВ И АРМИИ КОМУЧА В ПОВОЛЖЬЕ И НА УРАЛЕ. 21 июля войска Комуча, возглавляемые подполковником Каппелем, совместно с чехами овладели Симбирском. 25 июля чехи взяли Екатеринбург. В конце июля 5-й и отчасти 4-й латышские полки вступили в бой с чехословаками под Казанью, 6-й полк атаковал их вблизи Екатеринбурга, а 7-й — подавил вооруженное антибольшевистское восстание рабочих Ижевского и Воткинского оружейных заводов. Однако остановить наступление врага они сразу не смогли. 6 августа чехи при поддержке каппелевцев взяли Казань. Этот успех стал кульминационной точкой в их операциях на территории России. Обратив в бегство изрядно поредевший 5-й Латышский полк, состоявший всего из 400 человек, чехи захватили склад, где обнаружили 650 млн рублей золотом, принадлежавших казне и эвакуированных в феврале 1918 года советским правительством в Казань. Это позволило им в дальнейшем вести широкомасштабные военные действия, не прибегая к налогообложению или принудительному изъятию продовольствия у населения.
КАЗАЦКИЕ МЯТЕЖИ НА УРАЛЕ И В СИБИРИ. 3 июля восставшие уральские казаки захватили Оренбург. 28 августа восставшие забайкальские казаки во главе с атаманом Семеновым взяли Читу. Вскоре амурские казаки выбили большевиков из своей столицы, Благовещенска, а уссурийские казаки взяли Хабаровск. К началу сентября 1918 г. большевистская власть была ликвидирована на всём Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке.
НАСТУПЛЕНИЕ БЕЛЫХ В СТАВРОПОЛЬЕ И НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ. В июне 1918 г. Добровольческая армия начала второй поход на Кубань и Терек, где развернулось массовое восстание казаков. 21 июля Деникин занял Ставрополь, 17 августа — Екатеринодар. К концу августа территория Кубанского войска была полностью очищена от большевиков, а численность Добровольческой армии достигла 40 тысяч человек.
ДОНСКАЯ АРМИЯ КРАСНОВА. ОБОРОНА ЦАРИЦЫНА. К середине июля численность Донской армии генерала Краснова составляла 50 тыс. штыков и сабель. Часть войск Краснов двинул на Воронеж, а другую повернул против Царицына. Осада города продолжалась с июля по сентябрь, но так и не достигла успеха. Ворошилов и Сталин руководившие обороной Царицына, сумели отбить все атаки казаков, а затем отбросить их за Дон.
РАСШИРЕНИЕ ИНОСТРАННОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ НА СЕВЕРЕ РОССИИ. Под впечатлением Чехословацкого восстания президент Вильсон посчитал моральным долгом Соединенных Штатов помочь чехам и словакам в их возвращении на родину и пошел навстречу своим британским союзникам, согласившись предоставить войска как для Мурманско-Архангельской, так и для Владивостокской экспедиций. Американские силы, принявшие участие в этих операциях, получили строгий приказ не вмешиваться во внутренние дела России.
Узнав о решении Вашингтона, Высший совет Четверного согласия в Версале 6 июля отдал распоряжение направить в Архангельск экспедиционный корпус союзников под командованием английского генерала Пула. Командующий должен был организовать оборону города и порта, войти в контакт с Чехословацким легионом, с его помощью установить контроль над железной дорогой к югу от Архангельска и сформировать армию, готовую воевать на стороне Четверного согласия. Формально о борьбе с большевиками речь не шла: как было объявлено войскам Пула, «мы не вмешиваемся во внутренние дела русских».
Экспедиционные силы союзников, включавшие вначале 8500 человек, 4800 из которых были американцами, высадились в Архангельске 1–2 августа. 10 августа генерал Пул получил приказ «принять участие в возрождении в России сопротивления германскому влиянию и проникновению» и оказать помощь русским, желающим «подняться на борьбу плечом к плечу со своими союзниками» за возрождение своей родины. Ему было также велено наладить связь с Чешским легионом, чтобы совместными усилиями установить контроль над железными дорогами восточного направления и сформировать вооруженные силы для борьбы с Германией.
