Предыдущая часть http://proza.ru/2025/12/02/99
Весна в Австрии была в самом разгаре. Только недавно путешественники преодолели заснеженные Альпы, затем провели три дня в Граце, точнее в замке Эггенберг, а сегодня их экипаж быстро двигался по удивительно зелёным долинам между невысоких гор и холмов. Тут и там бело-розовыми пятнышками цветущие деревца миндаля только подчёркивали изумрудный цвет широких лугов и берегов рек. Повсюду раздавалось весёлое пение птиц, радующихся приходу тёплых дней.
Юля не замечала всей этой красоты, углубившись в разбор книги Бэкона, столь любезно предоставленной князем Эггенбергом. Он, кстати, отказался принять тысячу золотых цехинов Сардинского королевства, которые Рома собирался вручить ему за победу в боксёрском поединке.
Уже на третий день после Граца, преодолев около двухсот вёрст, экипаж приблизился к Вене. Но Юля не отрывалась от книги и, несмотря на некоторую тряску экипажа, вела какие-то записи. И только когда пошли пригороды Вены, она, наконец-то, оторвалась от этих занятий.
- Юля, смотри, Вена! – воскликнула Катя, указывая на появившийся вдали огромный город.
В этот миг они проезжали мимо огромного дворца, утопавшего в глубинах уютного парка.
- Шёнбрунн, - объявил возничий
Под вечерним солнцем шпили церквей и зелёные купола дворцов выглядели заманчиво и величественно. Движение экипажа замедлилось. Вена! Древнейшее место, освоенное людьми!
- Юля, ты всё знаешь, - сказала Катя, - как можно объяснить название этого прекрасного города? Ты же у нас и историк, и лингвист…
- Катя, мы этого в университете не проходили. Но я сама интересовалась подобными вопросами. И о Вене читала следующее. Есть кельтское слово vedunia, что означает «дерево». Даже сейчас город окружает Венский лес. А в древние времена он был значительнее, непроходимее. Может быть, поэтому, когда римляне пришли сюда и на Дунае построили укрепление, то и назвали его Виндобона. Войска 15-го легиона держали здесь оборону государства от набегов местных племён. А, может быть, происхождение названия и другое. Vindo на кельтском наречии иногда означало «белый», а bona – «городок».
- Получается, Белгород, - пошутил Рома.
Дамы засмеялись.
- Скорее всего, Светлый городок, - подытожила Юля.
Возничий явно хотел до темноты завершить тяжёлый многодневный рейс. Наконец, экипаж остановился у гостиницы «Богемия» на Бургринг. Из окон их огромного номера, состоящего из нескольких комнат, был виден Хофбург.
- Юля, ты всю дорогу из Граца не отрывалась от книги Бэкона, - сказала Катя, - она настолько интересна?
- Да, я не могла от неё оторваться. Я в ней нашла некоторые странные и непонятные моменты. Хотя я понимаю, что книга на латыни, написана давным-давно, терминология, устаревшие понятия, но всё же…
- Что именно?
- Вот, смотрите… - Юля заглянула в свои записи и начала листать трактат. – А, здесь…
Когда три светящихся сущности, найденные на земных стигматах, будут наполовину погружены в толщу вечного древа, прозрачная структура сфокусирует мысль, которая войдёт в резонанс с колебаниями потока времени, то древо, изменив течение ветра, откроет дверь в другой мир и реализует желания.
- Юля, может, ты с латыни неправильно переводишь?
- Может быть. Я перевожу как есть, слово в слово.
- Не в этом ли проблема понимания?
- Возможно.
- И что это может означать?
- Не знаю.
- Сущности… Погружены… Колебания потока времени… Течение ветра… - задумчиво повторил Рома, - как же это понимать?
Но они не успели обсудить это место книги и возможное объяснение запечатлённых на бумаге фраз, так как в дверь постучали. Вошёл юноша, совсем молоденький посыльный.
- Уважаемые гости, послезавтра в Хофбурге Императорский бал. У нас есть пригласительные билеты. Правда, они весьма дорогие. Не желаете ли посетить?
- Отлично! – обрадовался Рома, - сколько раз слышал про это мероприятие и мечтал на нём побывать.
