Бог любит удачную троицу...
Следуя пожеланию НачПО, я ушёл... ушёл навстречу своей удаче...
Моё третье «пришествие» в Оперативную группу для участия в «битве за урожай» оказалось самым удачным. Я прибыл первым из политработников в штаб группы, который на этот раз разместился в одном из подразделений прославленной Кантемировской танковой дивизии. И был приятно изумлён, когда узнал, что начальником группы назначили полковника Турчинова - моего давнего знакомого и старшего товарища, бывшего командира одного из батальонов нашей Опергруппы во время моей первой целинной командировки.
Мы с ним сдружились после «целины» при весьма удивительных обстоятельствах: случайно встретились на улице молдавского города Бельцы, где жили родственники моего отца. Оказалось, что супруга полковника была не просто родом из этого города, а ещё лучшей школьной подругой моей троюродной сестры. С тех пор наша дружба и общение продолжались.
Состав штаба Оперативной группы был сформирован в основном из новичков, не «вдыхавших пыль» целинных трас. Даже офицеры политотдела, включая его начальника, были дебютантами. Я в шутку называл их «новобранцами».
Сам Начальник политотдела всю свою офицерскую карьеру провёл в воинской части, занимавшейся производством, ремонтом и хранением вооружения и военной техники, так называемых «Арсеналах», где основной состав - это гражданский персонал. Он прошёл путь от замполита роты до замполита всей части.
Видимо, специфика службы в «Арсенале» наложила отпечаток на его характер: он был трогательный, местами даже стеснительный. Его речь была мягкой и часто сопровождалась неуверенными паузами и тихим, почти шелестящим голосом, словно он боялся нарушить хрупкое равновесие окружающего мира. Это никак не вязалось с образом человека, отвечающего за политическую работу в столь специфическом месте, как «целинные войска».
При этом НачПО обладал редкой для военных способностью находить общий язык с людьми самых разных профессий и уровней подготовки. Он предпочитал убеждать, а не приказывать, находить компромиссы и сглаживать острые углы.
Поняв, что я «ветеран целинных полей», НачПО попросил меня провести беседу с офицерами политотдела и рассказать о том, что нам предстоит и каковы задачи политотдела.
- Ну, что же, - начал я, как заправский лектор - первым делом нам нужно пройти на вещевой склад танкового полка и получить два ящика со снарядами.
- Ящики со снарядами на вещевом складе? - недоумённо спросил один из политотдельцев. - Комсомол, ты, что, с дуба рухнул? Снаряды на вещевом складе? Это тебе не гимнастёрки, да портянки выдавать!
Я усмехнулся, и решил продолжить шутку:
- Именно так, коллеги. На вещевом складе. И не просто ящики, а бывшие в употреблении и снаряды такие же - б/у. Мы же теперь не просто офицеры- политработники, мы - ударники коммунистического труда, а значит, и снаряды нам положены самые лучшие, самые передовые. И выдавать их будут не где-нибудь, а именно там, где хранится всё самое ценное для бойца. Так что, если хотите быть в авангарде, за мной! И не отставайте, товарищи, время - деньги, а в нашем случае - снаряды!
- Виталий Петрович, брось шутить, что за ящики и зачем они нам?
- Ладно, шутки в сторону. В этих ящиках жизнь политотдела прошлогоднего урожайного заезда - своеобразная «целинная машина времени». Я эту «машину времени» сам собирал. В нём есть всё, что необходимо для нашей работы - я бы сказал спасение от работы. Всё, начиная от плана работы политотдела, до доклада на комсомольской конференции. Замечу, что все документы имеют эксклюзивный характер, потому что в основном составлены кандидатом исторических наук, преподавателем кафедры ППР моего родного училища, который в прошлом году вместе со мной «вспахивал» нашу политическую «целину». Радуйтесь, осталось перепечатать, внести географические и персональные коррективы и всё... И думать не надо. Зато сколько времени освобождается для иной работы...
- И какая же работа нам предстоит - задал вопрос пропагандист политотдела. - Связанная со снарядами или всё же со страдой?
- Наша работа будет значительно проще, чем та, что предстоит солдатам и сержантам подразделений - уже серьёзно ответил я. - Им же придётся по 12-14 часов в сутки в течение нескольких месяцев баранку крутить с утра до позднего вечера.
А офицеров технической службы и тыловиков ожидают жуткие хлопоты. На первом этапе: мотание по войскам, проверка готовности автотехники, контроль отправки эшелонов, убытие рекогносцировочных групп в Новосибирскую область, обустройство полевых лагерей, решение проблемы с водой, горячим питанием, запчастями и восстановлением «убитых» машин после возвращения в родные гарнизоны.
