ГЛАВА 3.
Илью вырвало из сна залихватское пересвистывание двух попугаев, устроившихся напротив входа — на изумрудных ветвях кустарника. По их задорному поведению сразу было видно: это новоиспечённая парочка. Так трогательны были их нежные ухаживания и взаимная забота! Они тщательно вычищали пёрышки друг другу, ласково соприкасаясь клювиками и весело перекликаясь.
Он не знал, сколько сейчас времени, но новый день уже настойчиво заявлял о себе ярким светом. Илья повернул голову и увидел Ирину, свернувшуюся уютным калачиком. Она лежала на его куртке, по детски трогательно подложив обе ладошки под щёку.
Илья залюбовался её безмятежным лицом, рассыпавшимися по песку волосами. В памяти нежданно всплыли строки давно забытого стихотворения:
Разреши мне сегодня не спать,
И смотреть на тебя, спящую,
Я мечтаю тебя узнать,
Непритворную, настоящую…
Он не мог отвести взгляда от спящей красавицы. Светлые пряди разметались по песку, словно напоминая об их первой встрече на берегу. Нежные розовые губы замерли в лёгкой полуулыбке. Ресницы трепетали, словно крылья бабочки, от солнечных зайчиков, пробивающихся сквозь листву.
«Какая она красивая, милая и беззащитная!» — подумал он, с трудом отрывая взгляд от Ирины.
Стараясь двигаться как можно тише, он аккуратно, почти бесшумно раздвинул ветви и лианы и выбрался из пещеры.
Идея исследовать окрестности пришла Илье спонтанно. Помимо разведки, он хотел порадовать Иру и раздобыть что-нибудь вкусное к завтраку. Ещё вчера, спускаясь со скалы, Илья обратил внимание на обилие цветущих деревьев и кустарников — и теперь уверенно держал путь в ту сторону.
Обогнув небольшую, но густую рощу бамбука, он двинулся по тенистой просеке в направлении ручья.
Открытия не заставили себя ждать.
Первым и самым волнующим стало известие о том, что на острове есть дичь! Обходя очередные заросли кустарника, он вдруг услышал громкий, истерический визг. Из кустов, словно пушечное ядро, вылетела небольшая — размером с бультерьера — свинка и стремглав понеслась в густые заросли леса. Испуганный и ошеломлённый, Илья проводил её взглядом, пока проворное животное не скрылось из виду.
«А это жирный плюсик в наш мясной рацион! — отметил он про себя. — Теперь нужно придумать, как изловить эту юркую котлету!»
Вторым открытием стала роща хлебных деревьев — диковинных растений, щедро усыпанных плодами. Из школьного курса биологии он помнил: это крупное и быстрорастущее дерево, внешне напоминающее дуб. Кора серая и гладкая. Некоторые ветви толстые, с облиственными боковыми веточками; другие — длинные и тонкие, с пучками листьев на концах.
Листья хлебного дерева отличались необычайным разнообразием: на одном и том же дереве можно было встретить как цельные, так и перисто рассечённые (более молодые) листья с различной степенью опушения.
Плоды, по форме напоминающие округлую шишковатую дыню, росли поодиночке или гроздьями на вершинах веток. Молодые плоды имели зелёный цвет, а по мере созревания становились жёлто зелёными, затем жёлтыми или жёлто коричневыми. Диаметр плода мог достигать 30 см, а вес — 3–4 кг.
Мякоть созревших плодов можно печь, варить, сушить, засахаривать, есть сырой и даже, разминая и растирая, делать из неё тесто для своеобразных «блинчиков». Подобно бананам, недозрелые плоды использовали как овощи, а зрелые, более сладкие — как фрукты. О зрелости плодов свидетельствовали капельки латекса, проступающие на кожуре. По вкусу жареные плоды больше напоминали картофель, чем хлеб. Свежая мякоть быстро портилась, но сухари из хлебного дерева могли храниться очень долго — до нескольких лет.
Третьим и не самым приятным открытием стало то, что чем дальше он углублялся в лес, тем больше становилось назойливых насекомых.
— Удручающий факт! Без одежды сюда лучше не соваться, — заключил Илья, сорвав огромный лопатообразный лист и отмахиваясь от мошкары. — Ещё малярии какой нибудь не хватало!
Ближе к ручью его ждала ещё одна приятная находка: пласт серой глины, выходящий на поверхность.
— А ведь это и посуда, и уйма всяких полезных ёмкостей! — Илья с довольной улыбкой растирал в пальцах маленький влажный комок серой массы.