Посыльный через минуту принёс три билета.
- Только имейте в виду, вам там надо быть одетыми соответствующим образом.
- Где же нам найти подходящие наряды? И какими они должны быть?
- О! Это целый ритуал. Я могу вызвать прямо сюда человека, который знает все правила и сможет помочь вам.
- А что это за человек?
- Француз. Он доверенное лицо организаторов Императорского бала. Самый лучший портной в Вене.
- Договорились! Завтра с утра мы прогуляемся по прекрасной Вене, а после обеда – пусть ваш француз приходит.
Наутро Рома, Катя и Юля собрались прогуляться по красавице Вене.
- Прежде всего, надо посмотреть Штефансдом, собор Святого Стефана, - произнесла Юля, - это самый высокий собор Австрии. И колокол собора – тоже самый большой в стране. Зайдём?
- Зайдём, - ответил Рома, - но, напоминаю, ни слова по-русски. Мы же здесь англичане из графства Уилтшир. Я Уолт Морли, ты, Катя – Кэт Морли, а ты, Юля – миссис Джулия… Как тебя величать далее?
- Миссис Джулия Бэкон.
- Не слишком ли вызывающе? – спросил Рома
- Тогда Джулия Диргель.
- Это ещё что такое?
- На валлийском языке сие значит – загадочная. А коль скоро графство Уилтшир не так далеко от Уэльса, то вполне себе подойдёт.
- Замечательно, миссис Диргель!
И они, миновав грандиозный Хофбург, где собрались завтра присутствовать на Императорском балу, по Доротеергассе вышли прямо к центральному собору Вены, к Штефансдому, собору Святого Стефана. Башни собора, стройные, утончённые, немного не одинаковые, что не совсем характерно для средневековых готических храмов, устремились высоко в небо, и словно вонзались в него своими острыми шпилями. Внутри собора народа почти не было, и стояла благоговейная тишина. Сотни свечей освещали зыбким светом каменные стены и своды собора. Где-то невидимые певчие тихо и величественно возносили к небесам стройные католические песнопения. Всё было строго и немного скучно, не по православному, где золото икон, серебро окладов и изображения святых радуют душу. Австрия – не восторженная Италия, не Святая и благоговейная Русь. Германский орднунг, то есть, порядок, царил здесь. Холод готических стен и сводов, строгость католических гимнов попросту настораживал русские души, которые, впрочем, погрузились в эту атмосферу без отторжения. Византийское и русское православие раскрепощает и возвеличивает стремление души к Богу. Католический аскетизм подавляет и подчиняет её. Так мнилось и Роме, и Кате, и Юле. Впрочем, здесь они играли роль англичан, души которых и вовсе были разрушены англиканством, хотя, по легенде, они в этот момент были католиками.
На внутренней стене они нашли надпись, что колокол собора весит 21 тонну.
- А у нас Царь-колокол сколько весит? – едва слышно спросила Катя.
- Да больше двухсот тонн, кажется.
- А здесь 21?
- Да, и куда им до нас?
- Дамы, - шепнул Рома, - тише, мы же англичане. Чопорные и невозмутимые.
Дамы чуть улыбнулись и стали рассматривать великолепный барочный алтарь. К сожалению, в этот момент орган собора молчал. Штефансдом им, всё же, понравился своим величием и строгостью. Перекрестившись открытой ладонью слева направо, они вышли из собора.
- Слушайте, - сказал Рома, - сделайте мне одолжение. Здесь где-то рядом, буквально в двух шагах, есть Испанская школа верховой езды. Давайте найдём. Я не знаю, почему она испанская. Но знаю, что там можно посмотреть, как берейторы, тренеры лошадей, учат их правильно двигаться. Может быть, нас туда пустят.
- А где это, Ромочка? – спросила Катя.
- Найдём, это должно быть недалеко отсюда, насколько помню по карте.
И действительно, буквально в трехстах метрах от Штефансдома, на Михаелерпляц, они нашли великолепный манеж, вход в который был открыт. Там, на манеже, берейторы проводили занятия с белоснежными, иногда чуть серыми, лошадьми. Животные были прекрасны. Крупные, высокие, стройные, послушные своим учителям. Вокруг манежа за загородкой стояло много народа, наблюдающего за занятиями. Иногда наблюдающие с восторгом подбадривали особо удачные упражнения, когда лошадь безукоризненно выполняла приказания хозяина.