Перед командирами и политработниками подразделений остро встанет вопрос дисциплины и чрезвычайных происшествий - к сожалению, не все, призванные из запаса, отличаются высокими моральными устоями.
И это лишь часть проблем, которые лягут на плечи офицеров, прапорщиков, солдат и сержантов. Облегчить их участь мы, вряд ли, сумеем, а вот отблагодарить за службу обязаны. Поэтому нам нужно сразу после прибытия в Новосибирскую область установить тесные контакты с местными партийными, комсомольскими органами, типографиями, радио и редакциями газет, чтобы вместе с ними определить меры морального и материального поощрения лучших офицеров, прапорщиков, солдат и сержантов.
В заветных ящиках хранятся документы, которые подскажут, как именно действовать. Капитан Шиловский доклад окончил.
Вопросов, к счастью, не последовало, видимо, всё и так было понятно. Но я был щедро награждён аплодисментами коллег.
Аплодисменты ещё не стихли, когда в кабинет вошёл начальник Опергруппы, полковник Турчинов. По команде начальника политотдела офицеры встали, приветствуя командира. Полковник представился и начал обмениваться рукопожатиями. Когда он подошёл ко мне, мы крепко обнялись.
- А я тебя специально включил в приказ Командующего округом, - с улыбкой произнёс он. - Давно от тебя вестей не было, твоя землячка начала волноваться.
Заметив лёгкое замешательство в глазах политотдельцев, он добавил с теплотой:
- Мы с Виталием почти что родственники по моей жене и старые друзья-целинники. Зайди ко мне, как освободишься - обращаясь уже ко мне сказал Турчинов.
Я чувствовал, как мои коллеги смотрят на меня. Слова Турчинова, сказанные с такой искренней добротой, были как глоток свежего воздуха.
- Спасибо, товарищ полковник, - ответил я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. - Есть, зайти, как освобожусь. И передайте, пожалуйста, привет вашей супруге.
Турчинов кивнул, и в его глазах вспыхнул огонёк. Повернувшись к политотдельцам, он сменил тон на более официальный, но сохранил дружелюбие:
- Ну что, товарищи офицеры, мы теперь - одна большая и дружная офицерская семья. Я считаю, что если штаб Опергруппы - это её мозг, то политический отдел - не только её «мозг», но и «сердце», где располагается душа.
- Говорят, что армия - это лицо государства, - вступил в разговор НачПО, - тогда политический отдел - это лицо армии. Верно, Пётр Егорович.
- Именно это я и имел ввиду, Владимир Иванович, - одобрительно кивнул Турчинов, - лицо, которое должно вызывать не страх наказания, а доверие и уважение.
- Товарищ полковник, - я повернулся к Турчинову, - если Политотдел - это лицо, то я прошу вас и начальника политотдела определить, как именно это лицо будет представлено. Как оно будет проявляться и действовать в рамках задачи Опергруппы?
- Интересно, товарищ капитан. - Турчинов уселся на стул с лукавой усмешкой, приглашая офицеров занять свои места. - Очень Интересно. Давайте. Как говорил Маяковский: «Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь!»
- Пётр Егорович, Владимир Иванович, - обратился я к двум полковникам сразу. - Предлагаю установить следующие функции офицеров политотдела. Вы, Пётр Егорович, помните, как действовал тогдашний наш начальник Опергруппы, полковник Резников: он офицеров Опергруппы, как говорят в деревнях, гамузом без учёта профессиональной специфики отправлял для контроля в автобатальоны - лишь бы не мозолили глаза и как он говорил, «здоровья ради», чтобы «спиртовыми компрессами не лечили душевные травмы от безделья».
Ему было невдомёк, как лечили свои раны эти же офицеры в командировке, забавляясь «первачом», искусно приготовленным спецами по поручению командиров рот из зерна и настоянным на травах, цветах и кореньях.
- Да, это точно - утвердительно качнув головой, сказал Турчинов. - Мы, кажется с тобой пару таких самогонных аппаратов изъяли в каком-то взводе. Так, они потом взяли такие аппараты в аренду у бабушек и расплатились подвозом дров и сена.
- Круговорот мини-спиртзаводов, не иначе - вступил в беседу НачПО. - Так в чём суть вашего предложения, Виталий Петрович?
- Предлагаю, вопрос командировок офицеров политотдела передать Начальнику Политотдела. Считаю, что дублировать работу офицеров других служб Опергруппы и политработников в батальонах нецелесообразно. Нужно сосредоточиться, как вы говорили, на формировании положительного мнения о наших подразделениях в партийных, советских и комсомольских органах в местах их дислокации.
