Жаркие ночи Крыма

"Мистерия Вечной Любви"

Виктор Ериновский
"Я посмотрел в её глаза и сразу утонул
Всё от того, что месяц май  опять пошёл в загул
Цвела по городу сирень, акация цвела
Моя босятская душа сомлела от тепла

А дальше было всё путём, нас встретил Акерман
И отдыхал при виде нас сам Ги де Мопассан
Тянулись к югу облака , дул лёгкий ветерок
И я балдел с её ресниц и стройных, длинных ног

Качался старенький баркас и чайки на воде
И белый парус мотыльком виднелся вдалеке
Всё это было так давно, а помню как сейчас
Озёра звёзд над головой,луны весёлый глаз

Сегодня я совсем другой зима в моей  душе
Не понимаю, почему вдруг вспомнил о тебе
Короткий сказочный роман, курортный городок
Я снова с памятью своей поднял на посошок!"

     Я проработал в Горкоме комсомола неполных два года и ушел по собственному желанию работать в престижную центральную школу, в которой учились дети местной элиты.
     Ушел организатором внеклассной работы - завучем по воспитательной работе. Мне нравилась работа в школе. Ощущал сладостное обаяние властью. Нравились наши дела: строительство танцевального зала для молодежи "Романтик", который мы построили без единой копейки на голом энтузизизме. Устраивал там шикарные дискотеки. Провели в нем всесоюзный семинар. Билеты на дискотеку распостраняли комсомольские организации. Таким же макаром построили Клуб творческой молодежи, в который невозможно было попасть. Август дважды в год проводил музыкальные фестивали ВИА, на которые собирали огромные залы. Арендовали для этой цели помещение цирка. Многие известные музыкальные группы начинали именно с участия в
в наших фестивалях.
     Словом, горком делал интересные и полезные вещи для молодежи Львова. Но я в горкоме отвечал за атеистическое воспитание молодежи. На съезде партии прозвучала критика в адрес комсомольской организации Львова о слабой работе по атеистическом у воспитанию молодежи.
     Меня вызвали в горком партии дали координаты комитета по делам религии. Там отставные кгбешники. Они вручили мне церковные книги, которые взяли в церквях для проверки уплаты налогов за крещение детей и венчание молодоженов. Я притащил книги в горком. Самому выписывать данные молодоженов было долго, поэтому я позвонил в комитет комсомола музпедучилища и попросил прислать студенток. Каждой вручил по книге и сказал, чтобы они переписали необходимые данные. Зная фамилию и год рождения молодых, о учетной картотеке комсомольцев было легко найти нарушителей устава ВЛКСМ и принять к ним самые жестокие меры, вплоть до исключения из комсомола. Следствием чего стало бы отчисления из института.
 Студентки спрашивали зачем нужны эти данные. Для понта я нагнал туман и намекнул, чего ждать молодым от их необдуманного поступка.
  Со студенток я не брал подписку о неразглашении государственной тайны, поэтому они растрепались о том, что тех кто венчался и крестил ребенка в церкви, ждет самое страшное наказание. Слух бысто разошелся по городу. На следующий день я пошел в универ сдавать зачет. Меня встретила заплаканная однокурсница и по секрету рассказала страшную новость о ом, что скоро ее отчислят из универа за то, что она венчалась в церкви.
    Я, мягко говоря, обалдел от того, как молниеносно разлетелись слухи. Следует заметить, что я сам был в церкви и присутствовал на венчании. Я успокоил ее, заверив, что е не накажут.
    После сдач и зачета, спрятал списки в портфель и унес их домой. Так я угодил в учебники истории Украины. В них было написано, что в восьмидесятые годы во Львове усилились гонения на церковь.
 В конце года нас ждала аттестация. К ому времени я закончил универ и получил распределение на работу во Львовский горком комсомола. Как молодого спец специалиста меня не имели права аттестовать. Но кто обращал внимание на законы.
Аттестационную комиссию возглавлял секретарь горкома партии по идеологии. Он задал мне вопрос по одной из работ Ленина. Я хорошо помнил ее и рассказал секретарю о том, что говорил Ленин о вопросах воспитания молодежи и изложил свою точку зрения. Она не понравилась секретарю. Он расчехвостил меня и в хвост и в гриву, я начал спорить с ним. Секретарь пришел в бешенство. Заявил, что меня надо с позором гнать к чертовой матери из комсомола.
      Совершенно неожиданно для себя, подчиняясь не разуму, а - эмоциям, я сказал, что не держусь за место и мне не нравится работа в комсомоле. Хочу работать по призванию в школе. Сеять разумное, доброе, вечное. Надо заметить, что о работе в школе я никогда не мечтал.
      Что раздражало меня в горкоме это - зависть. Мы с Любой любили принимать гостей и ставили на стол все деликатесы, которые из Венгрии регулярно присылал нам тесть. Посылки приходили контрабандой. Бедный солдатик, которого везли на суд  за ДТП, в результате которого погиб случайный прохожий.  Солдатик сидел в одной из клеток, для перевозки заключенных, все остальные были забиты под завязку посылками. Тесть контролировал завод по выпуску Кока-Колы. Он приносил пустые фирменные литровые бутылки Колы, которые обменивала на целые. Кола в советских магазинах еще не продавалась, а когда появилась в продаже я не разу не видел стеклянных литровых бутылок Колы, не трудно догадаться какое впечатление она производила на ребят. Кстати пустые бутылки мы с Любой отправляли автозаком назад в Венгрию. Закуска на столе была простой: печень трески, икра, красная рыба. Кстати тесть по линии Контрразведки курировал и завод по выпуску вин, откуда бесплатно получал элитные напитки.
      В восьмидесятых народ бежал из колхоза в город, где была более высокая зарплата, пакет социальных услуг и т.д. Партия бросила на фронт борьбы за урожай молодежь - студентов и школьников. Старшеклассники добровольно отправлялись в трудовые отряды школьников для уборки урожая.
      Мы с учениками поехали собирать урожай в ростовскую область. Трудовой лагерь был рассчитан на тысячу человек. В лагере жил участковый, который обеспечивал порядок в лагере. Но местное хулиганье на очень боялось его и каждый вечер врывались в лагерь на мотоциклах. В Ростов ехали в ужасных условиях. Нам купили билеты не в плацкартный вагон, а - общий. Общий вагон хуже плацкарта, так как в нём нет гарантированных спальных мест — пассажиров размещают по трое на нижнюю полку, и спальное место каждому не предоставляется.
      Ребята спали на третьей полке. Кондиционер, естественно не работал. Жара - страшная. Как я и воспитатели не ругали учеников никто ночью не сомкнул глаз.
      В лагере председатель относился к нам как к скоту.  Работали без выходных. Кормили, как скотину, поэтому я на свой страх и риск, установил на кухне дежурство. Мы собирали огурцы и помидоры  и девчонки резали несколько тазиков салата.
     Когда председатель в очередной раз попытался выгнать нас на работу в воскресенье, мы забастовали и отказались отправляться в поле на работу.
     Через несколько дней в лагерь приехал инспектор районо выгонять меня с работы. Но это у него не получилось.
     У меня в отряде работали две девочки. Одна из них была дочерью секретаря облисмолкама, другая дочерью мэра города. Родители девочек решили показать личным примером подчиненным и оправили дочерей в лагерь труда и отдыха. После благополучного возвращения во Львов, они рассказали родителям как я защищал их и отстаивал их интересы.  И  мэр и секретарь облисполкома сказали, что они мои должники и я могу на прямую обращаться к ним по любому вопросу.
     О походе на лево мне не приходило в голову. Но в лагере витали флюиды 
любви и двое воспитательниц устроили на меня настоящую охоту. Ни одна из них не была симпатична мне и не вызывали у меня никакого желания. Но если женщина поставила своей целью овладеть мужчиной, она, несмотря на его нежелание, рано или поздно добьется поставленной цели. Некая Оксана сумела добиться своего. Несколько раз я переспал с нею, при этом не испытал ровным счетом никакого удовольствия.
     После возвращения во Львов она несколько раз приходила ко мне в кабинет. Сообщила, что беременна от меня. Я просил оставить ребенка, но она говорила, что в этот раз она не сможет сделать это, а на следующий раз обязательно сделает
это. Я насилу избавился от ее домаганий.
     В это время у меня на любовном фронте произошел облом. Меня отправили пересидеть некоторое время, пока кляузник- майор не успокоится и перестанет строчить кляузы на  меня.
     Простите, я забыл рассказать вам причину своего увольнения из школы. Меня уволили вовсе не за забастовку. А за недоразумение, происшедшее со мной. В райкоме партии нас запугали рассказом о том, что в одну из кол города, ученик принес на урок боевую гранату и сдуру вдернул чеку. К счастью преподаватель не растерялся, сжал руку ученика с гранатой и отвел его в соседний военкомат, который располагался через дорогу. Там сумели вставить чеку на место, тем самым спасли ученика.
    Так вот на уроке истории в шестом классе я обратил внимание на ученика, который не вытягивал рук из кармана. Когда я пригляделся к нему обратил внимание на то, что он сжимает в кармане что-то круглое. Я решил, что он притащил в школу боевую гранату. Попросил ученика вытащить ее и отдать мне. Он отказался. Я поступил с ним весьма непедагогично выкрутил ему руку и вытащил из кармана футляр с очками. Завучем у нас работала умная женщина - жена ректора универа. Чтобы защитить меня, она влепила мне строгий выговор за рукоприкладство, надеясь что этим ограничится мое наказание.
    Но отец ребенка, как я написал выше, забросал жалобами на рукоприкладство местные партийные органы, настрочил кляузу на имя Генсека Л.И.Брежнева.
Пришлось уйти на отсидку в Городской детский парк гороно. Я не помышлял ни о каких любовных похождения, но две подружки работавшие в парке в буквальном смысле устроили на меня охоту. На восьмое марта я устроил прием дома. С юной поэтесой моей коллегой мы уединились в маленькой комнате, где наспех перепехнулись Ее звали Лиля. Она целыми днями сочиняла Стихи стихи пиала украинсом языке. Стихи были какие-то странные, я не улавливал в них смысла. Писала она, естественно, о любви.
    Так вот Лиля придя домой сообщила мужу о своей измене и пожелала развестись с ней. Лилин муж работал преподавателем математики в универе. Он естественно стал бороться за Лилю. Перезвонил Любе и сообщил о моей измене. Я вынужден был признаться об измене Любе. На вопрос люблю ли я Лилю, я честно ответил ей, что мне было по человечески жаль ее. И рассказал Любе об оторванной пуговице на ее кофте. Такова несчастная доля поэтов. Люба не стала ревновать меня к Лиле.
    Кстати, Лиля вскоре развелась со своим мужем, который ушел к своей. Лиля так  же  больше не вышла замуж аспирантке. По прежнему пишет свои странные стихи. Сын добровольцем пошел на фронт. Лиля у меня в друзьях на фейсбуке. Видел ее публикации на сбор средств на броник для сына. Жив ли он я не знаю.
    Лилин муж настоял на том, чтобы Лиля ушла из парка.
    На осенн их каникулах мы сформировали группу для поездки в Прибалтику. Со мной поехала подруга Лили. Нас разместил и недалеко от Даугавпилса на спортивной базе по гребле, Ночью после отбоя Люда - подруга Лили, пришла ко мне в комнату и не спрашивая моего согласия, легла ко мне на кровать. Видимо у нее с Лилей была конкуренция кто из них первой переспит со мною.
    Люда не хотела признавать свое поражение. И заявилась в мою комнату. Без лишних слов сняла халат, под которым ничего не было. Не проронив ни слова, легла ко мне в кровать. Наглым образом стянула с меня трусы т предалась любовным утехам. Замечу, что ее молча, довольно умело делала все, что положено, я не отлынивал   трудился  в полную силу. У Люды было накаченное мускулистое тело спортсмена. Она, естестевенно была замужем. Воспитывала сына. Муж этнический немец, футболист играл в Германию за немецкую команду. Говорят неплохо играл. Лида была соломенной вдовой. Ее муж уже три года выступал в германии. Контракт был заключен на три года. Он изредка навешал супругу.
     Люда жила в хорошо обставленной квартире, которую получил ее муж. Я был у нее в гостях несколько раз.
     На следующую ночь все повторилось. Следует заметить что этот спортивный секс не доставил мне совершенно никакого удовлетворения. Судя по реакции Люды, которая по прежнему не говорила ни слова, этот оздоровительный секс не принес ей какой-то
особой радости.
     Я впервые не заморачивал голову над тем, зачем Люде понадобилось заниматься сексом со мной. У меня сложилось мнение ч о ее молодому здоровому женскому телу просто необходим был секс.
      Кстати сегодня ночь ко мне приходила некая дама я хорошо разглядел ее черной платья, а вот лица не запомнил. Она так же молча, как Лида, попыталась заняться сексом со мной.  На самом  интересном моменте я проснулся, гадая что же за барышня навестила меня во сне?
      Вернувшись во Львов я не испытал перед Любой ни малейшего чувства вины за свою очередную измену.  Я не понимал что же это было со мною в Даугавпилсе, и зачем это было нужно Люде.
      Как сообщили мне наши общие знакомые вскоре Люда уехала к мужу в Германию. Как сложилась ее семейная жизнь в Германии я понятия не имею. Знаю лишь одно ее сын стал Чистокровным немцем. Как он относится к матери презренной славянке не знаю.
     Вскоре меня перевели на работу заместителем директора по виспитательной части. Интернат располагался в пяти минутах ходьбы от моего дома. Воспитанники интернаты были из неблагополучный малообеспеченных семей. Так у одной девочки отец на ее глазах зарубил мать топором. Излишне, думаю, говорить о том, что ее психика была изломана. Ученики испытывали острую потребность в любви взрослых. Но где было найти таких воспитателей. Ребята не отливались успехами в работе, а вот работать умели хорошо.
      Я отвечал в интернате за работу кухни. Воспитатели с утра давали мне списки учеников присутствовавших в интернате. Повар подписывал у меня раскладку обеда.
Детский организм активно рос и ученики постоянно ходили голодные. Однажды мне пришлось забирать учеников с хлебзавода, где они загружали автомобиле свежеиспеченным хлебом. Водители расплачивались с ними за погрузку свежеиспеченным хлебом.
      Однажды подписывая ведомость на обед я обратил внимание на количество кур. которых подавали на второе. У учеников в тарелке  был крохотных кусочек курицы. Увидев количество кур, которых собирались приготовить на второе \ удивился. Провел маленький математический расчет. Оказалось, что ученику положена была чуть ли не четвертинка курицы. Я пошел на дежурство на кухню и контролировал закладку.
 Ученики пришли в восторг от обеда. На обед выдавали хлеб. Его много оставалось. Я попросил поваров, резать его на кусочки и делать сухарики. Для учеников это были настоящие сладости.
     На каникулах я повез учеников в Москву, позже в Питер. Видели бы вы глаза учеников. Когда они попали на кремлевскую елку. Восторг детей не передать словами. Вели они себя во время поездок образцово показательно.
     Однажды я подписывал ведомости на одежду для учеников.  Они ходили у нас не в форме, а джинсовых костюмах. Однажды, подписывая ведомости кладовщику я обратил внимание на то , что в списке значатся фирменные детские костюмы "Врангель". Я спросил у кладовшицы:
     А что, эти костюмы для отличников?
     Кладовшица закатила глаза и показала наверх. Я пришел в бешенство. Отправился к первому секретарю райкома партии и заявил ему:
      Если я увижу на пороге интпрната кого-то из ваших сотрудников, ворующих у детей сливочное масло, я вызову ОБХС, причем не львовское, а киевское. Предупредите своих сотрудников о том, что воровать у детей фирменные джинсовые костюмы не к лицу партийным работникам.
      Разговор с первым секретарем принес свои плоды.
      Больше я не видел в интернате ни одного чунуши.
      Сто этих Сорви- голов я и повез на работу в Крым. На двадцать пять человек полагался один воспитатель. Я взял с собой физрука, который должен был обеспечивать плаванье учеников и медсестру с чемоданом медикоментов. Так что нас собралась большая компания.