- Простите, мы иностранцы. А что это за порода, - спросил Рома по-английски соседа в цилиндре и фраке справа от них.
- О, сударь, чтобы вы знали. Это так называемая липпицианская порода. Её выращивают специально для австрийских императоров ещё с XVI-го века, скрещивая испанских лошадей с арабскими скакунами, с немецкими и египетскими породами. Они горячи и быстры, словно арабский ветер пустыни, они верны, словно немецкие рыцари, они загадочны, словно египетские маги, они сильны, словно русские тяжеловозы. Они и боевые кони для воинов, и верные друзья слабым дамам. Они умны, как парижские профессора из Сорбонны. А разводят их на конезаводах в Словении, в Липице, что на границе с Италией. Я лично обожаю наблюдать, как их здесь тренируют.
- Как вы красочно и понятно всё описали, сударь! Большое вам спасибо!
В этот момент главный берейтор обратился к публике, собравшейся на манеже.
- Уважаемые дамы и господа! Объявляю вам, что сейчас желающие могут сделать пару кругов по манежу на наших замечательных конях.
- Я хочу попробовать!
- Рома! – засомневалась Катя, - а ты сможешь? Это не опасно?
- Что ты, моя дорогая! Я был маленький, у родственников в Подмосковье в деревне с бабушкой бывал. Так там с деревенскими мальчишками постоянно при местном табуне крутились. И в ночное ходил, и на конях скакал. И никакого седла не было. Бывалоча уздечку коню наденешь, прыгнешь на него, а он слушается. А мне-то всего лет десять тогда было. Не волнуйся. Смогу. Да как на таких-то, императорских, липпицианских конях да не попробовать?
Рома тут же выскочил на манеж. Ещё пара мужчин составили ему компанию. И тот господин в цилиндре тоже. Берейтор подвёл Рому к рослому коню.
- Вольфганг, - сказал он, указав на коня, - так его зовут.
Рома кивнул, показывая свою готовность вскочить на Вольфганга, и согнул ногу в колене. Берейтор поддержал Рому за голень, и тот вскочил на рослое животное. Вольфганг сначала недоверчиво закружил на месте, но Рома натянул узду, и конь понял – надо слушаться. Детские деревенские навыки словно и не уходили за эти годы. Да в деревне Рома умел удержаться на коне и без седла, а сейчас он удобно разместился в скаковом английском седле. Он лихо сделал несколько кругов по манежу рысью, а потом пустил Вольфганга галопом. Эх, для такого стремительного броска площадка манежа была маловата. Тем не менее, Рома чувствовал себя прекрасно. Да и Вольфганг оказался абсолютно послушен. Господин в цилиндре тоже показал себя весьма уверенным наездником. Минут через пятнадцать берейтор махнул рукой, показывая всадникам, что пора спешиться. Рома и человек в цилиндре одновременно спрыгнули со своих коней. Этот человек был намного старше Ромы. Он был очень опрятно одет. Гладкое выбритое лицо с острым подбородком, упрямым носом и колючими взглядом.
- Простите за любопытство… - сказал этот человек, - вы превосходно говорите на английском языке. Кто же вы и ваши милые дамы? Что касается меня, то я посланник великой России в Австрии Пётр Казимирович Мейердорф.
Рома, Катя и Юля переглянулись. И Рома решился открыться российскому посланнику.
- Господин Мейердорф… Пётр Казимирович… А ведь мы русские, из России, - перешёл Рома на русский язык.
- О! Как мне приятно встретить здесь соотечественников! Зачем же вы представились англичанами? Вам стыдно своей Отчизны?
- Нисколько, Пётр Казимирович. Но есть некоторые обстоятельства, которые обязывают нас хранить инкогнито.
- Что же это за обстоятельства, позволю себе спросить.
- Не спрашивайте, молю вас. Для австрийского правительства и их специальных служб – мы из Англии. Так нам проще. Так рекомендовал нам князь Сан-Донато.
