Запнувшись, Дана упала навзничь и, падая, задела гнилое дерево. Увидев, как ей на ногу валится огромный ствол, закусила губу, боясь закричать. И с изумлением обнаружила, что не чувствует боли. Не в силах пошевелить ногой, увидела, что она провалилась в ямку, поэтому и упала, а проклятое дерево не давало ей выбраться. Попыталась оттолкнуть ствол, но даже не смогла сдвинуть с места. Дана так устала, что не осталось сил ни волноваться, ни бороться. Она легла на спину и, смотря на последние вечерние солнечные блики на листьях, заснула.
- Где она?- Держа на кровоточащей ране большой лист подорожника, Ждан поднял голову от ручья, и увидел Даромира. Снова наклонился к воде.
- Не понимаю о чём ты?- Голос Даромира стал угрожающим:
- Я хочу знать и немедленно.- Когда Ждан обернулся, в его руке был острый охотничий нож.
- Ты давно уже напрашиваешься. Получай!- Даромир тоже выхватил нож, и хотя Ждан думал, что в его худощавом теле силы быть не может, мускулы Даромира были тверды как сталь. Он был готов отразить любой удар. Ждан подняв руку, усмехнулся.
- Слушай, зачем тебе понадобилась именно эта девчонка? Она нисколько не лучше Фроси. Хочешь, я тебе её подарю? – Даромир не произнёс ни слова, только посуровело лицо. Выжить. Любой ценой выжить.
Многие в ножевых драках стали жертвами Ждана, но ни один его прежний противник, не был таким гибким и лёгким в движениях. Они долго боролись, потом сцепившись, покатились по земле. Вскоре Ждан оказался наверху. Он уже занёс руку, чтобы вонзить нож в горло Даромира, однако тому удалось поймать его запястье. На искажённом чудовищным напряжением лице Ждана, появилось изумление. Он не ожидал, что уступающий ему ростом и мощью противник так силён. И сноровка Даромира взяла верх. Нож начал медленно приближаться к животу Ждана. Тот, весь покрывшись холодным потом, с ужасом смотрел на блестящее лезвие.… Когда оно неглубоко пронзило его твёрдую мускулистую плоть, издал похожий на храп звук.
Даромир спихнул его с себя и пошел к ручью, смыть пот и кровь. Холодная вода привела его в чувство, и он на мгновение закрыл лицо руками. Ему не нравилось убивать. Вернувшись, вытащил нож из живота, вытер о мох лезвие, и вложил его в ножны Ждана. Снова спросил:
- Где она? Я не хочу тебя убивать, но если будешь молчать, придётся. Скажи, и я тебя перевяжу, помогу забраться на лошадь. Ты останешься жить.- Наконец, Ждан с трудом ответил:
- Не знаю. Когда солнце садилось, она меня ранила и убежала. Я пытался догнать, но так и не нашёл.- Даромир кивнул и, обхватив за широкие плечи, помог ему подняться. Ждан не мешал перевязать рану и посадить его в седло. Дорого обошлось то, что он недооценил силу Даромира. А потерявшая всякую надежду Дана, сквозь сон услышала тихое постукивание копыт, задолго до того, как появился всадник. Яростно попыталась освободиться, но сил поднять дерево не было. В предутреннем свете она его увидела, и из глаз брызнули слёзы.
- Дана. – Даромир легко отодвинул ствол. Помог встать и зарылся лицом в её волосы, вдыхая исходивший от них аромат хвойной тайги.- Ты больше не убежишь. Ты больше никогда не убежишь.- Поняв, что он имеет в виду, Дана радостно засмеялась. Он снова рядом. Теперь то, уж точно, всё будет хорошо.
- Как только нужна помощь, ты всегда рядом. Ты мне как брат. Самый - самый лучший - Даромир резко отстранился, а лицо покраснело от гнева. Сказал, сквозь стиснутые зубы:
- Ты всё время с другими мужчинами. А я, значит, для тебя просто брат. Пора тебе понять, что я тоже мужчина.- Дана хотела что-то сказать, но он сорвал с себя рубаху и отшвырнул в сторону. Грубо притянул её к себе и, наконец, впервые коснулся губ. Поцелуй Ждана был просто приятным, а этот был похож на сжигающее всё внутри пламя. Оно обожгло её до кончиков пальцев, и накатывало всё снова и снова. Дана прильнула к мужчине всем телом, и Даромир опустил её на мягкий мох. Почувствовав на себе его тяжесть, предлагая себя, выгнулась дугой.
- Да Даромир, да, - шептала она, и шепот растворялся в буйной роскоши окружающей их тайги. Даже когда пронзила острая боль, она улыбалась. С ней был Даромир и, видя на его лице наслаждение, хотела сделать ему приятное. Вдруг он встал, и её тело сразу затосковало, изнемогая от желания вновь почувствовать сладостный груз. Она открыла глаза. Даромир скривил губы в самодовольной и презрительной усмешке.