     Специально поинтересовался в интернете количеством педагогов которые должны для сопровождения учеников. Привожу полностью цитату: "Для сопровождения 25 учеников необходимо минимум 3 педагога, так как требуется 1 сопровождающий на 8-12 детей, а также как минимум два сопровождающих, чтобы дети оставались под наблюдением в случае непредвиденных ситуаций. Если поездка долгая, рекомендуется добавить в группу медицинского работника".
     Так что в Крым поехала чуть ли не половина педагогического коллектива интерната. Можно было проводить на месте выездное заседание педагогического совета интерната.
     Физрук воспользовался ситуацией и взял с собой жену и сына. Жил он особняком на центральной усадьбе. Но как штык был на подъеме и проводил утреннюю зарядку с учениками.
     Теперь можно приступить к рассказу о знойных крымских ночах.
     Я прилетел в Крым на зимних каникулах. Необходимо было заключить договор на работу учеников и утвердить его в соотвтствующих инстанциях.
     Трудовыми отрядами школьников занималась очаровательная девушка Надя. Как позже, во время личной встречи, ора скромно сказала о себе:
     - Я - самая грациозная девушка Крыма.
      Она была права на все сто процентов.
      Кода я впервые встретился с ней в ее глазах без труда читалось:
      - Этот парень непременно будет моим.
      В моих глазах читался тот же самые слова:
      - Она будет моей.
      Ромео и Джульетта влюбились друг в друга с первого взгляда.
      Мы с Надей не влюбились друг в друга, а возжелали один другого.
      Надя мне дала перечень колхозов, с которыми я должен был заключить договор на работу школьников летом.
     Забыл описать свой наряд, в котором я заявился в обком комсомола. На мне был длинный замшевый плач и широкополая актерская шляпа. Как говаривал незабвенный Александр Сергеевич Пушкин: "Острижен по последней моде,
Как dandy лондонский одет —
И наконец увидел свет"
    Я рассказал Наде о нашей поездке на роботу со школьниками в Ростовскую область. Услышав мой рассказ она ужаснулась:
    - В Крыму подобный ужас невозможен.
    К сожалению я оказался прав. В лагере школьников у воспитателя из Москвы было день рождения. О оставил учеников одних и пошел с воспитателями отмечать свое день рождения. Его ученики из баловства ученики угнали фуру с овощами. В кабину набилось шестеро девчонок и мальчишек. Ученики решила поехать к морю и искупаться.  На серпантине в горах водитель не справился с управлением груженой фуры и свалился в с обрыва в пропасть. Все ученики до одного погибли. Поседевший московский учитель повез тела учеников хоронить в Москву. Его встретила в в аэропорту милиция и одела ему на руки наручники. Уверен, что если бы мы были в этом лагере, мои мальчишки точно бы оказались в кабине фуры.
     Вторым моим условием было отсутствие близ лагеря магистрального канала. Купаться в канале категорически запрещено. Глубина канала метра два-три. Но сильнейшее течение сбивает с ног. Удержаться на плаву в канале даже хорошему пловцу крайне сложно. Удержать детей в жару от купания в канале невозможно. Они найдут подходящий случай и непременно полезут в канал.
    На несколько дней я уехал подписывать договор с колхозом. Объехал все колхозы по списку. который мне дала Надя. Остановил свой выбор на последнем. Колхоз располагался на берегу Сиваша - мертвого моря. Председатель колхоза впервые принимал на работу школьников. Он оборудовал спальню для учеников помещении бывшей школы. Питанием должна была заниматься колхозная столовая. Я несколько раз пообедал в столовой. Готовили довольно вкусно - по домашнему. Поразила цена за обед сущие копейки. Когда я спросил  у повара не обсчитался ли он, повар пояснил мне, что все продукты колхозные, которые отпускают для столовой по их себестоимости. Меня вполне устраивало это. Мы с председателем ломали голову, что готовить ученикам на ту сумму, которая выделялась ученикам на обед. Поэтому на обед ученики получали свежие фрукты и сладкое,  том числе и мороженное. Ученики и не мечтали о подобном питании.
     Надю удивил мой выбор. Но она утвердила договор. С чистой совестью я отправился Во Львов.
     Надю на свидание я не пригласил.
     И вот мы в Крыму. В Крым добирались с комфортом в плацкартном вагоне. На кухне нас снабдили сухим пайком, в котором поимо бутербродов, жареной курицы были и сладости к чаю. Многие ученики впервые ехали в поезде, поэтому для них все было в новинку. А моря никто из учеников не видел.
    Председатель встретил нас на вокзале чуть ли не с оркестром. В сопровождении ГАИ колонна автобусов отправилась в лагерь труда и отдыха - наш новый дом. Воспитатели распределили учеников по комнатам. Дежурные получили новое постельное белье. Ученики занялись знакомым для них делом: вытрясали одеяла, выбивали матрасы. Работа кипела. Воспитателей разместили в медпункте. Каждому из них выделили отдельное жилье, которое что оно из себя представляло: кровать с тумбочкой была отгорожена от соседней медицинской ширмой, с натянутой белой простыней. Физрук устроился с женой и сыном в частном доме на центральной
усадьбе. Ну а мне пришлось устроиться вместе с ребятами в отдельной комнате.
     Была невыносимая жара. Я снял рубашку и одел шорты. Неожиданно меня окликнула Надя. Она вместе с коллегой приехали посмотреть как мы устроились.
Я сбегал в свою комнату и принес коробку конфет чернослив в шоколаде. От жары конфеты слегка растаяли, но, как мы вскоре убедились,
это не испортило их вкусовых качеств.
     Надя была одета в белоснежное белое платье. Она явно готовилась к нашей встрече.  Надя устроилась в гостинице на центральной усадьбе. Ее коллега был явно неравнодушен к Наде и ревниво поглядывал в мою сторону.
     В лагере стоял невообразимый шум и гам. Мы отошли с Надей в сторону. Я поинтересовался у Нади надолго ли она приехала и посоветовал переодеться, так как над лагерем кружились клубы пыли.
     - Я ничего не взяла с собой из одежды, даже купальник забыла дома. Я попросил медсестру, у которой была схожая с Надей комплекция, дать на время Наде
что-то из своей одежды. Гардероб у медсестры был небогатый, Надя выбрала то, что ей подошло и переоделась в медпункте.
     Председатель закрепил за нами четыре автобуса, которые круглосуточно находились в лагере. На них мы ездили на работу и купаться на Сиваш. Поехали на ужин в столовую. Ужин был шикарный. Я уже говорил, что цены в столовой были по себестоимости. Для бухгалтера столовой была проблема чем накормить нас на те полтора рубля, которые выделялись на питание, поэтому ученики каждый раз получали что-то сладкое или мороженное.
     Ну а сегодня был просто праздничный ужин. Ученики напузатились. Председатель предложить съездить на Сиваш.
     Ехать было недалеко. По дороге заехали в лагерь, для того, чтобы ученики переоделись. Я строг -настрого приказал ребятам не подходить к воде ближе, чем на пять метров. Физрук взял буйки, которые привез из Львова и пошел на разведку. Зашел довольно далеко. Вода была ему по пояс. Он прокричал:
     - Борисыч, запускай!
     - Выйдя на берег он сообщил мне:
     - Глубина по пояс можно перейти вброд на ту сторону.
     Ученики, узнав о том, что грязь в Сиваше целебная вымазались ею с ног до головы. Медсестра держала в одной руке секундомер, в другой свисток. Я подошел к берегу, опустил руку в воду. Вода обжигала - была такая теплая.
      Я сказал медсестре:
      - Успокойся! Забудь про инструкцию. Вода такая теплая, что можно часами сидеть в ней. Пусть купаются сколько их душе угодно.
      Заботливый председатель привез в автобусах 40 литровые алюминиевые фляги с компотом. Компот был из фруктов, которые росли в колхозном саду. Холодный и без сахара. Фляга мгновенно опустошалась учениками.
      Довольные, переполненные впечатлениями, мы вернулись в лагерь. Здесь нас ждал сюрприз. Председатель привез для учителей такую же алюминиевую флягу, но не с водой а - вином. Посидели с председателем, поговорили о работе. На следующий день нам предстояло собирать черешню.  Предупредил, что лучше выезжать на работу пораньше - до жары. Подъем назначили на шесть утра.
     После ужина Виолетта - моя правая рука, ветеран интерната, глянула в график дежурств. Отбой - мой, подъем Кочкодана - физрука. Мне же сказала:
     - Так что гуляйте, ребята!
     - Куда? - поинтересовался я у Виолетты.
     - А на все четыре стороны.
     Я с сомнением посмотрел на заходящее солнце. Надя успела сбегать в медпукт и прихватила одеяло.
     Мы вышли на дорогу.
     - Куда пойдем? - спросил я у Нади.
     - Давай махнем на Сиваш. Я тоже хочу искупаться. Но купальник с собою я не прихватила. Хочу, как твои ученики, намазаться целебной грязью, чтобы не видел моей наготы.
     - Туда далековато. Можно попросить водителя автобуса, чтобы он подкинул нас, но обратно придется возвращаться пешкодралом. Давай лучше в райский сад пойдем.
     - Что ж, если сад райский, то пойдем. Будем в нем Первыми грешниками - Адамом и Евой.
     - А в какой сад пойдем: вишневый, сливовый, яблоневый, абрикосовый или персиковый?
     - А какой  из них ближе?
     - Персиковый.
     Замечу читателям, когда я подписывал договор с колхозом, председатель показал мне свои владения, чтобы ознакомить с фронтом работ.
      Персики в саду были такие огромные, каких я в жизни не видел. Их запахом можно насытиться. Слышан был громкий птичий гомон.
      Надя смешно, как -то по-детски. зажала ладонями уши.
      - Можно оглохнуть от их щебетания. Такое впечатление, что они слетелись в сад со всей округи.
      Я нежно коснулся губами ее ушка и прошептал:
      - Чтобы подглядывать за нами.
      Надя стояла ко мне спиной. Я прижал ее к себе. Сначала нежно, а потом сильнее. Опустил руки ей на грудь. Почувствовал как напряглось ее тело.
 Несколько минут мы молча стояли Я чувствовал. как под моей рукой сильно бьется у Нади ее сердце. Удары ее сердца, гулко отдавались у меня в голове.
     - Бум!.. Бум!.. Бум!.. Сердце у Нади билось все быстрее., пытаясь угнаться за моим, которое могло выскочить из грудной клетки.
      Надя повернулась ко мне лицом. С готовностью потянулась ко мне губами. Но я не спешил слиться с Надей, в нашем первом поцелуе.
      Долго гладил ее волосы, плавный овал ее лица, лебяжью шею.
      Господи, как она была прекрасна в этот счастливый миг нашей первой встречи. Все ее тело трепетало от ожидания и предчувствия любви. Она хотела быть моею. Все ее тело просто кричало об этом.
      - Я хочу быть твоею! - прошептала Надя.
      Но куда спешить? Я не торопил события - вся ночь впереди. Наша первая ночь любви. А сколько их еще будет у нас с Надей впереди?!  Нам с Надей нет и 30 лет. Впереди вся жизнь - лучшая ее часть. Рядом, нет вместе с любимой женщиной.
      Я стоял, ласкал Надю и смотрел ей в глаза, в которых читалось не желание, -
любовь.
      Надя смотрела в мои глаза. Не представляю, что она прочла в них? Первой не выдержала Надя. Она прикоснулась своими губами к моим губам, не впилась, не присосалась, а именно слегка коснулась своими губами моих губ.
      Потом еще один  раз... Еще... Словно пробовала их на вкус. Она не решила слиться ли ей со мною в страстном поцелуе любви. Надя так и не решила для себя, кто ее обнимает - любимый долгожданный принц из е детской мечты, или случайно подвернувшийся в эту прекрасную крымскую звездную ночь очередной ухажер, которого можно и забыть и не узнавать при встрече. Помахать ему в приветствии рукой и небрежно поздороваться кивком головы.
     "Привет, как дела? У меня - Окей! И, виляя, бедрами, как манекенщица, пойти дальше по длинному обкомовскому коридору.
     Странно, Надя приехала ко мне в лагерь, чтобы стать моею, но свой страстный поцелуй она не готова была отдать мне.
     Вместо нее я попытался сделать это. С жаром припал к ее губам, но Надя в тот же миг отпрянула от меня  и сказала:
      - Давай не будем спешить!
      Она расстелила на земле одеяло и позвала меня:
      - Ложись!
      Мне хотелось бы написать, что наш поцелуй длился ни секунды, ни минуты, а - бесконечность. Поцелуй длиною в жизнь. Но, увы, Надя не позволила мне поцеловать ее в губы. Странная прихоть.
     Я лег спиной на одеяло рядом с Надей, сцепив руки на затылке. Над нами было, темное, почти черное южное звездное небо Крыма. Звезды... Их было намного больше, чем на небе во Львове. Они были светили ярче, были намного крупнее, чем во Львове - в тех же Карпатах. Небо казалось бездонным.
      Возможно, что звезды на небе были такие же самые, как и в Карпатах, обыкновенные звезды. Просто моя душа пела и ликовала. После долгих мучительных поисков, я наконец-то нашел свою любимую, свою мечту, с которой готов прожить до глубокой старости.
     Краем глаза я заметил, что Надя, запрокинув голову, подняла руки и стягивает с себя чужую футболку.
     Неожиданно, недалеко от нас послышалось покашливание заядлого курильщика. Надя, от внезапности, испуганно вздрогнула и поспешно натянула на грудь футболку.
Надя принципиально игнорировал бюстгалтеры, которые считала лишним Элементом своей одежды. Одевал их только на работу, как бронированные доспехи, что было разумно с ее стороны, так как ходила на работу в белой рубашке из тонкой ткани, Которая просвечивалась на свету.
     Из-за ближайшего дерева вышел наш сосед, дом которого располагался рядом с лагерем. Он подрабатывал сторожем в нашем лагере. В саду, он оказывается тоже подрабатывал ночным сторожем.
     В одной руке старик держал палку, к которой на конце были привязаны десяток пустых консервных банок, в другой - дымящуюся сигарету без фильтра, с которой не расставался, наверное, и во сне.   
     Сторож узнал меня.
 - Это ты - Борисыч? А я думал, что кто-то балует в саду, а Вы...
     Надя подсказала сторожу:
     - Загораем!..
     Сторож скосил глаза на звездное небо:
     - Чего ж, не позагорать - дело молодое. Сам любил ночью со старухой послушать соловьев.
     Надя спросила у сторожа:
     - А они  есть у вас в саду?
     - Полно!.. Только время прошло для их трелей. Сейчас соловьи на гнезде птенцов высиживают - не поют. А весной такие трели выводили, что у  меня - старика - дух захватывало. А моя старуха, та и вовсе неделю не могла заснуть от
их трелей!
      Надя с таким видом, будто для нее это был вопрос жизни и смерти, спросила у сторожа:
      - Дедушка, а что это за странная палка у вас в руках? Сторож несколько раз тряхнул своей палкой. Раздался противный звон пустых консервных банок. Птичий гомон вмиг смолк. Сторож пояснил:
       - Воробьев в этом году развелось, просто, жуть! Во всем Крыму от весенних заморозков почти везде вымерзли косточковые. Практически погиб весь урожай. Вот и слетелись к нам воробьи незнамо из каких краев. В жизни столько их не видал!
       Воробьи, а еще шпаки - скворцы - оккупировали сад. Беда, загубят сад!
       Надя посмотрела на персиковые деревья, ветки которых гнулись до земли от огромных персиков, которые буквально усыпали ветки.
       Сторож проследил за ее взглядом. Персики, конечно шпаки не слопают, но поклюют, попортят половину.
       Сторож сорвал с ближайшей ветки персик, но не за сам плод, а за черешок.
       - Угощайтесь! - сказал он Наде. Их - персики - не довезешь на рынок, только на месте  и можно кушать.
       Надя недоуменно воскликнула:
       - Дедушка, а зачем, в таком случае, вы их выращиваете, если персики нельзя продать на базаре? Надя откусив кусочек персика, сразу поняла почему их не довезешь до рынка: стоило ей чуть - чуть посильнее надавить на персик рукой, как из него потек сок. Она попыталась скорее съесть его, но сок не капал, а тек по ее рукам.
     Персик был настолько был нежен, что пальцы Нади мигом испачкались. Надя стояла растерянная и не знала, что ей делать.