- Ах, вы знакомы с Демидовым? С Анатолием Николаевичем? Сильный человек! Давно ли виделись с ним?
- Не так давно… В Венеции. Он сопровождал нас в странствованиях по Италии.
Мейердорф пристально посмотрел на Рому.
- Начинаю понимать. Значит, дела серьёзные. Ну, что же, не буду выпытывать у вас детали. Скажите только, какова причина вашего стремления быть инкогнито?
- Эвиденцбюро, - шепнул Рома на ухо Мейердорфу.
Тот снова внимательно всех осмотрел и, понимающе, кивнул головой.
- От меня какая-то помощь нужна? – только и спросил он тихо.
- Нет, Пётр Казимирович, мы справимся, - ответил Рома.
- Хорошо, мои апартаменты здесь, недалеко от манежа, рядом с церковью миноритов. Если что, милости прошу.
- Спасибо господин Мейердорф.
- Каковы же ваши планы в Вене? Что собираетесь делать? Какие-нибудь дела?
- Скажем так, мы просто путешествуем. Планы просты. Завтра, например, думаем посетить Императорский бал в Хофбурге.
- Да неужели? Я тоже там намереваюсь быть. Прекрасное мероприятие! В Вене любят балы. Их постоянно устраивают. Музыка, вальсы, приветствия. Завтра, например, насколько меня осведомили, императорская семья должна прибыть.
Рома, Катя и Юля снова переглянулись.
- Пётр Казимирович, подскажите, посоветуйте… Сегодня вечером к нам в гостиницу какой-то француз придёт, наряды принесёт. Как нам правильно нарядиться на этот бал?
- Да вы что, в Петербурге на подобных собраниях не бывали? Как там, так и здесь. Всё по обычным правилам.
- Хорошо, Пётр Казимирович, значит, завтра увидимся на балу в Хофбурге! Только прошу вас об одном. Мы – англичане.
- Ах, вы хитрецы… Ну, да ладно. Пусть будет так. Видимо, на то есть особые причины, не буду выведывать. Ибо многие знания преумножают скорби, как сказывал один древний мудрец. Не буду в вас русских признавать, раз на то есть особые обстоятельства… Ну, до завтра!
- До свидания, Пётр Казимирович, - распрощались все с русским посланником.
Вечером в гостинице появился француз, мсье Беро, так он представился, со многими слугами, которые внесли в номер многочисленные коробки с одеяниями для бала.
- Господа, не буду многословен, - сказал он, оглядывая путешественников. – У меня масса заказов. Я готов услужить всем, чтобы вы завтра блистали на императорском балу. Как желаете нарядиться?
- Так мы от вас ждём совета, мсье Беро.
- Мне сказали, что вы англичане, - быстро затараторил француз, - а что это значит? Это значит, вам повезло. Вы приехали сюда из туманной Англии в мрачную Австрию. Что там и здесь понимают в моде? Да ничего. Ни стиля, ни вкуса. Императорский бал в Вене, да без французского изящества? Это пропащее дело. Вы попали в мои руки. Только в Париже мне кое-кто может составить конкуренцию. А здесь? Тоска и уныние. Ну, ничего. Вы будете блистать на балу. Я сделаю из вас самые яркие звёзды на завтрашнем празднике. Итак, дамы, мсье, встаньте в центр зала, я посмотрю на вас.
Рома, Катя и Юля послушно вышли в центр своей большой комнаты. Мсье Беро окинул их взглядом, сделал несколько неуловимых знаков слугам, и те начали открывать свои коробки с нарядами.
- Сначала, самое простое. Мсье, начнём с вас. Австрия нынче не та. Все ходят как сонные мухи. Ничего не понимают в современных тенденциях. Как, впрочем, и у вас, на Альбионе, - не переставая, болтал мсье Беро, перебирая коробки. – Вам бы все с собаками гонять лис по пустошам. Ну, или пить дурной виски перед камином. А пить виски можно и в подштанниках. Как и ваш дурацкий чай в пять часов вечера. Нет, чтобы наслаждаться прекрасным бургундским весь день, так нет! Вы вливаете в себя свой или шотландский самогон! Фу! Или, например, эти тупые голландцы, которые упиваются жёлтым противным пивом! Идиоты!