- Вспоминай об этом каждый раз, когда будешь миловаться с другими, и когда тебе опять померещится, что я твой брат.- Эти упоительные, впервые испытанные ей чувства для него ничего не значили. Он попросту надсмеялся над ней. Оскорблённая, Дана встала и, вложив в удар всю свою силу, влепила ему пощечину. Она так разозлилась, что даже не могла заплакать. Трясущимися пальцами попыталась как-то оправить разорванное Жданом платье. Даромир набросил ей на плечи свою рубаху, но она словно какую-то отвратительную тряпку, гадливо её отшвырнула. – Здесь не больше версты. Бери мою лошадь и поезжай.- Не оборачиваясь, поняла, что он уходит. Но через мгновение её охватил бешеный гнев. Она ни в чём не виновата. Схватив его рубаху, запрыгнула в седло, и помчалась вдогонку. Должно быть, услышав стук копыт, Даромир остановился. Ничего, кроме рубахи, в руках у Даны не было, и она стала ею яростно хлестать его по лицу, голове, плечам.
- Ждан, лучше тебя. Настоящий мужчина, не то, что ты. Он всегда действует честно.- Она бросила рубаху и ударила пятками лошадь. Но Даромир одним прыжком настиг её, и оба покатились по земле. Он впился в её губы с такой силой, что у Даны захватило дух. И ответила не менее жарким поцелуем. Вмиг были забыты все обиды и ссоры. Так бережно хранимые и тщательно скрываемые чувства выплеснулись наружу. Когда наступила ночь , они лежали прильнув друг к другу и спали. Первым проснулся Даромир. Молча, старясь не глядеть на Дану, оделся. Он получил то, что хотел. Она расплатилась с ним за своё спасение, а теперь пусть милуется хоть со Жданом, хоть с чёртом. Ноги сами повели его в тайгу. Он уходил всё дальше и дальше. А Дана, не удивилась, что проснулась одна, чувствовала, что уйдёт. И сев на лошадь начала спускаться в долину.
Она, как обещала, топила Даромиру избу, ухаживала за лошадьми, а он всё не возвращался. Не было и Ждана, а через неделю с северо-запада подули холодные и пронизывающие ветра. Короткое сибирское «Бабье лето» закончилось. Выпавший снег больше не таял, а уютно улёгся на зиму, преобразив тайгу до неузнаваемости. Солнце стало ярким и холодным. Прошло ещё три недели, когда Дана поняла, что беременна. А о Даромире и Ждане вестей не было. С наступлением холодов, дни стали короче. Солнце, показавшись к обеду из-за гор, быстро пропадало за горизонтом. В один из дней все собрались у Фёклы с Архипом, и приняли решение назвать их деревню Кедровой. Дана, сгорая от стыда, хотела всем признаться в своей беде, но не смогла. Ждала Даромира. Не знала, будут ли о ней заботиться как раньше, когда узнают, что у неё будет ребёнок. Думала поговорить сначала с Фёклой. Её сомнения разрешила Марья, старшая дочь Акулины. Ей уже исполнилось 15 лет, и она заглядывалась на Даромира. Пришла вся в слезах и умоляла, сказать, где он сейчас. А когда Дана ей ответила, что понятия не имеет, Марья, поглядывая изредка сквозь пальцы, плача призналась, что носит от Даромира ребёнка, и он должен на ней жениться. Смех Даны, быстро стал истерическим, и нежеланная гостья поторопилась уйти.
Однажды утром, Дана услышала рядом со своей избушкой чьи-то голоса, скрип телег. Выйдя за дверь, быстро вернулась, и бросила последний взгляд на свой надёжный, как ей казалось, приют в Кедровой. Эта часть жизни для неё закончилась. Если не возьмут, просто пойдёт за телегами. Со вздохом положила в небольшой узелок с вещами четыре резных фигурки. В крайнем случае, их можно продать. Взяла запасные зимние лапти из бересты. Сама в них для тепла из соломы прокладки положила. Фёкла показала. Как за Камень пришли, липа не попадалась, а из ивы лапти быстро снашивались. Надела тёплые вещи, что подарили дорогие её сердцу жители Кедровой, и прикрыла дверь. Хмурые государевы люди, что везли издалека по бездорожью в московскую казну драгоценную пушнину, моржовый клык, брать Дану не хотели, но она, низко поклонившись собравшимся её проводить соседям, упрямо пошла за повозками. Плача, Фёкла крикнула вслед:
- Не забывай нас. Захочешь вернуться, двери в Кедровой для тебя открыты. Помни об этом. Всегда будут открыты. - Кивнув, и глотая слёзы, покидая ставших ей родными людей, Дана шла в неизвестность. Поняв, что девушка не отстанет, последний возница остановился и, пододвинувшись, кивнул на место рядом.
Выехав, поздней осенью сборщики ясака, боясь, что их задержат глубокие сибирские снега, торопились. У большой реки срубили крепкий плот. Задержавшись на переправе из-за плывущих больших льдин, подгоняли уставших лошадей. Долго ехали по бескрайней и по- зимнему суровой тайге. Возницы спали по очереди, останавливались редко. Разжигали костёр, и варили из крупы простенькую горячую похлёбку. Наконец, с радостью, и надеждой на быстрое возвращение домой, выехали в раскинувшуюся на многие вёрсты степь. Бездорожье больше не пугало, а тёплый южный ветер согревал уставших от холода людей. Вдалеке несколько раз видели большие юрты, и пасущих свой скот кочевников. Одну Дану никто на Руси не ждал. Девушка надеялась, что устроится к какому-нибудь барину в услужение, а если повезёт, то и в кормилицы. Скажет, что вдова.
Глава 13 http://proza.ru/2025/12/08/443