Добравшись до ручья, он умылся, жадно напился, свернул лист лодочкой и зачерпнул воды. Донести всё, конечно, не получится, но если нести осторожно, Ирине хватит, чтобы утолить жажду. Он медленно пошёл к берегу, бережно неся драгоценную влагу и стараясь не расплескать ни капли.
Вдруг до его слуха донёсся душераздирающий крик:
— ИЛЬЯ-а-а-а!!!
________________________________________
Ирина открыла глаза, блаженно потянулась — но улыбка тут же угасла, как-только взгляд скользнул по стенам пещеры. Вчерашний чудовищный сон оказался реальностью. Память безжалостно вернула картины минувшего дня, словно осколки битого зеркала. Тяжело вздохнув, она поднялась с куртки, служившей ей постелью.
— Илья? — позвала она, ещё раз обводя взглядом пустую пещеру.
Выбравшись наружу, Ирина крикнула:
— Илья, ты где? Илья, ау!
В ответ лишь эхо слабо повторило её имя, да шелест листвы нарушал звенящую тишину. Маленькая ящерица мелькнула на своде и юркнула в расщелину, словно насмехаясь над её страхом.
Ужас ледяными пальцами сжал сердце Ирины. Она почувствовала себя невыносимо одинокой в этом диком тропическом раю.
«Не мог же он просто встать и уйти, не разбудив, не предупредив? — шептала она, терзаемая неизвестностью. — Что, если что-то случилось? А если он исчез так же внезапно, как и появился?»
Охваченная паникой, Ирина бросилась к берегу. Остановившись на пустынном пляже у самой кромки прибоя, она безутешно оглядывалась, вскинула взгляд на скалы. Нигде ни следа.
— ИЛЬЯ-а-а-а!!! — дикий, полный отчаяния крик вырвался из её груди. Она судорожно сжала пальцы правой руки, прикрыв ладонью левой рот.
Секунд через десять из за изгиба пляжа вылетел бегущий со всех ног Илья!
________________________________________
— Ира?! — Илья вздрогнул всем телом, словно от удара током. Бросив лист с водой, он сорвался с места и помчался на истошный крик. Обогнув песчаную косу, словно ветер, он замер, увидев Ирину, съёжившуюся под нависшим утёсом.
— Пожалуйста, не пугай меня так больше! Пожалуйста! — рыдая, она бросилась на грудь подбежавшего Ильи, вцепившись в его плечи, как утопающий за соломинку.
— Ира, Ирочка! Что случилось? — его сердце колотилось, как пойманная птица, бешено стуча в рёбра.
— Прости, я… я так испугалась! Проснулась, а тебя нет! Звала, кричала, а ты не отвечаешь! Я подумала… — она замолчала, захлёбываясь в рыданиях.
— Глупенькая! Прости. Я не хотел тебя напугать, просто решил разведать окрестности. Больше не буду, обещаю! — Он отстранил заплаканное лицо Ирины от своей груди, заглянул в её расширенные от ужаса глаза и, не удержавшись, коснулся губами её переносицы, ощутив солоноватый привкус слёз.
На миг Илья почувствовал, как всё её тело напряглось, словно сжатая пружина. Он отстранился, позволяя ей снова уткнуться в его грудь.
Так они простояли, казалось, целую вечность, пока солнце не начало припекать сильнее.
— Прости меня ещё раз, — тихо прошептала девушка, высвобождаясь из его объятий. — Боюсь, этот страх не скоро отпустит меня, если вообще отпустит когда нибудь. Но я выдержу, я сильная. Я постараюсь справиться.
— Мы вместе справимся, — ответил он, крепко сжимая её ладонь. — Успокоилась? Я хочу кое что тебе показать.
— Что? После вчерашнего дня сюрпризы меня пугают до дрожи в коленках, — она посмотрела на него с недоверием, в котором сквозила робкая надежда.
— Пошли! — Илья потянул Ирину за руку. — Ничего особенного, просто у меня появились кое какие идеи. Надеюсь, тебе понравится!
Солнце поднималось всё выше, обжигая кожу своими лучами. Илья — в выцветших джинсах и рваной майке, больше напоминающей короткий топик, — и Ирина — в тёплых спортивных брюках и водолазке с длинным рукавом — ощутимо вспотели, пока шли к ручью. Песок нещадно обжигал босые ноги, заставляя их держаться кромки воды. Идти по влажному песку было и быстрее, и легче.