     - Кушайте!.. Кушайте!.. - Сказал гостеприимный сторож. - Я сейчас за бидоном с водой сбегаю в шалаш, чтобы вы умылись. Сторож быстро ушел в темноту.
      Я откровенно смеялся с перепачканной Нади:
      - Замарашка!
      Если бы художник Серов Увидел бы в эту минуту Надю, он непременно написал бы портрет с нее. На столе на потрете лежали не персики, а недозрелые яблоки. Н персики, а какое-то недоразумение. Тот персик, который доедала Надя был по меньшей мере раза в четыре крупнее, чем на картине "Девочка с персиками".
     Съев персик, Надя не знала что ей делать: лицо, руки были по локоть в соку персика.
     Я нагло воспользовался ее растерянностью и приник своими губами к ее губам.
 Как сладок, видимо от персиков, был наш первый поцелуй!
     Когда Наде уже не хватало воздуха, она резко, всем телом, резко откинулась назад, размахивая в воздухе руками, как борец на ковре, против которого соперник применил болевой прием.  Боец хлопает ладонью по ковру, требуя пощады.
 Что прикажите делать, когда руки у вас по локоть в персиковом соку? Я же не выпускал Надю из "болевых" объятий. Ей приходилось от безысходности отвечать на мой поцелуй.
    Жадно хватая ртом воздух, уж не знаю какого по очереди поцелуя, Надя, скорее не из-за негодования, а надеждой на то, что сторож задержится подольше еще, хотя бы на пару минуточек, спросила у меня:
    - А, где этот?..
    - Кто, сторож?
    - Злой искуситель, вот кто! - с жаром воскликнула Надя. - Где обещанный бидон с водою?
    - Ты хочешь обнять меня, пока сторож бродит неизвестно где.
    - Вот еще, руки помыть! Вот что!
    - Зачем?
    - Чтобы влепить тебе пощечину, п твоей наглой физиономии за то, что вероломно воспользовался безвыходной ситуацией у девушки  и, прямо таки, всю ее зацеловал!
     - Тебе было неприятно? - с невинным видом спросил я у Нади.
     - Мне! - ужаснулась Надя. - И жадно припала своими губами к моим губам. Мне... - вздохнула она и через минуту продолжила: Я...
     Но я не дал ей договорить. Отдышавшись после затяжного поцелуя, она попыталась продолжить:
     - Я... начала она, но тут же сама впилась в мои губы.
     Издалека послышался звон пустых консервных банок.
     Надя испуганно отпрянул от меня. Рукой пригладила копну своих волос и спросила у меря:
     - Как я?
     Я пожал плечами и скала в ответ:
     - Прелестна, как всегда!
     - А волосы не растрепались? - с тревогой спросила она.
     Я успокоил ее:
     - Все нормально, к тому же в темноте не разглядишь!
     Перезвон пустых консервных банок медленно приближался к нам.
     - Удивляюсь, простой деревенский сторож, а какой такт! Предупреждает нас о своем приближении. Высшего образования не имеет, книг не читает, а такой такт. Спрашивается, откуда?
     Я поправил Надю:
     - Не такт, а - интеллигентность!
     - Но, ведь сторож нигде не учился! Для того чтобы стать интеллигентым человеком надо, по крайней мере, закончить институт!
     И много интеллигентов ты встречала в стенах обком комсомола. А, ведь, у всех высшее образование имеется!
     Надя ненадолго задумалась.
     - Ты, пожалуй, первый.
     - Спасибо, конечно, что ты причислила меня к интеллигентам, но я не комсомольский работник, а - школьный учитель истории.
       Надя пояснила свою мысль:
       - Ты не лапал меня, в отличии от некоторых, а - целовал. - Сказала Надя с таким видом, словно впервые целовалась с мужчиной.
       "Впрочем, - подумал я про себя, - Возможно и впервые! Нет, разумеется,  Но так, Надя целовалась и, думаю не раз, и не только с мужем. Я вспомнил, как она долго противилась моему поцелую, и неожиданно быстро стянула с себя футболку. Как будто мы с Надей забежали в обеденный перерыв в квартиру друга, для того чтобы не любить, а - перепихнуться на ходу и затем бежать на заседание обкома комсомола.
 А, ведь нас ждала звездная жаркая крымская ночь, с бездонным небом и мириадами огромных звезд.
      Надя прервала мои размышления вопросом:
      - Так кто, по-твоему интеллигентный человек?
 Я показал глазам и на сторожа, который появился из-за деревьев с бидоном воды.
      Надя презрительно скривила губы и воскликнула? - Простой колхозник?
      Я возразил Наде:
      - Колхозником его сделал Сталин, да наши партократы. А он - крестьянин, хозяин земли русской, на которой веками трудились его деды-прадеды. Холили и лелеяли землю, чтобы она давала хороший урожай. К земле нельзя грубо относится, только бережно, с любовью.
      Я поинтересовался у Нади:
      - А почему ты назвала сторожа змеем - искусителем?
      - А он и есть самый настоящий змей - искуситель! - И пояснила: - Персик предложил.
      - Насколько я помню в Библии речь идет не о персике, а - о яблоке.
      - Яблоко? - удивилась Надя - жаль, что ты не попробовал персик.
       Я напомнил Наде:
      - Пробовал и - не раз. Пробовал на твоих губах.
      Надя покраснела точно девчонка, стыдливо отвела глаза и сказала:
      - Мог бы и не напоминать! Такое впечатление, что мы сделали что-то греховное.
      Глядя на нее, можно было догадаться о том, какие чувства испытала Ева, попробовавшая запретный плод.
      Подошел сторож. Полил на руки Наде из бидона воду, затем протянул чистое, накрахмаленное вафельное полотенце, которое висело у него на шее.
      Сторож обратился ко мне:
      - Борисыч, я чайник поставил в шалаше на керогаз, ты, уж, пригляди за ним.
 Мы с Надей чуть ли не хором воскликнули:
      - Где? Где ваш шалаш?
      - Сторож продолжил:
      - Я в шалаше свечку запали, чтобы вы не заплутали. Шалаш, конечно, это - не хоромы, но от дождя, да солнца можно укрыться. В шалаше у меня и заварка имеется и варенье. - Сторож бросил взгляд в мою сторону и заговорщически сказал: - Там, в углу шалаша, у меня припрятана бутылочка Небесного нектара.
      Я догадался:
      - Самогона. что ли?
      - Он - самый.  Из персиков гнал, без дрожжей.
      Надя спросила у сторожа:
      - Дедушка, а вы куда? Может быть вместе почаевничаем? - Без особого энтузиазма предложила Надя сторожу.
      - С превеликим удовольствием, но... Дела. - И обращаясь уже ко мне, сказал: - Шпаки персики не съедят, но попортят много. А, вот, склюют, паразиты окаянные черешню. Как пить дать склюют! Пусть и не весь урожай, но половину  точно.
      Так что, звиняйте, не досуг мне с вами чаи гонять.
      Он с силой несколько раз тряхнул своей палкой. От резкого звука пустых консервных банок с ближайшего дерева взлетела целая стая воробьев.
      Сторож радостно воскликнул:
      - А что я вам говорил? Сожрут, окаянные, весь урожай, так что я пошел.
 Я не поверил сторожу. И, когда собирались во Львов, я сам нарвал пару ящиков этих чудо-персиков. Рвал аккуратно - за черешок, как это делал сторож. Переложил травой. Чтобы трава не проколол нежную шкурку персиков, каждый из них обернул туалетной бумагой. Рвал самые деленые. Но во Львов привез кашу.
     Из того, что успешно доехало во Львов, Люба перекрутила их с сахаром. Получилась вкуснятина.
     Кочкодан, выполнявший у нас функции завхоза, притащил со склада пару мешков сахара. Под руководством Виолетты девчонки перекрутили персики с сахаром. Каждому из педагогов она вручила перед отъездом по две трехлитровые банки персиков. Мне, как начальнику, досталось три. Ученикам досталось по литровой банке. Но им и этого было предостаточно, так как, стараниями Кочкодана, их рюкзаки были забиты крупами, подсолнечным маслом, медом, мукой - всем чем был богат колхоз. Больше в двух руках не унесешь.
    Во Львове Люба, как Мальчиш - Плохиш, лопала персики столовой ложкой прямо из трехлитровой банки.
     Когда я писал эти строки, чувствовал за спиной чье-то горячее дыхание. Я знал, что это Надя заглядывает  через мое плечо, жадно глотая слова, которые появляются в общей тетради.
     Ничего не поделаешь,  ментальная связь появилась между нами, когда я перестал писать дневник и начал писать роман.
     Она шептала мне на ухо, точно муза:
     - Поцелуи твои, в самом деле, прекрасны. Губы горят еще до сегодняшнего дня.
 Но это - лишь начало. Наша ночь любви впереди.
      Шалаш мы Надей нашли без особого труда. Горящая свеча нам точно указывала путь. Шалаш был невелик и прост6 Несколько деревянных реек, обтянутых целофановой пленкой, поверх которой была уложена трава, скошенная недавно, так как в шалаше пахло полыньей и мятой.
      Пол так же устилала ароматная трава. Вдоль одной из стен самодельная этажерка, сделанная из фруктовых ящиков. На этажерке стояли пру чашек для чая. В железной банке - заварка. Банка варенья и пачка пряников. Покопавшись в траве, я нашел бутылку с самогоном. В бутылке плескалась жидкость янтарного цвета.
     На керогазе закипел почерневший от копоти чайник. Надя щедро засыпала в чайник заварку и залила кипятком. Запахло мятой, розой и еще какими-то травами.
 Устроившись на охапках травы, мы сели с Надей чаевничать. Чаевничали правда недолго. Понятно по какой причине - целовались.
     Пока мы целовались Надя умудрилась стянуть с себя рубашку и расстегнуть джинсы. Я нежно прильнул к ее груди. Прикоснулся кончиком языка к к соскам на ее груди. Надя неожиданно закричала:
     -Ой!..
     Решив, что мой поцелуй причинил ей боль, я испугано отпрянул от ее грудей.
     - Прости, я не хотел сделать тебе больно!
     Надя изумилась:
     - Ты?! Причем здесь ты?
     - А кто? - удивленно воскликнул я, на всякий случай оглядываясь по сторонам.
     Надя завопила:
     - Ко-ма-ры!!! - по складам прокричала Надя и рукой показала на свечу.
     Я глянул в ту сторону, куда указывала Надя  и следом за ней ужаснулся:
     - Ох, мать честная. Сколько их! Туча!
     Надя к этому времени успела натянуть на себя футболку и с головой закуталась в одеяло, откуда выглядывали только ее глаза. Над сечей вилась туча комаров. Надя шепотом, опасаясь, видимо, привлечь комаров своим голосом, попросила меня:
     - Погаси свечу - они на свет летят!
     Я погасил свечу, но от этого стало еще хуже. Те комары, которые вились над пламенем свечи, с остервенением накинулись на нас с Надей. Надя тут же спрятала свой нос под одеяло. Я натянул на себя рубашку. Не помню когда я ее умудрился снять и нырнул следом за Надей под одеяло. Комары оказались быстрее меня и не менее десятка впились мне в руки.
     Устроившись под одеялом, я попытался вернуться к прерванному занятию - поцелуям. Но не тут то было. Под одеялом и без того не было чем дышать, а тут еще я со своими поцелуями о чем поспешила мне сообщить Надя. А для того чтобы я не лез ней со своими поцелуями, уперлась своими кулачками в мою грудь.
     Под одеялом мы выдержали минут пять не более того.
     - Мамочка! - завопила Надя.
     - Что еще стряслось?
     - Они - комары - через одеяло жалят! - пожаловалась Надя. - Они сожрут нас!
     - Подавятся!
     - Точно сожрут! - заверила меня Надя.
     Я пошутил:
     - А утром сторож найдет два обескровленных тела влюбленных, погибших в объятиях.
     - Тебе бы только смеяться! Сделай же что - ни будь!
     - Что?
     - Откуда я знаю что? Ты же мужчина! - напомнила она.
     Я храбро высунул руку из-под одеяла и сказал:
     - Кыш, проклятые! - Но тут же засунул руку обратно под одеяло. - Кусают, гады. Будем терпеть.
     - До тех пор пока не сожрут?
     Я пожал плечами.
     - Сие мне не ведомо. Думаю, надо возвращатся в лагерь.
     Закутавшись в одеяло, натыкаясь на деревья, мы не солоно хлебавши, с унылыми лицами, побрели в лагерь.
     Комары в лагере были нашими главными врагами. Ученики скупили в местном магазине все духи "Гвоздика", запах которой якобы отпугивал комаров. Пол устилала полынь. Но ничего не помогало. В туалет было страшно зайти из-за комаров. Одного из мальчишек так закусали комары, что от аллергической реакции у него вздулись железы. Пришлось срочно вести его в больницу. Все, к счастью, обошлось. После этого случая директор вызвал санэпидемслужбу, которая залила всю территорию лагеря какой то вонючей гадостью. Комары ненадолго исчезли.
      Откуда о  взялись в степном Крыму? Во-первых, орошение, во-вторых, в Крыму стали выращивать рис. Все лето огромные площади были залиты водой. Лучших условий для размножения комаров трудно и придумать.
      Кочкодан дежурил в лагере. Он первый заметил нас.
      - Никак замерзли, голубки?
      Мы с Надей хором ответили:
      - Ко-ма-ры!
      На столе стояла пластиковая канистра литров на пять с вином, собственного производства, которым снабжал нас председатель. С двух сторон дымились спирали, которые где-то раздобыл Кочкадан. Комаров в беседке практически не было. Я первый вылез из-под одеяла. Минут через пять рискнула и Надя.
      - Фу-у-у! Жарко! Больше не вытерплю!
      Кочкадан успел нам налить по стакану вина. Поставил нам котелок с остывшим шашлыком, который для нас готовили на кухне. Шашлык был из баранины. Каждый день председатель выделял для столовой одного барашка. Баранина - тяжелое мясо. После Крыма я на нее смотреть не могу.
      Вино было кислым. Я поставил на стол бутылку Небесного нектара, которую не забыл прихватить из шалаша.
      Надя скорчила губы:
      - Фу, самого! Я не буду пить эту гадость!
      Я посоветовал Наде:
      - А ты попробуй. Сторож гонит самогон из персиков. Дрожжи не использует, поэтому запаха никакого, а вкус и запах - божественный.
      Надя пригубила рюмку.
      - И, правда, вкусно!
      Я привез во Львов бутылку самогона. Любе понравился самогон. Она пила его сама и никого не угощала.
      Когда я приехал к сестре в Краснодар, увидел на даче пять деревьев слив, ветки которых гнулись от слив. Сестра не знала куда их девать. Я предложил Виктору - шурину - сделать из них самогон по рецепту сторожа. Галя выделила нам для этой цели засахаренное варенье. Заполнили сливами несколько 40 литровых баков. Виктор одолжил у кого-то самогонный аппарат. Ни он, ни я н и разу в жизни не гнали самогон. Виктор отвез сливы в деревню, где знакомый мужик выгнал ему самогон. За работу взял каждую пятую бутылку. Галя настояла самогон на каких-то травах и корешках.  Во Львове, когда к нам пришли гости, я выставил на стол знаменитые краснодарские вина и коньяк. Предложил попробовать гостям самогон, но не сказал им, что это за напиток. Гости предпочли пить не коньяк, а самогон.
     Глянув на часы, Кочкадан решительно встал.
     - Все, на сегодня хватит! Пора баиньки. Утром подъем в шесть утра.
     Мы с Надей на цыпочках, чтобы не разбудить учеников, пробрались в мою комнату. Я хотел включить свет, но Надя, с круглыми от ужаса глазами, испуганно воскликнула:
     - Не включай - комары налетят!
     - А почему щопотом говоришь?
     - Боюсь детей разбудить.
     Мы на ощупь добрались до кровати и одновременно сели на нее. Кровать ужасно заскрипела, а панцирная сетка опустилась чуть ли не до пола. Мы с Надей сидели точно в гамаке. Наши ноги оказались выше головы. Надя попыталась освободиться их постельного капкана. Но, как она не старалась, у нее ничего не вышло из этого.
