ГЛАВА 10.
— Ир? — Илья встрепенулся, сонно оглядывая сумрак пещеры. Ирины не было.
Он вышел на залитую солнцем площадку перед входом. Её не оказалось и под навесом. На столе стояла вымытая посуда, а в одной из тарелок лежали яркие ломтики бананов и манго.
— Ира! — позвал Илья, но его голос утонул в утренней тишине.
В ответ — лишь безмолвие.
Машинально очистив банан, он направился к ручью. Там тоже никого не было. Умывшись прохладной водой, Илья побежал к морю — и там её не нашёл.
— Ира! — крикнул он снова, и в голосе уже звучала тревога. — Что за прятки, чёрт возьми!
Ирина не отзывалась. Всё больше теряя самообладание, Илья обошёл все знакомые места, надрывая горло и выкрикивая её имя. Тщетно. Холодный ужас сковал его сердце. В полной растерянности он вернулся к пещере.
— Илья! — донёсся сверху слабый, словно принесённый ветром, голос.
— Ира! — воскликнул он, чувствуя, как волна облегчения накатывает на него, — и одновременно закипая от злости.
Она махала ему с вершины скалы — маленькая фигурка на фоне ослепительно голубого неба.
— Поднимись сюда! — долетел её голос.
— У нас появилась какая то маниакальная традиция — встречаться на вершине этой скалы, — пробурчал Илья, тяжело дыша и присаживаясь на камень у кучи сухих веток. — Ира, опять ты?
— Прости, любимый. Со мной всё в порядке. Я просто… — она запнулась, подыскивая слова. — Прости! Я не решилась тебя будить. Проснулась, убралась… и вдруг меня что-то неудержимо потянуло сюда. Не знаю, что я ожидала увидеть, но, ты знаешь, я не напрасно сюда полезла.
— Объясни?
— Это показывать нужно. Иди за мной.
Они осторожно ступали по каменистой вершине, огибая глубокие разломы и перелезая через нагромождения камней. Одно место на их пути оказалось особенно коварным — оно вызывало неприятное чувство страха. Всего три метра, но какие! Узкая — примерно сорок сантиметров — относительно ровная полоска пути карнизом нависала над краем обрыва, огибая гигантскую груду каменных глыб. Внизу с яростным рёвом волны разбивались о скалы, вздымая пену и шипя в бешенстве от внезапного препятствия.
— Брр! Жуть какая! — Илья передёрнул плечами, преодолев опасный участок. — Ир, а просто сказать нельзя? Куда мы идём то?
— Ну потерпи минутку, пожалуйста!
Неожиданно она остановилась и схватила Илью за руку, предостерегающе останавливая.
— Посмотри туда, — она указала на вершину одной из скал правее их маршрута.
— То же, что и здесь — камни, — ответил Илья, вглядываясь в серую каменную стену. — Или я что-то не вижу?
— Видишь впадину между двумя вершинами — той, что справа, самой высокой, и той, что левее? Смотри за неё, в море!
— Офигеть! — только и смог произнести он.
— Да, я сначала тоже не поняла, а когда разглядела, не могла поверить. Мы столько раз поднимались наверх, но этого не замечали. Эти две вершины закрывали обзор.
Небольшое дымчатое пятно в море, слабо различимое с такого расстояния, определённо было частью суши. Возможно, таким же островом, как этот, а может, и материком.
— Ир, это нужно рассмотреть лучше. Без альпинистского снаряжения дальше мы не пройдём. Поэтому давай спустимся и поднимемся на гору с противоположной стороны острова — с того каменного хаоса, который мы так и не исследовали. Думаю, с той стены будет видно всё гораздо чётче. А вообще странно, что ты сюда полезла, да ещё и прогулялась тут одна. Ты хоть подумала о последствиях? Я чуть с ума не сошёл — оббегал всё, разыскивая тебя. И эта козья тропа, блин! А если бы ты сорвалась?