Эти органы - главный источник информации о нас в Центральные комитеты партии и комсомола. Их положительная информация о нашей Опергруппе должна лечь на стол Начальника Опергруппы «Центр» генерал-лейтенанта Фёдорова, а через него и Главкома Сухопутных войск страны и Командующего нашим округом. Мы же хотим, чтобы наша Опергруппа Московского военного округа номер два стал первой?
И последнее. Не следует забывать, что у местных властей огромный набор моральных и материальных стимулов, которые должны быть использованы нами в интересах наших подразделений. Достаточно заметить, что за знаменем Облисполкома следует круглая сумма до пяти тысяч рублей. Чуть меньшая сумма причитается тем подразделениям, которым вручается Знамя Обкома комсомола и т.д.
Пётр Егорович, вы же помните, как вручали вашему батальону Знамя Саратовского облисполкома?
- Как сейчас - ответил Турчинов.
- Мы целый месяц тогда обхаживали заместителя председателя Облисполкома. По его настоянию, в качестве приятного дополнения, к нам присоединился начальник Опергруппы «Центр», генерал Фёдоров Григорий Тимофеевич, который был потомственным хлебопашцем с Болдинской земли: места, где жил и творил сам Пушкин.
Простите, но в завершение маленькая зарисовка нашего общения с генералом-фронтовиком. Когда какой-то женолюбивый представитель Саратовского Облисполкома предложил генералу поднять его жизненный тонус и пригласить к застолью дам, тот очень остроумно ответил: «Мой жизненный тонус настолько упал, что никакая сила, пусть даже самая нежная, не способна его возродить. Его и пушкой танка не поднимешь».
Доклад окончил.
- Ну что ж, Виталий Петрович, твоё предложение принимается. Вы не против, Владимир Иванович - смеясь, обратился Турчинов к НачПО.
- Нет, Пётр Егорович, я не против - с улыбкой ответил НачПО.
- Тогда в добрый путь, товарищи офицеры!
С этими словами Турчинов вышел из кабинета.
................................
О перипетиях моего последнего «боя за урожайность» в партийно-политических делах я умолчу, отметив лишь, что всё сложилось именно так, как я и предвидел. Основная часть работы политотдела была посвящена взаимодействию с местными партийными, комсомольскими и советскими структурами. Это позволило Оперативной группе обогатить свою копилку достижений как моральными, так и материальными ресурсами.
Мне удалось наладить рабочие, но при этом весьма дружелюбные отношения со всеми секретарями районных и городских комитетов комсомола, по месту расположения подразделений наших автомобильных батальонов.
Особый, поистине тёплый приём оказали мне в Новосибирском обкоме комсомола: первый секретарь пригласил меня на банкет в честь своего дня рождения.
- Там со всеми и познакомишься и все вопросы решишь - сказал он мне, приглашая в свой служебный автомобиль. Я с радостью принял это приглашение.
И, надо сказать, это было стратегически верное решение. Банкет оказался не просто застольем, а настоящим смотром сил, где каждый присутствующий, от скромного заведующего отделом до самого первого секретаря, был готов продемонстрировать свою лояльность и готовность к сотрудничеству с Советской Армией.
Будучи человеком, привыкшим к более прямолинейным методам, я поначалу растерялся в этом вихре комплиментов и предложений. Однако, вспомнив наставления о важности «мягкой силы» в работе с местными кадрами, я быстро взял себя в руки. Каждый тост, каждый обмен любезностями был для меня возможностью не только укрепить личные связи, но и ненавязчиво продвинуть интересы нашей Оперативной группы.
Я старался быть внимательным слушателем, задавать правильные вопросы и, конечно же, не забывать о скромных, но всегда уместных комплиментах в адрес милых дам, которые, как оказалось, имели в этой среде особое значение.
К концу вечера я почувствовал, что лёд тронулся, и многие двери, которые казались закрытыми, начали приоткрываться. Этот банкет, начавшийся как формальное торжество, превратился для меня в ценный урок дипломатии и умения находить общий язык с высокими управленческими эшелонами в комсомольской иерархии.
В течение недели были приняты решения на уровне бюро обкома комсомола по всем запрошенным мной темам: учреждено Знамя Новосибирского обкома комсомола лучшей комсомольской организации Оперативной Группы в социалистическом соревновании за высокий урожай; направлены благодарственные письма в адрес ЦК ВЛКСМ, ГлавПУра армии и флота, Командующего Московским военным округом; по областному телевидению были показаны несколько видеосюжетов о наших воинах автомобилистах и т.д. Эти видеосюжеты мы отправили вышестоящему командованию. Не счесть числа грамот и значков, которыми были награждены военнослужащие в батальонах.