     Надя полюбовалась своими босыми ногами, которые были где-то под потолком. Глаза привыкли к тому времени к темноте, да и на улице заметно посветлело.  Рядом с ее ногами болтались и мои, чуть зеленоватые из-за травы. Большим пальцем я коснулся ноги Нади.
    - Привет! Ты, кто?
    Надя подыграла мне. Она погладила своим пальцем мой  и сказала:
    - Привет, я - Надя! А ты кто?
    Я официально представился.
     Надин палец спросил у моего пальца:
    - А ты почему зленый?
    - А ты?
    - А я прятался от комаров под одеялом. На земле лежала полынь, вот и окрасился.
    Надин палец не согласился с моим:
    - И я прятался от комаров под одеялом. Но от полыни я позеленеть не мог, ведь, полынь не простая а - серебристая. Точно не от полыни!
    Мой палец погладил палец Нади.
    - Может от самогона? Народ как говорит: позеленел от пьянства.
    Надин палец не согласился с моим.
    - Может... но сколько мы выпили того самогона?
    Мой палец согласился:
     - Нет, это - не от самогона.
     Надя повернула ко мне голову, но тут же отвернулась.
     Мой палец заметил:
     - Поздно! Сетка продавилась до пола. Наши ноги при этом задрались еще выше.
     Я попробовал вздохнуть воздух поглубже. Сетка не шелохнулась. Она, в самом деле, провисла до пола.
     Палец Нади тем временем беседовал со своим зеленым товарищем.
     - Я так думаю, то ноги позеленели от травы. Помнишь, когда мы улепетывали от комаров, шли по свежескошенной траве.
     - Помню, - подтвердил мой палец.
     - Послушай,- сказала Надя. - А у тебя выпить не найдется? В горле пожар от шашлыков.
     На столе стояла бутылка с самогоном  - Небесным нектаром, как назвал его сторож, а я переименовал его в Нектар любви.
    Я показал Наде на бутылку, что стояла  на столе.
    - О! - радостно воскликнула Надя. - Желтенькая!
    - Скорее оранжевая, как солнышко.
    - Хорошо смотрится. -- Надя облизала пересохшие губы - А ты его пробовал?
    - Не успел.
    - Я самогон терпеть не могу.
    - Давай попробуем. Сторож говорил, что это не самогон, а - божественный напиток.
     Стакана в комнате не нашлось. Пили из крышечки от одеколона.
     Прежде чем пить, Надя понюхала колпачок.
     - Действительно не воняет самогоном. Пахнет персиками. Прежде чем пить,
она лизнула нектар. Сделала маленький глоток.
     - Вкусно!
     Тем временем  мой палец коснулся Надиного.
     - Ты жива? Это не отрава?
     - Не знаю. Если и  отрава, то вкусная.
     Надя допила нектар. Облизала губы и полезла целоваться.
     В перерыве между поцелуями, я воскликнул, я показывая глазами на бутылку Небесного нектара:
     - Похоже, что это не самогон, а какой-то Нектар любви. Подействовал на тебя, как приворотное зелье. Дай-ка и я, что ли попробую.
     Я взял у Нади крышку от одеколона и налил в нее Нектар до краев. Понюхал Самогон, действительно, пах персиком. Попробовал. На вкус самогон оказался божественным напитком. О чем я поспешил сообщить Наде.
     - Да?! Плесни-ка и мне. Не распробовала, - пояснила Надя.
     Она потянулась за колпачком. Пружины подозрительно заскрипели. Не обращая внимание на пронзительны скрип пружин, Надя опустила ноги и облегчением вздохнула:
     - Фу, ноги затекли! Ты не хочешь выбираться из этого постельного капкана? - спросила она у меня.
      На этом беседа зеленых пальцев закончилась. Они так мило беседовали между собой, так нежно ласкали друг друга. Следом за Надей я опустил свои ноги на пол и предложил Наде:
      - Давай положим матрас на пол.
      Я стянул матрас с кровати. Надя накрыла его простыней. Я подал ей руку.
      - Миледи, ваше королевское ложе готово.
      Скинув с себя остатки одежды, мы легли на матрас. Рассохшиеся половицы старой сельской школы пронзительно заскрипели.
      Почти одновременно с Надей мы воскликнули:
      - Вот, черт!
      Я попробовал передвинуть матрас вместе с Надей на другое место... Напрасно.
Доски скрипели со страшной силой. Днем я не обращал внимание на их скрип. А в ночной тиши этот звук был зловещим и мог перебудить детей. Половицы скрипели на все лады: одни - басовито, другие - визгливо, третьи - стонали.
      У Нади был неплохой музыкальный слух.
      - До... до... ми... Снова - до. Грустная мелодия неудавшейся любви.
      В это время на улице пронзительно заскрипела туалетная дверь. По песку протопали чьи-то босые ноги. Затем заскрипела дверь комнаты девочек. Затем скрипнула другая.  Лагерь потихоньку просыпался. На улице значительно посветлело.
     - Давай положим матрас на пол.
     Я подождал пока в соседней спальне не заскрипела дверь и попытался обнять Надю. Но вновь заскрипела дверь. На этот раз в спальне у мальчиков. Стараясь не касаться Нади, я лег рядом с ней. Сцепив пальцы, положил руки за голову. Надя поступила так же.
      Потом неожиданно прошептала:
     - Ты не спишь?
     - Нет, конечно.
     - Я не хочу, чтобы наша первая ночь любви закончилась ничем. Ты не мог бы обнять меня крепко - крепко и...
     - Что, любимая?
     - Только ты не смейся над моей просьбой.
     - Сударыня, я полностью к вашим услугам и готов выполнить любую вашу просьбу.
     - Вот и прекрасно!  Ты не мог бы тихонько - тихонько пробраться в меня, тогда я буду чувствовать тебя всего - всего и смогу заснуть.
     Я смещенно сказал в ответ:
     - Не знаю, давай попробуем. Вопрос в том, сумею ли я не двигаться, оказавшись в тебе.
     - Шуметь нельзя - разбудишь детей.
     Я сделал то, что просила Надя. Надя начала тихонько посапывать. Я же по понятным причинам, заснуть не мог. Собрав волю в кулак лежал не двигаясь, только тихонько гладил ее грудь, живот, нежно коснулся клитора. Как только дотронулся до него, почувствовал как тело Нади напряглось, она застонала во сне от удовольствия   Неожиданно для себя и я кончил. Надя так и не проснулась. Не выпуская Надю из объятий я закрыл глаза и отправился в замок Светлого Рыцаря Любви - мой замок. Позже я расскажу об этом.
     В коридоре все чаще начали топать дети. Я тихонько встал. Накрыл Надю простыней, натянул джинсы.  Одел вьетнамки, в подобных ходил весь лагерь и вышел на улицу. В мангале до сих пор тлели угли. Я подбросил несколько досок и поставил на огонь чайник. Вскоре вышла и Надя. На ней был белоснежный сарафан.
     - Пора возвращаться в Симферополь, готовиться доклад первому на пленум о трудовых отрядах школьников.
      Так, с приключениями, закончилась наша первая жаркая ночь в Крыму.
      Я писал дневник во время карантина в школе. Люба в это время смотрела "Интернов" и задорно хохотала. Я решил прочитать ей то, что написал вечером.
Люба внимательно выслушала. Она не ревновала к Наде - знала, что эта сцена выдумана от начала до конца. Ее обидело другое то что, я пил Нектар любви не с нею, а с Надей. Она сказала, что сцена вышла живенькой.
      Представляю , как твои зеленые пальчики живут в космосе своей жизнью. Бредут по бескрайним просторам космоса два зеленых пальца огромных размеров и... заигрывают друг с другом. Что подумают инопланетяне о человечестве? И посоветовала  называть мужской половой орган мальчиком, а женский - комсомолкой-активисткой. Почему комсомолкой-активисткой? Понятия не имею. Видимо у Любы были большие познания, чем у меня в комсомолках-активистках.
      Смешно, но вчера звонила кума - она прочитала мою публикацию "Мистерия вечной Любви" http://proza.ru/2025/11/29/375 о нашей со Светой романе. Забавно, но она поверила тому, что я написал о занятиях любовью в джакузи. Спросила меня не пробовал ли я разыскать Свету. Она забыла о том, что события происходили в 1976 году - совсем другой эпохе. Из письма Радека я знаю, что она живет в небольшом городе Шид в автономном крае Воеводина. Вышла ли она замуж, есть ли у нее дети Радек не написал. Я не знаю, как она прожила свою жизнь и жива ли?
      В ответ на вопрос Наташи о том, почему я не искал Свету я сказал: зачем? Пусть она останется в моей памяти вечно молодой и юной.
      Жалею ли я о своей измене? Да, потому, что после началось мое падение вниз.
Но с другой стороны - нет. Это была не простая измена, а, как мне казалось
тогда, любовь. Я устал повторять следом за А.Блоком: "Только влюбленный имеет право на звание человека."
      Что правда, а что нет в публикации о Наде, решать вам. Скажу лишь одно: после поездки в Крым мне пришлось уйти с работы по собственному желанию. Причина вовсе не в Наде, а в том, что я якобы украл у детей деньги. Когда я ехал в Симферополь выступать на пленуме обкома комсомола о работе нашего отряда, Виолетта выдала мне из детских денег 100 рублей. Сказала, что это - премия за сверхурочную работу. По возвращению из Крыма, кто-то написал анонимку в районо. Я взял у Виолетты отчет о расходовании денег. Заведующая районо увидела в ведомости, что мы дарили детям на день рождения дорогие часы, радиоприемники, фотоаппараты, а потом накрывали сладкий стол. Она рассмеялась: я ее могу себе позволить подарить своему сыну такие дорогие часы, а вы подарили их этим ублюдкам?
      Они не ублюдки, а дети с очень не простой судьбой. Многим из них родители никогда не дарили подарков и не накрывали на стол. Они на всю жизнь запомнят свою поездку в Крым и то, как всем лагерем отмечали их день рождения. Видели бы вы их счастливые загорелые лица, когда они ехали из Крыма во Львов.
      Заведующая не поверила моим словам. Назвала меня вором, сказала, что, таким  как я, не место в школе.
       Я зашел к своему шефу по горкому комсомола, которого я считал Павкой Корчагиным и слепо поддерживал его во время его конфронтации с первым секретарем. Я рассказал ему о случившемся. Он уже знал об этом от заведующей районо. Ему я и написал заявления об увольнении из интерната по собственному желанию. И дело было вовсе не в деньгах. Саша - заведующий отдела пропаганды райкома партии -  казал, что на меня в милиции лежит заявление о том, что я изнасиловал несовершеннолетнюю ученицу - Таню, мать которой ее отец  зарубил топором на ее глазах.
       Я обалдел:
       - Саша, что за бред ты несешь?
       - Увы, заявление об изнасиловании от этой самой Тани лежит в милиции.
       - Господи, неужели ты веришь в эту чушь?
       - Нет, конечно! Но начнутся проверки и все может статься. Так что, лучше напиши заявление об увольнении по собственному желанию.
       - Хотел бы я знать кто копает против меня?
       - Первый секретарь. Зря ты заелся с ним и припугнул его ОБХС.
       - Господи, какой же он - подонок! - Меня осенило: - Послушай, а не для него ли был предназначен тот фирменный джинсовый костюм?
       Саша кивнул головой.
       - Его младший сын ходит в школу.
       - А что прикажешь мне тогда было делать? Надо было смотреть, как его подчиненные обкрадывают детей? Воруют у них масло, сметану, а они ходят голодные. За буханку хлеба загружают на хлебокомбинате машины.
       - Все ж таки, ты мог сказать это все иначе, а не грозить первому
секретарю ОБХС.
       - Как хорошо, что я ушел из этой клоаки. Грязь, воровство, подлость. И эти  люди учат нас жить?!
       - Ты не говорил мне этих слов.
       Я написал заявление и бросил его на стол. После этого случая я престал при встрече здороваться с ним. Поздоровался лишь после того, как на 9 мая он развернул знамя Победы на холме Славы.
        Дома я рассказал Любе о том, что случилось. Она одолжила денег. Я отнес их Виолетте и сказал, чтобы она раздала их родителям. Виолетта провела собрание. Родители под расписку получили от нее деньги. Вскоре она принесла мне всю сумму обратно. Родители знали на какие цели пошли деньги.
        А история с изнасилованной девочкой сыграла свою роль в наших отношениях с Надей.
       После увольнения я стал писать повесть "По собственному желанию". Сюжет ее таков: после романа с Надей и их расставания, по моему сценарию снимается фильм в Крыму о нашем романе с Надей. В романе ее судьба складывается следующим образом: она познакомилась с мужем в Артеке, где проходила практику. Он пригласил ее в кабинет и изнасиловал. Она забеременела. Они поженились. Муж по прежнему насиловал ее - таково было его представление о сексе. Света забеременела от меня, но решила, что от мужа. Пообещала мне, что позже обязательно родит мне лапочку - дочку. Хотела избавиться от беременности, но, не знаю по какой уж причине, она родила. Муж, с которым она не была долгое время, забрал у нее дочь и выгнал из квартиры. Она поселилась в квартире матери. Кочкадан приехал на следующий год в Крым вместо меня. Узнав о том, что Надя родила, он привозил ей продукты. Председатель колхоза, знавший о нашем романе, продал свой дом в деревне и женился на Наде. Дочь считала его своим отцом. Но вскоре он умер. Таков сюжет повести, которую я написал о работе детей в Крыму. Послал повесть в Крым. Пришла разгромная рецензия. Рецензент написал, что я хороший передовой учитель - новатор, любящий детей  и... сексуально озабоченный маньяк. С чего он так решил - понятия не имею. Повесть я написал в 1982 году. В ней, естественно, не было ни одной откровенной сцены любви. Интересно, что такими же словами сказала и Наташа о публикации нашего романа со Светой.
      Где правда, а где вымысел в рассказе о Наде, решайте сами.
      Председатель привез для Нади несколько ящиков с фруктами и сказал, чтобы я поехал с Надей в райцентр и помог загрузиться их в автобус, а в Симферополе возьмет такси.
      - Для дочке. Витамины. - Так я случайно узнал, что у Нади есть дочка шести лет.
     Автобусы отправлялись каждые полчаса. Мы не знали с Надей будет ли у нас еще одна встреча, поэтому прощались на всегда. На память приходит любимая песня :"С любимыми не расставайтесь..."
      Местные уже говорили, когда назначали место встречи: "Возле той парочки, что целуются". Уехала Надя последним автобусом. Ящики с фруктами бесследно исчезли.
      Наконец-то добрался до второй встречи с Надей. Надя, как и обещала приехала на открытие лагеря. О открытие прошло прекрасно. Пылал огромный пионерский костер. Дети пели, плясали, разыгрывали коротенькие сценки о жизни в лагере. Директор колхоза, полюбивший наших детей за то, что они прекрасно работали. Расщедрился и накрыл шикарный сладкий стол. С трудом разогнал детей в 12 часов. Но завтра - воскресенье можно поспать на часок-другой подольше. Хотя, навряд ли получится. Директор заказал автобусы и мы должны были ехать в "Артек", а затем на море.
     Чтобы уложить детей мне пришлось прибегнуть к последнему аргументу: завтра едем на море. Будить никого не собираюсь! Проспите, останетесь территорию лагеря убирать. Естественно всем хотелось на море. Купаться в Сиваше - здорово. Но с морем его не сравнишь.
     Угомонились за полчаса - рекорд. Как повелось, посидели с учителями часок. Сторож расщедрился на трехлитровую банку Нектара любви. Я самым наглым образом воспользовался тем, что я - какой ни какой, а начальник, конфисковал банку с Нектаром любви. Хватит того, что начальник голову потерял от этого нектара. Еще Виолетта испробует сей напиток, тогда никому не поздоровиться. Кто дисциплину в лагере будет держать?
      Подмигнул Наде: нам хватит этого нектара на много ночей любви. Вместо нектара запивали традиционные шашлыки какой-то бормотухой, флягу которой привез заботливый директор.
      Сидели хорошо. Долго ли? Не скажу, так как клевал носом, а потом заснул, опершись о столб беседки - сказались многочисленные бессонные ночи и ранние подъемы. 10 дней спал по пару часов в сутки, а то и вовсе не спал. Расслабился и опростоволосился. Надя попыталась разбудить меня, но я храпел без задних ног. Меня оставили спать в беседке. В эту ночь секса у нас с Надей не было. Такое впечатление, что сама судьбы была против нашей любви. Надя сбегала в комнату за подушкой. Положила ее мне под голову и осталась со мной в беседке. Положила голову на мое плечо и сама задремала.