— Нужно что-то придумать с обувью. Не ходить же по жаре в ботинках. Хотя в лес босиком идти как-то боязно. Да и в этой одежде жарковато, — Илья ладонью стёр капельки пота со лба. — Пора переходить на пляжный гардероб, а то сваримся.
— Это может стать проблемой, — Ирина задумалась и смущённо добавила: — Я как-то не рассчитывала на путешествие к морю и в тропики. Купальника с собой нет. Из пляжной одежды у меня только трусики.
— Понимаю, — согласился он, стянул с себя остатки футболки и протянул ей. — Вот, держи, если хочешь. Какой никакой, а всё же верх… На мне она всё равно смотрится как бусы.
Ира улыбнулась, но от футболки не отказалась. Попросила Илью отвернуться и, чуть отстав, торопливо переоделась. Стало гораздо легче. Повязав водолазку на пояс, она догнала его.
— Почти амазонка! — констатировал Илья, окинув её взглядом.
— Как твоя нога? — немного смутившись, спросила она.
— Лучше, чем я ожидал! — последовал полный оптимизма ответ. — Болевых ощущений почти нет.
Развязав повязку, они внимательно осмотрели ногу.
Воспаления не было, и только тёмное пятно запекшейся крови напоминало о ране.
Подождав, пока Ирина умоется и напьётся, Илья повёл её показывать свои открытия.
В пещеру они вернулись тяжело нагруженные: гроздь бананов, три плода «хлебного дерева», пара кокосов… Вспотевшие, но довольные, они рухнули на куртки в прохладной пещере.
— Десять минут перекур — и к новым подвигам! — закрыв глаза, произнёс Илья.
— Только не нужно про перекур, так курить хочется, — с сожалением отозвалась Ирина. — И какие у тебя планы?
— Попробую рыбу половить. На мелководье, у камней, её просто море.
— Руками?
— Нет! Сделаю острогу. Бамбука здесь полно, проблем не будет, — ответил Илья, поднимаясь. — Ты пока полежи, отдохни, а я сейчас вернусь.
— Лучше я на улице подожду, — заупрямилась девушка.
Они вышли из пещеры. Ирина осталась у входа, в тени ближайшего куста, а Илья направился к зарослям бамбука.
Найдя подходящий стебель толщиной с черенок для швабры, он попытался срезать его ножом. Задача оказалась не из лёгких: стебель не желал поддаваться несерьёзному лезвию. Это заметно огорчило Илью. Бросив бесполезные попытки, он просто подрезал корни вокруг стебля, надломил и выдернул его. Подобрав ещё пару сухих стеблей, валявшихся на земле, он вернулся к пещере.
Сложив их у входа, Илья стал внимательно разглядывать пласты камней, медленно перемещаясь вдоль скалы.
Минут через пять он нашёл то, что искал. К пещере он вернулся, неся в руках скол камня, формой напоминающий топор: с широким и толстым обухом и тонким, острым краем. Приступил к работе.
Сухие стебли даже не пытались сопротивляться такой мощи — были порублены на дрова. Свежесрубленный бамбук пошёл непосредственно на изготовление остроги. Отрубив необходимый по длине кусок, Илья взвесил его в руке и сделал пару колющих движений. Затем аккуратно расколол ножом верхушку на четыре равные части лепестка, сделав прорези сантиметров пятнадцать — до ближайшего колена.
Чтобы прорези не разошлись дальше по стволу, он примотал к древку шнурок от капюшона куртки чуть ниже прорезей, оставив свободным чуть больше половины шнурка. Загнав в ствол небольшой камешек, он раздвинул лепестки и оставшейся частью шнура крест накрест зафиксировал их в разведённом положении вместе с камнем. Каждому из лепестков придал форму наконечника стрелы, заострив их.
Ирина, сидя под сводом пещеры, с интересом наблюдала за его работой. В какой то миг она залюбовалась его движениями, игрой мышц под обнажённой кожей, блеском азарта в глазах, смешным бормотанием и лёгким возмущением, когда что-то не получалось. И в очередной раз она благодарила Бога за то, что в этом испытании она не одна.
— Вот! Теперь я вооружён и очень опасен! — театрально помахивая изготовленным копьём, произнёс Илья.
— Крутая у тебя получилась удочка! — смеясь, ответила она.
— Это острога! — многозначительно поправил он.
— Хорошо. Острога, — Ирина встала и смахнула прилипший песок. — Ну что, Аника воин, пошли пугать рыбок?
– Ага! – улыбнулся он.
________________________________________
Застыв, он стоял на каменном осколке, вырвавшемся из объятий моря метрах в пятнадцати от берега. Острога, словно продолжение его руки, чуть дрожала в напряжении.