Я совершенно не ожидал, что этот опыт общения окажется столь востребованным в ближайшем будущем. Подобно стремительному распространению вируса, моё взаимодействие с первым секретарём обкома комсомола повлекло за собой контакты с представителями обкома партии и облисполкома. В результате были приняты все необходимые решения относительно Переходящего Красного знамени Новосибирского Обкома КПСС и Облисполкома.
................................
В середине июля раздался звонок от моего комсомольского начальника из Главной оперативной группы в Москве, майора Цуркана Алексея. Он сообщил, что принято решение о моем назначении на его должность. Сам Алексей должен был вернуться к месту основной службы - его назначили преподавателем в военно-инженерное училище.
- Возражения не принимаются, - твёрдо заявил Алексей. - Это решение генерала Фёдорова. В общем, готовься, приказ высылаю. Замена тебе уже едет - старший лейтенант Слышанов. Он родом из Барабинска, где дислоцируется твой штаб, так что для него это будет трёхмесячный отпуск на родину. А ты не задерживайся, пожалуйста - мне надо поскорее вступить в должность: скоро начнётся учебный год в училище, надо подготовиться, теорию подтянуть. В общем, максимум через неделю жду.
Какая там неделя, - как только пришёл приказ, я на следующий же день организовал небольшое прощальное застолье для политотдельцев. Через три дня я был уже в Москве на старом Арбате, где в здании гарнизонной прокуратуры размещалась Опергруппа «Центр». Дождавшись руководства, я представился генералу и НачПО. Генерал меня вспомнил.
- Ну что, опять вместе - утвердительно спросил Фёдоров. - Впрягайся, работы непочатый край.
- Есть, товарищ генерал. Но у меня есть просьба.
- Давай, излагай.
- Через несколько дней в Новосибирской области одному из наших батальонов будут вручать Переходящее Красное знамя Новосибирского Обкома КПСС и Облисполкома.
- Ты меня хочешь туда пригласить? - опередил меня генерал.
- Так точно!
- Ну что же, полетим. Я давненько не был в Новосибирске.
Через несколько дне мы самолётом транспортной авиации вылетали в Новосибирск. Перед самым отлётом генерал, с лукавой улыбкой, обратился ко мне:
- Надеюсь, местные начальники не станут предлагать мне услуги по поднятию жизненного тонуса, как в Саратове?
- Вряд ли, товарищ генерал, - с улыбкой ответил я. - Это в Саратове тёплый климат будоражит мужские страсти. А суровые сибирские морозы, напротив, приучают к сдержанности.
- Ну, посмотрим, посмотрим - хмыкнул генерал и в глазах блеснул игривый лучик озорства. - Главное, чтобы эти сибирские морозы не приучили их к излишней бюрократии. А то ведь и знамя вручить могут с такой помпой, что забудут, за что именно его вручают.
Мы поднялись на борт старенького, но надёжного транспортника. Внутри пахло керосином и чем-то ещё, неуловимо знакомым - запахом долгих перелётов и предвкушения новых мест. Я устроился у иллюминатора, наблюдая, как удаляется Москва, превращаясь в россыпь огней. Генерал же, как всегда, погрузился в свои мысли, изредка бросая на меня короткие, оценивающие взгляды. Вдруг он пригласил меня сесть с ним рядом.
- Знаешь капитан, - сказал он, придвинувшись ближе, чтобы его можно было услышать сквозь нарастающий гул двигателей, - в Новосибирске я не был лет пять. Говорят, город изменился. Построили новые здания, дороги расширили. А ты там бывал?
- Да, товарищ генерал, - ответил я, - буквально перед переездом в Москву целый месяц жил в гостинице, пробивая решения о награждении батальонов. Там есть что посмотреть. Академгородок, например. Уникальное место. И, конечно, Обское водохранилище. Там очень красиво. Ещё дом с часами. В нём все квартиры односторонние: окна смотрят либо на юг, либо на восток. А вот с севера и запада к ним примыкают застеклённые галереи, выполняющие роль общих коридоров. Ещё в городе есть Морской проспект. Парадоксально, что моря здесь нет, а проспект есть.
- Почему же он морской? - не удержался от вопроса генерал.
- Дело в том, что Обское водохранилище новосибирцы называют морем. А проспект как раз ведёт к пляжу этого «моря».
- Академгородок, море, дом с часами, говоришь? - генерал задумчиво погладил подбородок. - Интересно. Может, и туда заглянем, если время позволит.
Самолёт набирал высоту, и земля под нами становилась всё более далёкой. Впереди была командировка, обещающая новые впечатления. И, конечно, возможность показать себя с лучшей стороны перед генералом Фёдоровым, человеком, от которого зависело многое в моей завершающейся целинной карьере...
.................................
Продолжение http://proza.ru/2025/11/14/958