— Прости! Я же говорю, не знаю, что на меня нашло. Но всё же хорошо, правда? Ну прости, не обижайся! Я увидела тебя, когда ты был у моря. Кричала, но ты не слышал.
— Ладно. Всё хорошо. Пошли спускаться, любимая.
— Не помню, я говорила, что люблю тебя? — с наигранной задумчивостью спросила Ирина.
— Нет. Ничего подобного не слышал, — улыбнулся он. — Хотя слова мне кажутся знакомыми.
Они позавтракали оставшимися кусочками вчерашней рыбы и фруктами. Увиденное так взволновало их, что они торопились, стараясь не терять времени. На завтрак и сборы ушло не более пятнадцати минут.
— Интересно, а как далеко эта земля? — спросила Ирина, когда они уже шли по пляжу.
— Не знаю. Вода и атмосфера визуально сокращают расстояние, да и всё зависит от высоты видимого объекта и высоты точки наблюдения относительно уровня моря. По самым грубым прикидкам, учитывая высоту нашей скалы и, условно, такую же высоту ориентира на той земле, это двадцать пять сорок морских миль — или от сорока до шестидесяти пяти километров.
— Ого! — огорчённо произнесла она. — Я думала, что это гораздо ближе. А если сделать плот или лодку, сколько придётся плыть?
— Если на вёслах, то бесконечно долго. На парусе и при попутном ветре — гораздо быстрее, но всё равно долго. При самом оптимистичном раскладе — от двенадцати до двадцати часов. Но я могу ошибаться. Тут ещё и морские течения нужно учитывать — их направление и скорость. А такой информации, как ты понимаешь, у нас нет, — ответил Илья.
— Блин!
— Ир! Прекращай грустить. Я же обещал тебе сделать всё, чтобы мы вернулись домой — или хотя бы попытаться это сделать. То, что мы видели, — это шанс, это надежда и это смысл нашего дальнейшего пребывания тут. Мы будем стремиться попасть туда!
— Спасибо, любимый!
Они достигли рубежа, где песок уступал место хаосу камней. Скалы, ощетинившиеся мраком, казались неприступными, не даря даже намёка на удобный подъём.
— Давай уйдём вглубь леса, подальше от берега. Может, там отыщется более пологий участок скальной стены, — предложил Илья.
— Согласна. Но… может, искупаемся? Такая жара, а нам ещё предстоит окунуться в эту лесную духоту.
— Поддерживаю! — с готовностью откликнулся он, торопливо сбрасывая одежду.
Купание, как всегда, переросло в негу — в ленивое возлежание на тёплом песке под умиротворяющий шёпот волн.
— Так бы и лежала до самого вечера, — прошептала Ирина, неохотно приподнимая голову с груди Ильи. — Но у нас ведь было дело?
— Точно, — ответил он, открывая глаза. — Срочно в воду — и вперёд, к нашей цели.
Освежившись в прохладных объятиях моря и смыв налипший песок, они оделись и углубились в лес.
Привычно продираясь сквозь плотную вязь растительности, они старались держаться ближе к скале, не теряя её из виду. Лес, благодаря каменистой почве и беспорядочному нагромождению обломков, не был столь густым, как в пологой части острова. Однако коварное переплетение корней, камней и вездесущих лиан значительно затрудняло путь. То тут, то там раздавались встревоженные крики птиц. Недовольство одной пичуги, что-то выкрикнувшей, перерастало в шумную какофонию всей стаи и их ближайших соседей.
К их общему разочарованию, после часа мучительных поисков они так и не нашли места для нормального подъёма. Скалы на всём протяжении пути оставались неприступными: почти вертикальные, а в некоторых местах нависающие над лесом громадными козырьками — без малейшего намёка на изменение угла наклона.
— Я начинаю сомневаться в успехе этой затеи. Боюсь, нам не подняться с этой стороны, — озадаченно проговорил Илья.
— Может, пройдём ещё немного — вон за тот уступ, который закрывает обзор дальше? И если там всё то же самое, будем возвращаться, — предложила Ирина.
— Ладно, — согласился он, продолжая движение.