Ирина полулежала на прогретом солнцем песке, не сводя глаз с Ильи. Ласковые волны с тихим шелестом играли у её ног — то подползали ближе, то робко отступали.
– Как же хорошо! – шептала она, подставляя лицо жадному солнцу.
Бездонная синева неба, отражаясь в зеркальной глади воды, рождала иллюзию, будто остров парит в небесах.
Нестерпимо хотелось подойти к самому краю и заглянуть вниз. Что там, в этой бездне?..
Полёт фантазии оборвало едва заметное изменение в позе Ильи. Он чуть присел, словно готовясь к прыжку, отвёл руку с острогой назад и наклонился вперёд всем корпусом. Стремительное, почти неуловимое движение — и острога, рассекая воздух, вонзилась в воду, исчезнув почти до самого конца.
Не раздумывая, Илья прыгнул в воду, крепко удерживая дрожащий на поверхности конец древка.
– Есть! – торжествующе выкрикнул он, осторожно выворачивая острогу.
На поверхности показалась пронзённая насквозь рыбина — размером с упитанного карпа, дивной расцветки: серебристо серая, с яркими солнечными пятнами вокруг глаз и золотистым брюшком. Основание хвоста опоясывало огненное кольцо, переходящее в снежно белое оперение, увенчанное чёрной каймой.
Илья бережно, словно боясь повредить драгоценную добычу, отбуксировал трофей к берегу.
– Какая красавица! – выдохнула Ирина, и глаза её засияли. – И какая большая! Ты настоящий рыбак!
– Да, я собой доволен, – гордо согласился Илья. – Первый раз так охочусь! – Он выдернул острогу из тела рыбы. – Думаю, на сегодня рыбалка окончена. Нам этого хватит с лихвой.
Передав острогу Ирине, Илья подхватил рыбу под жабры, и они направились к пещере.
Пока Ирина разводила костёр, Илья ловко почистил и выпотрошил рыбу, избавил её от костей и нарезал на аккуратные куски. Собрав их в большой лист, он сбегал к морю, чтобы промыть.
Когда он вернулся, костёр, набрав силу, уютно потрескивал, рассыпая искры. Илья нанизал куски рыбы на две зелёные веточки и воткнул их в песок под углом к жаркому пламени. Спустя десять минут аппетитное блюдо было готово.
Разложив обжаренные кусочки на широком листе банана, они с наслаждением приступили к трапезе.
— Невероятно вкусно! Даже без соли! — промурлыкала Ира, доедая последний кусок.
— Да, это тебе не бананы, — улыбнулся Илья. — Мясо есть мясо, хоть и рыба. Но соли, конечно, не хватает.
Они осушили по кокосу и в качестве десерта отведали его нежную мякоть.
— А теперь я хочу искупаться! Пошли на море? — Ира вскочила на ноги и, не дожидаясь ответа, направилась к берегу.
— Не возражаю, — поспешил за ней Илья.
Место для купания выбрали подальше от острых камней — с ровным и чистым дном. Ира сбросила спортивные брюки, под которыми оказались, на взгляд Ильи, дерзкие чёрные трусики, и, не снимая майки, смело вошла в воду. Когда вода дошла ей до пояса, она присела, оттолкнулась ногами и легко поплыла от берега.
Илья заворожённо наблюдал за ней, в который раз восхищаясь её точёной фигуркой: стройными ногами, подтянутым животом, изящной талией и до головокружения аппетитными ягодицами. Внизу живота вспыхнуло мгновенное желание. Боясь выдать свои мысли и влечения, Илья торопливо скинул джинсы и бросился в воду.
Сильными размашистыми гребками он быстро настиг Ирину и, сбавив темп, спокойно поплыл рядом.
— Какой же кайф! — Она перевернулась на спину и, раскинув руки, застыла звёздочкой на поверхности воды, едва заметно работая руками.
Тёплая вода, прохладнее обжигающего воздуха на берегу, приятно бодрила.
— Ир, только давай не будем заплывать далеко. Мы ведь ничего не знаем об обитателях этих глубин, — с беспокойством попросил Илья.
— Ты прав! Дальше не поплывём, — согласилась она, зажмурившись от удовольствия и, как показалось Илье, тихонько замурлыкав.
В воде они провели около двадцати минут: плавали, ныряли и дурачились на мелководье.
Мокрая майка, словно вторая кожа, облегала грудь Ирины, подчёркивая совершенство форм; соски вызывающе выпирали. Илья старался отводить взгляд, отчётливо понимая, как эта картина его возбуждает и будоражит.