      Перед тем, как заснуть, она попыталась заговорить со мной. Я что-то бормотал во сне. Утром Надя сказала, что узнала обо мне всю правду. Я не помню, так как спал самым наглым образом, да еще и причмокивал во сне.
      Было от чего. Ночью я побывал в Храме Любви. Ну, доложу я вам, об этом можно только ночью рассказывать и то на ушко, - Сказал  Наде. Короче, встретил тебя там в наряде жрицы, а на троне восседала моя жена. Наряд у тебя, скажем так, был никакой. На поясе золотая цепь и - все! Весь наряд. Признаюсь, что в этом наряде ты была прекрасна.
     С меня содрали кучу бабла за любовь с тобой. Так что, придется отработать. А то, знаешь ли, денежки взяла, а сама разбудила в самый неподходящий момент.
     Храм Любви достоин того, чтобы описать его более подробно.
     Я наблюдал за обрядом посвящения в жрицы Храма Любви. Естественно это была не Надя, а совсем незнакомая юная дева, которой на вид было лет пятнадцать - не более того.
     В Храм Любви жрицами брали только девственниц. Жениной  будущая жрица Храма Любви становилась во время обряда посвящения.
     Вдоль дороги к Храму Любви, точно часовые у Мавзолея на Красной площади, стояли многочисленные позолоченные скульптуры, в человеческий рост, посвященные сексу в различных позах.
 В центре площади стояла скульптура мужского члена с человеческий рост из которого в небо бил фонтан воды.
      Настоятельница Храма Любви не жалела золота на украшение Храма. Я бросил взгляд на скульптуры. Буркнул себе под нос: "Ишь, как их раскорячило - то. Не иначе как соревнуются за звание победителя социалистического соревнования". Ударным трудом, так сказать, поможем любимому Храму стать первым в такой важной отрасли, какой является Любовь.
      Разглядывая скульптуры, я шел к Храму по дорожке, посыпанной желтым песком. Песок хрустел под ногами, но хруст был каким-то странным - металлическим. Я наклонился и взял в руку горсть песка. Никакой это не песок, а кусочки золотых монет.
      Я воскликнул:
      - Ничего не скажешь, круто живут, если золотом вместо песка посыпают дорожки.
       Среди обломков монет я увидел и знакомый квадратик в виде карточной бубны, которую Света подарила мне на память в Польше. Хотел взять его, но передумал: зачем ворошить старое, его не вернуть.
       Тут же передо мной появился плечистый молодец, одетый в кожаные доспехи, которые доходили ему до пояса. Его доспехи были богато украшены, конечно же золотом. В Храме Любви золота явно не жалели. Ну, а ниже пояса у молодца болталось то, что обычно принято прятать от постороннего взгляда. Эту часть тела Люба предложила называть номенклатурным работником. Так вот, у молодца его номенклатурный работник был выдающегося размер. А у знакомых мужиков ничего подобного не видел.
        В руках у молодца была деревянная палка, так ж богато украшена золотом.
 Увидев в моих руках монеты, молодец посмотрел на меня каким - то нехорошим взглядом.
        - Песочком, вот, интересуюсь. Из какого карьера привезли?
        Угрюмый молодец промычал в ответ:
        -Не знаю. Этот песок всегда здесь лежал.
        - А можно, горсть - другую на память прихватить с собой?
        - Хоть лопатой греби. Бери сколько унесешь, но дорога в Храм Любви тебе будет заказана навсегда, - сказал молодец и брезгливо пнул ногой кучку песка, что оказалась неподалеку от нас. Золотой песок так и брызнул в разные стороны.
        Я вновь зачерпнул горсть золотого песка и сказал:
        - Это ж надо какая щедрость казенное добро разбазаривать. Так можно и по миру пойти с протянутой рукой.
        Мне хотелось посмотреть Храм Любви, поэтому я высыпал обратно на землю золотой песок. Следом за золотыми монетами на землю капали слезы. Я конечно, немножко утрирую, но признаюсь с золотым песком расставаться было нелегко
        Вытер руки о шорты для того, чтобы к ним не прилипла и песчинка. К рукам-то не прилипла, а за дыру в шортах зацепился та самая карточная бубна, которую подарила мне на память в Польше Света.
        Отдав шорты Любе, чтобы она постирала их, я и обнаружил эту золотую бубну. Н выбрасывать же добро, поэтому я бросил золотую бубну в шкатулку, где лежали немногочисленные золотые украшения Любы. Очевидно, поэтому нет-нет, да я вспоминаю Свету. Золотая бубна явно не случайно оказалась на дорожке, которая вела к Храму Любви.
        Так то, нечего напраслину возводить на меня будто я обокрал Храм Любви имени ее покровительницы Афродиты. Жрицей, которую я увидел в Храме во вторую жаркую ночь в Крыму была... Надя. За секс с ней я заплатил немалую цену - 300 полновесных американских рублей. Доллар в 1982 году стоил в СССР 68 копеек. Как видите, вполне приличная сумма. Наш и проститутки стоят значительно дешевле и работают, думаю, не хуже.
       Те еще расценочки в Храме Любви - сплошная обдираловка!
       Молодец с дубинкою в руке шел за моей спиной и рассказывал о цене золота на Небесах:
       - Злато, серебро и прочие драгоценности, накопленные на Земле, на Небесах это - пустой звук. Грош цена всем богатствам, накопленным на Земле. Только Любовь откроет Небесные врата. Она - Любовь - дороже злата, которое и попирают ногами странники, жаждущие любви.
       Для того, чтобы я усвоил правила, по которым жили странники на территории Храма Любви - уместно добавить Небесного Храма Любви - Хочешь золото вместо любви, бери. сколько душе твоей угодно. Новое подсыпят. Не жалко - этого добра у нас хватает. Но дорога в Небесный Храм Любви тебе навсегда будет заказана.
"Красиво, - подумал я про себя, я, но - дороговато!" Сунул палец в песок, чтобы измерить глубину на которую насыпано золото. Сантиметров 10 - не больше. В уме занялся подсчетом. Оказалось, что дорога, которая проходила под нашими окнами и которую ремонтируют каждый год, так как вместе со снегом с нее сходит и асфальт. Так вот, километр этой дороги стоит в несколько раз дороже, той по которой я шел к Храму Любви. Настоятельница Храма не закапывала деньги в землю, а сверху насыпала золото на дорогу. Любой Фома - неверующий мог сам легко проверить куда уходят в Храме бюджетные деньги.
     Дорога привела нас с моим персональным сопровождающим к бассейну. На сей раз бассейн был не из золота, а из самого заурядного мрамора, но не привычной - квадратной формы , а в виде сердца. Глубина бассейна чуть выше пояса. Размеры? Небольшой в нем от силы  могли поместиться с десяток купающихся. В нем купалась дюжина юных дев. Угловатые. Их бедра еще не округлились. Не кормившие груди не висели, а торчали дыбом. На вид девам было от силы лет 14 - 15. Столько же сколько было и заболевшей Тане. На них были одеты белоснежные туники до пояса из какой-то тончащей материи.
     Что из себя представляла туника? Возьмите белую ткань метра два, думаю будет вполне достаточно. Сложите ее пополам.  Сверху вырежьте дырку для головы и две по бокам - для рук и туника готова.
     За не имением купальников, которые в Древней Греции еще не придумали, юные девы плескались в бассейне в туниках. Они прощались с детством. Об этом поведал мне мой персональный сопровождающий.
     Я усмехнулся про себя юные девы должны ходить в восьмой - девятый класс, а не торить дорожку в Храм Любви. "Впрочем, бессмертной Джульетте было 13. Она должна была праздновать свое четырнадцатилетие" - трезво подумал я про себя. - "Если девятиклассницы рак проводят сой досуг, тогда надо давать им домашнее задание в два, а то и в три раза больше, чтобы всякая дурь не лезла им в голову.
"Учиться, учиться и еще раз - учиться!" - как завещал молодежи товарищ Ульянов - Ленин. Умный мужик был. Зря слов на ветер не бросал. Видимо, на собственном опыте хорошо изучил этот вопрос."
     В бассейн было набросано множество прекрасных алых роз. Плавали хлопья пены.
Из морской пены, как известно родилась Афродита. Может и из этих девчушек  родится Афродита 21 века. Не знаю, все возможно не надо бурчать по старчески, ведь мне должно только на днях исполнится 28 лет. Возраст, когда прощаются с комсомолом.
     Туники на девчушках намокли и не скрывали их наготы, а наоборот - подчеркивали ее. Левы не просто купались в бассейне, а предавались всем видам лесбийской любви. Язычком, пальчиками, всем телом и прочими частями своего тела ласкали друг друга. Как говорила мне Надя, чтобы я поцеловал ее в то самое срамное место, которое мы договорились с вами именовать активисточка - комсомолочка, "Везде - везде!"
     Бассейн огораживала массивная золотая цепь. Возле ограды толпился с десяток любопытных самого разного возраста от безусых юнцов до беспомощных старцев. Безопасность юных дев блюли несколько добрых молодцев в такой же самой одежде, которая была у моего персонального сопровождающего. Они тут же пресекали любую попытку перелезть через золотую цепь.
      Я не присоединился к толпе глазеющих на дев мужиков, но признаюсь откровенно, отвел свой взгляд от них с трудом. Девы были красивы, а в мокрых туниках просто прекрасны.
      Храм, как ему и положено, стоял на возвышенности. Перед входом в Храм талантливые актеры разыгрывали какое-то представление. Я подошел поближе. Сопровождающий меня молодец пояснил:
      - Они любовь променяли на наслаждение. Вход в Храм им заказан навсегда. Знакомое словосочетание резануло ухо. Я присмотрелся к актерам, которые занимались... ананизмом, используя для этой цели какие-то механические штуковины.
Наблюдать за ними мне было неинтересно, поэтому мы пошли дальше.
       В это самое время юная Дева ловко взобралась на край бассейна. Золотое лаже ждало ее. Двое совершенно нагих девицы - таких же прекрасных, как юная Дева, сняли с нее тунику. Из одежды на ней осталась лишь золотая цепь, которая подчеркивала ее талию.
 Послущницы Храма зачерпнули из золотых сосудов, сделанных в форме женского полового органа какую-то зеленую массу, похожую на густой кисель, и с ног до головы втирали ее в тело Юной Девы. Послушницы привязали золотыми цепями Юную Деву к ее золотому эшафоту.
        К Деве, прикованной золотыми цепями, подпустили с десяток мужиков, разного возраста, охочих до ее тела. Руки  у них были скованы за спиной, опять же золотой цепью. Они дружно взялись за дело - слизывали с Юной Девы ту зеленую гадость, которой только что обмазали ее.
        - Надоело! - воскликнул я.
        - Что именно? - переспросил меня сопровождающий. Разве наши Юные Девы -
будущие жрицы Храма Любви не прекрасны?
         Я возмутился:
         - При чем здесь девушки? Они, слов нет, прекрасны. Ума не приложу  где вы их только раскопали в таком количестве?
         - Что же тогда вывело вас из себя? - поинтересовался у  меня мой сопровождающий.
         - С обилием золота у вас явный перебор.
         Сопровождаюший меня молодец сообщил:
         - Начинается обряд посвящения в послушницы.
         Зеленая гадость, которой обмазали Юную Деву, были явно подмешаны наркотики, так как и сама Дева и домогатели, облизывающие ее тело, испытывали при этом явное блаженство. Что кроме наркотиков могло подействовать на них подобным образом?
        Неизвестно по какой причине облизывая губы, я сказал сопровождающему:
        - Пошли дальше!
        - Обряд скоро закончится, - сказал сопровождающий.
        Я знал когда именно: все закончится коллективным оргазмом. Но не хотел быть свидетелем этого действа.
        Мы подошли к дверям Храма, которые были высотой в два человеческих роста.
        У меня невольно вырвалось:
        - Опять золото! Сколько можно!
        С обеих сторон от двери стояли... два "номенклатурных работника" высотой с человека.
        Я скривил губы.
        - Господи, какая безвкусица!
        Внутри Храм был совсем небольшой. Это и не мудрено. В Древней Греции, а именно ее взял художник за образец, служба проходила не в Храме, а - на улице. Храм был жилищем Бога, в который могли войт и лишь избранные лица, да такие любопытные, как я.
        В центре Храма на возвышенности стояло огромное ложе. Естественно
золотое, а какое же ложе может быть у Верховной жрицы Небесного Храма Любви.
       По периметру Храма вдоль стен стояли простые деревянные кровати. На их спинках была прекрасная резьба. На кроватях возлежали жрицы Небесного Храма
Любви. Те из них, кто был без клиента, вспоминали утерянную девственность и мастурбировали.
       Я уже рассказывал какой обряд проходили Девы, желающие стать всего лишь  послушницами Небесного Храма Любви. Жрицы же проходили все муки ада. Естественно любовного ада. Для начала их насиловали. Долго и умело, и не один раз. Именно так и произошло  Надей. Во время практики ее будущий муж  в своем кабинете силой овладел Надей  и лишил ее девственности. После чего она и родила свою дочь. Я не случайно вспомнил о Наде, так как я увидел ее среди жриц. Бросился к ней, но реальная Надя разбудила меня.
       Оказалось, что все увиденное мною, лишь сон, который мне приснился во вторую жаркую Крымскую ночь. Про себя я подумал: "Ну и коварная ж ты баба, Афродита. Бьешь наотмашь не в бровь, а - в глаз!"
       Третья тревога за ночь. Пока летят герани. Что будут бомбасить. Не хочется вновь сидеть без света. Но, как обычно, больше досталось Киеву и области. Разбомбасили в Фастове вокзал. В Днепре прилетело туда, куда целились. Сильнейший пожар и детонация чего-то. Полетели ракеты. Около шести утра куда-то прилетит. Вопрос: куда? Света нет по 12 часов в сутки. Когда печатать - ума не приложу.
     А мы с вами опять живем  параллельном мире. Рассказываю о своем визите и никуда - ни будь, а в Храм Любви или Храм Афродиты - как вам будет угодно. Я не обратил внимание на то, как изменилось лицо Нади во время моего рассказа. А зря! Похоже на то, что обоим снился один и тот же сон о Храме Любви. Хотелось бы, конечно, послушать рассказ об этом Нади.
     Пока я спал, Надя рассказывала мне о том, что ей снилось в нашу первую жаркую Крымскую ночь. Она давно хо тела мне рассказать об этом, да стеснялась сделать это. Решив, что я сплю, она рассказала мне о том, о чем никому не рассказывала, потому, что стеснялась.
    К лагерю тем временем подъехали, нет величаво подкатили три интуристовских "Mercedes-Benz Tourismo", в сопровождении машины ГАИ. Председатель расщедрился или не мог заказать подешевле. Ура, мы едем а "Артек" лучший пионерский лагерь посмотреть, да себя показать.
    Дети мигом оказались в автобусах. Виолетта для порядка пересчитала детей, затем еще раз пересчитала. Одного человека не хватало. Вскоре выяснилось, что не хватает Тани - той самой девочки, которая позже накатает на меня кляузу. Не хочу разбираться кто ее заставил сделать это.
    Я бросился в комнату. Таня лежала в постели. Накинулся на нее с упреками:
    - Совсем уже совесть потеряла. Все уже в автобусах, а ты - дрыхнешь! Как можно? Мигом ступай в автобус. Умоешься в столовой.
     Таня хриплым голосом сообщила мне:
     - Анатолий Борисович, я, кажется, заболела.
     Я прикоснулся тыльной стороны ладони к ее лбу. Лоб и в самом деле был горячий. Позвал медсестру. Та заглянула Тане в горло и расстроенно сообщила:
     - Красное! Что же делать?
     - Придется тебе остаться с ней. Не оставлять же ее одну в лагере.
     На телефон пришло сообщение о том, что свет отключат с 6.00 до 9.00. Бомбасят мой Любимый Добротвор, куда я возил детей. Добротворскую ТЭЦ и не только ее. Похоже, что лафа закончилась - опять будем сидеть без света.