- Мсье Беро, - перебил Рома этот словесный поток француза, - у вас здесь другие задачи!
- Да, мсье, простите, сейчас начнём примерку.
- Кстати, что вы думаете о русских? – ехидно спросил Рома.
- Это просто варвары! Моего отца, шевалье Пьера Беро, какие-то бабы просто закололи вилами под Вереёй, когда он с великим Наполеоном хотел принести просвещение в эту азиатскую страну!
- Но ваш отец пришёл туда в составе армии завоевателей. Не кажется ли вам закономерным такой конец захватчика?
- Вы ничего не понимаете в политике, мсье англичанин! – отрезал француз. – Не отвлекайте меня от творческого процесса.
Рома только усмехнулся.
- Итак… Правила проведения бала таковы. Половина гостей приглашаются лично монаршей семьёй, а половина присутствует по специальным билетам, которые вам удалось получить. Кстати, это большая удача! Австрийская аристократия! Венгерская знать! Ведь скоро предполагается объединение этих никчемных двух государств в единую империю. Да ещё будет присутствовать дипломатический корпус! Посланники разных стран. Некоторое время назад здесь, в Австрии, царствовал стиль бидермайер. Но он отжил свой век, на сегодняшний момент на императорский бал следует появиться либо в стиле «трахт», либо в траурном стиле. Трахт – это чушь, для мужчин это кожаные штаны, как они это тут называют «ледерхозе», жилет и альпийская шляпа. Для дам, - мсье Беро, наконец-то оценивающе взглянул на Катю с Юлей, - это дриндль, платье с корсажем и традиционным фартуком. Желаете примерить?
И француз указал на несколько открытых коробок с нарядами.
- Мсье Беро, а как вы сами считаете, что будет если мы нарядимся австрийскими крестьянами на императорский бал? Это будет достойно?
- Вполне. Одевайтесь.
Рома, Катя и Юля в соседней комнате переоделись в эти одеяния и вышли в основную комнату, где их поджидал мсье Беро за бокалом шампанского, целый ящик которого он тоже принёс с собой. Они встали перед огромным зеркалом в номере. Они выглядели потрясающе. Ну, чисто австрийские или баварские крестьяне на деревенской вечеринке. Мсье Беро внимательно рассмотрел их походил вокруг них, но покачал головой.
- Вот увидите, завтра несколько австрийских семейств будут так одеты. Венгры придут в своих доломанах и ментиках. Как вам ваши наряды?
- Нет, мсье Беро… Если бы мы шли на какой-нибудь карнавал, этот наряд был бы подходящим. Но не на завтрашнем императорском балу, - решительно заявила Катя.
- Понимаю… И поддерживаю. Тогда взгляните сюда. Бидермайер. Роскошные платья для дам, строгий костюм для мсье. Переодевайтесь! Быстро!
Все переоделись в соседней комнате. Беро за это время успел выпить бутылку шампанского и открыл другую. Рома, Катя и Юля подошли к зеркалу. Этот вариант был намного привлекательнее предыдущего. Они выглядели замечательно, но несколько старомодно, ибо этот стиль, действительно, отжил свой век. Стоили ли возвращаться во времена Александра I, Благословенного? Да, возможно и стоило, но не на завтрашнем балу.
- Понял, господа, вы снова не довольны, - залепетал мсье Беро, - и я, пожалуй, согласен с вами. В смысле моды – Австрия довольно отсталая страна. В этом наряде вы не будете выделяться из общей массы. А мне, как художнику, хотелось бы, чтобы завтрашний бал остался с вами на всю жизнь. Вот ещё моё вам предложение. Только не заостряйте своё внимание на принятой терминологии. Сейчас в Вене первые шаги делает новый стиль, который придумал лично я. Я назвал его «траурным». Прочь сомнения. Никакого реального траура. Это просто условное наименование. Жорж, - обратился мсье к одному из своих слуг, - открой вон те голубые коробки.