Вслед за оккупацией Архангельска еще один экспедиционный корпус союзников под командованием английского генерал-майора Мейнарда высадился в Мурманске, где с июня уже находился небольшой отряд англичан. Со временем силы Мейнарда выросли до 15 000 человек, из которых 11000 принадлежали к войскам союзников, а остальные были русскими.
В начале августа советское правительство оказалось в крайне тяжелом положении. На востоке чехословаки занимали один город за другим и уже контролировали все среднее Поволжье. На юге донские казаки приближались к Царицыну, взятие которого сделало бы возможным соединение с чехословаками и создание непрерывного антибольшевисткого фронта от Среднего Поволжья до Дона. И вот теперь на севере появились крупные англо-американские силы, по всей видимости, собиравшиеся предпринять наступление в центральную Россию.
БАКИНСКАЯ КОММУНА. 30 марта 1918 г. острые противоречия между большевиками и азербайджанскими националистами (мусаватистами) вылились в восстание мусульманского населения Баку. Армянские дашнаки приняли сторону большевистского Совета. Мусульманские кварталы города подверглись бомбардировке. 31 марта мусульмане капитулировали. Однако убийства и грабежи продолжались вплоть до 5 апреля. Всего было перебито от 3 до 12 тысяч мусульман. Правительство Азербайджанской Республики, находившееся в Гяндже, обратилось за поддержкой к Османской империи. Турецкий корпус и отряды мусаватистов 10 июня выступили из Гянджи на Баку. Развернулись упорные бои, в которых войска коммуны терпели одно поражение за другим. 31 июля в Баку произошел военный переворот. Большевистский совет был свергнут. Власть захватил Центральный комитет Каспийской военной флотилии, состоявший из эсеров, меньшевиков и дашнаков. Он призвал на помощь англичан, которые прибыли в Баку из Ирана. При их поддержке город оборонялся до 15 сентября, но в конце концов был захвачен турками. Победа была отмечена резней армян. Баку стал столицей независимого Азербайджана.
ПРОДОЛЖЕНИЕ «БИТВЫ ЗА ХЛЕБ». НЕУДАЧА ПРОДОТРЯДОВ. Несмотря на жестокость, которую проявляли продотряды в деревне, городов достигло лишь незначительное количество продовольствия.
Провал операции приводил Ленина в сильнейшее раздражение. В августе он телеграфировал наркому продовольствия Цюрупе:
«1) Это архискандал, бешеный скандал, что в Саратове есть хлеб, а мы не можем его свезти!! Не командировать ли на каждую узловую станцию по 1–2 продовольственника? Что бы еще сделать?
2) Проект декрета — в каждой хлебной волости 25-30 заложников из богачей, отвечающих жизнью за сбор и ссыпку всех излишков».
То, что Ленин имел самые серьезные намерения относительно проведения предложенных им мер, становится ясно при чтении инструкции, посланной в Пензенскую губернию, где в то время было в разгаре крестьянское восстание:
«При подавлении восстания пяти волостей приложить все усилия и принять все меры в целях изъятия из рук держателей всех дочиста излишков хлеба, осуществляя это одновременно с подавлением восстания. Для этого по каждой волости назначайте (не берите, а назначайте) поименно заложников из кулаков, богатеев и мироедов, на коих возлагайте обязанность собрать и свезти на указанные станции или ссыпные пункты, и сдать властям все до чиста излишки хлеба в волости.
Заложники отвечают жизнью за точное, в кратчайший срок исполнение наложенной контрибуции».
6 августа был издан декрет об «усилении беспощадного массового террора» против «контрреволюционной» части «буржуазии» и «беспощадном истреблении предателей и изменников», использующих голод как «оружие». Каждый, кто противился реквизиции излишков, включая «мешочников», подлежал суду военного трибунала и, если при нем было найдено оружие, расстрелу на месте.