«Успокойся! Не об этом нужно думать», — уговаривал он себя, но взгляд неумолимо возвращался к пленительным изгибам её тела.
Немного обсохнув на солнце, они оделись.
— А не хочешь прогуляться до другого конца пляжа? — предложила посвежевшая и взволнованная купанием Ирина.
— С удовольствием! — с готовностью ответил Илья.
Беззаботно переговариваясь, они миновали место своей вчерашней встречи. Пейзаж песчаного пляжа не менялся: те же пальмы, кустарники, усыпанные цветами. Лишь кое где из воды или песка небрежно выступали валуны, словно оброненные великаном.
Вскоре вдали показалась скала, обозначавшая вторую границу пляжа. Она была менее величественной, чем та, что стала им домом: лишённая растительности, угрюмо высилась над берегом, неприступная и мрачная. Песок не доходил до её подножия, обрываясь полосой мелкой гальки, которая постепенно переходила в каменное плато. Оно было изрыто хаотичными ямками и углублениями, заполненными застывшими лужицами воды. Края этих природных чаш искрились на солнце, играя бликами в полупрозрачных минеральных отложениях.
А за плато начинался хаос: россыпи камушков, нагромождения камней, валуны, обломки скал и целые глыбищи — каменный хаос, словно застывший взрыв!
Они остановились на стыке песка и гальки.
— Да, место не самое вдохновляющее, — с некоторой мрачностью окинул взглядом каменный беспорядок Илья.
— Дома уютнее, — согласилась Ира. — Может, вернёмся к нашему свету и красоте?
Он кивнул, взял её за руку, и они повернули назад.
– Илья, смотри! – внезапно вскрикнула Ира, вцепившись ногтями в его ладонь и указывая дрожащей рукой вперёд.
Он долго пытался понять, что привлекло её внимание.
– Где? Что там?
– Ну, вон же, – она нетерпеливо показывала, – у самой кромки воды. Там!
И он увидел. Из морской пучины, метрах в пятидесяти от них, медленно и величественно на берег выползал огромный камень.
– Да это же черепаха! – изумлённо выдохнул он.
– Теперь и я вижу… Сначала подумала, у меня галлюцинации – камни ожили…
Они приблизились. Черепаха, казалось, совершенно не замечала их присутствия, продолжая неспешное шествие вглубь берега – к ближайшему кустарнику.
Рептилия поражала размерами. Её обтекаемый сердцевидный панцирь достигал, наверное, двух метров, а размах мощных ласт – не меньше трёх. Оставляя на песке глубокий след из переплетённых восьмёрок, она добралась до кустарника, развернулась и начала яростно работать задними лапами, выбрасывая из под себя фонтаны песка.
Зачарованные, они замерли, почти не дыша, и наблюдали около часа. Черепаха, словно древний механизм, с неспешной уверенностью вырыла яму глубиной в целый метр и отложила в неё, казалось, неисчислимое множество жемчужно белых яиц. Скрупулёзно засыпав кладку песком, она принялась тщательно утрамбовывать его, превращая в неприметную ровную поверхность. Замаскировав гнездо с удивительным, почти колдовским мастерством – разгладив песок так, что ни единый признак не выдавал сокрытое сокровище, – она, обессиленная, тяжело поползла обратно к зову моря.
Погрузившись в прохладную воду, черепаха плавно растворилась в глубине, оставив на золотом берегу лишь широкие следы – словно отпечатки лап древнего чудовища – и тёмное пятно влажного песка. Она никогда не вернётся к своему потомству, оставив его во власти судьбы: вылупляться и выживать самостоятельно.
Пройдут томительные недели, и однажды ночью, когда песок, изнывающий от дневного жара, наконец немного остынет, в недрах земли начнётся едва заметное движение. Маленькие клювики, словно крошечные молоточки, проклюют хрупкую скорлупу. Один за другим крохотные черепашата выберутся из плена яиц, тесно прижавшись друг к другу в душном чреве гнезда.
Собравшись вместе – словно по негласному сигналу – они начнут свой первый отчаянный путь наверх. Толкаясь, карабкаясь по спинам друг друга, взбираясь по скользким стенкам, они устремятся к поверхности, ведомые инстинктом, гонимые вперёд – к спасительному свету луны, мерцающему отражением в морской глади.
Наконец, прорвав последний слой песка, удерживавший их взаперти, черепашата, словно живой фонтан, вырвутся на волю и рассыплются по пляжу. Маленькие, беззащитные, но полные первобытной решимости, они устремятся к морю — навстречу неизведанному будущему, полному опасностей и захватывающих приключений.