За уступом открылась та же печальная картина: вертикальные стены и груды обломков у подножия.
— Всё! Мой оптимизм иссяк. Давай вернёмся? Сил больше нет, — и в доказательство своих слов Ирина присела на покрытый мхом камень, рассматривая ссадины на руках и наливающиеся синевой свежие синяки на ногах.
— Хорошо, милая. Пойдём назад. Выдержишь? — он внимательно посмотрел на Ирину.
— Да, куда я денусь, — с показной бравадой ответила она. — Не сидеть же тут на радость этой треклятой мошке. Пошли домой.
— Ира, стой! — крикнул Илья, бросившись вправо и ловко пробираясь через заросли.
— Что случилось? — она замерла, провожая его недоумевающим взглядом.
Шум ломающихся веток, невнятный писк и негромкое хлопанье крыльев послужили ей ответом. Через несколько секунд из зарослей показался Илья, держа в руках чёрную птицу с огромным клювом и безвольно болтающейся головой.
— Это же тукан?! — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла она. — Ты убил его?
— Нет! — Илья отрицательно покачал головой. — Посмотри, это хоть и крупный, но ещё птенец. Он умирает. У него сломано крыло и нет одного глаза. Думаю, так печально закончилась первая попытка взлететь — или он просто выпал из дупла. Туканы обычно не бросают своих птенцов, но от этого отказались, оставив одного. Иначе на нас бы уже охотилась вся стая.
— А с чего ты взял, что это птенец? Он же здоровенный, как ворон!
— Клюв ещё не окрашен. У взрослых туканов он не такого однородного цвета — там присутствует рисунок или пятна. И ещё: у молодых особей нижняя часть клюва длиннее, чем верхняя. Это облегчает им ловлю корма, который им подбрасывают родители. Да и подпушка ещё не вся сошла, хоть он и оперился полностью. А размеры птенца — это, видимо, просто крупный подвид этих птиц.
Птица мелко дрожала в его руках, открывая клюв и пытаясь поднять голову, но после каждой попытки безвольно опускала её вниз.
— И что мы будем с ним делать?
— Съедим, — как-то буднично ответил Илья. — Он всё равно умрёт. С такими ранами, без еды, он не выживет.
— Блин! А их вообще можно есть?
— Можно! В Южной и Центральной Америке местное население употребляет их в пищу, утверждая, что мясо отличается приятным вкусом. Ир, ты иди вперёд. Я тебя догоню.
— Хорошо, — ответила она и отвернулась, уходя вперёд.
Илья достал нож, положил птенца на один из поваленных стволов и прижал левой рукой. Ножом нащупал впадину между шейными позвонками и с силой нажал — птица лишилась головы.
— Прости, — тихо прошептал он, взял тушку за лапы и пошёл догонять Ирину.
Измотанные до предела, растеряв остатки сил и внушительный запас крепких выражений, они потратили на обратный путь не меньше времени, чем на дорогу туда. С ликующей радостью и огромным облегчением путники вывалились на пляж.
— Больше ни ногой в эту глушь, — процедила Ирина, плюхаясь на песок в спасительной тени низко склонившейся пальмы. — Чешусь вся, словно паршивая овца. Проклятые мошки!
— Да, мерзкие твари, — согласился Илья. — Но у нас же есть чудодейственное средство от их укусов, о котором мы благополучно забыли в спешке.
— Ага, мыло в пещере, а до неё ещё пилить и пилить. Ладно, минут десять передохнём — и пойдём. Договорились?
— Конечно, любимая! Ты посиди, а я в воду — смывать с себя тропическую заразу.
— Не е, я тоже! — Ирина вскочила, сбросила плетёные тапки и, не раздеваясь, с разбегу бросилась в ласковые объятия волн.
— Решила заодно и постираться? — с улыбкой спросил Илья, следуя её примеру.
— Точно! — шумно плескаясь, ответила она.
— И что дальше будем делать? — вдруг спросила Ирина, когда они возвращались к обжитой части острова.