     Медсестра сбегала в автобус за сумкой с лекарствами. Выложила с десяток упаковок. Заставила Таню выпить кучу пилюль и расстроенно села на кровать и глядя на меня жалостливым взглядом. Глаза ее при этом подозрительно блестели.
     - Я с детства мечтала побывать в "Артеке" - хоть одним глазом глянуть как отдыхают дети избранных.
      - С Таней что-то серьезное? - спросил я  у медсестры.
      - Не представляю, где она могла простудиться в такую жару? Хотя, чему тут удивляться? На интернатовских харчах иным иммунитет и не будет.
      Неожиданно Надя предложила свои услуги:
      - А давайте я останусь с Надей. Я была в "Артеке" много раз. Там проходила практику и познакомилась с мужем. Сейчас он в "Артеке" крупная шишка - зам генерального директора.
      - Вот и прекрасно! - сказал я медсестре. - Ноги - в руки и - шагом марш в автобус, пока я не передумал.
     К нам подошла Виолетта и спросила у меня:
     - Ну что, решили вопрос?
     - Надя остается с Таней.
     - Доверить ребенка чужому человеку!? - притворно ужаснулась Виолетта. - Тогда и вы оставайтесь с нею.
      О подобном я и не смел мечтать. Остаться с Надей наедине, практически наедине, лучше и не придумать.
      Автобусы в сопровождении ГАИ величаво тронулись в путь. Дети на прощание помахали нам рукой.
     - Не скучайте.
     Мы с Надей пошли проведать Надю. Увидев ее Таня удивилась.
     - Вы не поехали? В "Артеке" мы будем купаться в настоящем море!
     - Ничего страшного, съезжу в другой раз.
     - Хорошо вам, вы рядом с морем живете, а я его никогда не видела. Так хотела поехать... - На ее глазах появились слезы.
     Я попытался ее успокоить:
     - Не пережива1, съездишь на море через неделю, если снова не заболеешь.
     - Правда? Вы не обманете?
     - Обижаешь, Таня. Разве я когда-то обманывал вас?
     - Никогда!
     - То - то и оно. Ты что-то ела с утра?
     - Не я.
     - Сейчас что-то сообразим.
     С открытия лагеря осталась целая куча пирожков и вкусных булочек. Я заварил Тане чай и принес завтрак.
     - Увы, больше ничего нет.
     - И не надо. Я целый день готова есть одни булочки и пироги.
     Медсестра оставила градусник, да не один, а целых три. Один я отнес Тане, другой сунул Наде.
     - А мне-то зачем? - удивилась Надя. - Я совершенно здорова.
     - На всякий случай, для достоверности.
     У Тани и Наде была совершенно нормальная температура. Видимо подействовали лекарства, которыми медсестра напичкала Таню.
     Пошел к соседу и нарвал малины, чтобы напоить Таню, а заодно и Надю горячим чаем.
     Обе отказались от чая с малиной. Таня заявила, что не любит малины. Я приказал ей:
     - Пей, я сказал! Надо выздоравливать!
     Таня заупрямилась:
     - Пей, а то накажу!
     - Как? - спросила Таня.
     - Сниму с вас обоих трусики, да налуплю крапивой по голой попе, чтобы слушались.
     Надя не выразила протеста, а Таня промолчала, не зная как относиться к моим словам. Все ж таки я заставил обеих выпить чай.
     - А теперь - спать. Пропотеешь как следует и проснешься здоровой.
 Вышел на улицу и случайно подслушал разговор моих дам.
      - Ты градусник терла или дышал на него? - спросила Таня у Нади.
     Таня призналась:
      - Терла.
      - А зачем?
      - Чтобы не ехать в "Артек". - И сообщила правду: - Я забыла во Львове купальник.
      - Выходит, что ты и на Сиваше не купалась?
      - Нет.
      - А что же ты Анатолию Борисовичу не сказала?
      - А что бы он сделал?
      - Купил бы тебе купальник.
      - А деньги?
      - А деньги отдала бы позже, когда колхоз рассчитается с вами. Ну да, не не беда. Я привезу тебе свой. У меня их целая куча.
      Узнав, что Таня здорова, я предложил дамам:
      - На море мы не поехали, давайте хоть на Сиваш сходим - искупаемся.
      - Я не захватила с собой купальник.
      - И я тоже.
      - Ничего страшного. На Сиваше, кроме нас никто не бывает. Можно купаться голенькими.
      - А вы?
      - А я не буду подглядывать, так что можете смело купаться в чем мама родила, - пообещал я своим дамам.
       Берег Сиваша действительно был пустынен. Местные предпочитали купаться в другом месте - километров в пяти от столовой. Там было меньше ила.
      Я, как и обещал, повернулся спиной к своим дамам. Они скинули с себя всю одежду и наперегонки устремились к воде. Первым делом, чтобы скрыть свою наготу, они намазали друг друга грязью с ног до головы. Это была Танина идея. Но она не совсем оправдала себя. На Таню я не смотрел. В присутствии Нади остальная часть женского пола меня совершенно не интересовала, тем более такая пигалица, как Таня. Ил не скрыл наготу, а наоборот подчеркнул ее, сделав таинственной, загадочной.
       Таня с Надей резвились в воде точно дети. Брызгали друг на друга водой. Таня не умела плавать и Надя пробовала учить ее. Таня ложилась на воду животом, вытягивала свое щупленькое тельце на воде. Надя поддерживала ее снизу. По том учила ее делать движения рукой и ногами. Куча брызг, визга. Постепенно ил смывался с их тел, но они не обращали на это внимание и зазывали меня в воду. Я отказывался.
       Не знаю сколько прошло времени с тех пор как он и залезли в воду. Но вдруг раздался испуганный крик Нади:
       - Толик, Таня потеряла сознание!
       Прямо в шортах я бросился в воду. Взял Таню на руки. Ужаснулся про себя: "Какая же она худющая!" Надя выбежала следом за мной. Забыв про трусики, натянула на Таню шорты, футболку. Заметив на песке Танины трусики сунула их Тане в
карман. Не смыв с тела ил, натянула на себя одежду и побежала за мной. Я держал Таню на руках и бежал к столовой. Надя с  трудом догнала меня почти возле самой столовой. Таня тем временем пришла в себя.
       - Что со мной, Анатолий Борисович? - испуганно спросила она у меня.
       - Ничего страшного! Наверное перегрелась на солнце и получила солнечный удар. Ты потеряла сознание.
        Таня попыталась спуститься на землю. Но я не дал ей этого сделать.
       - Лежи спокойно и не барахтайся! Надо съездить к врачу, чтобы убедиться что с тобой все в порядке. Обними меня рукой за шею, а то мне не удобно держать тебя.
       Таня положила свою руку мне на шею.
       - Вот так?
       Я буркнул в ответ:
       - Угу...
       Возле столовой стоял колхозный грузовик. Я попросил знакомого водителя срочно отвести нас в больницу. Она была на другой стороне села. Надя с Таней сели в кабине, я залез в кузов. Доехали быстро.
      Я вновь хо тел взять Таню а руки, но она сказала:
      - Не надо, я сама пойду!
      Увидев наши вымазанные илом лица, врач на всякий случай перекрестилась.
      - Что это с вами? - спросила врач.
      - Купались на Сиваше.
      - Понятненько...
      - Мамочка пусть остается с ребенком, а вы - шагом марш в коридор.
      Я вышел покурить на улицу. Осмотр затянулся. Я уже начал нервничать. Наконец-то показалась Надя. Она держала за руку Таню.
      - Что с ней? - испуганно спросил я у Тани.
      - Все нормально. Сказала что надо осторожнее быть с Сивашской грязью. Она - лечебная и надо знать меру, а мы чрезмерно увлеклись с ног до головы намазали все тело, вот Таня и потеряла сознание.
       Я облегченно вздохнул:
       - Ну, слава Богу! А о я уж начал думать, что с  Таней что-то серьезное случилось.
       - Врач просила тебя зайти к ней.
       - Хорошо, подождите в машине.
       Водитель волновался не меньше нашего и ждал, чтобы если что-то серьезное отвезти Таню в районную больницу.
       Не успел я открыть дверь в кабинет врача, как она набросилась на меня с упреками:
       - Папаша, вы совсем запустили ребенка! У девочки некудышнее сердечко, с легкими не все в порядке, у нее очень ослабленный организм, худая, явно недоедает. Е надо усиленное питание, фрукты, черная икра... Ей надо набрать вес. Почаще бывать на свежем воздухе. Заняться спортом, чтобы укрепить организм. Кем вы работаете?
       - Зам. директора интерната.
       - Вам, как говорится,  и карты в руки. Казалось бы образованный человек, а так запустить ребенка!
        Я сообщил врачу:
        - Таня не моя дочь - она воспитанница интерната. Мы собираем у вас урожай.
       - Наслышана о вас.
       - Мне скоро исполнится двадцать восемь лет. Таня по возрасту не может быть моей дочерью. - После этого я рассказал врачу о том, какая ужасная судьба была у Тани. - Когда ей было шесть лет. Ее отец у нее на глазах зарубил мать Тани топором.
       - Простите, я не знала, - опустив глаза сказала врач. - Налетела на вас, отругала ни за что. Простите. - Повторила врач.
       - Не за что. Вы все правильно сказали. Тане нужен особый уход, который невозможен в интернате.
       Врач посоветовала:
       - Знаете что, у нас в Крыму есть школы - интернаты санаторного типа. Вам бы туда устроить Таню. Она бы поправила у нас свое здоровье.
       - Спасибо за совет, - поблагодарил я врача. - Приедем во Львов обязательно займусь этим вопросом.
       Приехав во Львов, я не забыл о совете врача. Надя помогла через свои каналы устроить Таню в лучший крымский интернат санаторного типа. Но Таня, узнав об этом, наотрез оказалась ехать в Крым.
       - Вы хотите от меня избавиться! Я никуда не поеду, тем более в Крым, к этой вашей мымре - Наде.
       До меня наконец- то дошло, что Таня просто ревновала меня к Наде.
Позже появилась заявление о том, что я изнасиловал ее  в Крыму и в деталях расписано наше купание в Сиваше голенькими. Это была правда, а дальше - сплошной вымысел.
      На грузовике мы доехали до лагеря. Я поблагодарил водителя. Рядом с корпусом школы находилась баня. о горячую воду включали лишь поле обеда, когда мы грядные приходили в лагерь с работы. Пришлось купаться в прачечной, где был бойлер. Душа там не было. Был резиновый шланг и на полу стоял большуший тазик для стирки.
     Надя отмыла Таню. Отвела ее в спальню и уложила на кровать. Таня так измоталась за сегодняшний день, поэтому как только закрыла глаза, сразу же заснула. После этого Надя попросила меня подержать шланг пока она купается.
     Не жалея шампуня, мы долго терли друг друга шампунем. Весь пол был в комках пены. Надя все больше стала походить на прекрасную даму, а не на чертика. Хоть и симпатичный был чертик, но все ж таки чертик.
     Я глянул на пену, которая чуть ли не доходила Наде до колен, да и она вся была в комках пены, я заметил:
     - Ты точно Афродита, родившаяся из морской пены, - после чего не забыл чмокнуть ее в щеку.
      Я открутил шланг посильнее и стал смывать с Нади грязную пену. Но серый налет от сивашской грязи был еще заметен на ее белоснежной коже. Я вновь стал купать Надю. Но все больше это стало напоминать не купание, а ласки.
      Потом Надя купала меня. После чего мы, обнявшись, стояли в тазике и целовались до беспамятства.
      Отдышавшись после затянувшегося поцелуя, Надя выгнулась точно кошка,
      - Три не рукой, а - мочалкой.
      Но я не послушал ее. Она взмолилась:
      - Прекрати, а то я сейчас кончу!  Иди ко мне!
      Я хотел спросить у Нади: "Как?" Возле стену стояла узкая деревянная лавка. Вдвоем на нее не лечь. Надя приказала  мне:
      - Садись!
Сейчас выключат свет на шесть часов. Надо успеть погулять с собаками. Допишу позже, когда дадут свет.
      Лавка на вид была прочная. Я сел на нее и несколько раз подпрыгнул. Надя с интересом наблюдала за моими действиями.
      - Выдержит?
      - А то...
      Расстелил на лавке полотенце. Галантно указал на лавку.
      - Прошу, сударыня, на наше брачное ложе!
      - А ты дверь закрыл? - с тревогой спросила Надя. - Не приведи, Господи, твоя Таня ворвется сюда. Ты знаешь она, по-моему, влюбилась в тебя. По себе знаю, что девчонки в этом возрасте неадекватные. Смотри, чтобы не натворила какой-то глупости. С нее станется!
      Я успокоил Надю:
      - Ты же знаешь, что я совершенно равнодушен к ней. Но, спасибо, что предупредила. Девчонки в ее возрасте постоянно влюбляются в молодых учителей. Переболеет и все пройдет.
      - Дай Бог, дай Бог, что все на этом закончилось. С этим купанием  голыщом мы совершили с тобой, мне кажется, большую глупость.
       - Не беспокойся, она спит. Детский сон крепок, - с убеждением сказал я.
       Надя весьма грациозно села мне на колени. Попросила меня сдвинуть ноги. Я вошел в нее.  я помогал Наде как мог. Поддерживал за попку и по очереди целовал ее груди. Мы так  истосковались по друг другу, что довольно скоро одновременно с облегчением вздохнули.
        С благодарностью слились в долгом поцелуе. Наша вторая жаркая ночь в Крыму обещала быть долгой. Пришлось снова купаться. Но на этот раз мы не стали долго заниматься этим, так как на улице раздались сигналы автобусов - приехали наши ребята из "Артека". Я мигом натянул на на мокрое тело рубашку и джинсы. Надя
была такая же проворная, как и я. Она повязала на голове  банное полотенце.
       Все ребята были живы и здоровы. "Артек" им понравился, а вот море - нет. Холодное и купались по несколько минут. Столько, сколько предписывает инструкция. Самое смешное заключалось в том, что артековцы завидовали нам. Купатьс в Сиваше можно было столько угодно, можно вволю объедаться фруктами, да еще заплатят за работу. Вот оно как вышло-то. Оказывается у нас в лагере жизнь более интересная, чем в "Артеке".
      - А вы как? - спросила у меня Виолетта. - Как Таня?
      - Нормально. Здорова, правда на Сиваше с ней с непривычки случился солнечный удар  но все, к счастью, обошлось.- И попросил Виолетту: _ Сходите с ней в магазин и купите ей, пожалуйста купальник. Она рассчитается позже из заработанных денег. И узнайте у девочек может еще кто-то из них забыл во Львове купальник. Не смешно, быть в Крыму и не купаться.
       По дороге в лагерь дети заехали в столовую на ужин. Виолетта не забыла и о нас. На ужин, как обычно были неизменные шашлыки. Дети устали, поэтому спать легли рано - часов в девять и быстро заснули. Мы   учителями тоже долго не
сидели.
       В десять часов в лагере царила непривычная тишина. Только мы с Надей остались сидеть в беседке. В эту ночь мы могли не опасаться того, что скрип половиц разбудит ребят.
       Я сообщил Наде радостную новость:
       - Все дрыхнут без задних ног. Может быть и мы пойдем баиньки? - спросил у Нади с намеком на ночь любви. Но не тут-то было. В лагерь со скрипом въехал запылившийся уазик председателя колхоза, который приехал сообщить нерадостную новость:
       - Надя, собирайтесь - вам надо срочно ехать в Симферополь.
       - Что-то случилось? с тревогой просила Надя. - Когда последний автобус на Симферополь?
        - Не беспокойтесь, я вас отвезу.
        Как выяснилось позже, в том самом образцовом колхозе, который 
настоятельно рекомендовала мне Надя, стряслась беда. Сын руководителя московских школьников утонул в магистральном канале. В нем бешенное течение. Купаться там было категорически запрещено. Из-за этого канала я  и оказался ехать в этот колхоз.
        Я мельком был знаком с этим парнем. Когда я неделю выбирал подходящий колхоз, встретил его у Нади. Он сообщил:
       - За один день управился, а командировка на неделю. Мазну в Ялту - оторвусь по полной.