________________________________________
Вечер уже крался по пятам. Возвращаясь «домой», они сделали ещё одно приятное открытие: решили набрать немного глины и заодно исследовать русло ручья.
Оказалось, русло вовсе не было прямолинейным. Чуть выше по течению оно резко поворачивало влево, огибая банановую рощу, и направлялось прямиком к скалам — к тому месту, где находилась их пещера. Не доходя до неё метров ста, ручей описывал крутую петлю вправо и скрывался в гуще леса. Если бы не заросли тростника, буйно разросшегося в месте изгиба, они бы давно его обнаружили.
Илья срезал тростник, освободив довольно широкий проход к воде — прямо напротив пещеры.
— Ну вот, теперь нам за водой не придётся так далеко ходить, — с явным удовлетворением произнёс он.
Срезанный тростник решили использовать в пещере в качестве подстилки.
— Кстати, я где-то видела, как плетут циновки из пальмовых листьев. Давай срежем несколько самых длинных — я попробую, — предложила Ирина.
Листьев долго искать не пришлось: низких пальм здесь было предостаточно. Оголив крону одной из них, они прихватили срезанный тростник и комок глины размером с бейсбольный мяч и вернулись в пещеру.
— Может, ещё рыбки на ужин добудем, пока не стемнело? — предложил Илья.
— С удовольствием! Но ты иди один, я пока тут по хозяйству займусь, — ответила Ирина, перекладывая пальмовые листья. — И осторожнее там, пожалуйста.
Илья взял острогу и нож и, счастливо улыбаясь, отправился к морю. Слова девушки отозвались теплом в его душе. Как же приятно, когда о тебе кто то беспокоится…
________________________________________
Определив самое удобное место в пещере для кровати, Ирина тщательно устлала его тростником. Сверху аккуратно разложила разрезанные пополам пальмовые листья сердцевиной наружу. Переплетая крест накрест податливые лепестки, она сплела довольно широкую циновку, полностью скрывшую жёсткую подложку из тростника. Завершив плетение, бережно укрыла циновку куртками и свитерами. Окинув взглядом итог своего труда, она удовлетворённо кивнула и вышла из пещеры.
Заметив завёрнутый в листья кусок глины, Ирина развернула его и отломила небольшой комок. Утренний восторг Ильи от находки глины подстегнул и её желание — создать хоть какое то подобие посуды. Но подсохшая глина, утратив податливость, упрямо не желала принимать нужную форму. Ирина поняла: без живительной влаги её начинание обречено на провал.
Прихватив глину, она направилась к ручью. Смоченная водой, глина стала более уступчивой. Однако без гончарного круга — просто на плоском камне — получалась лишь жалкая пародия на посуду. Края будущих тарелок предательски разгибались или заваливались внутрь. Даже если чудом удавалось сохранить форму, поднять изделие с камня было невозможно: оно тут же деформировалось.
Ирина, измученная и раздражённая, едва сдерживала рвущееся наружу отчаяние. Сделав над собой усилие, она успокоилась и решила оставить вылепленную тарелку на камне до полного затвердевания.
— Ира! — голос Ильи резко нарушил тишину.
— Я здесь, у ручья! — отозвалась она.
— Ух ты! А что это ты тут мастеришь? — Подойдя ближе, Илья с любопытством рассматривал застывающую на камне плоскую тарелку с неровными краями.
— Как видишь, — уныло протянула она, — ничего не выходит, блин! Всё какое то убогое и страшное.
— Да ну, по моему, очень даже прилично! В конце концов, нам же не гостей сервизами впечатлять и не на голову их надевать! — подмигнул он, пытаясь подбодрить её, и улыбнулся.
— На голову?! — Ира поднялась, и в глазах её загорелся азартный огонёк. — Точно! Как же я сразу не додумалась! Будь тут, я мигом!
Озадаченный Илья, не понимая, что происходит, смотрел вслед удаляющейся к пещере Ирине.
Через пару минут она вернулась к ручью, держа в руках неочищенный от коры кокосовый орех.
— Вот! — торжественно и многозначительно произнесла она.
— И что «вот»? — Он по прежнему был в полном недоумении.
— Ты сказал про голову, и меня осенило: есть чем придать тарелкам форму! Мы просто обмажем глиной кокос и дадим ей обсохнуть, а потом вынем его из глиняной оболочки!
— Да ты просто гений гончарного дела! — рассмеялся Илья, оценив её идею.