— Ну, пока только одна идея, — ответил Илья, шлёпая босыми ногами по мокрому песку. — Поход не удался — попробуем сплавать и осмотреть остров с моря.
— Вплавь или мастерим лодку?
— Нет, плот. Лодку тут не из чего делать, а для плота, кажется, с материалом проблем не будет.
— Отлично! Я, в принципе, это и имела в виду. Жизнь обретает новый смысл, — улыбнулась она. — А ещё я жутко проголодалась. Но готовить будешь ты — душегуб!
— Ир!
— Прости! Я шучу. Просто не могу привыкнуть к одновременному умерщвлению и поеданию. Мы же привыкли в нашей цивилизации воспринимать мясо и рыбу как кусок чего то, что нужно приготовить. Купить и убить — понятия, далёкие друг от друга. А может, я просто слишком впечатлительная?
— Да всё нормально… Я приготовлю, — заверил Илья.
— Спасибо! Ты самый самый! — с благодарностью ответила она.
________________________________________
— Как же это вкусно! Рыбные деликатесы нервно курят в сторонке по сравнению с этим мясом, — Ирина воровато огляделась и жадно примерилась к последнему кусочку птичьей тушки на тарелке. — Будешь?
— Доедай, милая! Я пока готовил, нанюхался до сытости, — улыбнулся Илья. — Бананами перебьюсь.
Мясо тукана действительно оказалось на удивление нежным и приятным на вкус — даже не сравнить с курицей. Выпотрошив и ощипав тушку, Илья не стал мудрить со сложными способами приготовления: запек птицу на открытом огне, завернув в банановые листья и обмазав глиной. Теперь он с удовольствием наблюдал за аппетитом Ирины.
— Кажется, я объелась, — лениво поглаживая живот, констатировала Ирина. — Сейчас усну!
— С чего бы там объесться? Тушка не больше перепела, и на двоих! Ну иди, поваляйся, а я пока рыбу сушиться развешу.
— Спасибо! Я ненадолго — минут десять… или двадцать… ну самое крайнее — часик… и работать! Ага? — хитро покосилась на Илью Ирина.
— Топай!
Куски засоленной рыбы легко нанизывались на заострённые веточки. Минут за десять Илье удалось соорудить пять импровизированных шампуров и уложить их на две подвязанные под крышей навеса перекладины. И прямые солнечные лучи не попадают, и место хорошо проветривается.
Закончив с рыбой, он собрал посуду и сходил к ручью. Вернувшись, заглянул в пещеру. Ирина спала — как всегда уютно и по детски безмятежно, положив под щёку ладошку. Улыбнувшись, Илья вышел и, прихватив свой каменный «топор», направился к бамбуковой роще.
Ирина проснулась, сладко потянулась и прислушалась. Отдалённые глухие удары перемежались треском и грохотом падающих стволов.
— Вот же дровосек неугомонный! — проворчала она и вышла из пещеры.
Илья споро работал своим импровизированным инструментом: подрубив ствол снизу, почти без усилий заваливал его на землю, затем обрубал макушку, мелкие ветки и листья. За время, пока Ирина спала, ему удалось подготовить не меньше двадцати довольно внушительных стволов.
— Ого! — восхищённо произнесла Ирина. — Ты как-тот лесоруб из анекдота: «— Скажите, любезный, а где вы лес валили? — В Сахаре! — Но там же пустыня!!! — Теперь да!»
— Привет, милая! Выспалась? — улыбнулся Илья. — Хотя по искромётному юмору видно, что отдохнула на славу! Короче, я старался!
— А нам точно нужно так много? — она обвела взглядом кучу наваленных стволов.
— К сожалению, этого мало. Нужно ещё примерно столько же.
— Но у нас на берегу есть несколько стволов. Ты их учитываешь?
— Конечно! И всё же нам нужно как можно больше.
— Хорошо. Тогда я буду к морю таскать. — Ирина обхватила три ствола и попыталась сдвинуть их с места.