Слуга поставил на стол три голубых коробки, завязанных широкими синими лентами. Беро демонстративно, даже театрально достал маленькие ножницы из своего внутреннего кармана, но прежде чем пустить их в дело кивнул Жоржу, который с хлопком открыл очередную бутылку шаманского. Мсье Беро явно погрузился в какую-то только ему ведомую игру, наслаждаясь моментом. Он сам налил четыре хрустальных бокала, заставил всех осушить их, и лишь потом разрезал ножницами ленты коробок.
- Господа, сейчас вы встретитесь с настоящим искусством, - заявил он и откинул крышки коробок.
В них были сложены два дамских платья, голубое и белоснежное, и мужской чёрный костюм. Рома, Катя и Юля переоделись в соседней комнате и вышли к мсье. Он с восторгом смотрел на них.
- Знаете ли, господа… С одной стороны я просто ремесленник, который исполняет желание заказчика. Но с другой стороны – я художник. И если заказчику нравятся мои изделия, я доволен. Но если они нравятся мне самому, и я испытываю наслаждение от того, как мои изделия на вас сидят, как подчёркивают вашу индивидуальность, придавая вам исключительные черты и обнажая вашу сущность, создают некий художественный образ – я бываю счастлив. И дело не в вознаграждении за мои труды. А дело в моём понимании законченности некоторого этапа моего собственного движения. Если я, как художник, пойму, что в моём труде нет движения – я пойму, что я умер. Вот сейчас я счастлив!
Рома, Катя и Юля стояли, разглядывая себя в зеркале. Каждый из них был сам по себе отдельным образом. Но рядом друг с другом они настолько гармонировали в своих новых одеяниях, что они вдруг почувствовали, словно слышат гармоничный аккорд. Хотя это были только новые платья.
- Да, мсье Беро, - сказала Катя, - вы настоящий художник!
Впрочем, художник заломил за свой труд достаточно высокий гонорар, что нисколько не испортило общего настроения. Мсье Беро открыл очередную бутылку, посидел ещё немного здесь, потом вдруг встрепенулся и убежал к своим новым заказчикам. Все остались довольны происшедшим.
На следующий день к вечеру Рома, Катя и Юля направились к Хофбургу, где был назначен императорский бал. Основной зал был уже заполнен гостями. Слуги сновали между гостями, предлагая им вино и шампанское. В углах зала стояли люди в чёрных, уже знакомых, накидках. Видимо, это были специальные агенты, которые обеспечивали безопасность проведения мероприятия. Ведь скоро сюда должна была прибыть императорская семья. Как и говорил мсье Беро, кто-то был одет в альпийские одежды, кто-то в венгерские, кто-то в шикарные платья и костюмы. В тот момент, когда Катя и Юля появились в бальном зале, всё внимание и дам, и мужчин, было приковано к ним. Все шептались – кто это? Потом появилась ясность, что это богатые англичане, которые купили своё пребывание на этом празднике. Откуда-то из толпы появился русский посланник Мейердорф с супругой, который говорил с ними исключительно на английском языке. Вдруг раздались фанфары. Все замолкли и устремили свой взор к огромным резным в золоте дверям. Они распахнулись, и в зале появились австрийский император Франц Иосиф и его невеста Елизавета Баварская, свадьба с которой была назначена через несколько дней после этого бала, на 24 апреля 1854 года. Елизавета была ослепительно красива! Это было последнее её появление на публике перед замужеством. Все с восхищением смотрели на юную Елизавету. Чтобы подвести черту перед некоторым замешательством присутствующих Франц Иосиф взмахнул рукой, и оркестранты заиграли вальс. Все стазу же раскрепостились, и, сначала понемногу, но потом всеобщее ощущение праздника захватило всех. Рома закружился с Катей в вальсе. Ах, как это было прекрасно. Чарующая музыка, изысканная публика. Но Рома не выпускал и Юлю из поля зрения. Вот какой-то дипломат в расшитом камзоле пригласил её на тур. Вот какой-то офицер высокого звания подошел к ней. В перерыве между отдельными музыкальными композициями, Катю пригласил на танец почтенный аристократ, а сам Рома галантно подошёл к усыпанной драгоценностями даме, которая благосклонно согласилась составить с ним пару. И всё это было легко и приятно. Бал! Музыка! Встречи! Перемены пар! В какой-то момент Рома и очередная графиня столкнулись с императором и его несравненной невестой. Наконец, наступил небольшой перерыв. К Роме и Кате некий венгерский аристократ подвёл Юлю и, щёлкнув каблуками и галантно поклонившись, заручился, что следующий танец после перерыва Юля танцует с ним. Юля тоже благосклонно поклонилась венгру.