Ира ловко обмазала половину кокоса глиной. Смачивая руки в воде, тщательно разгладила и выровняла слой. Взятым у Ильи ножом осторожно обрезала края по кругу. Внешне выглядело вполне презентабельно. В заключение она скатала из глины полоску толщиной с карандаш и прилепила её на торцевую сторону — обозначила будущее донышко тарелки.
Илья принёс ещё три ореха, и Ирина проделала с ними то же самое.
Они оставили орехи с вылепленными на них тарелками сушиться — воткнули их в песок — и вернулись в пещеру.
Рыбалка у Ильи снова оказалась удачной: на широком листе лежали куски очищенной и порезанной рыбы. Они быстро развели костёр и приготовили ужин.
Блюдо из сочных кусков рыбы в сочетании с мякотью хлебного дерева казалось необыкновенно вкусным. Плотно поужинав, они вернулись к ручью. На вечернем, но всё ещё жарком солнце глина снаружи быстро подсохла, оставаясь влажной внутри. Им без труда удалось снять затвердевшие поделки с орехов. Тарелки, принявшие форму кокоса, выглядели более чем достойно.
— Теперь их нужно обжечь, но как это сделать в полевых условиях, я даже не представляю, — печально произнесла Ирина. — В открытом огне их нельзя — лопнут, а муфельной печи или банальной духовки у нас нет.
— Не проблема, — уверенно заверил Илья. — Я помню из детства, как дед обжигал во дворе глиняные игрушки и свистульки. Не гжель, конечно, но получалось вполне прилично.
Недалеко от входа в пещеру он выкопал небольшую ямку. Устлал дно мелко порубленными ветками, уложил на них тарелки, положив внутрь и между ними пучки сухой травы и листьев. Сверху яму засыпал землёй, перемешанной с углями и золой от предыдущего костра.
— А теперь над всем этим нужно разжечь костёр и поддерживать его минимум четыре часа, — вытирая пот со лба, сказал Илья.
В течение получаса они собирали сухие ветки, стволы и стебли, складывали их у входа в пещеру, ломали и рубили.
Костёр ярко пылал, когда последний кусочек багряного солнца, прощаясь с уходящим днём и уступая место ночи, вспыхнул и утонул за горизонтом бескрайнего моря.
Чем сильнее сгущалась тьма, тем ярче загорались звёзды. Возникнув на небе тусклыми пятнышками, они росли, приобретая отчётливое и холодное сияние, словно приближаясь к земле.
— Я обожаю смотреть на звёздное небо. Оно кажется таким глубоким, бездонным, а иногда кажется, что протянешь руку — и дотронешься до звёзд. Сначала, когда смотришь на звёзды, становится немного страшно, даже кружится голова, как будто, если не устоишь на ногах, можно сорваться в небесную бездну. Но потом понимаешь, что небо — это пушистое, мягкое одеяло, оно ласкает и согревает. И невольно, глядя на звёзды, хочется улыбаться. Ловить взглядом стремительно падающую звезду и, если успеешь загадать желание, пока она не погасла, — оно обязательно сбудется, — голос девушки звучал тихо, почти шёпотом.
Она сидела, запрокинув голову, и в её больших глазах миллионами светлых огоньков отражалось звёздное небо.
Илья любовался ею, как звёздами. Ему так хотелось ответить ей чем-то таким же поэтическим и возвышенным, но он не мог. Он смотрел на Ирину и молчал.
— Какая ты красивая! — только и смог прошептать он.
________________________________________
Из за зубчатых скал величаво выплыл огромный сияющий диск луны. Из кромешной темноты, словно по мановению волшебной палочки, проступили посеребрённые контуры кустарников и деревьев. Обыденный, привычный мир преобразился до неузнаваемости, став нереальным — сказочно фантастическим. Лунный диск, отражённый в лёгкой ряби, многократно размножился в россыпи серебра. Манящий свет, пробиваясь сквозь листву, звал и завораживал.
— Илья, пойдём на берег? Я всегда мечтала проплыть по «лунной дорожке» в ночном море, — произнесла она. Блики костра, играя на её лице, отражались озорными искорками в глазах, выдавая вспышки задора и авантюризма.
— Пойдём! — с готовностью согласился он, всё ещё пленённый романтическим настроением.
Они подбросили в костёр толстых веток, чтобы он не погас до их возвращения, и направились к берегу.
Море дышало спокойствием. Лёгкая волна нежно накатывала на берег, оставляя влажный сверкающий след на песке. Вдох — волна плавно ласкает песок; выдох — она так же плавно отступает. Тихо тихо шуршит море — еле слышный, приятный, убаюкивающий шёпот. Лунная дорожка, сотканная из переливающегося серебра, манила к себе, обещая сказку.