       Москвич полетел хоронить сына в Москву. Вместо себя оставил молодую девчонку. У нее, видимо, были свои заботы. Она не досмотрела за ребятами. Те угнали с поля наполовину груженый рефрижератор. В кабину набилось их человек десять. Поехали купаться  на море. В горах водитель не справился с управлением и рефрижератор свалился в пропасть. Трое погибли сразу. Несколько человек в тяжелом состоянии в реабилитации. Москвичу прямо в аэропорту надели наручники.
       Так печально закорчилась наша вторая ночь любви. Я писал дневник, когда школа была на карантине. Завтра в школу. Чувствовал я себя отвратительно - грипп. Но дама оставаться нельзя. Через две недели новый год. Надо выставлять четверные оценки, а потом две недели каникул. Есть надежда на то, что сумею рассказать о нашей третьей встрече с Надей.
       Мы в Крыму неделю, а сколько событий произошло за эти дни! Главное же то, что я встретил Надю и полюбил ее. Каждый день я звонил ей из правления колхоза. Связь была ужасной. Казалось бы легче дозвониться до Парижа, чем до Симферополя.
 К тому же телефон у Нади был постоянно занят. Но и дозвонившись, что я мог сказать ей? Секретарша прислушивалась к каждому моему слову, да и у Нади постоянно были посетители.
       Я ей говорил:
       - Привет!
       Она отвечала:
       - Привет!
       - Как у тебя дела?
       - Нормально! А у тебя?
       В ответ звучало:
       - Нормально. Я занята!
       - Дети ждут меня на улице.
       Но, главное были не слова. Хотелось просто слышать голос любимого человека.
       Изредка удавалось услышать:
       - Целую!
       - И я тоже! Много, много раз.
       Надя говорила о том, что должна сказать мне что-то очень важное, но приехать ко мне не может, так как завалена делами. Моталась по всему Крыму и проверяла работу лагерей труда и отдыха старшеклассников.
       Я просил ее проверить самым пристрастным образом и наш лагерь, о она лишь смеялась в ответ.
       Я догадывался о том, что творится в штабе студенческих строительных отрядов после гибели детей из Москвы.
       Мне хотелось самому приехать в Симферополь, но я не знал как это сделать.
Наконец-то в моей голове родился коварны план.
       Я спросил у Нади:
       - У тебя есть обкомовские грамоты с печатью.
      По опыту работы в комсомоле я прекрасно знал, что у каждого работника стол завален этими грамотами. Не станешь же каждый раз бегать к первому, чтобы подписать грамоту, вот и штамповали их в прок.
      Надя ответила:
      - Найдется пару штук. А тебе зачем они нужны?
      - Мне твои грамоты нужны, как мертвому припарки, а вот показать начальству  будет не лишним.
      - Приезжай, сделаю! - пообещала Надя.
      - Пришли официальный вызов, чтобы отмазаться перед Виолеттой. Так- то и так-то, такой - то такой приглашается в обком комсомола для вручения почетной грамоты.
      - Хорошо.
      Более того, Надя договорилась о том, что я выступлю на пленуме обкома и поделюсь опытом работы нашего лагеря. Виолетта отпустила меня на два дня. Осталось решить вопрос в чем ехать? Костюм в Крым я не брал. Деньги были на исходе. Виолетта выписала мне двести рублей премиальных из тех денег, что дети сдавали на обратную дорогу. Председатель за нашу хорошую работу оплатил нам обратную дорогу.
      И вот я в Симферополе. В новом костюме, с букетом цветов жду Надю в условленном месте. Я заметил ее издалека. Да и трудно было не заметить: она не шла, а летела над асфальтом. Надя не узнала меня в костюме - прошла мимо. Я окликнул ее:
      - Мадам, вы не меня ищите?
      Услышав знакомый голос, она остановилась, оглянулась и наконец-то узнала
 меня.
      - Ты? Тебя не узнать. Точно франт разодет. Как тебя только не умыкнули
еще.
      Надя чмокнула меня в щечку. После чего я вручил ей букет цветов. Она повисла у меня на шее и зацеловала. Я намекнул на то, что ее могут увидеть знакомые.
      - Плевать я хотела на сплетни. Пусть говорят сколько угодно и что угодно. Ты думаешь, что никто не заметил мою счастливую физиономию, когда я приехала от тебя в Симферополь. Подружки сразу же догадались о том. что я влюбилась и потребовали:
      - Кто он? Расскажи!
      Когда сегодня, даже н глянув в зеркало, я побежала к тебе, все сразу догадались куда я иду. Я им сказала, что иду на обед и могу задержаться, начальник сказал:
      - Можешь не приходить больше сегодня - отпускаю.
      Любопытная секретарша спросила:
      - К нему идешь?
      - К кому?
      - К ому, кто каждый день звонит тебя по телефону.
      Я спросил у Нади, где можно перекусить. Зашли в ближайший ресторан. Людей не было. Сели за столик в самом углу.
       Надя сказала:
       Пленум завтра в десять. Ты выступаешь сразу же после докладчика.
       Мы с любовью смотрели в глаза друг друга и не могли насмотреться. Прошла целая вечность после того, как мы расстались с Надей - почти неделя. Я положил свою руку на Надину - на большее не рискнул - мало кто может заметить.
      Я позвал официантку, чтобы она рассчитала нас.
      - А вы ничего и не скушали! Так хорошо сидели, точно вечером.
      Оказалось, что Надя не смогла заказать мне гостиницу. Лето. Все номера заняты. Пошли на квартиру ее матери. Пробирались на квартиру, как партизаны. Мама Нади жила более чем скромно: одна комната в старом одноэтажном доме. И удобств: холодная вода и унитаз за занавеской. Крохотная кухонька за фанерной перегородкой. Комнатушка крохотная. Половину комнаты занимала старая железная кровать  с периной и горой подушек. Старый телевизор. Пара книжных шкафов. В углу канцелярский стол.
      Надя пояснила:
      - Мама учительница. Это все, что она получила за сорок лет работы в школе от государства.
       Надя пошла на кухню готовить кофе. Я же взял с полки семейный альбом. Чернобелые фотографии. Вот Надя голенькая лежит подняв головку. А вот она уже подросла и сидит на горшке. А вот уже первоклассница с букетом цветов. На голове огромный бант. А вот и свадебное фото. Надя грустная. Она с дочерью...
      Надя принесла кофе. Увидела у меня в руках семейный альбом и забрала его.
Это меня весьма удивило.
      - Я хотел взять фотографию на память, - пояснил я Наде. Но фотографию мне она, по неизвестной для  меня причине, так и не дала. "Странно, - подумал я про себя. - Почему?"  Но вразумительный ответ на свой вопрос я так и не нашел.
      Между тем меня удивили свадебные фотографии. Я помню свою свадьбу. Мы с Любой пили виноградный сок, налитый в бутылку из-под коньяка. Не могли дождаться когда же наконец-то закончится это утомительное веселье. Люба больше моего, так как мечтала снять свадебное платье и дурацкую фату. Мы с Любой вообще не хотели ни какого шумного застолья. Родители настояли. "Так положено!" - говорили они. Мы же с Любой мечтали сбежать от всех и остаться наедине, а еще лучше уехать в свадебное путешествие.
     Надя на своей свадьбе сидела грустная, а муж веселился и лихо отплясывал, но не с невестой, а с ее подругами.
     В альбоме лежали несколько портретов Нади, сделанных в студии. Да, безусловно, красива, но портреты никакие - на фотографиях у Нади пустые безжизненные глаза. О чем я и сообщил Наде.
    Надя поставила кофе на стол. Призналась:
    - Извини, хозяйка я никудышная.
    Я успокоил Надю:
    - Зато я прекрасно готовлю. Так что, не боись, от голода не помрем.
    В альбоме мне бросилось в глаза еще одно - обычное семейное фото: мама держит за руку дочку, а вот третий на снимке - папа - отрезан.
    Я сочувственно поинтересовался у Нади:
    - Что, все так плохо?
    - Хуже не бывает! Надо разводится.
    - В чем проблема?  Разводись!
    - Даша - дочь любит отца. А он не даст развода, так как развод может плохо повлиять на его карьеру. Да и Дашу он никогда мне не отдаст.
    - Любит, наверное дочь!
    - Если бы!.. Задаривает ее подарками, всячески настраивает против меня.
    - А где она сейчас?
    - С бабушкой на даче. Съезжу завтра. Отвезу продукты. Да и соскучилась я по ней.
    - У нас с мужем трехкомнатная в Симферополе, а эта квартира мамы. Но она здесь редко бывает. Почти круглый год сиднем сидит на даче.
    Надя неожиданно поинтересовалась у меня:
    - У тебя нет с собой фотографии жены?
    Мне когда-то Люба засунула в паспорт сою фотографию, которую сделала для пропуска на работу. Небольшое фото 3х4.
    Надя взяла у меня из рук фотографию Любы.
    - Красивая, - заметила она. - Не пойму я вас - мужиков! Чего вы бегаете налево от своих жен? Если полюбили другую - разводитесь. Нет вам хочется остроты ощущений.
     У меня не было ответа на вопрос Нади. Я лишь пожал плечами и подумал про себя: "А, действительно, зачем?"
     Оторвался от дневника. Надо сходить с собакой на улицу. За окном хлещет дождь. Декабрь, называется. Лада быстренько сделала свои дела и стремглав побежала домой. Разболелась голова. На всякий случай сунул подмышку градусник. 37,3. Развозит конкретно. Но болеть нельзя. Надо выставлять четвертные оценки.
    Попробую писать. Куда тянуть? Пора заканчивать затянувшийся роман.
    Я проглотил бутерброд с докторской колбасой, который принесло Надя и запил бурдой под названием: кофе. Мы уже были близки с Надей, но на этот раз отчего-то тянули с сексом, хотя именно ради этого и пришли на эту квартиру, а я, бросив детей на воспитателей, сбежал в Севастополь. 
    Мы еще не разу с ней не поцеловались, что  было не похоже на нас. Мы сидели за столом друг на против друга. Надя та и вовсе сидела опустив глаза. Вся какая-то потухшая. Странно, а ведь наша встреча с ней на улице, предвещала прекрасную ночь любви. Что же случилось? "Неужели этот семейный альбом выбил нас из колеи и навеял грустные мысли?" - подумал я. - "Черт меня дернул взять его с полки, ведь вечер так прекрасно начинался!"
    - Такое впечатление, что вместе с нами за столом сидит твой муж, - сказал я.
    Надя добавила:
    - И твоя жена. Интересно, а они понравились бы друг другу? Было бы здорово познакомить их.
    - Зачем?
    - Я уверена в том, что они бы подружились. У них есть тема для разговора: ругать своих неверных спутников жизни, которые клялись в ЗАГСЕ любить жену или мужа всю жизнь.
     После этих слов Надя надолго замолчала. Я не знал, что сказать ей в ответ. Надя права - мы с ней порядочные сволочи. Думаем лишь о себе, забывая что тем самым причиняем боль самому близкому для нас человеку. Чтобы прервать затянувшуюся паузу, я спросил у Нади:
    - По телефону ты несколько раз говорила, что тебе надо сказать мне что-то очень важное.
     Над с неохотой сказала:
     - Позже, не сейчас. Перед самым твоим отъездом во Львов.
     - Почему?
     - Так будет лучше.
     - Кому?
     - Нам обоим.
     Надя заинтриговала меня своими словами. Похоже, что ты зря привела меня сюда.
     - Сама знаю. Сижу и трясусь - вдруг кто=то в гости нагрянет. Но больше некуда было идти. Попросила ключи у подружек. Днем, на пару часов, каждая была готова отдать, а на ночь - никто.
     После этих слов вновь наступила гнетущая пауза. Я попытался прервать ее. В углу, накрытая покрывалом стояла старая немецкая швейная машинка с ножным приводом. Такие привозили, как трофей после войны из Германии.
     - Мама шьет? - спросил я у Нади, хотя это меня совершенно не интересовало. Но надо же было о чем-то говорить. Тишина давила и угнетала.
     - Мама даже иголку в руках держать не умеет. - Надя, краснея, призналась: - Я иногда шью. Себе, дочке. В детстве из лоскутков шила наряды для кукол. Потом рискнула сшить платье для себя. Вернее не сшить, а перешить мамино, которое мне очень нравилось, а маме стало тесно. Оно еще довоенное. Мама родила меня  и сильно поправилась. Платье долгие годы пылилось в шкафу. О выкройках в то время я и не слышала. Распорола платье по шву. На глаз отрезала лишнее, а потом вновь с прострочила. Маме понравилось.
     С тех пор и стала шить. Это нас здорово выручало. Учительская зарплата небольшая. Денег вечно не хватало. Экономили на всем. Отсюда и огород. А я шила. Сначала себе, а позже, когда научилась, то и маме.
     - А папа? - спросил я у Нади, которая ни разу не вспомнила об отце.
     - Папа... Я ничего о ем н знаю. У мамы был курортный роман с отдыхающим. Отец, наверное, и не знает о моем существовании.
     Ситуация с отцом Нади очень напоминала нашу.
     - Ты прав, если считаешь, что у нас с тобой курортный роман. Но мама любила папу и продолжает любить его и по сей день. У нее была настоящая любовь, а ре курортный роман.
     Она боялась, что я повторю ее судьбу. Все мужчины, отдыхающие в Крыму, неженатые, а женщины - незамужние.
     Мама радовалась, кода я вышла замуж. Сказала: "Теперь я за тебя спокойна, доченька." Она не знает, что я встретила тебя.
     Меня так и подмывало спросить у Нади: "Любит ли она меня?" Но я промолчал. Перевел разговор на другую тему. Тот белый сарафан, в котором ты приехала в колхоз ты сама сшила?
    - Угу... А хочешь я покажу тебе свои наряды. Многие платья я так и не рискнула одеть - слишком взывающие. Иногда, когда одна, одеваю их и кручусь перед зеркалом, представляю, что я в Париже, или Риме.
 Надя попросила меня отвернуться. Первым делом избавилась от лифчика.
     - Терпеть не могу эту броню. Не дает вольно дышать. Ношу их только на работу.
     Через пару минут она разрешила мне повернуться. Я повернулся и невольно ахнул:
    Вместо Нади перед зеркалом вертелась принцесса, нет королева. Да что там королева! Сама Афродита предстала передо мной.
    Я не мастер описывать женские наряды, но все ж таки попробую. Ткань была тончайшая и просвечивала. Прекрасно зная об этом, Надя вместе с лифчиком сняла заодно и  трусики. Платье было сшито из кусочков разной формы. Надя прошлась передо мною походкой манекенщицы. У мня перехватило дыхание. Походка от бедра, На платье разрез на бедре значительно выше колен. Ее стройные ножки мелькали в разрезе платья.
     Я не выдержал. Поднял Надю на руки. Как и Таня, которая была без сознания и я нес ее на руках, Надя обхватила своей рукой за шею и доверчиво прильнула к моей груди. Я страстно шептал ей на ухо все нежные слова, которые знал. Надя была рада слушать их, но...
     - Ты до утра будешь держать меня на руках? Приятно, конечно, сознавать, что тебя носят на руках, но не лучше ли заняться тем ради чего ты примчался ко мне в Симферополь?
     - Держу, так как не знаю куда тебя положить?
     - На кровать, конечно, куда же еще? Заметь, что мы с тобой ни разу не занимались любовью на кровати.
     Я бережно положил Надю на кровать. Она в буквальном смысле этого слова утонула в перине.
     - Давай уж лучше на полу - так привычнее.
     - А половицы не скрипят?
     - Скрипят, да еще как скрипят, но нам то какое до этого дело? Пусть скрипят сколько им угодно. Детей нет. Нам некого бояться!
     Пока я готовил на полу наше брачное ложе, Надя скинула с себя платье. У меня сложилось о Наде впечатление, что она готова целый день крутится перед моими глазами голышом. В этом она была полной противоположностью Любы. Я как-то уговорил Любу сделать фотографии в стиле "ню". Единственное на что она согласилась, это - сфотографироваться в той прозрачной ночнушке с открытой спиной. У Любы быдла прекрасная фигура, большие груди, о которых мечтают многие девчонки, но она стеснялась своей наготы. И даже передо мной никогда не показывалась обнаженной. Не знаю почему. Видимо, свою роль сыграло воспитание в пуританском духе.
