Барбара Михайловска

Барбара Михайловска (псевдоним) родилась в 1968 году в городе Белосток на северо-востоке Польши. Ее отец Влодек – поляк, всю жизнь проработавший инженером на фабрике. Мать Барбары Анна – украинка, преподаватель украинского и русского языка. С детства Барбара говорит свободно на трех языках – польском, украинском и русском. С годами добавился еще английский. Мать привила Барбаре любовь к русской литературе. Уже в четырнадцать лет ею был прочитан весь Бунин и Куприн, ставшие на всю жизнь любимыми русскими авторами. Из польской литературы Барбара любила Адама Асныка, выдающегося лирика 19 века, Генрика Сенкевича, Элизу Ожешко, украинскую поэтессу Лесю Украинку.

В семье Барбары мирно сосуществовали две веры – католицизм и православие. Православная Анна и католик Влодек отмечали совместно религиозные праздники и не устраивали дискуссий по этому поводу, хотя Барбара помнила, как мама плакала, когда отец отказался с ней венчаться по православному обычаю. Мама втихомолку окрестила Барбару в православной церкви, а ее младшая дочь Зося по настоянию отца стала католичкой.

Уже в школе Барбара начала писать стихи и прозу. Школьный филолог настойчиво предлагала ей поступить на факультет прикладной лингвистики и восточно-славянской филологии Варшавского университета. Но Барбара была непреклонна – только медицина!

В раннем детстве она много болела, и на всю жизнь у нее осталась в памяти добрейшая врач-педиатр пани Божена, на которую Барбара хотела быть похожа. «Когда пани Божена садилась у моей постели и брала меня за руку, наваждение лихорадочного бреда исчезало, мир обретал очертания. Я очень внимательно слушала вылетающие из ее уст диковинные врачебные слова, повторяла их шепотом, а потом спустя недели пыталась вспомнить. Уже тогда я поняла, что теплая волна любви может исходить не только от мамы, но и от совершенно чужой тети, у которой работа такая – любить и лечить», - рассказывала Барбара. Она забинтовывала разбитые коленки соседских мальчишек и покусанные собачьи лапы и хотела носить белый халат и ходить с умным, но очень добрым видом.

Барбара всегда была хохотушкой. Ксендз, к которому ходил иногда отец, говорил, что дочь его родилась с улыбкой на губах, значит, Сам Господь поцеловал ее в макушку. Отец гордо подтверждал. Но когда дочь поступила в Варшавский Медицинский Университет на факультет «лечебное дело», отец погрустнел. Барбара стала редко улыбаться, всегда казалась озабоченной и резковатой. На вопрос, в чем дело, она однажды ответила фразой: «Я не знала, что в мире так много боли». Она до поздней ночи пропадала в библиотеке, а с третьего курса – и в больнице. «Это было быстрое, жадное до знаний время. Духовный бунт в отношении плохоуспевающих студентов – как это можно не знать?! Сомнение к учебникам – неужели все всегда именно так?! Благоговение перед опытными врачами, казавшимися небожителями», - так описывала Барбара свои студенческие годы.

На четвертом курсе университета жизнь Барбары изменилась коренным образом. Она влюбилась в русского парня Александра, приехавшего на выставку медицинской техники. В то время Польша была в местной «холодной войне» с Советским Союзом и впоследствии – с Российской Федерацией. Ошарашенный плохим приемом, когда с ним на выставке нарочито никто не разговаривал, Александр буквально вцепился в симпатичную польку, свободно и с удовольствием болтавшую на русском языке. Пять дней они провели в экскурсионных походах по Варшаве, а затем он уехал. Объяснение в любви он прислал письмом через полгода романтической переписки.

Родители Барбары с трудом пережили ее замужество и переезд в Россию, в ближайшее Подмосковье. Мама плакала, отец с тех пор больше не читал польскую прессу, так и этак поносящую Советский Союз и его наследие. Со временем они смирились, потому что рядом с ним оставалась еще одна дочь.

Самым сложным для Барбары было адаптироваться к подмосковной медицине. Развал Союза принес свои печальные плоды во всех сферах жизни. В здравоохранении это выглядело и вовсе кощунственно. «Как может не быть ваты и бинтов?» - поначалу недоумевала Барбара, а потом рассмотрела самоотверженный труд врачей и медсестер, продолжающих спасать жизни, невзирая на позорные зарплаты и отсутствие самых необходимых инструментов и лекарств. Барбара с удовольствием читала раньше о гуманитарных миссиях врачей в Африку или на ближневосточную войну. Теперь она чувствовала себя миссионером в погибающей России.

Барбара говорит, что ей фантастически повезло с наставником – заведующим отделением Иваном Сергеевичем. Он оказался уникальным человеком – тонким, чувствующим, бесконечно добрым, тружеником. В реанимации такие качества означают эмоциональное выгорание на работе. Спасала Вера. Из головы Барбары начальник энергично выбил бредни в направлении восточной философии. В реанимационном зале он повесил рядом с правилами реанимации при кардиогенном шоке плакат с православными молитвами и требовал у персонала их читать. Барбара не успела удивиться, а уже вторила за всеми на церковнославянском языке «Отче наш», «Молитву Святому Духу», «Молитву по исходе души», если больной умирал, и др. И многие пациенты поднимались - из тяжелейших инфарктов, из тромбоэмболий и клинических смертей, причем зачастую успехи не были объяснимы никакими медицинскими аргументами.

Беда пришла через четыре года. Барбара с коллегой попали в аварию. Коллега-водитель погиб, а у нее на долгие годы остались сложные симптомы, главный из которых – катастрофическое падение зрения. Месяц Барбара была полностью слепой. Она боролась за жизнь и молилась круглые сутки. Рядом с ней всегда был любящий муж Александр, вложивший недюжинные силы в ее восстановление. Родители так и не узнали, что их благополучная дочь была в столь беспомощном состоянии. Затем постепенно к ней вернулось центральное зрение и частично – периферическое.

С этим надо было жить, и Барбаре пришлось уйти из реанимации, по ее словам, из лучшего места на земле с самой лучшей работой. Сомнений не было – нужно было искать в медицине другое призвание, без экстремальных нагрузок. Оказалось, что врачи с опытом реанимационной работы – разносторонние, весьма грамотные терапевты. Терапевтом она и осталась, только необычным. С пациентами Барбара стала говорить на различные духовные темы, добиваясь их духовного взгляда на происхождение самой болезни и пути излечения. Ее кабинет стал для тысяч пациентов первым шагом к храму.

По возвращении «в строй» Барбара старается жить яркой энергичной жизнью. Она много путешествует, оказывая помощь больным, посещая святые места, изучая новые и очень старые, традиционные методы лечения. Много лет она является членом общественного движения «Врачи без границ» и неоднократно работала в сложных, опасных гуманитарных миссиях на Балканах и на Кавказе.

Барбара Михайловска продолжает лечить каждый день своей жизни. В последние годы она стала успешно писать художественную и публицистическую литературу на русском языке, хотя взяла себе польский псевдоним. На вопрос, почему на русском языке, Барбара говорит: «Я пишу на том языке, на котором молюсь. И книги мои – для русского читателя в первую очередь, потому что именно русские люди составляют большинство выстраданных мной пациентов. Я пишу для них. Польский псевдоним – дань моей родине, которой я так благодарна. Польша и Россия не могут враждовать, это глупо, словно кухонные ссоры в благородных семействах. Я всем сердцем люблю обе страны, и мои книги – это попытка соединить эти две большие любви в одну огромную, над которой – Любовь к Богу».

Написать личное сообщение    Добавить в список избранных