— Ирка, ты что? Не сходи с ума — по одному носи, ещё надорваться не хватало. А лучше, пока не стемнело, иди лианы режь. Их тоже понадобится очень много.
— Ну ок! Я просто помочь хотела.
— Вот иди и помогай. А тут я сам управлюсь, милая. Спасибо!
Раскалённое солнце повисло над самой водой, словно застыло в молчаливом прощании с уходящим днём.
— На сегодня, думаю, достаточно, — Илья свалил последние стволы бамбука в образовавшуюся на берегу внушительную поленницу и устало присел на камень рядом с Ириной. — Ты как, любимая, вымоталась?
— Есть немного, — она положила голову ему на плечо. — Фу, мокрый! А ну быстро в воду!
Прохладная вода как по волшебству освежала и одновременно снимала усталость, отдавая энергию целого океана измученным телам.
— Скоро стемнеет, а нам ещё нужно продуктовую корзину проверить — а то останемся без ужина.
— Ну тогда на берег, — согласилась Ирина. — И можно сейчас я вершу вытащу?
— Без проблем, — Илья нежно провёл рукой по груди девушки.
— Но но! Уже темнеет, — игриво отмахнулась она и выскочила на берег.
Новое место размещения верши порадовало целым десятком незнакомых небольших, но удивительно вкусных и жирных рыбок.
Опять «рыбный день..
— Вкусно. Очень вкусно! Но птичка была вкуснее! — Ирина собрала посуду со стола.
— Ага, — скорее кивнул, чем ответил Илья, сонно следя за её хлопотами. — Я что-то совсем расклеился. Сейчас засну.
— Спать, шагом марш! — скомандовала она, протягивая Илье руку. — Пошли?
— Поползли.
Цикады наперебой выводили свои ночные трели. Где-то ухала и хлопала крыльями ночная птица. Шелестела листва, потревоженная лёгким ночным ветерком. Сквозь полог пробивались слабые отблески догорающего огня в печи.
— Я люблю тебя, — прошептала Ирина и обхватила губами мочку уха Ильи. — Мне очень хорошо с тобой, спокойно.
Её рука медленно скользнула с его груди к животу. Губы, оторвавшись от мочки, прикоснулись к шее, к подбородку, к губам.
— Ира, — тихим шёпотом произнёс он, отвечая на поцелуй и крепко обнимая её тёплое, податливое тело.
— Ты же спать хотел? — отрываясь от поцелуя, спросила Ирина.
— У меня появились неотложные дела, — ответил он, щедро осыпая поцелуями её лицо.
Они не могли остановиться, жадно отдавшись страсти. Доводя себя до полного исступления и тут же начиная всё сначала, позабыв про сон и усталость. Наслаждались каждым мгновением близости, как путники в пустыне, дорвавшиеся до источника живительной влаги. И не могли напиться — насладиться друг другом.
Странное ощущение — словно взрыв эмоций внутри, когда рушатся все внутренние барьеры и преграды. Безумие, отрешённость от всего земного. Неконтролируемое погружение в полусознательное состояние: мысли отказывают, руки не подчиняются сигналам мозга, губы горят жаждой поцелуев, а глаза застилает густой туман.
Ты теряешь последний контроль, полностью отдаваясь желаниям, которые сметают всё на своём пути — запреты, ценности, устои, прежние чувства. Остаётся лишь одно всепоглощающее стремление — слиться с объектом своей страсти.
Возможно, потом ты миллион раз пожалеешь о случившемся. Но в тот миг, когда ты целиком во власти этих чувств, мир расцветает невероятными красками. Каждый оттенок эмоций становится ярче, каждая нотка ощущения — острее.
Тело охватывает огненный, всепоглощающий сладостный бред — будто ты погружаешься в кипящий океан чувств, где нет места разуму, есть только бесконечный поток страсти.
Они заснули лишь тогда, когда ночь, отступая, уступила свои права наступающему новому дню…
Следующая глава — Глава 11 - http://proza.ru/2025/12/26/1765