     Надя отправила меня за занавесу, так называемую ванную комнату. Через минуту появилась там сама  и помогла мне выкупаться. Но это совершенно не походило на то, как я отмывал ее от целебной грязи Сиваша. Надя была сегодня холодна и безымоциональна. Купала меня так, как мать купает ребенка. Я ломал голову и никак не мог понять что же произошло с Надей.
     Перина была застелена простыней с мелкими синенькими цветочками. Такая же была и наволочка. Я когда-то неплохо рисовал и знал, что в искусстве существует мода. Так сегодня цветы на ткани не рисуют. Так рисовали а начале 20 века.
     Надя заметила, что я рассматриваю постельное белье, похвасталась:
     - Наша семейная реликвия - досталась от бабушке, которой ее мать подарили на свадьбу. Мать берегла это постельное белье для моей первой брачной ночи. Но она прошла у нас с мужем на столе в его кабинете в "Артеке", когда он изнасиловал студентку практикантку и лишил ее невинности. Какой-то злой рок в нашей семье висит домокловым мечем над женщинами. Их любовь всегда заканчивается печально.
     Надя грациозно возлегла на наше брачное ложе. Я лег рядом с ней и утонул в перине. Мы лежали и не видели друг друга, слышали лишь прерывистое дыхание друг друга. Мы так соскучились, что обошлись без долгих прелюдий - поцелуев, ласк и нежных слов. Половицы, кстати скрипели не так громко, как в лагере, а лишь поскрипывали. Но и этого оказалось достаточно для того, чтобы в окно постучала любопытная соседка.
    - Наденька, это ты? Как же я не заметила, когда ты вернулась с работы? - При этом она не переставала стучать в окно. - А чем ты там занимаешься? Так странно скрипят половицы.
     Окно было завешано плотными шторами. Я стиснул зубы, чтобы не рассмеяться. Нам и здесь не дают спокойно отдаться любви.
     Надя выкрутилась:
     - Аэробикой.
     - Ой, как здорово! Я тоже хочу. Говорят, что эта аэробика сейчас в моде.
     - Тетя Маша, обязательно покажу, только не сейчас.
     - А почему?
     - Надо раздетой заниматься.
     - Это еще почему?
     - Чтобы все тело дышало. Вы завтра заходите. Вместе позанимаемся.
     - Нет, эта зарядка не по мне. С моими то телесами голой дрыгать ногами, да вертеть попой, эдак и муж сбежит от меня.
     Наша аэробика была не долгой. Мы так соскучились, что все закончилось очень быстро. Я потянулся за сигаретами, но Надя не дала мне прикурить.
     - Ты что, совсем с ума сошел? Тетя Маша прекрасно знает, что я не курю и сразу догадается, что я не одна и с мужчиной. Уверена что непременно доложит об этом мужу.
     - Без курева я долго не вытерплю.
     - Потерпи, если любишь меня и не хочешь, чтобы у меня были неприятности.
     - Постараюсь.
     На этом наша совместная аэробика закончилась. Надя пообещала:
     - Завтра проснемся пораньше и до пленума сделаем утреннюю зарядку. А сейчас  спать! Я страшно вымоталась за эти дни. На работе сплошная нервотрепка из-за гибели детей.
     Мне хотелось продолжения. Кто его знает. сумеем ли мы еще встретится с Надей до отъезда. Я точно не смогу больше приехать в Симферополь, а Надя ко мне в лагерь. Похоже на то, что жаркие ночи в Крыму сменила холодная зима.
    Когда мы встретимся с Надей в следующий раз? Где? И, вообще, встретимся ли мы с ней когда - ни будь? Эти мысли назойливо крутились в голове.
     Не хотелось верить, что эта встреча может быть последней. Хотелось насладиться каждой минутой, секундной встречи, нашей близости, но каждый раз что-то или кто-то мешал нашей близости.
     Надя спала беспокойно, всхлипывала во сне. Когда ее дыхание стало ровным и она проснулась я с тревогой спросил ее:
     - Что случилось? У тебя что-то болит?
     - С чего ты решил?
     - Ты плакала во сне.
     - Мне просто приснился странный сон.
     - Какой? Расскажи.
     - Кто-то невидимый обнял меня и унес к звездам. На нем был дивный плащь, расшитый сверкающими каменьями. Мы побывали в каком-то замке. Я увидела старика, чем-то похожего на тебя. Он сидел возле огромного ярко пылающего камина. Рядом с ним сидела юная прекрасная дева. Они пили из бокала наш Нектар Любви. Камин ярко пылал, но в замке было холодно. Старик говорил с юной Девой о рыцарском поединке, на котором его убьют. Он рассказывал юной Деве о своей жизни читал ей дневник. Они искали ко же из его знакомых стает тем Темным Рыцарем Мести, который вызвал старика на рыцарский турнир. Ты знаешь, - ужаснулась Надя. - Они подозревали что это может быть его родная дочь. Старик ничего не знал о ее рождении. Как такое может быть? Откуда это варварство - рыцарские поединки? В наше время! Кто допустил это?!
       У меня похолодело в груди. Дело в том, что Надя описала мой замок на великом Аттракторе, где знают меня под ником: Светлый Рыцарь Любви. "У меня есть дочь?" - удивился я. Кто же мать?
       Надя тем временем продолжала плакать.
       - Успокойся, не надо плакать - это всего лишь сон.
       - Я не плачу. Я - сильная женщина. Просто слезы сами текут из глаз. Думала замучить тебя этой ночью своей любовью, чтобы ты никогда не смог забыть меня. Она уткнулась носом в подушку и разрыдалась.
       Я предупредил Надю:
       - Соседка услышит.
       - Ну и пусть! Что же из-за соседки я не могу поплакать в своем доме?
 Тут же, как по заказу, объявилась соседка.
       - Наденька, ты плачешь?
       - Плачу, а вам, спрашивается, какое дело? - заорала Надя. - Ногу вчера подвернула, когда занималась аэробикой. Больно! Вот и реву.
        - А ты лед приложи, посоветовала старушка. - Боль как рукой снимет.
        - Уже держу. Вы, тетя Маша, н волнуйтесь. К пленум обкома буду как огурчик. Я больше не буду вам мешать. Идите спать, а мне пора собираться.
        Я напомнил Наде о том, что перед уходом она обещала сообщить какую-то важную новость.
        - А-а... - отмахнулась Надя. - Я, кажется, подзалетела.
        Я не понял:
        - Что это значит?
        - А о и значит, что я забеременела. Мы же с  тобой не предохранялись.
        - Ты хочешь сказать, что...
        - Не хочу, а уже сказала: я жду ребенка.
        - Это мой ребенок?
        - С  мужем я не была полгода. Других любовников кроме тебя у меня нет. Значит, твой.
        - Надя, так это же прекрасно. Кто это: мальчик или девочка?
        - Не знаю. Никакого ребенка не будет!
        -Как?!
        - А вот так! Я сделаю аборт.
        - Надя, не делай этого! - сказал я просящим голосом.
        - Даже не уговаривай! Я уже с врачом договорилась. Так надо, так будет лучше для всех. Поверь, я знаю.
        - А мое мнение тебя не интересует?
        - Я знаю его. Ты будешь просить сохранить ребенка.
        - Да.
        - Поэтому и не спрашивала. Ты пойми, муж в Крыму весьма влиятельная особа. Ты не знаешь на что он способен. Он сотрет меня в порошок. Отберет дочку. Выгонит из квартиры...
        - Переедешь во Львов. У меня трехкомнатная квартира. Места хватит.
        - В качестве кого: любовницы?
        - Жены. Я разведусь.
        - Ты сначала разведись, а потом поговорим. Тогда-то я и рожу тебе мальчика  и лапочку - дочку. А сейчас даже не уговаривай. Я все решила.
        После состоявшегося разговора утреннюю зарядку  мы с Надей пропустили.
        Пока Надя отвлекала соседку я выбрался из дома на улицу. С нетерпением
закурил первую, самую сладкую, сигарет. Закружилась голова. Я привалился спиной к  стене. Настроение было безрадостным. Выступил на пленуме и, не прощаясь с Надей, которая была занята подготовкой выступающих, отправился восвояси.
        Показал грамоту, которую привез. Сказал, что вручу на последней линейке. Надо председателю дать список ребят на награждение.
        - Естественно и воспитателей. Не забудьте и себя Виолетта. Вы, как никто другой, заслужили это. Неожиданно хлынул ливень. Я вместе с ребятами обрадовался незапланированному выходному и завалился спать.
        Так грустно закончилась наша последняя ночь в Крыму. Надю я увидел еще один раз на станции в Джанкое, куда она приехала проводить нас. Поезд стоял две минуты. У нас куча вещей, у учителей солидный багаж. Председатель побежал к начальнику, с просьбой задержать отправление на несколько минут. Я был на нервах.
        Моя нервозность передалась детям. Все суетились, орали друг на друга. Нади я заметил когда поезд уже появился на вокзале.
        - Прощай, - сказал я Наде.
        Услышал в ответ от Нади:
        - Прощай!
        - Ты звони. Рабочий телефон я тебе дал.
        - И ты звони.
        - Иди! Поезд уже прибыл.
        Не осмелившись поцеловать, я сжал руку Нади.
        Услышал от нее:
        - Спасибо.
        - За что?
        - За то, что ты есть на этом свете. За твою любовь. Все иди, а то я сейчас расплачусь. Тебя уже зовут.
        Я вскочил на подножку вагона.
        Надя прокричала:
        - Приезжайте в Крым в следующем году.
       Поезд дал гудок. Надя махала нам рукой. Надя что=то кричала. Но я из-за стука колес не расслышал слов. Дети прилипшие к окнам махали ей в ответ. Я стоял у открытой двери вагона, наблюдая как медленно уменьшается фигура Нади, пока она не исчезла совсем. Вот и все.
       На следующий год под руководством Кочкадана дети вновь приехали в колхоз. Но меня среди них не было. Меня ушли с работы по собственному желанию. Самое смешное в этой истории заключалось в том, что я накануне проходил собеседование на утверждение на должность директора интерната. Да, забавно, что н и говори, устроена наше жизнь. Я уже писал выше почему мне пришлось написать заявление об уходе. Не буду повторяться.
       Кочкадан, безусловно, видел Надю. Но когда он вернулся во Львов я не спросил спросил у него как она поживает. Сам же он не говорил о ней. Я вычеркнул ее из жизни. Не уверен даже в том, что ее зовут Надя.
       Была еще одна встреча. Накануне нового года она приехала Во Львов на пленум обкома комсомола вручать красное знамя победителя соцсоревновании в работе школьных лагерей труда и отдыха. Естественно, знамя появилось благодаря стараниям Нади. Обком разместил ее в центре в гостинице "Народная" в шестиместном номере. Ни ее, ни меня это, естественно, не устраивало. Позвонил знакомому бармену. Он договорился об одноместном номере в другой гостинице. Заодно одолжил у него деньги, так как сам был на нуле.
       Как только мы закрыли за собой дверь гостиничного номера, началось то, о чем вы догадываетесь. Первый раз нам никто не мешал. Я рассказал Наде о том, что сижу без работы.
       Надя сказала:
       - Я знаю мне в обкоме ребята рассказали. Ты изнасиловал Таню. Продал свою квартиру, чтобы замять дело. Теперь у тебя нет ни квартиры, ни работы - ничего нет.
       - А ты? Ты же есть у меня?
       - Была. Между нами все кончено.
       - Надя, как ты поверила в этот бред?! Неужели ты думаешь, что я действительно изнасиловал Таню. И, вообще, как ты могла быть после этого близка с уголовником.
       Я молча встал. Оделся. И не прощаясь ушел.
       Я знал когда она улетает в Симферополь. Я живу рядом с аэропортом. Взял собаку - дочку Абики, которую я подарил Любе на 25 лет. Карликовый серебристый пудель по кличке Беттика. Она имела странную особенность. На улице предпочитала ходить не на четырех, а на двух лапах.
       Я увидел Надю издалека. Ее было не узнать: черное лицо, заплаканные глаза, сгорбленная фигура. Я окликнул ее:
       - Надя!
       Надя вздрогнула, словно ее ударило током. Она оглянулась увидела меня. Бетти танцевала возле Нади на двух лапах.
       - Какая забавная у тебя собачка, - заметила Надя.
       - Я пришел пожелать тебе счастливого полета.
       - Спасибо.
       - Прощай, - звонить мне я не попросил ее.
       Так печально закончился наш роман с Надей. Ни я, ни она больше не звонили друг другу.
        На обратном пути произошло нечто странное с погодой. Мы уже подходили с Беттикой к дому, когда раздались первые раскатистые удары грома. Мы заскочили с Беттикой в киоск недалеко от дома.
        Как-то сразу небо почернело. "Похоже будет снегопад", - подумал я - "Это здорово. В кои то века встретим Новый год со снегом." В киоск то и дело заходили покупатели и покупали... мороженое. На улице мороз градусов 10, а они пришли за мороженым. В какой стране еще встретишь такое?"
        Тем временем небо стало совсем черным. На память пришли строчки из песни о Буревестнике М. Горького, которую мы учили в школе наизусть: "Буря! Скоро грянет буря!"
       Вместо крупных снежинок, которые до того порхали в воздухе, посыпалась ледяная крупа. То ли дождь, то ли льдинки хлестали в лицо редких прохожих. Надо бежать домой, а то ветер усиливается.
       С тучей стали происходить странные вещи. Она стала сжиматься и еще больше темнеть. "Что-то будет! - подумал я. - Лучше переждать в киоске". Продавщица выглянула в окно.
       - Жуть! Опять свет отключат. Как бы холодильник не потек.
       Я стоял возле окна и наблюдал за тем какие метаморфозы происходят с тучей.
С каждой минутой она стала все больше походить на всадника на коне. Скоро стало понятно, что всадник, закованный в черные доспехи с копьем в руках, - прекрасная амазонка.
       Лицо ее становилось все четче. Так раньше было с фотографиями. Сунул бумагу в проявитель и у тебя на глазах появляется изображение. Я хотел сфотографировать это невиданное атмосферное явление. Похлопал по карману, но, как
всегда забыл мобильник дома. Эти телефоны появились совсем недавно. Я еще не успел привыкнуть к ним.
      Попробую описать эту амазонку. Закована в черные доспехи. Шлем с черным страусиным пером висит на боку у лошади. Короткая юбка из металлических пластин, два прикрывает бедра.
      Я пожалел амазонку: "Холодно, наверное, бедняжке скакать по небу в декабре без теплых колгот."
      К седлу приторочен щит, естественно черный. На нем нарисовано сердце, пронзенное копьем.
      Жеребец вороной масти под стать своей наездницы был черный. На нем доспехи, тоже черные. Жуть!
      Я подумал: "Любопытная особа! Интересно зачем пожаловала? Позже оказалось,
что она пожаловала по мою грешную душу.
      Как несостоявщийся художник, я понимал, что с черным светом амазонка явно переборщила. Надо было для контраста в нескольких местах мазнуть белилами. Мало кому из женщин идет черный цвет одежды. но амазонка и в черном была очаровательна. Ее красота завораживала и пугала одновременно. Кого-то она напоминала мне, но я никак не мог понять кого именно.
     Амазонка подняла коня на дыбы. Угрожающе потрясла копьем и погрохотала с небес:
     - Я вызываю тебя на рыцарский турнир Светлый Рыцарь Любви. Готовься к смерти. Только кровь смоет твою вину за поруганную любовь моей матери к тебе.
Пощады не жди. Поединок состоится на площади перед твоим замком. Телекомпания "Марс" будет вести прямую  трансляцию с поединка. Ставки на поединок принимают все букмекерские компании мира.
       "Пугает, но не страшно! - подумал я. - Но в моем-то возрасте и должности директора Школы Богов и Людей, участвовать в рыцарских поединках, да еще с дамой, которая заявляет, что она моя дочь - это и вовсе глупо. Но кто ее мать? Вот в че вопрос. И почему я ровным счетом ничего не знаю о ее существовании. Никто из моих любовниц не родил. Все, как одна, беременили от меня и делали аборт, обещая позже непременно родить ребенка".


Осенью мне исполнится 28. Прощай молодость, прощай комсомол. Дальше постепенное угасание. Лучшие годы остались позади.