Они стояли у самой кромки воды. Их взгляды встретились, на секунду замерли, загадочно вглядываясь друг в друга, словно пытаясь разгадать тайну, скрытую в глубине души.
— Какая замечательная ночь! — прошептала Ирина, опустив глаза.
— А ты — украшение этой ночи! — тихо ответил Илья.
— Отвернись, пожалуйста! — попросила она, смущённо улыбнувшись.
Он послушно повернулся к ней спиной.
Ира одним движением скинула с себя одежду и вошла в воду. Ночная прохлада, словно лёгкий электрический ток, пронзила всё тело. Она вздрогнула, но не остановилась, медленно погружаясь в морскую влагу и направляясь к лунной дорожке. Вода коснулась её бёдер, живота и, застенчиво заигрывая, поднималась всё выше — к великолепной груди. Море, словно бесстыжий любовник, лукаво ощупывало тело Ирины, возбуждённо и ритмично лаская его.
Сзади раздался тихий всплеск — это Илья вошёл в воду.
Они молча плыли рядом, наслаждаясь прохладой ночного моря, нежным лунным светом и умиротворяющей тишиной. Вдоволь накупавшись, направились к берегу.
Выйдя на песок, Ирина обернулась, окидывая взглядом лунную дорожку, — искренне благодарила её за свет и радость, — и повернулась к Илье. Он смотрел на её обнажённое тело; дыхание его было неровным, а в глазах отражалось сияние луны. Смущённая, Ирина хотела отвернуться, но оказалась в крепких, чуть дрожавших руках Ильи. Он легко и нежно обнял её. Ей не хотелось сопротивляться этой внезапно нахлынувшей нежности. Казалось, она спит и видит чудесный сон.
Руки Ильи скользили по её телу, всё крепче и крепче обнимая. Губами он искал её губы — и, найдя, задохнулся в горячем, страстном поцелуе…
— Какая ты!.. — страстно прошептал он. — Я не могу от тебя оторваться! Как лунная дорожка — ты магнитом притягиваешь меня к себе.
Закрыв глаза, она слушала его гипнотический шёпот, ощущала тепло его губ, нежность рук — и, казалось, плыла по волнам колышущегося моря. Ни о чём не хотелось думать, только наслаждаться этой негой, этим чудом волшебной ночи. «Прочь условности, предрассудки, прочь стеснение. Только Он, только Я и только Море. Оно всегда будет нас объединять, даже если мы будем в разных галактиках», — вихрем пронеслось у неё в голове.
Крик одинокой ночной птицы затерялся в страстном возгласе Ирины.
Два обнажённых тела, переплетясь руками и ногами, лежали на тёплом морском берегу.
— Ты… ты прости меня! Умопомрачение какое то, не знаю, что на меня нашло… Я совсем потерял рассудок! Ты была так прекрасна, так притягательна и так желанна!
— Ну что ты?! За что ты извиняешься? Я ненадолго забылась… Откинула все печали, все мысли. Мне было хорошо! Я благодарна за те эмоции, за те чувства, что ты мне подарил. За волшебство ночи, за волшебство страсти.
Они наслаждались ночной прохладой. Доносившийся дурманящий запах тропических цветов кружил голову. Они были необъяснимо счастливы. В их глазах отражалось всё: и мерцающие звёзды, и лунная дорожка, танцующая на морской глади, и страсть, и любовь!
— Я навсегда тебя запомню такой — морской нимфой, купающейся в лунной дорожке, — с нежностью в голосе произнёс Илья.
— А ты для меня всегда будешь сказочным волшебником, который подарил мне счастье! — ответила она, припав к его губам долгим, нежным поцелуем.
Смыв с себя налипший песок, они оделись и вернулись в пещеру.
Костёр почти прогорел, тускло моргая затухающими углями. Илья подбросил новых веток и раздул огонь. Ирина прошла в пещеру и устало опустилась на импровизированную постель, сделанную собственными руками. Дождалась прихода Ильи — и, как-только он лёг, тут же заснула, прижавшись к его груди.
Нежно обнимая спящую Ирину, Илья смотрел на всполохи горящего костра, отражающиеся в своде пещеры. Пытался проанализировать ситуацию, но, кроме эйфории счастья, никаких мыслей не было. Улыбаясь, он медленно погрузился в сон.
Следующая глава — Глава 4 - http://proza.ru/2025/12/26/1804