Большевистское правительство требовало, чтобы крестьянин сдавал излишки хлеба на государственные приемные пункты по ценам, представляющимся смехотворными ввиду инфляции: тариф, установленный на 8 августа 1918 года, составлял, в зависимости от района, от 14 до 18 рублей за пуд ржи, при том, что на рынке он приносил от 290 рублей (в Москве) до 420 (в Петрограде). Крестьянину, продававшему свой хлеб по такой противоестественной цене, приходилось затем приобретать постепенно исчезавшие из продажи промтовары (спички, гвозди, керосин) по рыночным ценам. Такой же разрыв существовал между государственными закупочными и рыночными ценами на другие виды сельскохозяйственной продукции, например мясо и картофель, торговля которыми стала контролироваться к январю 1919 года. Крестьянин реагировал на государственную политику в области ценообразования сокрытием излишков и сокращением посевных площадей. Последнее с неизбежностью отозвалось снижением урожаев. При этом Ленин многократно утверждал, что большевистская власть не воюет против середняка. 17 августа 1918 года Ленин и Цюрупа издали указ, в котором содержалась установка на борьбу за середняка и на объединение его с беднотой в борьбе против кулачества.
В середины августа 1918 года Ленин призвал промышленных рабочих к «последнему, решительному сражению»: «Кулак бешено ненавидит советскую власть и готов передушить, перерезать сотни тысяч рабочих… Либо кулаки перережут бесконечно много рабочих, либо рабочие беспощадно раздавят восстания кулацкого, грабительского меньшинства народа против власти трудящихся. Середины тут быть не может… Кулаки — самые зверские, самые грубые, самые дикие эксплуататоры… Эти кровопийцы нажились на народной нужде во время войны, они скопили тысячи и сотни тысяч денег… Эти пауки жирели на счет разоренных войною крестьян, на счет голодных рабочих. Эти пиявки пили кровь трудящихся, богатея тем больше, чем больше голодал рабочий в городах и на фабриках. Эти вампиры подбирали и подбирают себе в руки помещичьи земли, они снова и снова кабалят бедных крестьян. Беспощадная война против кулаков! Смерть им!»
19 августа, чтобы преодолеть сопротивление крестьян, Совнарком наделил наркома по военным и морским делам Троцкого всеми полномочиями для дальнейшего ведения операции и подчинил ему добровольческие продотряды, которыми до того момента распоряжался Наркомпрод. На следующий день Цюрупа отдал распоряжение о военизации реквизиционных отрядов: они переходили под командование губернских и военных властей и в них устанавливалась военная дисциплина. В каждом отряде, как в подразделении Красной армии, находился комиссар, ответственный за организацию комитетов бедноты.
Как уже отмечалось выше, в планах большевиков комитетам бедноты отводилась существенная роль. Ленин надеялся сыграть на затаенном недоброжелательстве самых обделенных деревенских элементов и восстановить их против более обеспеченных крестьян. Однако его надежды оправдались далеко не полностью. «Безземельный пролетариат», ядро деревенской бедноты, составлял в центральной России не более 4 % сельского населения; остальные 96 % были «середняками» или даже «богатеями». У большевиков, таким образом, не оказалось реальной социальной базы для разжигания классовой войны в деревне.
Бедные крестьяне проявляли такое же нежелание идти в комбеды, как рабочие — в продотряды. Несмотря на сильное давление властей, на сентябрь 1918 года, то есть через три месяца после выхода декрета, комбеды имелись только в одной деревне из шести. Во многих губерниях, в том числе Московской, Псковской, Самарской и Симбирской, их вообще не было. К декабрю 1918 года удалось организовать 123 тысячи комбедов, то есть немногим более одного на две деревни.
Собственно борьба за хлеб окончилась для властей разочарованием. Сообщается, что за время сбора урожая 1918 года, длившегося с середины августа по начало ноября, продотряды при содействии Красной армии и комбедов собрали с 12 губерний 35 млн пудов излишков хлеба. Сам Ленин писал, что власти получили 67 млн пудов. Поскольку общий урожай 1918 года оценивается в 3 млрд пудов, то ясно, что властям удалось реквизировать только сотую часть урожая.
Великая Российская революция 1917-1922 гг. http://proza.ru/2011/09/03/226