- Катя, что-то я устала… - проговорила Юля.
- Юлечка, ты бледна… Пойдём-ка в боковой зал, там ты отдохнёшь немного.
Рома последовал за ними. В боковом зале почти никого не было, но у огромного окна стоял рояль.
- Катя, сыграй что-нибудь. Ведь ты умеешь.
- Да я давно не музицировала, - стушевалась Катя.
- Приедем в Россию, купим рояль. И ты нам будешь играть по вечерам, - сказал Рома, - садись, сыграй нам!
Катя села за инструмент, открыла крышку клавишей.
- Ах, как давно я не играла… Сейчас, мои дорогие. Я под таким впечатлением от бала, что постараюсь что-нибудь вспомнить достойное.
Катя притронулась к клавишам, привыкая к звуку и характеру инструмента.
Вена. Бал. Вальсы. Общее ликование…
И Катя заиграла. Её пальца легко бегали по клавишам. Она ничего не забыла из своих музыкальных уроков. И она, не понимая почему, вдруг заиграла Иогана Штрауса, вальсы. Один, другой, третий. В комнате начали собираться слушатели. И вот он, «An der schoenen blauen Donau» (На прекрасном голубом Дунае). Бесподобная музыка великого Штрауса как нельзя лучше подходила к этому моменту. Катя играла и играла. Внезапно из слушателей составились пары. И они закружились в волшебном танце, а Катя была самим сердцем этого волшебства. Внезапно в комнату вбежал всклокоченный юноша. Он кинулся к роялю и заворожено слушал игру Кати. Его облик был знаком. Кто же это? Рома на всякий случай встал рядом. И когда Катя закончила этот вальс, юноша встал на колени перед ней и в мгновенно затихшем зале прозвучал его вопрос:
- О, прекрасная незнакомка! Кто вы? Что это такое вы сейчас играли?
И тут Рома узнал его. Его портрет он когда-то где-то видел. Похоже, что и Катя узнала его.
- Это вальс. Я когда-то слышала и запомнила его.
- Я Иоганн Штраус. Меня, в отличие от моего отца, иногда называют «Младший». Я король вальсов. Я их сочинил великое множество. Но я никогда раньше не слышал столь великолепного вальса.
Тут Катя вспомнила, что «Голубой Дунай» Штраус написал примерно в 1866 году, а сейчас был 1854-й. И этот вальс ещё не был им написан. Но великий музыкант тем и велик, что времени для него не существует. Для него есть только одно божество – Музыка! Иоганн встал с колен, сел рядом с Катей за рояль, и они в четыре руки вновь заиграли этот волшебный вальс. Катя вела лейтмотив, а Штраус импровизировал, дополняя общую тему новыми штрихами. Это было бесподобно! Пары даже перестали танцевать – настолько этот дуэт музыкантов всех очаровал…
- Благодарю вас! Вы вдохновили меня на новые свершения! – сдавленным голосом произнёс Штраус, - кто же вы?
- Мы из Англии, - ответила Катя, - мы сейчас здесь путешествуем.
- О! Из Англии! А я скоро, через год, уезжаю в Россию. Мне предложили там великолепные условия для гастролей. Почему же вы не из России? Буду концертировать в Петербурге, в Павловске. Почему я не еду на концерты в Англию? Увижу ли я вас когда-нибудь! О, небеса! Эта вот тема просто великолепна!
Катя, улыбаясь, встала из-за рояля, уступая место великому музыканту. А тот поглядел на клавиши, чуть коснулся их пальцами, закрыл глаза и заиграл… Боже, как он играл! Вдохновение заполнило всё его сознание!
Катя взяла Юлю под руку, Рома, словно добрый ангел, шёл за ними. Пока все внимали игре Штрауса, они покинули Хофбург.
Следующая часть http://proza.ru/2025/12/17/2291